Loe raamatut: «Белая женщина в племени чёрных масаи. Приключенческая повесть»

© Тамара Концевая, 2020

ISBN 978-5-4485-2419-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

В Африке меня никто не ждал. Я ехала туда по собственной воле, по своему желанию, даже по любви. Вот уже в четвёртый раз прилетаю в Юго-Восточную Африку. Не знаю, за что так страстно люблю этот континент? Наверное, за то, что только в Африке мне пришлось испытать все земные чувства, только здесь я находила те эмоции, которые меня несли на крыльях ввысь и сбрасывали в пропасть. Только здесь я переживала одновременно покой и беспокойство, удивление и страх, восторг, огорчение, безудержную радость и ликование. Пожалуй, всё-таки одно чувство тут пережить не пришлось – это равнодушие.

Я ехала за эмоциями и предвкушала перелёт на Мадагаскар, имея билет до танзанийского города Дар-эс-Салам. Уже несколько лет я приезжала на континент и странствовала по африканским просторам одна, переходя из страны в страну и обходя туристические тропы. Давно пережит первый культурный шок, когда хотелось бежать из каждого города, надеясь в следующем найти свой рай. Но рай совсем был не рай. Этот «не рай» меня закалил настолько, что теперь хоть на Луну отправлюсь.

Нет, не думайте, что за мной кто-то стоит, сопровождает, оберегает, спонсирует. Никого! Но я ведомая. Да. Ведомая своим безудержным любопытством. Только любопытство является моей мощной поддержкой, только благодаря ему удаётся собрать нужные средства, чтобы раз в год отправиться в очередное путешествие на несколько месяцев.

Буквально за пару дней до вылета позвонила подруга и сообщила пренеприятнейшее известие об эпидемии чумы на вожделенном Мадагаскаре. Открыла интернет и прочла последние новости с острова. В северо-западном Мадагаскаре была зафиксирована вспышка бубонной чумы. Почесав затылок, задумалась. Я, конечно, любитель всяких там неожиданностей, но бубонная чума – это уж слишком.

Перестраивать маршрут времени не было. Решила, для начала задержусь в Танзании, пройду по берегу Индийского океана до самой кенийской границы, да ещё пару интересных мест наметила. Но этого было крайне недостаточно для длительного периода пребывания в стране. Я даже не могла предположить, что этого срока окажется слишком мало, чтобы вместить в него все последующие события.

Глава 1. Загаданному желанию не суждено было сбыться

Итак, второго января 2014 года, пробыв дома две недели после путешествия по Индонезии, отправилась в свою Африку! Знаете, как билось моё сердце? Сумасшедших эмоций оно предвещало! Представляю, что на этот счёт могут подумать многие: «Сидела бы дома, сердце берегла». Может оно и так, но я не могу, просто не могу сидеть дома, пока существует Африка!

Подробности перелёта в памяти не отложились. Наверное, всё прошло благополучно, если в четыре часа утра третьего января я сидела в свободной зоне аэропорта Дар-эс-Салама в ожидании рассвета. Только не подумайте, что это последствия новогодних праздников события в памяти стёрли. Нет, просто калейдоскопическая смена аэропортов и количество перелётов за последние пару месяцев, были настолько схожи, что уже и не запоминались.

Новый год я только собиралась отметить, имея в своём багаже бутылочку шампанского и кое-что из вкусненького. С кем я собиралась это сделать? Да хоть с кем! Но, вообще-то, со своими русскими друзьями, которые в предыдущий мой визит приглашали к себе в гости.

Влажная, удушающая жара не уходила здесь даже ночью. Она окутывала всё тело, заставляя его неистово потеть, она не давала дышать как обычно, вязко проникнув во всё моё нутро, заполнив собою все клеточки моего организма. К жаре надо привыкать, но для европейца процесс акклиматизации труден.

Все жизненно-вспомогательные пункты аэропорта были ещё закрыты, а мне надо деньги поменять, да местную сим-карту купить для телефона, чтобы сразу отправиться на автовокзал с последующим отъездом в город Иринга.

С наступлением рассвета все дела сделала, только с местной сим-картой Тиго несостыковка вышла, их просто не оказалось в наличии. Никакая другая карта меня не устраивала, так как именно Тиго имели мои друзья Лена и Андрей из Иринги.

Я должна была им звонить, а потом съездить в гости ненадолго, что и планировала. Но события сложились так, что мы весь период моего пребывания в Танзании только созванивались, слишком далеко я от них оказалась.

В аэропорте прилёта взяла такси до центрального городского автовокзала Убунго, но таксист схитрил. Он уговорил меня поехать в транзитный автовокзал, а оттуда, по его словам, идут автобусы во все направления и в Ирингу тоже.

Мало того, что терминал оказался в три раза ближе, чем предполагала оплата, да ещё и переполненные автобусы шли транзитом. Толпы народа бежали навстречу каждому появившемуся из-за поворота транспорту. Все мечтали втиснуться в открытую дверь, но везло единицам.

Я со своим чемоданом всякий раз штурмовала двери автобуса вместе с толпой, попытки были тщетны. Ну надо же? Снова я поддалась на провокацию таксиста! Ведь терминал Убунго мне почти родной, да и знакомых там имею. Уж оттуда я точно бы уехала!

Мечта отбыть в Ирингу казалась несбыточной, и уже стала подумывать об отеле поблизости, чтобы утром с новыми силами преодолеть это препятствие. Но тут меня осенило.

Надо ехать хоть куда! Куда возьмут! Мне же, в принципе, это без разницы, а с друзьями встречусь в другое время. И я поехала туда, куда сесть успела. А успела я сесть в автобус до города Линди!

Я ехала в Линди, где роскошному пляжу не было конца, где по плотному жёлтому песку как по асфальту вечерами гуляли горожане, где подростки устраивали мотогонки и футбольные состязания. Это там, пристроившись со стулом у самой волны, жители городка коротают вечера за бутылочкой холодного пива при свете свечей. Надо ли говорить, что эти места мне уже были хорошо знакомы? Такова ирония судьбы.

За окном мелькали узнаваемые пейзажи.

Транспорт

С улыбкой было трудно справиться. Безудержная радость поднималась до самых ушей. Баобабовые рощи раскинулись во всю Африку. Поселения по берегам заливов красовались высокими пальмами. Рыбные рынки вдоль дороги стихийно выстраивались. А когда приехала в Линди, сразу сим-карту Тиго купила и в Ирингу подруге позвонила, сообщив, что вместо визита к ним оказалась на берегу Индийского океана, имя которому Бьютифул Бич (Прекрасный Пляж), то есть совсем в другой стороне.

Там устроилась в знакомый мне отель на берегу и зажила потихоньку.

Глава 2. Там звёзды падают в океан!

Ооооо! Тот берег оказался сказкою! Нетоптаный, плотный, ярко-жёлтый песок широкой пляжной полосой простирался в обе стороны, к тому же пляж оказался почти пустынный. Нетронутое туристами место сохраняло свою естественную природную притягательность.

Время отлива. Приятный ветер дул с моря, кокосовые пальмы рощами тянулись к океану, роняя свои плоды в воду. На лёгких волнах нежились рыбацкие лодки, а голубая лагуна просвечивала песчаное дно. Ни единой ракушки, а тем более раковины на Бьютифул Бич не встретить. Плотное дно океана было абсолютно чистое – ни водорослей, ни природного мусора, или отходов цивилизации здесь нет, не зря же место имело такое название.

Прекрасный пляж

Конечно, этот пляж был самым главным, а по обе стороны от него два других с кораллами, камнями и манграми. Все эти пляжи прекрасны и не исхожены нами, а оттого желанны и загадочны. Я шла по берегу бесцельно, теплые волны мягко накатывали на песок, хотелось прыгать до небес и кричать до горизонта.

Типичные хижины танзанийцев виднелись среди деревьев, редкие прохожие шли навстречу. Середина дня, жара. В одном из заливов спрятался крошечный рыбацкий порт с десятком лодок под высокой скалистой стеной. На том берегу народ суетился. Несколько бетонированных колодцев служили источником пресной воды, а там где вода – там жизнь. Женщины стирали бельё поодаль и, расстелив по зелёной траве цветные юбки с платками, сушили их на солнце. Всё вокруг пестрело яркими красными, жёлтыми и синими пятнами.

Таков здесь порядок – стирать бельё у колодцев. Центрального водопровода в глинобитных домах не имеется, за водой ходить далеко, поэтому стирка у самой воды. Государственные учреждения, торговые предприятия, больница, школа, отели имеют свои огромные цистерны с водой, которые заполняются через водопровод, а обитатели мазанок идут на колодцы.

И снова «Мзунгу!» («Белая» на суахили) кричали мне вслед. И снова «Карибу, рафики!» (Добро пожаловать, друг!) я слышала. А с лодки, что уходила на противоположный берег залива, мне махали руками, обещая завтра вернуться. Рыбный рынок предложил в тот день щупальца осьминога и зажаренных на углях кальмаров.

Начались будни у океана. По утрам пила танзанийский чай со специями, заедая лепёшками чапати. Куриный бульон вприкуску с куриной ножкой был ароматен. Потом шла купаться в лазурных водах океана. В обед покупала морепродукты гриль с чипсами (обычная жареная картошка). Вечером баловалась бутылочкой пива при свечах, ведь всякий вечер в городке отключали свет на три часа, поэтому народ выходил гулять на отливной берег.

Местная детвора

По пляжу веяло прохладой. Мотоциклисты устраивали вечерние гонки. Дети купались прямо в одежде. Взрослые не очень-то в воду лезли, предпочитая только смотреть на неё. Пластмассовый стул выносили из ресторанчика к самой кромке волны, а рядом, на табуретку, пристраивали свечу под стеклянным колпаком и холодное «Килиманджаро». Так делали почти все, поэтому с наступлением темноты весь берег светился огоньками. Девушки красиво одевались и гуляли под звёздами чёрно-синего неба.

Тут же продавцы-велосипедисты с корзинами кокосов предлагали свой товар. Они ловко орудовали мачете, очищая верхний слой и обрубая в итоге верхушку кокоса крышечкой. Внутри всегда искрилось холодное кокосовое молоко, а выпитый орех с мякотью я отдавала детям.

Здесь же подростки продавали орешки кешью, красиво уложив их на поднос и традиционно поставив на голову. У каждого имелся фонарик для подсветки, как необходимая вещь для работы ночью.

Шумели чёрные кроны пальм под тропическим звёздным небом, захватив мою эмоциональную душу упоительным обаянием.

Вечерами, вернувшись в свой маленький отель, подкармливала нашего старика-сторожа, который с благодарностью принимал мои угощения.

Исследуя днём все тропинки, обнаружила полуразвалившиеся особняки времён колониализма. Чьи они? Сказать трудно. Ведь многие острова Восточной Африки веками принадлежали Оманской династии, а последние 150 лет хозяйничали здесь французы и немцы. По внешнему облику особняки навевали европейский стиль исполнения, и никак не арабский. То, что можно было использовать для проживания – люди использовали, подвесив по перилам некогда презентабельных лестниц всякий бытовой хлам – рыбацкие сети и мешки с кокосами – продлив жизнь когда-то добротным домам, брошенным хозяевами. А то, что оказалось позабыто и разрушено, перешло под власть гигантских деревьев. Их корни как змеевидные лианы охватывали состарившиеся памятники прошлого, нещадно врастая в каменные глыбы, вгрызаясь в них и впиваясь.

Здесь мне это ничего не стоило. Никому даже в голову не приходило брать деньги за осмотр развалин. Каждый день ходила мимо руин и созерцала крепкую связь между прошлым и настоящим, тонкую грань между жизнью и смертью.

***

Рыбаки на рынке привыкали к мзунгу, которая приходила каждый день за кальмарами и лангустами. По имени стали называть, но без отчества. В придачу предлагали дикие манго, маленькие, сочные и сладкие. А иногда и сахарной папайей баловали. Но с моим фотоаппаратом ещё имели проблемы. Чуть я его в руки возьму, как все бросались врассыпную – кто под берег ложился, кто за баобаб прятался, а кто просто руками закрывался, будто бомбёжку ждали.

Ясное дело, то шутка была, и все облегчённо смеялись друг над другом, но рыбу фотографировать не запрещали. Среди всех видов я знала только два – это тунец и морская щука-барракуда с острыми зубами, которая, как и акула, хищница и может быть опасна для пловцов. Здесь не существовало классификации рыб по номерам, как на Занзибаре, здесь рыба классифицировалась по цвету: красная, голубая, чёрная, цветная и всё в таком роде.

Днём океан уходил, оголяя чистое без помарочки дно. Люди шли вслед за волной, разбрасывая сети между образовавшихся чистых плёсов. Влажный песок зеркально блестел, отражая реальный мир. Крабами истоптанный берег имел свой необычный рисунок. Целые колонии прозрачных крабов моментально закапывались в песок при моём приближении, а прибрежные птицы усаживались на длинные плёсы, поджидая вытянутые сети с уловом.

Места эти рыбой не богаты. Но, какой пляж! В три километра плотного как асфальт песка.

Здесь каждая группа рыбаков имела своё определённое место для вылова. В заливе, куда ходила за морепродуктами, рыбы было предостаточно, а там, где жила, рыбакам было сложно. Каждый день они тянули сети на берег, обвязавшись толстыми канатами. Два часа тяжёлого труда под солнцем. Женщины с тазиками ждали улов в тени. Я успевала все дела сделать, а это искупаться, обойти берега, которые каждый день были разные, и вернуться к моменту торга.

Народ собирался толпой вокруг вылова и устраивался аукцион.

Рыбный рынок

Рыбу делили по кучкам вместе с выловленными водорослями и продавали оптом. Она почти всегда была мелкая, а если попадалась крупная рыбёшка, то её рыбаки оставляли для себя. Цену на торгах громко выкрикивали, распродавая всякую мелочь. Да, обидно положить столько труда и времени, чтобы выловить морскую капусту с запутавшимися в ней анчоусами.

Дети толпились тут же, высматривая мизерных прозрачных креветок и мальков. Свою добычу запихивали в пластиковые бутылки, но даже за это получали от рыбаков подзатыльники. Потом пацаны уходили к дальним камням, где отливной океан оставлял за собой бассейны с теми же двухсантиметровыми креветками. Ворочая камни по своим силам, тоже можно было чего-либо раздобыть, а потому далеко у каменных монолитов всегда встречала детей. Море билось о глыбы волной, разбрызгивая её фонтаном, а бесстрашные ребята прыгали меж острых скалистых нагромождений с пластиковыми бутылками в руках.

***

По городу я ходила мало, не имея желания толкаться по улицам истекая потом. Ветер с берега в городок совсем не проникал. Мне повезло, и моя маленькая гостиница стояла на самом берегу океана, поэтому целый день в номере было прохладно. По выходным гостиница принимала приезжих танзанийцев из других мест, но даже при всём при этом всегда оставалась полупустой. А уж белых людей тут совсем не было видно, поэтому я оказалась у всех, как на ладони и каждый старался быть причастным к знакомству со мной, здороваясь уже издалека.

Мой номер имел два окна, он круглосуточно проветривался с моря. Для этого окна следовало держать открытыми, что я и делала. Все прохожие заглядывали ко мне через москитную сетку, здоровались и интересовались делами. Я, в свою очередь, наблюдала за ними.

Большая семья, проживавшая рядом, вставала рано. День у них начинался с уборки вокруг дома. Двор чисто выметался, а потом женщины с подружками отправлялись за водой с огромными вёдрами. Мужчины, быстро взбежав по пальме, сбрасывали кокосы на целый день для семьи. После этого, видимо, предполагался завтрак, которого мне не показывали. Ну, а после завтрака выносили из хижины деревянный стол с гладкой столешницей, за который усаживался молодой человек лет семнадцати с синдромом Дауна. Целый день он рисовал, содержа в порядке стопку бумаги, карандаши и краски. Окружающий мир его не интересовал. У него был свой мир, интересный и цветной, окунувшись в который, забывал обо всём.

Для меня жизнь в голубом заливе казалась сладкой.

Отлив в Линди

По утрам выходила прямо в пальмовую рощу, где ветер трепал её пышные кроны, и солнце только вставало над горизонтом. А я туда, где сети тянут!

– Карибу, рафики! – всякий раз приветствовал меня новый день, а по ночам мириады звёзд высыпали по небу, мерцали в далёкой выси, срываясь, падали в океан. Море то штормило, то штиль, но красиво оно постоянно.

Я далеко уходила по берегу в сторону гор, перебиралась через завалы камней, пока не было прилива. За этими каменными нагромождениями открывался другой мир. Коралловый риф подступал вплотную к пляжу, обломки кораллов красивых и разных были выброшены на песок. Большие кручёные раковины с тонкими стенками бесхозно валялись повсюду. Дети по рифу прыгали, рыбаки с удочками рыбачили прямо с оголившихся кораллов. Женщины набирали песок в кучи и, заполнив мешки, поднимались в гору. Использовали его для постройки жилищ, засыпки дорожек и двориков.

Птицы с длинными ногами тоже при деле, мальков собирали и радовались. Одна птичья пара оказалась приметной и почти неразлучной. Каждый день чёрная и белая птицы были вместе, не покидая друг друга ни на минуту. На берегу их знали все.

В один из дней океан сменил фазы отливов. Теперь днём волна сверкала у моего порога, а вечером, по прохладе, обнажалось дно. Да и жизнь на берегу стала другой. Футболисты тренировались под закат, бегуны и танцоры выделывали пируэты. Народу заметно прибавилось на берегу. Женщины с макияжем на чёрной коже вызывали любопытство. Я пристально их рассматривала. Причёсок разных наплели, как будто специально ждали. Видимо, этот период смены отливов моря был более благодатный для горожан.

Снова народ рассаживался у воды, а официантки с корзинами и тазиками в руках, обходили посетителей. Разносили пиво, стаканы, салфетки, а подносами здесь не пользовались.

Как только на берегу отключали свет, все уважающие себя личности сразу включали музыку своих телефонов или персональное радио, которое надо иметь при себе. Музыка заполняла пространство, смешиваясь с шумом океана.

За день до отъезда из Линди вдруг увидела белых мужчин на берегу. Два здоровяка приехали в городском средстве передвижения вроде мотоцикла с каретой и сразу купаться побежали, а потом в ближайшую хижину. Видела, как они деньги в руки хозяйке совали, вопросы задавали, было понятно, что недавно приехали. Я наблюдала за ними издалека. Возвращаться для знакомства не стала, просто поленилась, но познакомиться с мужчинами пришлось в другом городе.

Я готовилась к отъезду из Линди, но была почти уверена, что следующий город лучше не будет, потому что лучше Линди я в Танзании места не видела.

Глава 3. «Тут я оставил своё сердце»

А собиралась я в Богомойо. Места те богаты историей. Старинный город с колониальным прошлым до сих пор хранил память ушедших времён, и его архитектурный облик был ярким тому свидетельством.

Когда-то это поселение являлось важным торговым и политическим центром Германских Восточноафриканских владений, к тому же до недавнего времени важным портом на побережье. Я знала о богатой истории городка, но особенно меня тронул перевод самого названия места. С языка суахили Богомойо переводится как «Здесь я оставил своё сердце».

Рабы. Это они так назвали город ещё во времена работорговли, когда покидали Африку, зная, что обратно уже не вернутся.

Планировка города оказалась слегка несуразной. Он выглядел разбросанным и растянутым, лишь только на следующий день стало ясно, что город – это всего пара улиц по побережью.

Мне повезло, и прямо с утра первого дня встретила сотрудника местного туристического офиса, а ведь просто случайно спросила дорогу к морю у первого попавшегося прохожего. Ну, а дальше всё как по маслу. Нам оказалось по пути. Он шёл на работу, но было ещё рано, поэтому по своему желанию попутчик составил мне компанию и вместе отправились по старому городу.

Сегодня этот тихий полусонный городок ещё хранит постройки немецких колонистов, но их состояние очень плачевное за исключением нескольких отреставрированных особняков, где расположились музеи истории и культуры, туристические офисы. Дворы особняков поросли густой травой в розовый цветочек. Яркие поляны уходили прямо к песчаным пляжам. Рассказывая о городе, невольно окунаешься в его историю.

Здание бывшей немецкой администрации German Boma своими окнами смотрело на океанские просторы. Это там в начале прошлого века курсировал самый быстроходный крейсер «Кенигсберг», охраняя колониальные владения империи в Юго-Восточной Африке.

Вдоль улиц местные умельцы продавали свои произведения искусства: картины, батики, фигуры из дерева, сувениры. Огромное количество тотемов религии мангаа тоже предлагались на продажу. Находят их в старых захоронениях в окрестностях Богомойо. Тут я купила целую ладонь старинных монет за $20 и осталась довольна сделкой. Монетам было по полтора века и больше, а достают их с затонувших кораблей.

Ведь именно сюда, в этот порт, который расположен со стороны острова Занзибар, шли караваны со всей Африки. Захваченных чёрных рабов, слоновую кость, кокосы, соль переправляли на Занзибар, а оттуда вывозили в Азию и арабские страны. Ясное дело, что переполненные корабли часто тонули, унося в морскую пучину жизни и перевозимый товар. До сих пор поднимают с затонувших кораблей интересные вещи, некогда бывшие имуществом судна.

Все миссионеры и путешественники начинали отсюда свой путь по освоению Африки. Великий Ливингстон начал исследование континента именно из этого города. В 1868 году европейцы основали в Богомойо первую католическую Миссию.

Башня Ливингстона

Храм прекрасен до сих пор, а рядом с ним часовня, о которой через шесть лет после возведения узнал весь мир. Здесь лежало тело доктора Ливингстона перед отправкой на Занзибар и дальше в Англию.

Хоть и завещал он похоронить себя в Африке, но завещание выполнили частично, захоронив на Чёрном континенте только его сердце. Девять месяцев бывшие рабы и друзья несли забальзамированное тело великого доктора к океану из глубокой Африки. 700 человек стояли у гроба всю ночь. После отправки великого путешественника в последний путь на Родину маленькая часовня была переименована в Башню Ливингстона. Великий путешественник тоже оставил своё сердце Африке.

Памятник доктору Ливингстону

Неподалёку от часовни скромно обустроен грот Чёрной Девы Марии, куда стекаются паломники со всей Африки, и считается это место особо святым, так как было построено мучениками, освобождёнными рабами в 1876 году. На берегу океана стоит памятник кресту на месте старого деревянного креста, как символа пришедшего сюда христианства.

Многочисленные кладбища миссионеров и немецких колонизаторов разбросаны среди стройных пальмовых рощ. Ведь Первая Мировая прокатилась по немецким колониям, англичане обстреливали немецкие укрепления, топили корабли в бухтах, тем самым лишая немецкие корабли заниматься рейдерством в Индийском океане.

Школьники местных школ во главе с волонтёрами приходят к памятникам колониальной истории своей страны на экскурсии, в этот музей под открытым небом.

Население города придерживается мусульманских взглядов. В Богомойо имеется 14 мечетей – древние свидетельства арабского присутствия в Танзании. Дверные проёмы зданий всё ещё хранят вырезанный в дереве арабский орнамент. ЮНЕСКО планирует включить город в список всемирного наследия.

История города уже ушла в прошлое. Сегодня сюда, в удобную гавань, приходят корабли с Занзибара, гружёные канистрами растительного масла, специями, парфюмерными маслами.

Пляжи, как таковые, имеются, но больше напоминают рабочую зону, где рыбаки выгружают свой улов, чинят сети, где снуют грузчики, перетаскивая сброшенные в воду канистры на песчаный берег. Тут же загружаются машины всевозможным товаром и отправляются по стране.

Дальше мне предстояло ехать в Тангу, но прямого транспорта не ожидалось. Только неимоверными усилиями деревенских «помогайл» удалось отправить меня в город Танга.