Loe raamatut: «Пока ты спишь…»
Пролог
Неужели это конец моей истории? Неужели это кульминация череды переживаний, радостей, побед и неудач? Была ли моя жизнь хоть на мгновение реальной или это шутка моего воспаленного подсознания? Где же граница между реальностью и снами, и в какой момент я упустила из вида переход от одного к другому? Так странно рассуждать о пережитом, стоя на краю крыши двадцатиэтажного здания, под холодным проливным дождем. Внизу люди торопятся по своим делам, укрываясь от дождя под красными, желтыми и зелеными зонтами, образуя под моими ногами разноцветную реку. Так странно рассуждать о пережитом, даже не веря в реальность этого здания, дождя. Не веря в реальность этих разноцветных зонтиков.
Пытаюсь вспомнить, с чего все это началось, но уже не получается. Возможно с того сна, который я увидела еще ребенком или с того момента, когда я начала осознавать, что могу влиять на события с помощью своих снов. Возможно, я ни на что и не влияла, а просто жила ото сна ко сну.
– Эй! Не смей этого делать! Ты же обещала, что мы справимся. – Опять этот голос – немного хриплый, с веселыми нотками. Голос родного и дорого для меня человека. Да, с ним все начиналось. Мы вместе хотели менять жизнь к лучшему и все закончить, тоже хотели вместе, став благородными старцами с проседью на висках и множеством румяных, толстощеких внуков на коленях.
Мой самый родной, до боли знакомый голос. Но вот лицо… Я не помню его лица! Этот голос принадлежал множеству лиц, и какое оно на самом деле, я давно забыла. Десятки лет стерли из памяти дорогие сердцу черты. Остался только хрипловатый баритон. Хотя, нет, я помню и веселых чертиков, пляшущих в его глазах, но вот с цветом. … С ним я, пожалуй, могу ошибиться.
Я оборачиваюсь на зов и вижу только силуэт мужчины. Он одет в серый плащ, а широкополая шляпа надвинута на лицо. Я кричу изо всех сил, повторяя одно и то же много раз подряд:
– Да покажи ты мне свое проклятое лицо!!! Покажи мне его немедленно! Подлец, негодяй! Ты обещал быть рядом, но тебя нет! Есть только твой голос! Я хочу видеть тебя, сейчас же!
– Ты ошибаешься, моя дорогая, тебе стоит только захотеть, и ты увидишь мое лицо. Ты же знаешь, что это не зависит от меня. Постарайся, прошу тебя. – Он медленно подходит к краю крыши, а я усердно вглядываюсь в темный силуэт. Он подался в мою сторону:
–Тише, тише, детка! Дай мне свою руку, я постараюсь тебе помочь… Нам помочь.
Я тянусь к нему и, что есть силы, сжимаю большую, влажную от дождя ладонь. Он обнимает меня крепко-крепко, как будто после долгой разлуки. Чувствую под плащом упругое, накаченное тело, ощущаю силу его рук, слышу его дыхание, вдыхаю запах его любимого парфюма – горького со свежими нотками. Становится спокойней и появляется уверенность в лучшем будущем. Я прижимаюсь головой к его груди, чтобы услышать стук сердца, но не слышу. Может это от шума дождя, который так громко стучит по крыше?
– Да, это из-за дождя. – Шепчу я, глядя на его шляпу. Капельки резво перекатываются по ее полям и превращаются в струйки, которые холодным потоком стекают ему на подбородок. Такой волевой подбородок, со слегка отросшей щетиной. У меня защемило в груди и сердце бешено застучало, словно после пробежки, что трудно было говорить.
– Это ты. … Дай скорее руки. – И, о боже, я вспомнила эти руки! Выбитая костяшка на правой руке и родинка на левом мизинце.
– Это ты. – Шепчу я снова и снова, стоя на краю крыши.
Меня охватила сильная дрожь, толи от налетевшего ветра, толи от волнения, толи от того, что на мне было легкое хлопковое платье, одетое не по погоде. Кончиками пальцев я начинаю сдвигать мокрую шляпу с его лица, и … порыв ветра уносит нас вниз, к разноцветной реке из зонтиков. Я успеваю подумать о том, что это конец нового начала и начало новой реальности. … Да. Да!? Да???
Глава 1
Это был уютный холл в новомодной клинике психологии и психосоматики. Я наслаждалась ароматным кофе, устроившись на мягком кожаном диване, который как удав овивал почти всю комнату ожидания. Сегодня я приехала пораньше, решив в кой- то веки не торопится и побыть наедине с собой и своими мыслями. В наш суматошный век с вечной гонкой за благосостоянием и идеальностью так мало времени остается на себя, на свои чувства. Бесконечная спешка, бесконечный недостаток времени и сил утомляют и делают нас беззащитными перед новыми проблемами.
Слегка приглушенное освещение, ласкающая слух аудиозапись дождя и шелеста листьев на ветру, ненавязчивые благовония и аромат свежезаваренного кофе расслабляли и настраивали на непринужденную беседу с психологом. Мне очень нравится это место, потому что, только здесь, получается, переложить свои переживания на чужие плечи. Вежливая доктор каждый раз внимательно выслушивает меня, разбирает мои проблемы и дает советы так, что, кажется, будто она всецело разделяет мои переживания.
В зал ожидания вошла молоденькая, слишком ухоженная девушка в белом халатике с бирюзовой окантовкой. Судя по всему, она являлась работником клиники. Я уже несколько месяцев посещаю это приятное место, но данную особу вижу впервые, наверное, она новенькая. Изящным пальчиком со свежим маникюром она водила по списку клиентов, остановившись на нужном имени, она внимательно осмотрела холл:
– Здравствуйте! Меня зовут Рианна, сегодня я Ваш сопровождающий менеджер. Дана Савицкая сейчас здесь?! – Медовым голосом заговорила девушка – менеджер, называя очередного пациента.
– Дана Савицкая здесь! – Я как примерная школьница на уроке подняла руку.
Рианна подняла на меня свои огромные изумрудно-зеленые глаза. Несмотря на то, что девушку я видела впервые, ее глаза показались мне очень знакомыми. Она смотрела на меня всего несколько секунд, а мне показалось, что прошла целая вечность. Очень странно, но думаю, что она как будто тоже меня знала. Но откуда такое чувство? Может эффект внешности среднего жителя?
– Доктор Мариэлла Стоценко ожидает Вас в кабинете номер 6. Прошу, следуйте за мной!
Менеджер Рианна повела меня по извилистому коридору, изящно украшенному цветами и картинами современных художников. Каждый раз, проходя по этому коридору, я поражаюсь фантазии людей, которые работали над обустройством этой клиники. Чудесное получилось место…
Дойдя до нужного кабинета, девушка-менеджер проинформировала меня еще раз на тему того, что доктор ожидает и если мне что-то понадобится, то я могу обратиться на стойку информации. Пожелав приятного диалога, она удалилась. Я тихонечко постучалась и открыла дверь кабинета. Шагнув за порог, словно оказалась дома: мягкие кресла располагали к отдыху, торшеры и столики для личных вещей стояли возле кресел, а плотные шторы могли при необходимости спрятать от реальности. Светлые стены кабинета были разрисованы причудливыми узорами так, что создавалось восхитительное ощущение комфорта. А еще неповторимый аромат зеленого чая с жасмином. … Не хватает только домашних тапочек и удобного махрового халата.
– Здравствуйте, Мариэлла Геннадьевна! Я опять к вам со своими проблемами…
В одном из кресел сидела пухленькая женщина лет пятидесяти пяти. У нее было очень доброе лицо с паутинкой морщинок вокруг глаз, которые светились добротой и участием. Такими глазами мать смотрит на своего ребенка, когда хочет его утешить и подбодрить. Не часто в наше время встретишь человека, которому хочется рассказать всю свою жизнь. А вот ей хотелось рассказать, как в детстве маме о своих горестях. Мама усаживала меня на колени и гладила по волосам своей теплой и мягкой рукой, а я рыдала, уткнувшись ей в плечо. Эти поглаживания маминых рук с нежным ароматом вербены всегда помогали справиться со всеми бедами. Жаль, что сейчас я не могу рассказать все маме и так же, как раньше уткнуться ей в плечо, плакать, всхлипывать и вытирать о ее платье свои мокрые щеки…
Мне кажется, что у этой женщины руки тоже с ароматом вербены, во всяком случае, они так похожи на мамины. А потому я все могу ей рассказать, без стеснений и страха.
– Здравствуйте! Ну что вы, Даночка, милая! Помимо того, что это моя работа, я очень рада, что могу вам хоть чем-то помочь. А знаете… – Заговорщическим шепотом продолжила доктор Мариэлла. – … Для меня очень важно, что благодаря мне, вам становиться жить хоть чуточку, но легче. Устраивайтесь удобнее и начнем.
Она жестом указала на огромное кресло, обтянутое светлым гобеленом, в котором, при желании, можно было даже полежать. Я уселась в кресло, вытянула ноги и сделала несколько глотков свежезаваренного жасминового чая.
«Надо же, она помнит, сколько мне нужно сахара». – Пронеслась мысль в моей голове.
– Пейте, моя милая, пейте! С сахаром, я думаю, угадала. – Как будто, читая мои мысли, констатировала факт доктор.
– Да, угадали. Не каждому в жизни доводится иметь рядом человека, который знает, сколько сахара положить в стакан с чаем. – Почему-то с ноткой тоски я смогла высказать свое мнение.
– Милая моя, но ведь насколько известно, у Вас есть такой человек рядом. Или Вас расстраивает, что он не совсем точно отмеряет необходимые Вам две чайные ложечки? Может быть, у Вас что-то поменялось в отношениях?
– Знаете ли, Мариэлла Геннадьевна, я должна признаться, что была, не совсем честна с вами. Ян мой супруг не по штампу в паспорте, а по сути. Двое наших сорванцов рождены по обоюдному желанию. Любовь есть и у меня к нему, и у него ко мне. По большей части, я ее кожей чувствую, но бывали очень странные ситуации, которые вводили меня в ступор и даже доводили до отчаяния. – Мне стало очень грустно, и я тяжело вздохнула.
– Даночка, как я понимаю, вы говорите в прошедшем времени. Не значит ли это, что на данный момент такие странные ситуации не повторяются? – Доктор внимательно на меня смотрела, будто пыталась встать на мое место и прочувствовать все переживания.
– Именно таких случаев уже нет, но случаются иные, которые я тоже не всегда понимаю. Страсти прошлого, так или иначе, напоминают о себе то наяву, то приходят ко мне во сне… – Я задумчиво уставилась на бежевый, под стать моему уютному креслу, абажур. Долго вглядывалась в изящное его плетение и милые рюши на краю, что даже не заметила, как погрузилась, в уже кажущиеся неправдой, воспоминания……
Проснувшись слишком неожиданно, одной осенней ночью я полностью погрузилась в ощущение безысходности, жалости к самой себе. Кругом сплошная несправедливость. На сегодняшний день я чувствую себя истощенной, измученной и опустошенной. Даже смело могу сказать: «Я устала жить!».
–Как же так? Ты ведь еще слишком молода! – Спрашивает голос разума, который в последнее время все чаще и чаще стал куда-то пропадать.
Верно, что молода, а кажется, будто все сто лет за плечами. Усталость от жизни нельзя измерить годами, она пропорциональна испытаниям, выпавшим на тебя. Не по моим плечам все это было дано мне судьбой. А она как будто смеется в ответ, и я, кажется, вижу злую ухмылку на ее лике:
– Ну-ка, подружка! Ты ведь справишься? Ты сильная!
Расплата за грехи? За чьи? Мои-то столько не стоят. Хотя нет, все-таки стоят, ведь я убийца…
– Любимая моя подруженька! Ты очень близко все принимаешь к сердцу! – Успокаивала меня Александра в этот тревожный день.
Она, можно сказать, мой родной человек. Рука об руку мы вышли из песочницы и уверенными шагами двинулись навстречу взрослой жизни.
–Дана, ты должна радоваться тому, что у тебя уже растет замечательный мальчуган. Ну, согласись, что родив Алекса, ты все-таки отдала природе свой женский долг. Может, конечно, ты и способна на большее, но тем не менее. Да пойми же ты наконец, что сотни женщин каждый день делают аборты. Это ведь был не человек еще. У него даже души не было.
– Ай, откуда ты про душу-то знаешь? Видимо была душа, иначе не было бы такого ужасного сна. – Вспоминая этот сон, я каждый раз просто умывалась слезами. Такими горючими, такими солеными.
Непроглядная мгла окутывала все вокруг, и только неведомый свет освещал меня, как прожектор актера на сцене. Я вижу все как будто со стороны: себя, одетую в шелковую белую сорочку, которая достает до самых пят, темноту, которую, почему-то трогаю руками. Сильный ветер треплет волосы и подол моего одеяния. Я иду навстречу этому ветру. Иду очень быстро и знаю, что очень тороплюсь.
– Быстрее, быстрее!!! – Подгоняет ветер. …
Весь мир тонет в тяжелом мраке. Я знаю, что за границами мрака ничего нет. Он везде, он все вокруг объял своей мощной силой. Вдруг впереди затеплились яркие лучики, и я бегу им на встречу. Бегу так, что не чувствую ног. Это был не искусственный свет, который освещал меня чуть раньше, а настоящий – солнечный. Я бегу туда, где светло. Я знаю, что там меня очень-очень кто-то ждет. По мере моего приближения свет становился все ярче и ярче, что в какой-то момент стало больно глазам. Я остановилась.
Стоя абсолютно неподвижно, я наблюдала за тем, как мне на встречу мягкими, почти невесомыми шагами, двигался ребенок. Это был просто ребенок, и определить, какого он пола не представлялось возможным. На нем тоже было белое шелковое одеяние до пят, а его лицо… такое лучезарное и невинное…
Ребенок медленно приближался, и я смогла рассмотреть серебристые слезинки, катящиеся по его щечкам.
– Почему ты плачешь, малыш? – Я притянула ребенка к себе и обняла его. И в этих объятиях было столько благоговения и радости, словно я встретила частичку себя в этом давящем мраке. Мне очень хотелось обнимать его, ласкать и бесконечно долго прижимать к себе, даря свое тепло и любовь.
Он крепко прижался ко мне в ответ, громко всхлипывая. Его хрупкие плечики вздрагивали от каждого моего прикосновения, а мне безумно хотелось остаться в этих объятиях навечно, успокаивая и каждую секунду даря любовь и нежность.
«Я люблю тебя, ребенок! Прости меня, малыш, что не могу дать тебе спокойствие!» – Носились мысли в моей голове. А он словно знал, о чем я думаю и слегка отстранился. Долго и пристально он смотрел мне в глаза, а затем неожиданно очень громко закричал:
– Мама, мне очень нужно было родиться! Мама, зачем ты меня убила? Почему ты так со мной? Почему? Почемууууу?
Я проснулась от своего крика и от того, что буквально захлебывалась слезами. Крик получился таким громким, что разбудил Алекса. Пока я его укладывала, немного успокоилась, но так и не смогла уснуть до утра.
– Александра, понимаешь, ведь уже около года прошло с момента аборта, а тут такое видение! – Меня все еще била сильная дрожь и пять порций успокоительного за утро так и не привели в норму мою нервную систему.
– Да уж, ничего не скажешь! Привиделось, так привиделось! – Александра задумчиво уставилась в окно на самое непогожее утро в этом году. Ветер буквально гнул деревья пополам и раскидывал опавшую осеннюю листву, а дождь что есть мочи колотил по подоконникам, крышам и дверям, как будто требовал впустить его туда, где тепло. Туда, где мы с Александрой, укутавшись в теплые пледы, распиваем горячий чай с липовым медом.
– А знаешь, Алька, мне кажется, что в душе то же самое, что на улице.
Алька – так называли мы Александру еще в детском возрасте – сочувственно посмотрела на меня:
– Я вот думаю, что дело тут не в том была душа или нет, а в том, что ты просто сама себя «заела». Не ковыряй себя, не рви себе сердце. Ну, только представь: родила бы ты тогда «бэбика» в никуда. С Яном слишком у вас непонятно все было. Как бы ты без работы да с двумя малышами на руках? – Она как всегда пыталась меня утешить и оправдать мои поступки.
Две полоски на тесте по определению беременности стали для меня неожиданностью, ведь такого не должно было случиться. Я не знала, как реагировать на такую новость. Что мне нужно? Радоваться или плакать? Я поспешно разбудила Яна, в панике тыча ему под нос бумажку с двумя полосками и надеясь, что по его реакции, я смогу определиться со своей. Если честно, то его реакция очень расстроила меня:
– Дана, что ты пытаешься запихнуть мне в нос? – Он взял мою руку, в которой я держала тест и несколько минут, не моргая, смотрел то на него, то на меня. – Ооо, ты беременна. – Без эмоций и какой-либо интонации он констатировал факт, а затем абсолютно спокойно направился в ванную.
Одно время, особенно в первые месяцы после аборта, я обвиняла во всем Яна. Хотя, конечно, странно обвинять человека, которого сама же и уговорила.
– Ян, мы не можем сейчас позволить себе родить этого ребенка. Потому что последний месяц у наших друзей свадьба за свадьбой. Я выпивала, а это может негативно сказаться на здоровье будущего малыша. А вдруг ребенок родится с отклонениями? Да и вообще, второй ребенок нам пока не по силам, наверное. Алексу всего-то чуть больше года. – Я так уверенно убеждала супруга в необходимости аборта, что сама поверила в то, что говорю. Но, конечно же, в глубине души я прекрасно понимала – это всего лишь отговорки. Все это придумано, чтобы скрыть главную проблему.
– Дана, я согласен с тобой. Плохо, конечно, если мы родим не здорового ребенка, потом будем всю жизнь ругать себя. К такому вопросу нужно подходить осмысленно! – С надеждой на ответное одобрение, поддержал мою идею супруг.
Мне даже стало очень больно в груди от его легкого согласия. Сложилось впечатление, что он сильно ждал такого предложения, и я прекрасно понимала почему. Это все из-за ночных телефонных звонков, из-за удаленных смс, из-за его отсутствия дома до самого утра, из-за его безразличия ко мне.
Спустя время он будет отрицать свою нелюбовь, свое наплевательское отношение и я ему поверю. Я заставлю себя поверить. Заставлю себя верить, что мы оба виноваты во всех наших неурядицах, но душевная боль и чувство несправедливости останутся еще на очень длительное время.
Я всегда отличалась достаточно твердым нравом. Если что-то решила, то доводила это до конца, чего бы мне это ни стоило. Вот и в день аборта было решено окончательно и бесповоротно идти до конца. Печаль душила, страх сковывал движения. Все из-за этих игрушек и детских журналов, разложенных по всей комнате ожидания.
Голос разума на тот момент еще был активным участником моей жизни и твердил одно и то же без остановки:
– Пожалеешь! Тебе это вернется сторицей и будет преследовать всю жизнь!
– Замолчи! Иначе нельзя! Не выйдет! – Я затопала ногами и закрыла уши ладонями, словно это могло мне помочь.
Только спустя несколько минут я очнулась и увидела, что все девушки, ждавшие своей очереди, замолчали и уставились на меня в упор. Тогда я поняла, что мой диалог с голосом разума произошел вслух.
– Простите! Борюсь с собой как могу. – Я сделала попытку улыбнуться, но в реальности вышла такая гримаса, что девушки поспешили отойти от меня подальше. Я устало опустилась на свою кровать и безучастно смотрела на разбросанные детские игрушки.
– Должно быть сильно переживаешь? – Спросила у меня женщина лет пятидесяти, присаживаясь рядом и положив руку мне на плечо. Я кивнула в ответ и расплакалась. Если бы только Ян намекнул, что он хочет этого ребенка, то все было бы иначе.
–У тебя, наверно, выбора нет? Так ты попробуй сама себя простить, в церковь сходи. А самое важное, так это то, что тебе необходимо принять этого не рожденного ребенка. Даже после того, что ты решила сделать, он должен жить в твоей душе и сердце. Жизнь тяжелая штука. Часто не справедливая, но может тебе необходимо пройти подобное испытание? – Моя утешительница мягко погладила меня по руке и вытерла слезы. – Держись, время лечит…
Она была следующей по очереди, поэтому покинула меня наедине с моими мыслями. Уже позже я узнала, что эта добрая женщина всю жизнь пыталась забеременеть, и у нее это вышло только в сорок восемь лет, и то не совсем вышло, так как ее беременность замерла на десяти неделях. Вот такая бывает ирония судьбы: кому не нужно – дается, а кому нужно – обделяется… Хотя, конечно, я все же склонна верить, что случайностей не бывает, так же, как и случайных людей.
Странно… Я думала, что размышляю, а оказалось, что все мои воспоминания были сказаны вслух. Я резко оборвала свой монолог, но не из-за того, что не хотела говорить, а из-за того, что не поняла, как так вышло. Вроде хотела лишь прокрутить в голове прошлые события, а в реальности говорила вслух.
– Даночка, милая! Я понимаю, что вы пережили достаточно неприятные события. А вы не предполагаете, что ваша подруга очень даже права и подобные сны могут сниться из-за того, что вы не простили обид. А их обязательно нужно прощать, себе в том числе. – Заговорила доктор Мариэлла по истечении нескольких минут моего молчания.
– Скорее всего, вы правы, на тот момент так и было. Но не сейчас. Я давно простила и его, и себя, иначе ни за что не решилась бы после аборта родить Тишку. Я все простила, отпустила и приняла своего, не рожденного ребенка. Но меня терзают просто ужасные сны. Этот, про который я вам поведала, вовсе не самый ужасный из всех других. Я часто просыпаюсь от своего крика, а иногда раны и синяки, полученные во сне, я нахожу и по мере моего пробуждения. Мне слишком не по себе от этого. – Я одарила доктора взглядом, просящим помощи и устало закрыла глаза, жадно прихлебнув из стакана с уже давно остывшим чаем.
– Милая моя, мне кажется, что вы немного устали. Но я вам обещаю, что постараюсь вам помочь.
– Простите, но я бы хотела отложить это на следующий визит, если вы не против конечно? – Меня охватила сильная усталость. Казалось, что силы покинули меня. Сейчас нужно оставить в покое давно минувшие события.
– Конечно-конечно! Я понимаю, что эти воспоминания отняли у вас очень много сил, но сейчас вам нужно вернуться в реальность и улыбнуться достаточно веселому солнышку на улице.
Доктор одернула тяжелые портьеры, и нашему взору предстал изумительный разноцветный день.
Глава 2
Я шагаю голыми ступнями по бетонному полу, сплошь усеянному миллионами осколков. Безумно длинный коридор с чередой выбитых окон, в которые врываются неудержимые потоки холодного воздуха. Старые занавески развиваются на ветру грудой оборванного тряпья. Очень холодно и темно, только издалека виднеется тусклый свет уличного фонаря.
– Идем, идем за мной… – Он вкрадчивым шепотом меня зовет идти дальше по коридору, в темноту, в неизвестность. Куда? Зачем? – Идем. Не спеши, а то поранишься о стекла. Идем.
– Куда ты меня зовешь? Что ты мне покажешь? – Спрашиваю я, продолжая аккуратно ступать по осколкам. В темноте ничего не видно, меня сопровождает шепот.
– Не торопись, ты все поймешь. Еще сотню шагов и поворачивай. Ты хорошо меня слышишь?
– Ты говоришь тихо, но я тебя слышу. Скажи, а то, что я увижу, будет очень страшным?
– Боишься?
– Нет, не боюсь. Я хочу быть готовой к новому повороту. А ты считаешь, что не должна? – Мне и, правда, не было страшно. Хотя, конечно, странно, что не страшно, ведь я одна в заброшенном здании без окон и дверей, с тысячей поворотов в никуда… или куда-то? Почему я босиком и как сюда попала? Кто меня ведет? Он как бы рядом, но и рядом никого нет. Я иду на шепот. Так и назову его: Шепот.
– Так много вопросов. – Как-то с ехидством констатировал Шепот. – Ты все поймешь. Идем.
– И я должна тебе верить, не зная, кто ты и куда меня ведешь?
– Ты же идешь за мной, значит, знаешь, что должна. Аккуратней, тут очень много стекла, порежешь свои изящные ножки. – Почему-то я чувствую, что он ухмыляется, как будто знает все наперед.
И вот, вуаля – неосторожное движение и острый осколок в моей ноге. Я не произнесла ни звука, шагая дальше, а за мной потянулась тонкая кровяная дорожка.
– Больно? – поинтересовался Шепот.
– Да ты прям пророк. – Мне почему-то стало весело и я без опаски, уверенным шагом последовала дальше.
– А вот и поворот…
Стало слишком тихо и от этой тишины неимоверно зазвенело в ушах.
– Ты где? Мне кажется, я заблудилась. Тут тупик. – Никакого ответа, только полнейшая тишина. Я делаю несколько шагов и вижу огромную дверь, выкрашенную в черный цвет с вкраплениями ржавчины.
Такая огромная железная дверь, которая наверняка прячет за собой много страшных ответов, которые я уже готова принять.
– Я должна ее открыть? Да должна. – Отвечаю сама себе и изо всех сил толкаю тяжелую дверь. Она медленно начинает мне поддаваться и наружу вырывается отвратительный запах гнили, а вместе с ним и яркий, слепящий глаза свет…
– Мамочка! Мамочка! Вставай! – С копной растрепанных после сна волосенок на мне весело скакал мой старший сын. В окно пробивались лучи утреннего солнца, а с улицы слышалось чудесное пение птичек.
– Алекс, хулиган ты мой милый! Ну, кто же так грубо будит маму? Вот и сон не дал досмотреть. – Я весело потрепала его по пухлой щечке и сделала шуточно сердитый вид.
– Мамочка, ну прости. В следующий раз я тебя разбужу как-нибудь приятно. – Он расплылся в улыбке и на щечках заиграли озорные ямочки.
– Показать, как надо будить маму? – Я накинулась на него с поцелуями, попутно щекоча. Алекс извивался, визжал и громко хохотал, пока я не остановилась.
– Маму-у-утька! Я тозе так хосю! – Вот и притопал мой младшенький, тоже растрепанный и еще совсем сонный. Похоже, что своими играми мы его разбудили…
– Тишка, мы тебя разбудили? Ну-ка иди скорей сюда! – Мы вдвоем с Алексом начали щекотать малыша и теперь уже визжали и хохотали все трое.
На неимоверный шум пришел наш папа. Каждый раз, смотря на своих малышей, поражаюсь, как сильно они похожи на своего отца. Вот что называется «сняты под копирку». Те же карие глазки с озорными чертиками, те же жесты и манеры говорить. У них даже характеры одинаковые. Поэтому вовсе не удивительно, что папа тоже с растрепанной копной темно-русых волос, полный энергии в столь ранний час, был готов к активному утру. Он появился в дверях с бодрым выражением лица, гордостью в глазах и огромным подносом в руках. Он всегда встает раньше нас и часто балует вкусным завтраком, а сегодня выходной – вот и завтрак в постель. Это была аппетитная яичница с ветчиной и ароматный кофе, запахом которого моментально наполнилась спальня.
– Настоящее женское счастье! – Я с радостной улыбкой чмокнула его в щеку. – С добрым утром, милый.
– Я смотрю, что утро, слишком уж доброе. – Он нежно погладил меня по голове и расцеловал детей.
Мы дружно устроились вокруг подноса, прям на кровати и с аппетитом умяли, приготовленный папой завтрак. Дети ураганом унеслись играть, а мы решили немного понежиться в постели и насладиться обществом друг друга.
Я положила голову на его плечо, а он нежно перебирал мои волосы. Мы молча смотрели в окно на раннее утро, раскрашенное яркими солнечными лучами. На молодую листву деревьев, которая заново родилась после долгой зимы. Это было лучшее в жизни утро, наполненное ароматом кофе и недавно распустившейся сирени под окном нашей спальни.
Я неспешно приподнялась всем корпусом повыше и выглянула в распахнутое окно, чтобы полной грудью вдохнуть дурманящий весенний воздух. Ласковый ветерок красивыми волнами развивал легкие шторы, а солнечные лучики проникали в комнату и нежно касались лица. Я облокотилась на прикроватный столик, решив с высоты второго этажа нашего уютного дома, рассмотреть веселую птичку, заливающуюся озорным свистом где-то в кустах сирени. Они просто идеально сочетались с дизайном сада, который был спроектирован лично мной. И сад, и дом, и наша настоящая жизнь были раньше нашей мечтой, которая стала реальностью. Но вот ворота гаража, однозначно, нужно заменить. И зачем Ян выкрасил их в черный цвет? Эти ворота такие же мрачные, как та дверь из моего сна. … Да уж, как-то не нравятся они мне.
– Мне сегодня приснился очень странный сон. Он был такой реалистичный, такой настоящий. У меня до сих пор мурашки по коже бегают. – Я закатала повыше рукав халатика и продемонстрировала этих самых мурашек.
– Родная, я всегда знал, что у тебя очень богатое воображение, но это всего лишь сон. – Как-то успокаивающе объяснял супруг, видя явный испуг в моих глазах.
Он такой ласковый и заботливый. Всегда меня успокаивает, всегда пытается понять и подбодрить. Моя любовь к нему безгранична, как и его ко мне. Во всяком случае, я в это верю. Нам очень многое пришлось пережить на пути к безоговорочному счастью. Наши отношения никогда не были простыми, потому как мы принципиально разные люди, с разным пониманием жизни и разным ее укладом. Самая первая наша встреча была похожа на гром среди ясного неба, на вспышку молнии, на удар током. Так бывает, когда ты сталкиваешься с чем-то необычным, недоступным твоему пониманию, но одновременно манящим, зовущим открывать новые грани реальности. Громы и молнии сопровождали всю историю наших отношений.
Мы оба были родом из бедных семей. Поженились рано, еще в начале студенческих годов. Пережили переезд в другой город, где и родился наш первенец Алекс. В этом другом чужом городе мы оба учились быть супругами, родителями и просто взрослыми самостоятельными людьми. Здесь же Ян начал разрабатывать идею собственного бизнеса, которую и воплотил в жизнь, естественно, с моей помощью. Все шло как по маслу. Это как в поговорке «из грязи в князи», когда первый успех кружит голову, туманит мысли и будоражит чувства. Именно в этот момент он стал редко приходить домой и посвящать свое время друзьям после работы. Именно в этот момент начала расти огромная стена между нами. Впоследствии, мы пытались ее рушить, иногда отстраивая заново и разрушая снова.
У нас было множество встреч и расставаний, множество радостей и слез, и каждый раз я убеждалась, что познаю жизнь заново, открывая ее тайные стороны. Наша любовь была такая объемная, что к ней можно было прикоснуться кончиками пальцев, уловить ее запах. Запах персиков, как нам казалось. В то же время она разрушала все на своем пути, сжигала нас дотла, но мы вновь возрождались, становясь немного другими.
Иногда не хватало сил двигаться дальше, но мы понимали, что стоит только остановиться и каждого из нас ждет огромная черная пропасть. Это когда невыносимо быть с человеком, но без него уже никак не обойтись. Будто ты растворен в этом человеке, а он в тебе.
Как-то раз, в один из пятничных зимних вечеров ко мне на огонек заглянула моя тогда еще очень близкая подруга. За чашечкой вкусного чая она задала мне вопрос, о котором последние года два я даже не задумывалась:
– Дана, скажи, а ты любишь своего супруга? – Вполне адекватный вопрос, который почему-то меня очень смутил.
– Уух! А я то и не знаю! – В полном замешательстве ответила я.
– И что же ты живешь с ним и не любишь? Подруга, я тебя не узнаю. Не ты ли всегда говорила, что жизнь – это есть любовь. Так как же ты без нее?
– Да нет же, ты не совсем правильно меня поняла. Вот, например, ты любишь свою правую руку?
