Loe raamatut: «Целительница: другая»
БЛАГОДАРНОСТИ
Труд писателя – труд одиночки. Сидишь себе и пишешь. Но если вдуматься, то это не совсем так.
Я бы никогда не дописала этот роман, если бы однажды не решилась опубликовать черновики в своём блоге, если бы не было отклика от моих первых читателей, если бы вы не ждали, не спрашивали, не поддерживали. Вы были со мной два года, пока я писала роман «Целительница» и, надеюсь, будете со мной и дальше.
Я бы не смогла свободно писать, если бы не знала:
– что потом мой бессменный редактор Ольга Форофонова не поправит все мои грамматические и орфографические ляпы;
– что пишущий фотограф Светлана Селезнева не поддержит мою очередную сумасшедшую идею или не посмеётся со мной от души за чашкой кофе над стишком или текстом.
Это уже близкие люди.
Я благодарна:
– к. м. н. врачу-урологу Ивану Данилову за помощь в написании медицинских приключений Виктории Пятницкой в третьей части романа «Целительница: другая»;
– Наталье Остапенко за рассказы о том, каково это – быть женой врача;
– Александру Верещагину за возможность написать о его истории болезни;
– Славе Михайлову за энергию.
Спасибо моим подругам-писателям:
– Инне Цесарь за наши многочасовые беседы;
– Кристине Кретовой за вдохновляющую поддержку и объятия;
– Марии Моисеевой за невыпитое шампанское и надежду, что всё ещё впереди;
– Юлии Брыковой за доброе сердце и отзывчивость.
Спасибо Марине Хлебниковой из открыточного издательства Artpression, которое выпустило серию открыток по мотивам обложек книг «Целительница».
Спасибо Сергею Ледащеву за поддержку моих идей, проектов и помощь в продаже моих детских книг.
Спасибо иллюстраторам, которые давно уже стали для меня больше чем просто коллеги: Ольге Зиминой, Анне Фокиной, Юлии Гончаровой и Яне Кузнецовой.
Спасибо моим близким: родителям, Наталье Копыл, Георгию Азнаурову, Нане Тарба, Марии Дубровиной, Амалии Гогешвили, Наталье Мироновой и Марии Кураповой.
Сбор на редактуру и печать книги проводился на краудфандинговой площадке Планета.ру. Ниже я перечислю каждого, без кого этой книги не было бы.
Спасибо вам!
Батурова Наталья
Брыкова Юлия
Верещагин Александр
Гогешвили Амалия
Голоскокова Елена
Гончарова Юлия
Григорян Татьяна
Данилов Иван
Дубровина Мария
Журавлева Анастасия
Зентаи Юлия
Зимина Ольга
Карачевцева Светлана
Клепица Наталья
Краснов Сергей
Кретова Кристина
Крупеня Вера
Ксандиева Алена
Кузнецова Яна
Курапова Мария
Копыл Наталья
Ледащев Сергей
Ливинский Александр
Локк Кристина
Лоч Анна
Миронова Наталья
Моисеева Мария
Нечаева Юлия
Одношивкина Татьяна
Олейник Светлана
Остапенко Наталья
Паялина Ирина
Протасов Константин
Русланова Дарья
Саркисян Нина
Селезнева Светлана
Сигалов Владимир
Телепегина Анастасия
Фокина Анна
Форофонова Ольга
Хлебникова Марина
Цесарь Инна
Черемных Ирина
Чертова Светлана
Глава 1
Небо было серым. За весь март солнце в Москве появилось лишь дважды. Наконец-то начался апрель. На него вся надежда.
Виктория Пятницкая смотрела в окно: туман размывал всю картинку. Было непривычно не видеть людей, спешащих по своим делам, но это приносило спокойствие. Одиночество давно перестало пугать, а вот толпа, наоборот, вызывала тревогу.
Вика поймала себя на мысли, что ей нравится этот вид за окном, затерянный в хмурой дымке. Сила желания, которую она давно уже не ощущала, пробудилась в ней. Фантазия разыгралась, расширилась, наполнила Пятницкую изнутри и унесла в неведомые края.
Что скрывает это марево? Может, за ним Золотой мост туманного Владивостока? Или помпезный Будапешт с бесконечными башенками и купальнями? Готический Эдинбург, в каждом закоулке прячущий какую-то тайну? А может, просто горы с голубым озером у подножия? Пора, пора выйти из квартиры. Засиделась дома. Надо совершить путешествие хотя бы до парикмахерской. Вика очень хотела распустить надоевший вечный пучок, но волосы были в ужасном состоянии – безобразно отросли и позабыли свою вьющуюся природу. С этим надо было что-то делать.
Пятницкая провела тяжёлой рукой по лбу и левой щеке, сильно надавливая на кожу, словно лишь боль могла заставить её сделать первый шаг из самовольного заточения. И это действительно помогло, дало необходимый импульс. Вика поправила пучок, надела кроссовки, накинула куртку поверх спортивного костюма, в котором уже пару дней ходила дома, и вышла из квартиры.
Улица встретила холодным ветром, а ближайший салон красоты – недружелюбной надписью: «Мы открываемся в 11:00». На часах было девять. Нервно кусая губу, Виктория посмотрела на башни Москва-Сити. Она знала, что там есть салон, который работает двадцать четыре часа в сутки, но ей совсем не хотелось случайно встретить бывших коллег – не из-за вытянутых коленок тёмно-бордовых тренировочных штанов, не из-за ненакрашенных ресниц, вовсе нет, просто потому, что не было никакого желания отвечать на неудобные вопросы.
Целый год Пятницкая обходила стороной Сити, чтобы никому не объяснять, зачем она ушла на взлёте карьеры. Но узнает ли кто-то её в таком неприглядном виде? Слишком уж мала вероятность. И, чуть поколебавшись, Вика всё же зашагала к небоскрёбам.
Она специально обошла стороной торговый центр и башню банка, чтобы не наткнуться на знакомых, но это не помогло: когда она поднималась по ступенькам в здание, где находился салон красоты, путь ей преградил Алексей Смолин.
– Привет, красотка! Пепельная блондинка? Тебе не идёт.
Вика исподлобья посмотрела на Алексея и подумала, как же всё-таки удивительна судьба, которая вновь и вновь сводит их. Каждый раз их внезапная встреча становится предвестником череды печальных событий. Впрочем, может, и не стоит обобщать: однажды подобная цепочка происшествий привела её к Вите, спасибо за это Смолину.
– Это седина, – пояснила Пятницкая, забыв поздороваться.
– Вся голова?! – не смог скрыть изумления Алексей.
– Да. Теперь это мой цвет волос, – спокойно сказала Вика.
– Ты идёшь на встречу? Спешишь? – быстро сменил тему разговора Смолин.
– Хочу подстричься. Больше дел нет.
– Составлю тебе компанию, у меня есть время до двенадцати.
Вика пожала плечами – мол, пусть будет так – и зашагала вверх по лестнице.
Мастер был свободен, но Пятницкая медлила, медитируя на прайс-лист. Она не могла решить, стоит ли отдавать четыре тысячи за стрижку, если можно дождаться открытия эконом-парикмахерской.
– Я оплачу, – шепнул ей на ухо Алексей и уже громко добавил: – Иди, а то мы не успеем выпить кофе.
Пятницкая впервые чуть улыбнулась Смолину и прошла к креслу.
– Что делаем? – спросил парикмахер.
– Боб-каре.
– Вы уверены? – не на шутку удивился он, разглядывая её волосы длиной по пояс.
– Режьте, – уверенно повторила она.
Мастер вздохнул и взял ножницы в руки.
Смолин опешил, когда Вика вернулась на ресепшен:
– Ты не стала красить волосы?
– Забыл про кофе? Мы бы не успели его выпить. Идём?
– Пойдём ужинать, чтобы всё успеть, – предложил Алексей, беря Викторию под локоть и потянув из салона.
– Попридержи коней, Лёш, – отстранилась Пятницкая. – Кто знает, что случится после кофе.
– Чего ты боишься?
– Людей, – честно ответила она. – Я почти год ни с кем не общалась. Мне нужно вспомнить, как это.
– Но я – это я! А не просто человек.
Вика ещё раз улыбнулась:
– Да, ты – это ты.
И они направились в ближайший «Старбакс».
Пошёл дождь. Пятницкая смотрела, как капли ползут по стеклу большого окна.
– Удивлён, что ты выбрала чай.
– Я почти перестала пить кофе. У меня нет повода бодриться.
– Алкоголь?
– Без него не могу уснуть. Снизила дозу до двух бокалов вина в день. Раньше было больше.
– Мне страшно от того, что ты говоришь.
– Тогда не спрашивай.
– Где ты сейчас работаешь?
– Нигде.
– Что у тебя с деньгами?
– Ничего. Хватает на минимальные текущие расходы.
– Сбережения?
– Нет сбережений.
– Как так? О чём ты вообще думаешь?
– В последнее время, к счастью, ни о чём. В голове чистый лист.
– Ты ли мне это говоришь?
– Ну поморгай, может, на моём месте волшебным образом окажется кто-то другой.
– Не хочу. Я рад, что встретил тебя. И так злюсь, что мне пора идти на эту чёртову встречу. Ты дождёшься меня здесь?
– Нет, – покачала головой Пятницкая, а потом, смягчившись, добавила: – Здесь не дождусь. Мне здесь некомфортно. Я буду в Филёвском парке у реки. Помнишь те лежаки, которые ты мне когда-то показал?
– Да.
– Я буду там.
– Хорошо, я наберу тебя, когда поеду. Какой у тебя номер?
– У меня нет телефона.
– Не понял.
– Ты перестал понимать русский язык?
– И это тоже, сейчас больше говорю на английском, но всё же, что это значит?
– Это значит именно то, что я сказала. У меня нет телефона. Совсем нет. Уже десять месяцев. И в интернет я не выходила. И телевизор не смотрела.
– Что же ты делала?
– Жила.
– Чёрт, мне нужно бежать! Ты точно будешь в парке? Там же дождь.
– Точно. Возьми зонт, если дождь тебе мешает.
– Ведьма просто! – всплеснул руками Алексей и встал из-за столика.
– Уже нет, – сказала Вика и уставилась в окно.
***
Небо хмурилось и не собиралось менять своё плохое настроение. А вот дождь закончился, хоть и оставил после себя мелкую морось как послевкусие. Ветер стих. Река, казалось, не двигалась. Да и Вика застыла на деревянном лежаке у самой воды в полном оцепенении.
Внезапно тёмной тучей над ней навис зонт: Смолин встал рядом, не собираясь садиться на влажные доски.
– Ты как неживая.
– Живее тебя. Я не боюсь почувствовать, как капли дождя падают на лицо.
– Сомнительное удовольствие.
– Ты пробовал?
– В детстве пробовал, наверное.
Вика слегка улыбнулась.
– Всё! Мне надоело смотреть на твоё кислое лицо. Беру над тобой шефство. Пойдём!
Пятницкая вновь улыбнулась, но не шелохнулась.
– Ладно, скажу то, что ты хочешь услышать. Мне чертовски скучно одному в вашей дождливой Москве. Составь мне компанию. Я уеду завтра вечером, и сможешь снова грустить.
– В нашей Москве и одному? – переспросила Вика.
– Точно! Но я буду держать интригу до места назначения, чтобы ты поехала со мной. Пойдём, вызову нам такси.
– Ты на такси, а не за рулём? – Смолин всё же смог удивить Викторию.
– Да. Всё расскажу после. Идём уже.
Глава 2
Такси остановилось возле сталинской высотки напротив Белого дома.
– Лёша, зачем мы идём в отель? – смутилась Пятницкая.
– Затем. Там наверху прекрасный ресторан с прекрасным видом, я заказал столик. А пока ждём ужин, можем выпить что-нибудь в баре внизу. Надеюсь, ты не заснёшь сразу после пары бокалов красненького?
– Не засну, – улыбнулась Вика.
Она шла за Алексеем и думала о Вите: совсем недавно это он устраивал ей подобные сюрпризы… На мысли о прошлом немедленно откликнулось тело, и внутри что-то приятно задрожало от волнения. Вика позволила себе расслабиться в этом ощущении, не позволяя боли утраты испортить столь сладостные воспоминания. Как нельзя кстати освободился милый уголок в лобби-баре, и удобное кресло с готовностью приняло её в свои объятия.
Вика с удовольствием прикрыла глаза. Остались только звуки. Чей-то сдержанный смех, бряцание бокалов, тихий джаз. Совсем рядом ритмично застучали по паркету каблуки, сопровождаемые лёгким поскрипыванием колёсиков чемодана, а потом шум утонул в мягкости ковра. Какая-то парочка слева замурлыкала на французском. Затем долетела немецкая речь – удивительно плавная, с австрийским акцентом. Еле слышно распахнулись двери лифта, мимо торопливо протопали чьи-то тяжёлые шаги, в воздухе завис приятный аромат дорогого мужского парфюма.
– Судя по выражению лица, тебе здесь нравится, а ведь не хотела идти.
Вика открыла глаза, возвращаясь из мира звуков к Смолину:
– Мне нравятся холлы в отелях. Они чем-то похожи на аэропорт.
– Есть ощущение отпуска, да?
– Что-то типа того.
– Мне тоже это нравится. Странно, мы ведь впервые так с тобой сидим?
– Да.
– Почему мы раньше никуда не ездили?
– Ты постоянно был в командировках.
Алексей сделал многозначительную паузу, а потом выдал:
– Тебе не стыдно сидеть здесь в заношенных трениках?
– Мне – нет. Почему ты спросил? Разве здесь дресс-код?
– Я хочу пойти в бар с красивой женщиной. Я люблю, когда ты носишь платья.
– По-твоему, только платье делает меня красивой?
– Платье подчёркивает твою красоту. И вообще, люди – существа социальные, и у них есть негласные правила хорошего тона. Или твоя задача – бросить вызов обществу?
– Нет, – ответила Вика без колебаний. Нет у неё ни претензий к обществу, ни громких заявлений для мира. – На какое время у нас заказан столик?
– О! Ты не споришь? На шесть.
– Не вижу повода для спора. Я постараюсь успеть к сроку. Поеду домой и переоденусь.
Вика задумалась на секунду, просчитывая возможные варианты перемещений по городу: такси, метро, автобус… Задача тут же показалась невыполнимой.
– Если бы я хотел, чтобы ты переоделась дома, то завёл бы этот разговор ещё в парке.
– А чего ты хотел?
– Хотел порадовать тебя. Я купил тебе платье, туфли, тушь, румяна, помаду. Нижнее белье не покупал, чтобы ты не подумала чего лишнего. Если что-то не подойдёт, верну в магазин. А так всё твоё.
Вика внимательно посмотрела на Алексея. У него не было ни портфеля, ни хоть какой-нибудь сумки или пакета. Он усмехнулся на её непонимающий взгляд и положил на столик карточку-ключ.
– Номер 2046 на двадцатом этаже. Я подожду тебя здесь. И на всякий случай скажу, что второго ключа у меня нет. Не переживай. Оставь всё там, потом у тебя будет возможность переодеться.
Пятницкая смущённо взяла ключ и послушно побрела к лифту. Было непривычно осознавать это смущение, да и вообще чувствовать что-то. Способность испытывать какие-то эмоции ошарашила больше, чем действия Смолина.
Вика открыла дверь и зашла в номер. Рука её заскользила по стене, коснулась края комода, кресла, а потом замерла на шторе. Дождь за окном прекратился. Пятницкая заплакала.
Они никогда не были с Виктором в этом отеле, но номер враз оживил все картины её прошлой счастливой жизни. Были ли проблемы? Конечно, были! Но рядом был и тот, с кем хотелось их решать, тот, с кем невозможно было увязнуть в обидах и злости, тот, в объятиях которого можно было забыться, тот, рядом с которым верилось, что всё будет хорошо. А теперь его нет.
Солнце показалось из-за туч и оживило реку красно-золотыми искрами, словно показывая Вике, что и после сумрака можно снова начать светить и дарить людям своё тепло.
Пятницкая утёрла слезы. Посмотрела на часы на стене. Было 17:40. Впервые за год время обрело для неё значение. Оставалось двадцать минут, чтобы оживить свою внутреннюю женщину или хотя бы сделать вид, что она есть, надев красивый наряд и освежив лицо лёгким макияжем.
Виктория спустилась в лобби-бар и снова села напротив Алексея. Тот смотрел на неё не отрываясь, как в первый раз, разглядывая с ног до головы.
– Красивая, – тихо и задумчиво констатировал он, словно развеяв какие-то свои прошлые сомнения. – Я начинаю привыкать к тому, что ты блондинка. И у тебя короткие волосы.
Раньше бы Вика точно поправила его, напомнив, что это седина, но теперь она просто залпом допила вино и сказала:
– Нам, кажется, пора смотреть на вечернюю Москву. Да и заказать ещё вина не помешало бы.
– Права! Идём.
***
Москва залилась разноцветными огнями. В бокалах играло бликами гранатовое вино. В тарелке заветривалось нетронутое чёрное ризотто, не сумевшее прельстить Викторию даже щупальцами осьминога.
– Ты не ешь?
– Жду вместо аперитива твою историю об одиночестве в неродной Москве.
– Неблагодарная, какой аперитив? Это третий бокал вина.
– Ешь, доченька, третий пирожок, я не считаю… да? И всё же жду обещанных подробностей.
– С сентября прошлого года живу в Лозанне. Возглавляю швейцарское отделение нашего банка.
– Говоря проще, тебя сослали на пенсию?
– Не нужно драматизировать. Я всё-таки там не только раклет заглатываю.
– Я даже не знаю, что такое раклет, но что-то мне подсказывает, что ты там явно не грустишь.
– Я там один.
– А где Лена и сын?
– Они остались здесь.
– Тогда почему и здесь ты один?
– Мы больше не живём вместе.
– Давно?
– Со времени моего отъезда.
– Я понимаю, почему тебя сослали. Из тебя же информацию клещами тащить приходится! Вроде это я целый год провела отшельницей и должна была разучиться говорить сложносочинёнными предложениями, а не ты.
– Семья распалась, к чему подробные объяснения? Они сейчас отдыхают в Эмиратах. Я остановился в отеле. Квартиру им оставил. Завтра вечером лечу обратно в Швейцарию.
– Тебе нужно моё сочувствие? – растерялась Вика.
– Мне нужно, чтобы ты поехала со мной в Лозанну на пару дней.
– Зачем?
– Откормлю тебя. Отощала.
– Я и здесь поем, – пробубнила Вика и начала ковыряться вилкой в тарелке.
Она не понимала ни тон Смолина, ни истинной причины такого предложения.
– Две реки разлились по тёмным дорогам. Река белых огней, дающих надежду, и река красных огней, останавливающих движение. Выбор. Вы-ы-бо-ор… – с серьёзным видом протяжно завыл Смолин.
– Вот дурак! – не выдержав, засмеялась Вика, прикрывая набитый рот рукой.
– Я про пробку за окном. Арбат встал.
– Ага.
– Ну ладно, ладно, признаюсь. Я готов на всё, чтобы ты снова улыбалась.
– Зачем?
– Твоя милая полуулыбка раздражает. Она ненастоящая.
– Зачем? – настойчиво повторила Вика.
Ей захотелось уйти. Алексей это явно заметил, но вида не подал.
– Ты на грани. Тебе плохо.
– Ошибаешься. Я давно за гранью. Это тебе плохо, не мне.
– Я переживаю за тебя.
– Почему?
– Хочу, чтобы ты жила долго и счастливо.
– О, ты боишься, что я что-то сделаю с собой?
– Да.
– Нет повода для переживаний. Моя смерть слишком бессмысленна.
Алексей недоумённо посмотрел на Вику.
– Прошло два с половиной года. Если бы я стремилась умереть, меня бы уже не было.
– И всё же полетели со мной, а? В Лозанне сейчас солнце, деревья цветут. Развеешься. И мне будет приятно.
– Насколько приятно, Лёш?
– Я твой друг, Вика. Я тот, кому ты жизнь спасла. У меня есть право заботиться о тебе, не отвечая на дурацкие вопросы. Ты будешь ещё есть?
– Нет.
– Тогда пойдём в номер.
– Очень по-дружески, – саркастически заметила Пятницкая.
Волна возмущения захлестнула её, ударила от низа живота в горло и сковала лёгкие.
– Хочу, чтобы ты расслабилась.
– Оригинальный заход, – наконец выдохнула Вика, осознавая, что это не возмущение, а страх.
Вот так номер… Где-то глубоко внутри себя она всё ещё хранила тёплые чувства к Смолину. Как же она могла так предать Виктора?! Как?! Как?
– Наденешь свои треники, налью тебе в чашку вина, залезешь с ногами на диван, обнимешь подушку. Ты же так любишь?
– В большой бокал… – тихо поправила его Пятницкая.
– В бокал. Пойдём? Найду бокал.
– Зачем, Лёш?
– Просто так…
Смолин неотрывно смотрел на Пятницкую. А она – на него. Ей хотелось оставаться в реальности, здесь и сейчас, в этом текущем моменте. Меньше всего на свете Вика желала вернуться опять к своим мыслям: они очень пугали, а ей надо было забыться.
– Закажи мне ещё вина.
– Конечно, – согласился Смолин, прекратив наступление.
– Не пойдём никуда. Лучше рассказывай про машинные реки, – предложила Вика и выдавила полуулыбку.
– Хорошо.
– И переодеваться не пойду. Поеду так. Выкинешь потом ту одежду.
– Сохраню на память.
– Фетишист.
Смолин глупо улыбнулся, о чём-то подумав, а потом шумно выдохнул и решился сказать:
– Купил тебе телефон. И повезло твой номер купить. Оказался не занят. Только давай без «зачем», ладно?
Пятницкую начало мутить. Она поджала губы.
– Плохо? – пристально поглядел на неё Алексей.
Виктория кивнула и, припоминая советы мужа, без слов поднялась и пошла в туалет, чтобы опустошить желудок.
Вернувшись, Пятницкая молча придвинула новый телефон к себе. Алексей был прав: настала пора возвращаться в реальную жизнь. Она уже и так взяла всё что можно от одиночества.
– И это возьми… – ещё больше осмелел Смолин, двигая к ней конверт, явно с деньгами.
Вика пробуравила его взглядом, который он не мог верно истолковать.
– Раньше ты была смелее.
– Я не была замужем.
– И сейчас, – напомнил ей Алексей.
Взгляд Пятницкой упал на чёрную рисинку, которую она случайно уронила на белую скатерть. Виктория демонстративно подняла её двумя пальцами, не боясь запачкаться, и кинула в тарелку. После взяла в руки телефон и начала устанавливать приложение, чтобы вызвать такси.
– Я провожу тебя, – спокойно сказал Смолин.
Она отрицательно помотала головой.
– Не хочешь, чтобы я знал, где ты живёшь?
– Не хочу, – подтвердила Виктория.
– Хорошо. Тогда деньги возьми, а я провожу тебя до машины.
– Ладно.
***
Холодный ветер дул с реки и морозил ноги в туфлях. Вика взглядом искала в темноте нужное такси, не спеша спускаться вниз по лестнице на мостовую. Здесь хоть колонны здания гасили часть неласковых порывов.
– Давай встретимся завтра, – попросил Алексей.
– Не уверена, – покачала головой Виктория, продолжая высматривать машину.
– К чёрту эти игры, Вик! Давай на чистоту. Я тебя люблю. Я тебя искал. Я с ума сходил, не понимая, куда ты делась. Я не хочу, чтобы ты сейчас уезжала.
– Друг, – съязвила Пятницкая, посмотрев Смолину прямо в глаза.
– Я перед тобой как голый.
– Мне тоже холодно.
– Так пойдём в номер.
– Я не готова, Лёш… обсуждать такие темы сейчас.
– Да мне тоже всё это как снег на голову.
– Так не торопи события.
– Не могу. Я уже дважды тебя терял. Если не трижды.
– Тогда доверься судьбе, видишь, как она к тебе благосклонна вновь и вновь. Я теряла и побольше твоего. Не торопи меня.
– Я куплю тебе билет до Женевы, пришлю ссылку потом. И буду ждать тебя до последней минуты у самолёта. Приезжай! Я очень этого хочу. У тебя же есть Шенген, да? Паспорт тот же?
– Угу, – кивнула Вика на все вопросы разом, ободряюще хлопнула Смолина по плечу и поднесла к уху зазвонивший мобильник: – Где вы? Моргните фарами. Ага, вижу. Иду!
Пятницкая побежала вниз по лестнице, почти как Золушка, только туфельки остались при ней. А Алексей остался стоять один на ветру.
***
Вика смотрела в окно. Виктор специально выбрал квартиру с завораживающим видом на Москву-реку, что добавило к её стоимости лишние нули. А теперь прекрасная панорама была обезображена частоколом трёх высоток, воткнутых между их домом и рекой. Но в просветах всё равно было видно, как вода блестит под полной луной.
Вика отвернулась и пошла настраивать телефон под себя: завела новую электронную почту, зарегистрировала учётную запись, отключила аппарат от всех облачных сервисов. Ей надо было хоть чем-то заняться, чтобы не думать об Алексее Смолине. Об Алёшке. Алёшеньке. В памяти так и всплывали его признания и былые идиллические картины совместного бытия. Но совесть ещё не позволяла предать мужа. И Пятницкая находила всё новые и новые пустяковые дела, лишь бы не бродить бесцельно по квартире абсолютно огорошенной нежданными и шокирующими мыслями.
