Tsitaadid raamatust «Последняя игра чернокнижника»
Судя по его улыбке, он уже все понял. А когда ты точно знаешь, что у следственного комитета есть доказательства, то линию защиты надо строит…
Он спал на спине, без повязки, но полностью одетый. Даже плащ не стянул. Бледный – еще бледнее, чем ночью. Я долго рассматривала его лицо с …
Я дурю, потому что дура, прошу понять и простить. Во всем ваша магия виновата, а я в школе плохо училась
– Вполне вероятно. Кстати, добавь еще что-нибудь от несварения. Похоже, твое проклятие сидит где-то внутри, мое дыхание с ним все еще не справилось. – Шутите? – я вопросила почти с надеждой на отрицательный ответ. – Шучу, конечно. Хотел ощутить всплеск твоей радости. Во мне столько магии, что от черных проклятий я застрахован. Если только мне не попадется кто-то сильнее меня самого. И да, кстати, твое проклятие – именно черное. Не странно ли? – Я лучше пойду. Отвар готовить. И на самом деле побежала, собираясь вернуться как можно быстрее. Сейчас айх Ринс слаб и почти безопасен, а настолько продуктивного общения между нами и близко не случалось. Я собиралась использовать его настроение до тех пор, пока он может говорить. Раз уж прикончить сразу
Почему не совмещать приятное с полезным? Зверствовать во благо порядка – мог ли я придумать себе судьбу лучше
Судя по его улыбке, он уже все понял. А когда ты точно знаешь, что у следственного комитета есть доказательства, то линию защиты надо строит…
Я заведомо объявляю о своей неправоте, декламирую, провозглашаю ее. «Да-да, я во всем неправ, смиритесь и жуйте».
не тебе, Катя. Второй моей идеей было очевидное – выпороть
Китти, напомни там элохам, что они мне одного из своих задолжали. – Я лучше всех остальных рабов из замка пока к элохам перенесу – на передержку. Он все-таки усмехнулся: – Решила всех спасти от злобного меня?
– Уйди отсюда, – я распорядилась – возможно, прозвучало приказным тоном, но вся моя вежливость истратилась до принятия решения. И он будто спонтанно коротко поклонился, признавая за мной право приказывать, однако сказал дрожащим от возбуждения голосом: – Прекраснейшая спит. – Вижу. Я подожду. Он не посмел ослушаться, да и вряд ли я могла сотворить какую-то беду – в моей власти было принести только облегчение. Пока Богиня не пробудилась, у меня оставалось время опуститься на холодный пол и побыть в тишине собственных мыслей. Возможно, если бы это ожидание затянулось на вечность, я была бы только рада – не ощущала в себе ни готовности, ни уверенности в сделанном выборе.
