Сборник статей. Выпуск 6

Отзыв: о работе С. В. Жарниковой «Пряха, прялка и нить жизни»

Кандидат исторических наук Светлана Васильевна Жарникова уже достаточно известна кругам широкой научной общественности_t благодаря ряду интересных статей, опубликованных ею как в научных (журн. «Советская этнография», «Международный бюллетень по культурам Центральной Азии» и др.), так и в научно-популярных изданиях. Все ее работы, характеризуются, глубоким знанием материала, широким охватом используемой литературы и умением применить, собранные данные для подтверждения своих мыслей ж всегда нового направления аналитического поиска. Ни одна ее работа не может быть названа компилятивной – в каждой из них содержится открытие, каждая из них дает возможность проникнуть в глубину исследуемых наукой вопросов.

Новая работа автора отличается теми же, свойственными и предшествующим статьям (как и кандидатской диссертации) чертами новаторства и в толковании работ других ученых, и в собственном авторском поиске.

Изучая санскрит, автор дополнила новыми примерами уже найденный ряд сопоставлений его со славянскими языками и расширила этот ряд за счет осмысления многих диалектных русских слов, а также топонимов и гидронимов Русского Севера – т.е. той области, которая сейчас привлекает внимание исследователей, занимающихся поиском древнейшей исходной земли предков арьев и славян. Слишком многое здесь обойдено вниманием ученых, и теперь после оправданных находок и мыслей С. Жарниковой, входит в научный обиход.

Очень интересны сопоставления авестийской реки Ардви-суры с Северной. Двиной, и доказательства приводимые автором бесспорны..

Поиски Ардви, которые ведутся много лет, кажется, теперь завершены, благодаря тому, прежде всего, что С. Жарникова «уловила» в Авесте те несколько строк, где говорится о незамерзающем притоке Ардви и показала, что у Волги, с которой было принято сравнивать Ардви-суру – такого притока нет, а у Сев. Двины есть. Да к тому же и названия «Ардви», как и «Двина» значат «двойная», что можно отнести только к Сев. Двине, состоящей из двух сливающихся рек.

В работе содержится много доказательств возможностей ведения хозяйства в климатических условия Крайнего Севера после начала голоцена, а значит и вероятности складывания и развития там древних племен, прапредков индоевропейских народов, в том числе арьев и славян.

После приведения ряда доказательств вероятной близости этих двух этнических общностей, а значит и близости их культуры, автор открывает путь к осознанию глубокой древности ряда компонентов славянской культуры, пронесенных потомками праславян через много тысячелетий и доживших: до наших дней (в аспекте многотысячелетнего развития тех или иных явлений позволительно «нашими днями» называть и 19 век).

В главах работы, уточняющих и развивающих заявку, сделанную в ее заглавии, содержится обширный материал о генезисе русской прялки. Мифологизация представлений, связанных с самим процессом прядения, с созданием нити, прослеживается в приводимых сравнительно-сопоставительных данных, относящихся к другим народам индоевропейской семьи. Этот материал хорошо организован и является доказательным.

Анализируя орнаменты, наносимые на русские прялки, автор предлагает новое осмысление целого ряда их отдельных элементов. В частности, почти обязательное изображение мужчины или его символа (выраженного как определенным словом, которое признается непечатным, так и условными знаками) хранит в себе древнейшее предписание «оплодотворения» нити. Автор приводит и ценный, этнографический материал об использовании прялок в качестве саней, на которых женщины и девушки съезжали в дни зимних праздников с гор, стараясь продлить раскат таких, «саней», что связывалось с магическим воздействием на длину волокна льна.

Глубоко изучена автором и досконально проанализирована одежда – показана связь деталей орнамента с магическими заклятиями, с функцией оберегов, отворотного действия и т. п. Ценным является прослеживание выявленных автором совпадений или сходства таких орнаментов с теми, что прослеживаются в археологических материалах на пути арьев в Индию.

В целом, следует сказать, что подобных работ очень не хватает нашей науке. Каждая страница насыщена познавательным материалом и главное, его анализом. Примечательна историческая логика построения всех сведений, приводимых и осмысляемых автором. Работа заслуживает опубликования и, несомненно, займет дострой место в ряду отечественных исследований.

(28.4.94 Гусева Наталья Романовна, доктор исторических наук, ст. н. сотр. к-т Института Этнологии и Антропологии АН РАН)

Концепция программы «Великий Устюг – родина Деда Мороза»

– Исторические корни образа Деда Мороза на Русском Севере (историко-культурологическая справка)

Вологда 2000 год

Образ Деда Мороза, как отмечают такие известные исследователи индоевропейской мифологии как В. В. Иванов и В. Н. Топоров, отражен во всех славянских традициях, в той или иной мере. «Мороз, Морозко, персонаж славянского сказочного обрядового фольклора… У восточных славян представлен сказочный образ Мороза-богатыря, кузнеца, которой „сковывает воду“ железными морозами… Обрядовые представления, лежащие в основе этих образов, сохранились у восточных славян в ритуале кормления Мороза накануне Рождества и в Велик день киселем», что связывается с обычаем кормления этим ритуальным блюдом дедов-покойников, пишут они во 2-ом томе энциклопедии «Мифы народов мира».

Дед Мороз, как персонаж русских народных сказок и обрядов, связан с тем периодом, когда «солнце поворачивает на лето, зима на мороз», т.е. с зимним солнцестоянием. Он Владыка зимнего холода и в этом своем качестве он, прежде всего, Повелитель Вод, которые именно в зимние холода предстают перед людьми во всех своих ипостасях: снега, льда, инея, пара, тумана и текущей подо льдом воды рек, озер и морей. Дед Мороз сковывает льдом водоемы, покрывает снегами леса и поля, украшает снегом и инеем ветви деревьев. Будучи владыкой зимы, Дед Мороз несет с собой не только холод, снег и лед, но и ночь, тьму, так как световой день зимой в северных широтах предельно короток, а ночь велика (не говоря уже о трехмесячной полярной ночи). Как Владыка Ночи Дед Мороз повелевает звездами и Луной, ему подчинено зимнее небо, он украшает его сполохами Северного Сияния.

Его богатство – серебро, алмазы, жемчуг – все, что связано в традиционных представлениях с чистотой, холодом, лунным светом, слезами и магией. Не случайно, как отмечает академик Б. А. Рыбаков, на серебряных славянских украшениях, вплоть до 12—13 в.в. христианской символики никогда нет. Возможно, это связано с тем, что издавна серебро ассоциировалось с Луной, лунным светом, лунными культами, а во многих алхимических текстах его прямо называли Луной.

Связанный с серебром, лунным светом, луной и ночью, Дед Мороз непосредственно связан и с «тем светом» – миром предков. Общеизвестно, что у многих народов Европы Луна считалась «Солнцем мертвых». Дед Мороз – Владыка Вод и Владыка Ночи, звезд и луны даже именем своим свидетельствует о связи с миром умерших. Ведь недаром столь близки слова «смерть, морена, морана», «море» и мороз». Умереть – равносильно понятию «остыть», «околеть», т.е. замерзнуть. Здесь стоит отметить, что у всех индоевропейских народов Европы празднование Нового Года отмечено проведением карнавалов с ряжеными. Ученые предполагают, что само происхождение слова «маска», а это один из главных компонентов ряженья, связано с культом предков, так как слово «maska» означает «душа мертвого». Итальянский этнограф Паоло Тоски считает, что карнавал, как главный праздник начала года, предполагал возвращение в наш мир на эти дни существ загробного мира, мира предков. В русской традиции, кроме ряженья, как было отмечено ранее, существовал обычай, по которому накануне Рождества старший в доме высовывался с печи в волоковое окно или выходил на порог с ложкой овсяного киселя и звал: «Мороз, Мороз! Приходи кисель есть!». Даже в наши дни старики и старухи в северорусской глубинке на вопрос, кто такой Дед Мороз, отвечают: «Это наши предки, родители». Овсяный же кисель – специфическое ритуальное блюдо, связанное с поминальной обрядностью.

Таким образом, подводя итог, можно сказать, что русский Дед Мороз это: Владыка Вод во всех их проявлениях (снег, иней, лед, пар, вода); Владыка Ночи и её атрибутов – звездного неба, луны, полярного сияния, мрака; Владыка Серебра (символа луны, лунного света, магии, сакрального знания); Владыка мира предков и Дед, т.е. прапредок.

Такой архаический образ, естественно, мог сложиться только в глубокой древности и это его имя «Дед Мороз», скорее всего, заменило собой более древнее, табуированное или преследуемое христианской церковью.

Говоря об исторических корнях образа Деда Мороза, мы не можем не обратиться к такому интересному и в целом забытому персонажу славянской мифологии, как Троян. Трояна, запечатленного в «Слове о полку Игореве», которого часть исследователей связывает с римским императором Марком Ульпием Траяном, другие исследователи считают древнеславянским божеством Луны, получившим свое имя от трех фаз, проходимых этим светилом. С Тройном в народной традиции связывались представления о зиме, снеге, сугробах, смежной белизне и тропах, протоптанных дикими турами. Ю. М. Золотев пишет: «На Руси хозяином зимы, по-видимому, считался рогатый месяц… В глубокой древности месяц, видимо, обожествлялся в виде быка или тура». Но Троян был не только богом зимы, снега, дорог. Будучи богом луны, он не принадлежал целиком к кругу светлых, благостных богов древних славян. Связанный с культом предков и плодородия, Троян был также божеством ночного мрака, темных сил и ужасов. И еще он был великим судьей, тем, кто награждает и наказывает и живых, и мертвых. Не случайно в народной традиции путь на «тот свет» – Млечный путь – зовут «тропою Трояновой».

На Севере Руси в дохристианский период аналогом Трояна было божество, носившее имя Велеса (Волоса). Б. Л. Успенский отмечает, что в Великий четверг на страстной неделе совершали обрядовую «окличку» мертвых. «В этот день рано утром жгли солому и кликали мертвых» (Стоглав, 1890, с. 193). Тогда же хозяйки кликали скотину по именам в печную трубу. Но в этот, же день «окликали» Мороз с приглашением его на трапезу и просьбой не бить урожай. Б. А. Успенский отмечает, что Мороз «обнаруживает несомненную связь» с Велесом-Волосом. При этом культ Велеса-Волоса был характерен именно для Русского Севера. В древнерусских источниках (договор русских с греками 907 г.) Велес определяется как «бог всей Руси», в отличие от Перуна, бывшего только богом княжеской дружины. Основа «Велес-Волос» в русском языке используется для обозначения власти. «Велес» – повелитель, распорядитель, указчик; «волосить» – властвовать. Именно к Велесу обращались с просьбой дать больше зерна, скота, детей древнерусском языке – «волосыни, волосожары, власожелищи». Велес (Волос) владыка вод. Так в «Сказании о построении града Ярославля» говорится: «невернии сии человецы моли слезно своего Волоса, да низведет дождь на землю» (из чего следует, что Волос-Велес давал дождь и распоряжался небесными водами). Кроме того, ему подчинялись звезды. Именно Велеса-Волоса в «Сказании о построении града Ярославля» пресвитер церкви пророка Ильи, «узре плач и воздыхание многое», называет «богом вашим». В том же, «Сказании» говорится о том, что Велесу-Волосу был «сотворен» храм и дан волхв, который поддерживал неугасимый огонь. По дыму «жертвенного воскурения» волхв постигал тайны будущего и затем вещал от имени Велеса. Но если священный огонь угасал, то самого жреца приносили в жертву тому, же богу. Б. А. Успенский пишет: «Это место «Сказания» наряду с названием Бояна «Велесовым внуком» в «Слове о полку Игореве «остается косвенным доводом в пользу связи Волоса-Велеса с традицией шаманско-поэтического синкретического действа». В свете северорусских терминов типа «волхат, волхит, волхатка – ворожея», можно рассматривать термины – волшба, волшебный, волхв как связанные с культом Велеса-Волоса. В жертву Велесу приносили в особых случаях «тельца и телицу» и называли его «грозным богом». Велес был на Русском Севере в древности покровителем скотоводов и земледельцев. Так еще во второй половине XIX в. в Череповецком уезде Новгородской губернии существовал описанный Е. Барсовым обряд: «Когда выжнутся, оставляют на поле небольшой кустик колосьев и говорят одной жнее: «Ты верти бороду Волосу, или Велесу. другояко скажут». Та три раза ходит около куста и, захватывая серпом пряди по 30 колосьев, припевает:

 
Благослови-ка меня, Господи,
Да бороду вертеть:
А пахарю-то сила,
А севцу-то коровай,
А коню-то голова,
А Микуле – борода»
 

Б. А. Успенский отмечает: «Волос и Никола выступают здесь как эквивалентные наименования, причем замечательно, что, обращаясь, друг к другу, говорят о Волосе, но обращаясь к Господу – о Николе». Такая ситуация не случайна, ведь «христианские святые – в их числе св. Николай – оказались заместителями языческих богов… Процесс замещения языческих богов христианскими святыми весьма типичен и характеризует не только славянские страны, однако для исследования славянского язычества он особенно важен».

Исследования Б. А. Успенского убедительно доказывают – на Русском Севере в процессе христианизации Святой Николай или Никола (Микола) заменил собой древнего бога Волоса-Вслеса. Общеизвестно, что Никола (св. Николай) занимает совершенно исключительное место в русском религиозном сознании. Эго особое положение Николы на Руси постоянно отмечалось иностранцами, приезжавшими в нашу страну в 16—18 в. в. Они констатировали, что русские воздают Николе поклонение, приличествующее самому Богу. Так в 17 в. некий инок Афанасий заявлял, что «Николу… аки Бога почитают в православии». С. Москевич писал в 1609 г., что «в случае… убедительной просьбы русские молят не ради Бога или Христа Спасителя, но ради Николы». Еще в конце 18 в. встречались священники, «исповедующие Николу как Бога». Де Ту, оказавшийся в России в начале 17 в., удивлялся тому, что праздник Николы вешнего (9 мая) суеверные москвичи предпочитали самой Пасхе, а другой иностранец – Мартин Берг, также в начале 17 в., сообщал, что «Вербное воскресенье… после Николина дня считается (у русских) важнейшим праздником». Феофан Прокопович отмечал, что простолюдины «Святого Николая боготворят» и «память Святого Николая выше Господских праздников ставят». В духовных стихах можно было встретить такие обращения, как «Святитель Микола, силен Бог наш», или «От желания ты господу помолисе, тому ту Миколы да со сьлёзамы…». Именно к Николе обращались с такой формулировкой: «Дай-ко Господи-Владыко, Свет-ты милосливой». Отметим, что еще в 16—17 в.в. русские избегали давать при крещении имя Николай и связывали это с тем, что нельзя было окрестить ребенка именем Христа или Богородицей. Иностранцы, жившие в России в 17 в., любую русскую икону называли «Николаем».

Еще раз отметим, что культ Николы, как и культ Волоса-Велеса, характерен именно для Русского Севера. (Для юга России более характерен был культ Св. Георгия – Егория). Как и у Велеса-Волоса, функции Николы в народном сознании были предельно многогранны:

1) Он – покровитель скота. В случае падежа давался обет «повеличать Миколе», которому обещали новорожденного бычка, называвшегося Миколец. Его растили три года, причем для откармливания микольца перед заклинанием собирали зерно со всей округи. Лучший кусок мяса от этого бычка жертвовали Николе в церковь, остальное, съедали всем миром, справляя т.н. микольщину. Празднование микольщины было связано с молебном и окроплением скота святой водой. Здесь имеет смысл вспомнить сообщение византийского автора 6 в. Прокопия, который писал о славянах, что: «только бога – творца молний чтут они владыкой над собой и приносят ему в жертву быков». Общеизвестно, что персонификацией молнии в славянском язычестве был Перун (именно так «перун» в некоторых диалектах называют молнию). Как воплощение разящей илы оружия, Перун был богом княжеской дружины. Но Творцом молнии был, судя по всему, Верховный Бог Велес-Волос, творец перунов – молний, которого в христианском русском сознании заменил св. Николай. Отметим, что во время праздника «Волося» или «Волосье» (конец 19 – начало 20 в.) в четверг на масляной неделе «рабочий скот освобождался от работы и перед закатом солнца объезжают «молодого бычочка, обо жеребчика». В этой связи характерна и повесть «Чюдо святого Николы, чюдо еже о быке», составленная на Печоре в конце 18 – начале 19 в., посвященная мотиву жертвенного быка.

2) Никола (и Волос-Велес) – покровитель земледелия. Здесь стоит вновь вспомнить ритуальное завивание жнеей в Череповецком уезде бороды Волосу-Велесу (Микуле) на хороший урожай, о котором говорилось ранее. 10 мая, когда праздновались «именины земли», в народном сознании они связывались с образом Николы (Велеса). Показательна русская поговорка: «На ноле Никола – обший бог» или «На поле Никола один бог».

3) Никола (как и Велсс-Волос) – владыка вод и земных и небесных. Так Б. А. Успенский отмечает, что па Русском Севере Николу называли «апостолом Туча-Грозная» (т.е. туча, порождающая гром и молнию – о чем говорилось выше). Никола орошает поля росой. «Дождь в Николин день считается особенно благоприятным предзнаменованием… велика милость мужику на Николин день, когда поле польет дождичком». Будучи связанным с реками, озерами, морями и водами вообще Никола является в русском религиозном сознании «морским богом» (отсюда храмы Николы Морского). Так в былине о Садко говорится: «Да змолился Садко да Господу Богу, как тому-то нынь Миколы нынь святителю», или в былине о Михаиле Потыке: «Порукою давал мне Спасов образ Святителя Николу Чудотворца». Есть свидетельства того, что «по мнению раскольников, на водах почиет дух, которому поклоняются они не только над колодцами, но и в домах над чанами, наполненными водою; в те и другие бросают они серебряные деньги». Стоит обратить особое внимание на то, что у славян встречается поверье, что тонущего человека нельзя спасать, т.к. утонуть – счастье, символ избранничества и по воде душе легче всего попасть на тот свет. Б. А. Успенский приводит старочешское выражение «К Velesu za more» (к Велесу за море), относящееся к смерти и означающее, собственно, «на тот свет». Интересно и то, что на Русском Севере при пожаре обходят горящий дом с иконой Николы в руках, говоря: «Святитель и Христов отце Никола, спаси и помилуй, загаси огонь» (эта запись была сделана в 1980 г. в деревне Поньгома, Кемского района Карелии).

4) Никола (как и Велес-Волос) связан с миром предков, тем светом. Он Владыка в царстве мертвых. Так Б. А. Успенский, говоря о тризне (номинальной трапезе), отмечает связь слов «тризна, тризница» с закланием трехгодовалого жертвенного бычка «микольца». В качестве одного из пережитков тризны следует рассматривать сохранившийся на Русском Севере похоронный обычай, когда родственники покойного жертвовали корову какому-либо бедняку, приговаривая при этом: «Коровку покойника», или же отдавали её в монастырь. Забегая немного вперед, отметим, что этот обычай, судя по всему, идет из глубочайшей древности, т.к. в Индии сохраняется аналогичный обряд, когда по смерти человека его родственники жертвовали черную корову (связанную с символикой ночного неба) жрецу-брахману, статус которого аналогичен статусу нищего или монаха.

Один из праздников, посвященных св. Николаю, соотносится на Руси с Великим четвергом. Именно к этому дню был приурочен убой скота, который, вероятно, восходил к обрядовому жертвоприношению Волосу. Для этого дня также характерно ритуальное омовение людей и скота («чистый четверг»). Обычай мыть избу в этот день может быть соотнесен с обычаем мыть избу после покойника. Соль, пепел и зола Великого четверга сохранялись и им приписывалась целебная и плодоносная сила. Уже отмечалось ранее, что Никола является покровителем скота, но Велеса-Волоса также постоянно именуют «скотьим богом». Эти функции Велеса-Волоса (и Николы) соответствуют общеиндоевропейскому представлению о загробном мире как пастбище, где Бог пасет души умерших. В Великий четверг, на страстной неделе совершали обряд «окликания» или «оклички» мертвых, «В этот день рано утром жгли солому и кликали мертвых (Стоглав, 1890, с.193). Но, повторяем, в этот, же день, посвященный Николе, окликали обрядово Деда Мороза и приглашали его на трапезу с просьбой не бить урожай. Заметим, что сам термин «дед» в древности относился только к предку, а в обыденной речи был запрещен и заменялся обращением «дядко» или «дедко».

Таким образом, Дед Мороз обнаруживает несомненную связь с Велесом-Волосом и Николой.

5) Велес-Волос в народных представлениях связан с золотом, серебром, с идеей обилия, накопления прибыли. Он может быть представлен «золотым человеком, огромного роста дедушкой». Волос- Велес одет в золотые или красные (изначально) одежды, но еще Данилов в 1909 г. указывал на связь в народных обычаях красного цвета и смерти, причем, между золотом и кровью, золотым и красным в народных представлениях ставится знак равенства. Заметим в этой связи, что св. Николая часто называют «Микола Золотой» и это, пожалуй, один из немногих христианских святых, иконные изображения которого иногда выполнялись на красном фоне. Никола, как и Велес-Волос, выполняет важнейшую функцию плодотворящего начала и таким образом, можно сказать, что как Велес, так и Никола, связан как со смертью, так и с рождением. В связи с этим почитание Николы выражается в специальных обрядах варки и крашения яиц. Так, в Сибири, ходят в лес варить яйца и красить их на Николу Вешнего (9 мая). Варили яйца и на Николу Зимнего (5 декабря). Эти яйца в обряде связаны с культом мертвых и плодородием. Яйца варили в лесу или на берегах рек и озер на Троицу, Вознесение, Петров день, 8 мая – канун Вешнего Николы. Все эти дни соотнесены с культом Велеса.

Такой праздник как «Волося» или «Волосье» празднуется в четверг первой недели Великого поста. И хотя он связан в христианском календаре со св. Николаем, его название свидетельствует о более древних связях с Велесом-Волосом – Владыкой вселенной дохристианского севернорусского пантеона.

Здесь же стоит отметить и то немаловажное обстоятельство, что еще одно из имен дохристианского славянского Творца и Владыки Вселенной – Святовит трансформировалось в княжеское – Святослав. Но крестное имя Николай характерно было в раннем средневековье на Руси именно для князей, носивших имя Святослав.

6) Велес-Волос (как и Никола) связан в севернорусских народных представлениях с болезнью и исцелением. Так в случае эпидемии именно в честь Николы добывали трением живой огонь.

Обычай справлять «миколыцину», о котором говорилось ранее, был связан с обетом, который давался в случае болезни скотины или человека. Никола нередко упоминается в русских заговорах, предназначенных для лечения болезней. Б. А. Успенский подчеркивает, что при этом Никола предстает в заговорах окруженным золотом: «На окиане-море стоит золот стул, на золоте стуле сидит св. Николай, держит золот лук, натягивает шелковую тетивку, накладывает каленую стрелу, станет уроки и призеры стрелять» или «Есть море золото, на золоте море золот корабль, на золоте корабле едет святой Николае, отворяет морскую глубину, поднимает железные врата, а залучает от раба Божия (имярек) усови аду в челюсти».

В отличие от других святых целителей, к Николе могут обращаться при любой болезни. Но Велес-Волос также связан с врачеванием и болезнями, некоторые из них так и называются «волосом». Здесь как Волос, так и Никола сближаются с древнегреческим Аполлоном-губителем и врачевателем, также соотнесенным с золотом.

7) В русской народной традиции, точнее северорусской, Велес-Волос связан с прядением, ткачеством, так как нить выступает в народных представлениях и обрядовых действиях ближайшим аналогом волоса. Достаточно привести пример обрядовой свадебной песни, когда сваха расчесывает новобрачной волосы, а бояре поют: «Во поле лен, лен ветер веет, развевает». Само наименование Велеса-Волоса уже четко указывает, что средоточие жизненной силы человека – волосы, это дар и владение верховного божества Вселенной. (Все, что касается прядения пряжи и т. д., и С. В. Жарникова «Мир образов русской прялки», Вологда, 2000 г.)

Но в тех, же отношениях с пряжей, нитью, волосом, что и древний Велес-Волос, находится св. Николай – Никола. Это прослеживается в том, что Никола соотносится в народном сознании с покровительницей прях и пряжи св. Параскевой Пятницей, заменившей в христианском пантеоне древнюю богиню судьбы Мокошь (Макошь). Пятница-день чествования и Параскевы, и Николы. Так, например, в девятую пятницу по Пасхе, т.е. в пятницу на первой неделе Петрова поста, как сообщает Едемский, богомольцы стекались в церковь, которая носила двойное название «Николы Чудотворца и Параскевы Пятницы». Девятая пятница выступает часто в значении Семика, т.е. дня помилования «заложных» (нечистых) покойников. Именно Николу и Параскеву Пятницу, как правило, изображали в резной деревянной скульптуре. Стоит особо отметить, что и народном восприятии Параскева Пятница это «водяная и земляная матушка». При том, что в дни, связанные с почитанием Пятницы (пятница и воскресенье), запрещалось прясть, ткать и вообще что-либо свивать, так как считалось, что пряхи прядут не лен, а волосы Параскевы Пятницы или Недели, именно Никола в сказочном сюжете помогает выполнить заданную Пятницей работу – спрясть просу в один день.

Таким образом, подводя итог, мы можем в ряду Дед Мороз, Троян, Велес-Волос назвать еще и св. Николая. Но функции Велеса выполнял в христианском варианте не только Никола. Некоторые черты древнего Бога-Творца Велеса перешли на других христианских святых. Таковы святые Власий и Василий, а также Флор и Лавр и Козьма-Демьян.

Образ св. Власия ставили в коровниках и хлевах, для охраны скота. В день св. Власия окликали звезды для увеличения стада. Так в Тульской губернии, когда на небе появлялись звезды, овчары выходили на улицу, становились на руно и пели: «засветись, звезда ясная, по поднебесью на радость миру крещеному… Ты засветись, звезда ясная, на двор к рабу такому-то…», и просили, чтобы было столько овец, сколько звезд на небе. Интересно, что в Кадниковском уезде «Власьев день» отмечали три дня – 4, 5, 6 декабря, т.е. в так называемые «Николины святки», при том, что эти дни декабря и особенно день накануне Нового года явно были связаны с Велесом. Б. А. Успенский считает, что «заслуживает внимания то, что Мороз называется «Мороз Васильевич», а святой Василий и св. Власий в народном сознании, как правило, сливаются в один образ. В Вельском у. – месте, особо отмеченном в отношении культа Велеса, в первое воскресенье за Петровым днем отмечали праздник покровителей лошадей Флора и Лавра. Но сам Петров день в древности был соотнесен с культом Велеса.

Опускаясь далее вглубь времен, в поисках прообраза Деда Мороза -Трояна – Велеса, мы встречаем еще один архаический образ восточнославянской мифологии – бога Рода. Б. А. Успенский считает, что имя Род в славянском языческом пантеоне может рассматриваться наряду с названием Волос (Велес), и соотносится с «молочной» или «огненной» рекой, т. е. Млечным путем, и мировым деревом.

Академик Б. А. Рыбаков своей книге «Язычество древних славян» пишет о нем следующее: «Самым загадочным и наименее изученным из всех славянских божеств является Род – божество, известное только восточным славянам и не уцелевшее в этнографическом материале». Говоря о культе Рода, он отмечает, как крайне интересные попытки автора «Слова об идолах» 14 в. объяснить происхождение культа Рода и найти ему аналогии в различных мировых религиях. Так Род сопоставлен в этом тексте с Осирисом, Ваалом, Аполлоном и христианским богом – творцом Саваофом. Что же общего у всех перечисленных выше богов:

Осирис – «божественная первовода», связан с культом ночи. Он судья в царстве мертвых н его живым воплощением был Анис – черный бык с белыми пятнами, символ ночного звездного неба

Ваал – бог плодородия и жизни, тесно связан с культом воды, влаги. Изображался в облике быка.

Аполлон – архаическое хтоническое божество, в котором сочетались различные функции, как губительные, так и благодетельные. Он был прорицателем, блюстителем гармонии космической и человеческой. Образ Аполлона соединяет воедино небо, землю и преисподнюю. Его любимым животным был бык.

Саваоф – христианский бог – Творец Вселенной.

Говоря о боге Роде, Б. А. Рыбаков отмечает, что:

Род – творец Вселенной,

Род – бог неба и небесных вод,

Род – владыкам земных вод,

Род – связан с кровью, красным цветом,

Род – владыка царства мертвых,

Род – вдувает жизнь в людей,

Род – связан с огнем и молнией.

Культ Рода включал в себя использование в ритуале рогов, о которых В. М. Василенко писал: « не случайно рога стали священным предметом – они были рогами священного зверя». Он подчеркивал, что «серебряные лунницы своим блеском повторяли блеск молодой, нарождавшейся луны», и в то же время символизировали собой рога коровы или быка. Говоря о подвесках в виде странного рогатого зверя, В. М. Василенко спрашивал «не лунный ли бык перед нами?». До 14 в. сохранялся у восточных славян (в связи с отправлением культа Рода – Трояна) обряд целования серебряных лунниц, вызвавший гневную тираду митрополита. Георгия: «Будь проклят тот, кто целует месяц». До наших дней дожил обряд приготовления первой опары для блинов – ритуальной еды, связанной с культом предков – из снега при свете месяца с приговором: «Месяц, месяц! Золотые твои рожки! Выглянь в окошко, подуй на опару!»

Судя по тем поучениям против язычества, в которых упоминался Род и его культ, он повелевал водами, был тесно связан с ночью, луной, быком. управлял миром предков, судил, карал и награждал живых и мертвых. О нем в 1872 году сказал К. Н. Бестужев – Рюмин: «Что касается Рода, то нечего искать в нем предка… Род не есть олицетворение рода (gens), а сам создатель».

Как всякое полисемантичное верховное божество, Род воплощал в себе диаметрально противоположные функции. И наряду с разрушителем Перуном, был еще и богом миропорядка, космической гармонии, выражающейся в извечном круговороте рождений и смертей, в их постоянном равновесии, а также богом счастья, плодородия и богатства. В этой своей ипостаси он удивительно тесно смыкается со «скотьим богом» Велесом – Волосом. Б. А. Рыбаков, говоря о Велесе, подчеркивает: «Велес был богом богатства, скотоводства, может быть плодовитости. Выражение идеи богатства при посредстве полисемантичного слова „Скот“ (равнозначно латинскому „pecunia“ скот, богатство) ведет нас в совершенно определенно историческую эпоху, когда главным богатством племени были именно скот, стада крупного рогатого скота, „говяда“, т.е. в бронзовый век». И далее: «Однако, помимо указания на скотоводство и богатство, имя Велеса имеет еще один семантический оттенок – культ мертвых, предков, душ умерших».