Loe raamatut: «Меткие стрелки», lehekülg 3

Фитиль, колесо и кремень

Тяжелая махина

Между старинной пищалью и современной винтовкой такая же разница, как между первым самолетом и реактивным истребителем. Рядом с изящным луком или покрытым искусной резьбой арбалетом первое ружье выглядело очень несуразно. Громоздкое, тяжелое и неповоротливое, оно напоминало полено с приделанной к нему водопроводной трубой.

Из фитильного аркебуза, который появился в 1372 году, стреляли два человека: один целился, второй подносил к затравке фитиль.

Порох в то время был скверный, да и фитили не лучше. Автор книги «Военные фейерверки», изданной в 1619 году, советовал «покупать порох острый на вкус, хорошо пропитанный селитрою и не слишком загрязненный угольной пылью. Хорошо приучить солдата сушить порох на солнце, спрыскивая его водкой или крепким красным вином. Он должен уметь смешивать свой затравочный порох, хорошо просеянный, с плауном¹, который можно достать у аптекарей и пороходелов, а фитиль он должен вываривать в щелоке с порохом, чтобы он хорошо горел».

Старинная бомбарда была похожа на полено с приделанной к нему водопроводной трубой.

Огнестрельное оружие начала XV века. Трудно даже сказать, ружье это или пушка.

Стрелки с фитильными мушкетами.

Кулеврина.

Пороховая мякоть воспламенялась плохо. Часто бывали затяжные выстрелы. «Осечка», – думает солдат, повернет аркебуз, чтобы перезарядить его, а он и выпалит.

И аркебуз был достаточно неповоротлив и тяжел, а появившийся в XVI веке мушкет еще тяжелее: он весил больше 8 килограммов. Из такой махины приходилось стрелять с подставки.

«Солдат, – говорится в одном старинном сочинении, – должен носить шест вышиной до груди. На одном конце шест заострен для втыкания в землю, а на другом имеет вилку, на которую солдат кладет свое ружье. А в том шесте, пониже вилки, отверстие, в которое нужно продевать шнурок и привязывать его к руке. За этот шнурок он таскает шест за собой во время сражения».

Мало того, что солдат таскал за собой на веревке подставку, ему приходилось еще надевать на правое плечо кожаную подушку: отдача была так велика, что при стрельбе плечо превращалось в сплошной синяк. Солдаты, стрелявшие без подушек, нередко платились за свое легкомыслие сломанной ключицей.

Во Франции делали ружья несколько легче, с узким, походившим на ужа, изогнутым прикладом. Поэтому их и называли кулевринами («кулевр» – по-французски «уж»). При стрельбе приклад кулеврины зажимали подмышку.

В дождь и туман

Фитильным аркебузам и кулевринам было далеко до совершенства. В 1471 году состоялось состязание между ружьями и арбалетами. Арбалетчики одержали блистательную победу. Любители огнестрельного оружия ушли со стрельбища, понурив головы. Зрители провожали их насмешливым свистом и улюлюканьем. По меткости и дальности боя аркебузная пуля не могла соперничать со стрелой арбалетчика.

В сырую погоду стрелок из ружья думал только о том, как бы не погас фитиль. Одно время зажженные фитили носили под шляпой.

Воин на борту корабля стреляет из ручной бомбарды

Из таких фитильных ружей стреляли в XVI веке. На верхнем снимке видно, как устроен фитильный замок.

Много неприятностей доставили фитильные ружья английским стрелкам в битве при Денбаре (1650 год). Всю ночь перед сражением лил дождь. Порох отсырел, фитили погасли.

Утром продрогшие стрелки перезарядили ружья и развели костры, чтобы высушить фитили. Зазвучали трубы, глухой рокот барабанов возвестил о начале сражения. А тут новая беда: все заволокло густым туманом. Снова отсырели фитили. Стрелки то и дело покидали поле боя и бегали к кострам. В этот день английские пули не нанесли противнику почти никакого вреда.

Оружейники ломали голову, стараясь придумать что-либо взамен фитиля. Пробовали воспламенять заряд медленно горящей «палительной свечой». Носили ее в железной коробке с отверстиями для выхода дыма. Это ружейное кадило прикрепляли обычно к поясу.

Однако и «палительная свеча» не оправдала возлагаемых на нее надежд.

Змеевидный курок

Испанцы гордились своим умением изготовлять гибкую и прочную сталь, богато украшенные шлемы для рыцарских турниров и щиты, которые выдерживали любые удары вражеских мечей. Испанские кинжалы, шпаги и латы получили в те времена широкую известность.

Во второй половине XV столетия испанские оружейники поставили свое клеймо на новом аркебузе. От кулеврины он отличался более длинным стволом, меньшим калибром, меньшим весом, а главное тем, что фитиль был приделан к ружью. Он зажимался в изогнутый наподобие курка кусок железа. Нижний конец этого курка служил как бы спусковым крючком.

Старинное ружье, которое всадник упирает рукой в грудь, называлось петронеллой.

Курок, изогнувшийся, как змея, над полкой с порохом, назывался серпентином.

Нажмешь на него – фитиль опустится к полке и воспламенит порох.

Своей извилистой формой курок напоминал змею, которая по-испански называется «серпиенте». Поэтому и новое ружье и курок окрестили «серпентином» – змеевиком.

Раньше стрелок держал ружье в одной руке, вторая была занята фитилем. Серпентин упразднил должность фитиленосца и освободил правую руку стрелка. Примерно в это же время (около 1480 года) начали выпускать ружья с арбалетными ложами. Целиться стало гораздо легче. Стрелок держал ружье обеими руками и упирал приклад в правое плечо.

Но эти усовершенствования не избавили аркебуз от его основных недостатков. Фитиль по-прежнему боялся сырости и дождя. По-прежнему приходилось таскать с собой жаровню, чтобы разжечь фитиль перед стрельбой. Ночью солдат не мог скрытно подобраться к неприятелю, так как горящий фитиль был виден издалека.

На войне скорость – одно из условий победы. А стрелок из фитильного ружья мог вести огонь крайне медленно. Так, в битве при Киссингене (1636 год) некоторые солдаты умудрились в течение восьми часов произвести только по семь выстрелов. Такая же картина наблюдалась и в битве при Витмергене (1638 год). На специальном испытании оказалось, что даже у хорошо натренированного и расторопного стрелка на заряжание ружья уходит две минуты. А лучник за это время выпускал от восьми до десяти метких стрел.

Фитильный мушкет с змеевидным курком.

Положив ствол на подставку, мушкетер собирается стрелять. В левой руке у него дымиться фитиль.

Казалось, к чему возиться с таким несуразным оружием!

Но мастера, изготовлявшие ружья, не унывали. Они знали, что сила пороха в сотни раз превосходит силу человеческой руки, и твердо верили, что будущее принадлежит огнестрельному оружию.

Терка и колесо

Еще Пушкин, раскуривая трубку, пользовался кремнем и огнивом. Спички были изобретены только в 1833 году, а распространились позже, когда уже ходили поезда и пароходы. В течение столетий наши предки добывали огонь, ударяя куском железа о кремень. Кремень и огниво навели оружейников на мысль приспособить их для воспламенения пороха.

На смену фитильному замку появились различные искровые замки. Самый старый и самый неудобный из них назывался терочным. Возле кремня скользила терка – стальная пластинка с насеченной поверхностью. Стрелок тянул пластинку, от трения камня о сталь вылетали искры, и порох на полке вспыхивал. Не раз, впрочем, случалось, что стрелок до крови стирал себе пальцы – и все без толку: воспламенения не получалось.

Изобретателем более совершенного способа воспламенения оказался гениальный итальянский художник Леонардо да Винчи (1452–1519). Это был человек необычайно разносторонний. Кроме живописи, он занимался математикой, физикой, анатомией, воздухоплаванием, строил крепостные сооружения. В архиве замечательного живописца сохранилось несколько чертежей так называемого колесного (колесцового) замка.

Основная его часть – колесо с насечкой по краям. К колесу прикреплялась пружина, которая заводилась специальным ключом. Когда стрелок нажимал на спуск, колесо соскакивало с задержки, начинало быстро вертеться и высекало из кремня струю искр.

Колесный замок Леонардо да Винчи.

Кремневый колесный замок. Перед выстрелом пружину, прикрепленную к колесу, закручивали специальным ключом.

Колесцовый замок избавлял стрелка от возни с тлеющим фитилем и действовал гораздо надежнее терочного. Но стоил он дорого, заводить пружину во время горячей схватки было неудобно, а потеря ключа превращала ружье с колесцовым замком в простую дубину.

«Мародер» и «курокрад»

Кремневый замок с курком был изобретен арабскими оружейниками. Мавры, заносившие в Европу новейшие достижения восточной науки и техники, завезли в XVI веке кремневый замок в Испанию.

В это время в Пиренеях был расквартирован полк, набранный из всяких подонков. Солдаты этого полка наводили ужас на мирных жителей. Они отнимали у крестьян последний скот, обирали до нитки путешественников, вламывались в дома, убивая старого и малого, занимались грабежом. Завидев грабителей, прохожие бросались наутек, крича при этом: «Мародеры!» Вот к этим «рыцарям большой дороги» и попало ружье с кремневым замком… Вскоре новый замок получил позорное прозвище – «мародерский».

Уже в начале XVI века существовали тиры для обучения меткой стрельбе из ружья.

Нидерландский кремневый замок. Мирные жители называли его «курокрад».

Дурную ставу приобрел кремневый замок и в Нидерландах. Он получил широкое распространение в воровских шайках, и голландцы прозвали его «курокрад».

Фитиль, колесо и кремень долгое время соперничали между собой. У кремневого замка был ряд преимуществ: и в обращении удобен, и устройство проще, и стоил дешевле. Колесцовый хотя и лучше фитильного, но с ним возня – перед каждым выстрелом заводи пружину, а здесь только нажмешь на спуск – кремень, зажатый между губ курка, скользнет по огниву, высечет искру, и порох воспламенится.

И все же к кремневому замку отнеслись вначале с недоверием.

Охотники и кавалеристы предпочитали колесцовый замок.

– Хоть и дорог, но удобен, да и осечки дает не так часто, – говорили они.

Пехота же долгое время орудовала дешевым фитильным самопалом.

Только в XVII веке ударный кремневый замок начал приобретать сторонников и им стали пользоваться в армии.

Петровская фузея

Изучая историю огнестрельного оружия, поражаешься искусству русских мастеров. Предки тульского Левши, подковавшего стальную блоху, умели делать действительно замечательные ружья и пистолеты.

Кремневая пищаль с нарезным стволом. Сделана неизвестным русским мастером в Москве в 1665 году для царя Алексея Михайловича.

Ещё в 1511 году в Москве была построена Оружейная палата с мастерской для выделки ручного огнестрельного и холодного оружия. «Оружничий», который заведовал ею, собрал со всей Руси лучших «самопальных» и «сабельных» мастеров, а также «бронников», которые делали шлемы, броню и доспехи.

Московские «ствольщики», «замочники» и «ложечники» работали не за страх, а за совесть. Принесет им оружничий пищаль иноземной работы:

– Изготовьте такую.

Они посмотрят, пораскинут умом и сделают по-своему.

Сделают и смеются:

– Не прогневайся, боярин, такой ни одному иноземцу не придумать.

И действительно, хороша пищаль: и удобна и бьет хорошо. Царь Борис в 1604 году послал в подарок персидскому шаху Аббасу «два самопала дела московских мастеров». Славились в то время своим оружием восточные народы. Но царь не побоялся осрамиться перед ними: он знал, что московские самопалы сработаны хитро и искусно. Аббасу очень понравились московские дары.

Русские оружейники находили новые способы варить железо и ковать из него добрые стволы. Они были пытливы к своему ремеслу. Один новую пружину придумает, другой – спуск, третий – курок. От отца к сыну и от деда к внуку переходили секреты «самопального» дела.

Особенно развилось оно при царе Алексее Михайловиче. Царь был страстный охотник и любил хорошее оружие. Оружейники большой царской мастерской делали отличные гладкие и нарезные пищали, изготовляли ружья разных видов: одноствольные, многоствольные и многозарядные.

От царя не отставали бояре. Стараясь превзойти друг друга, они заказывали оружие понаряднее и не жалели денег за пищали, изготовленные Никитой Давыдовым – «дедушкой русского оружейного дела», Вяткиным, Харитоновым и другими выдающимися мастерами.

Кремневые «самопалы», или «ручницы», работы московских мастеров.

Но увлечение красотой и роскошью отделки подчас шло во вред боевым качествам оружия. Угождая вкусам знатных заказчиков, мастера думали уже не о том, чтобы пищали били далеко и метко, а о том, чтобы «для глаза приятнее были».

Стволы и замки покрывались замысловатой гравировкой, изображавшей фигуры людей и животных, гербы и узоры из листьев. Ложа резали из цветного заморского дерева и украшали их инкрустациями из золота, перламутра, черепахи и слоновой кости.

Такие пищали ценились чуть ли не на вес золота. Иная пищаль стоила дороже пушки. Солдата ею не вооружишь: никаких денег не хватит.

Больших военных заводов тогда еще не было. Не было и установленных казенных образцов ружей. Их изготовляли кустари, каждый по своему разумению. Один делал пищали с колесцовыми замками, другой – с кремневыми, третий по старинке – фитильные самопалы. Но вот настала

 
…та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Мужала с гением Петра.
 

Великому полководцу досталась в наследство отсталая, плохо вооруженная армия. По его словам, «все было старое и неисправное». А Петр знал, что России предстоит столкнуться с таким сильным противником, как шведы. Чтобы победить их, надо было заново создать многочисленную армию, надо было дать солдату хорошее оружие. И, не останавливаясь перед самыми крутыми мерами, Петр начал наводить порядок во всем военном хозяйстве.

По его указанию переливали колокола на пушки, строили заводы, добывали уголь и руду. Из армии были изгнаны кистени, топоры и рогатины. Значительно расширенный Тульский завод и вновь построенный Сестрорецкий начали выпускать новое, первоклассное по тем временам оружие.

– При добрых порядках и храбрых сердцах, – говорил Петр, – есть противу неприятеля сильнейшая вещь: справное оружие.

Русское кремневое ружье. Крупно показан замок. Курок крепко зажал губами кусок кремня. Если нажать на спуск, кремень ударит в стальную пластинку – огниво, и искры попадут вниз, на полку с порохом.

Рядовых пехотинцев он вооружил «фузеями» – гладкоствольными ружьями с кремневым замком, а унтер-офицеров – нарезными ружьями, которые изготовлялись на Тульском заводе. Под залпами этих ружей в Полтавской битве «непобедимые господа шведы скоро хребет показали». Кремневое ружье прослужило русскому солдату около ста пятидесяти лет – до Крымской кампании включительно.

Как военное оружие кремневая фузея во второй половине XIX века была окончательно вытеснена казнозарядной винтовкой. Но охотники-промысловики долгое время предпочитали старую кремневку. Стрельба из нее обходилась дешевле. Не требовалось ни капсюлей, ни патронов, были бы лишь порох да свинец.

И еще лет сорок назад в глухой сибирской тайге можно было встретить промысловика, бьющего из кремневки белку и медведя.

«Мы стреляем цельно»

«Свинцу на ветер не метать»

Вероятно, до Петра I ни один полководец не вникал с такой тщательностью во все тонкости военного дела. Еще в детстве «Марсовы потехи» стали любимым занятием Петра. Из кремлевской Оружейной палаты он берет то пищаль, то карабинец винтовой, требует свинца, пороха, пистолеты.

Петр учился солдатскому строю, причем сам прошел все чины, начиная с барабанщика; сооружал земляные крепости; брал их штурмом и сделался искусным стрелком из лука и мушкета. Кроме математики, кораблестроения и навигации, он изучал артиллерийское дело и получил даже аттестацию, что «везде за исправного, осторожного, благоискусного и бесстрашного огнестрельного мастера и художника признаваем быть может».

Но гигантский труд по созданию регулярной русской армии только еще начинался, когда ей пришлось столкнуться со шведами под Нарвой: солдаты «строю никакого не знали», наемные офицеры-иностранцы переметнулись к врагу, снаряды не подходили по калибру к пушкам, порох во время боя кончился.

Узнав о поражении, Петр не упал духом.

– Спасибо брату Карлу! Будет время – и мы ему отплатим за урок, – пообещал он и свое обещание выполнил с лихвой.

Не зная усталости, Петр учился сам и любил, когда учились другие. Увидит, что человек понятливый, и жалует его чинами и наградами. Не спросит, знатного ли рода, был бы только «к учению охоч».

Современник Петра, крестьянин Иван Посошков, «жаден был к знанию». Он сам осилил науку экономическую, сам постиг военное дело. Талантливый самоучка изобрел даже «рогатки на колесах с огненным боем, чтобы можно было наступать и отходить без, трудностей». На рогатках в три ряда стояли пищали. Они легко поворачивались во все стороны. Это было нечто вроде многоствольного пулемета.

Подал Посошков начальнику Приказа ратных дел боярину Федору Головину записку «О ратном поведении». Писал, что качество войска гораздо важнее многочисленности, поэтому главное – «чтобы ружья и порох были добрые, а люди хорошо бы стреляли».

«Умеющим солдатам» предлагал прибавить жалованье. Тому, кто без промаха попадает в шапку, – по рублю или по два. Тому, кто «никогда не грешит», стреляя в шапку, «не на одном месте стоящую, но движимую», платить больше. Искусным стрелкам по малой цели, величиной с яйцо, – еще больше. А больше всех – тем «удальцам», которые «безъизменно» попадают в малые подвижные мишени.

Советовал Посошков учить меткой стрельбе и кавалеристов, для чего, говорил, найдутся «стрельцы в низовых городах и в сибирских странах, что, скакаючи на коне, из длинного ружья в цель бьют и заряжают».

Игра с потешными. Рисунок из книги П.Крекшина «История Петра Великого».

В сочинении «О скудости и богатстве» он осуждал солдат, которые стреляют не целясь, а «только одно ладят, чтобы всем вдруг выстрелить, будто из одной пищали». Это хорошо «при потехе или банкете веселостном, а при банкете кровавом тот артикул не годится: там не игрушку надобно делать, а самое дело, чтоб даром пороха не жечь и свинцу на ветер не метать…»

Как Петр отплатил Карлу ХІІ

Простые и здравые мысли Посошкова, вероятно, нравились Петру. Сам он всю жизнь заботился о том, чтобы русская армия воевала умело, с толком.

– Больше побеждает разум и искусство, нежели множество, – говорил Петр фельдмаршалу Шереметеву.

Он учил солдата военному разуму, быстроте и сноровке, учил действовать «яко в самом бою», а все остальное отметал как ненужное.

Велел однажды Петр стрелецкому полку упражняться перед дворцом по всем правилам военного артикула (так называли тогда устав), составленного еще при отце его – царе Алексее Михайловиче. Петр сидел с боярами, держа в руке артикул.

Стрельцы маршировали, перестраивались, делали ружейные приемы. Петр заглядывал в артикул, исправляя ошибки.

Кончилось ученье.

– Много излишнего в артикуле написано, надобно оный исправить, – сказал Петр нахмурившись.

– Артикул сделан с великим рассуждением людьми, знающими военное дело, – возразили бояре. – Никакой поправки в оном сделать не можно.

У бояр был ленивый ум. Только старое, привычное казалось им правильным. Но Петр не сдавался:

Солдат Преображенского полка с фузеей.

– Скажите ж мне, для чего напечатано: «подыми правую руку, понеси дугой, клади руку на мушкет»? А не лучше ли бы сказать только: «клади руку на мушкет»? И в оборотах: «оборотись направо». А не лучше ли бы сказать просто: «направо»? И в стрельбе: «подыми мушкет ко рту, содми² с полки, возьми пороховой зарядец, опусти мушкет книзу, по сыпь порох на полку, поколоти немного о мушкет, закрой полку, стряхни, содми, положи пульку в мушкет, положи пыж на пульку, вынь забойник, добей пульку и пыж до пороху, приложися, стреляй» и прочее. Не лишние ли почти все эти слова? И не можно ли сказать только: «подними мушкет, заряжай, прикладывайся, стреляй»?

Петр I

То ли убежденные этими доводами, то ли боясь царского гнева, бояре умолкли. Лишь несколько упрямцев продолжали стоять на своем.

Нрав у Петра был крутой, но он сдержал себя, сердито блеснул глазами и сказал:

– Я вам покажу то на деле!

Затем приказал одному отделению стать перед собой и слушать команду.

– Вот, я не стану говорить всех тех пустых слов.

Стрельцы выстроились.

– Слушай! – скомандовал Петр. – Подними мушкет, заряжай, прикладывайся, стреляй!

И стрельцы проделали все это быстро, без запинки. Петр ничего не сказал, только весело поглядел на бояр. Пришлось им признать, что в артикуле действительно много лишнего.

Начал Петр переделывать артикул. Все напрасно утруждающее солдата выкидывал, а нужное и «для победы полезное» вносил. Так был составлен новый «Устав воинский», для того чтобы «всякий чин знал свою должность» и «неведением не отговаривался». Было это в 1716 году.

Меткому выстрелу в «Уставе» уделено особое внимание. Офицеры должны «с прилежанием за каждым солдатом примечать», чтобы целились как можно лучше. Для этого надо на ученье «каждому мушкетеру особливо стрелять».

Свое искусство русские стрелки показали в кровопролитной борьбе со шведами.

28 сентября 1708 года при деревне Лесной Петр наголову разбил генерала Левенгаупта, который вез из Ливонии военные припасы и продовольствие Карлу XII.

Левенгаупт потерял восемь тысяч пятьсот убитыми, семьсот пятьдесят пленными, пять тысяч повозок, пушки, знамена и «шведскую непобедимую самоуверенность».

По словам очевидцев, русские вели такой огонь, что у них «четыре раза от стрельбы ружья разгорались, четыре раза сумы и карманы патронами наполнялись».

Петр назвал битву под Лесной «матерью Полтавской победы».

Армия Карла XII оказалась без пороха и ядер, без продовольствия, без надежды на помощь. Осажденная Полтава мужественно отражала все атаки.

Шведы упали духом, дисциплина ослабела, солдаты не слушали своих офицеров, А тут еще с королем случилась беда.

Незадолго перед Полтавской битвой Карл XII ночью захотел осмотреть русский лагерь. В темноте подъехал совсем близко.

Видит: у костра казаки сидят, едят кашу. Не утерпел Карл, сошел с лошади и выстрелил. Один казак свалился мертвый. Другие мигом вскочили (ружья у них под рукой были) и выстрелили по вспышке. Казацкая пуля попала Карлу в ногу. В час решающей битвы Карл не мог ходить. Жестоко страдая от раны, он велел возить себя на качалке. Не смолкая гремели пушки и ружья. Поле боя заволокло сизым дымом.

Шведская пехота, бросившаяся сгоряча вперед, попала под огонь русских редутов, возведенных по совершенно новой, придуманной Петром I системе. От перекрестного ружейного огня шведы понесли жестокий урон.

Через два часа участь битвы была решена. Петр двинул свои полки вперед, обхватив шведов слева и справа, точно клещами.

Победа была полная. Более девяти тысяч шведов полегло на полях полтавских да три тысячи попало в плен. Русские захватили сто тридцать семь знамен, четыре пушки, канцелярию короля и всю его прислугу, королевскую казну, артиллерийский парк, множество обозов. Сам король едва спасся бегством.

В тот же день на поле боя снова хлынули русские полки. Команда «На караул». Знамена склоняются до земли, гремят барабаны.

К войскам подъезжает Петр. В торжественной тишине четко слышен голос великого полководца:

– Здравствуйте, сыны отечества! Вы не щадили живота своего и на тысячу смертей устремлялись небоязненно. Храбрые дела ваши не будут забвенны у потомства.