Loe raamatut: «Год в Сирии между миром и войной»
© Таня Дибоу, 2019
ISBN 978-5-0050-3643-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог-вступление
Стоит мне услышать слово «Сирия», как я сразу мысленно возвращаюсь в 2010—2011 год, который провела там, и начинаю тосковать по ней как по чему-то потерянному и недостающему. Прошло уже больше восьми лет. Столько же продолжается война в Сирии. Воспоминания свежи и не померкли в заботах повседневности.
Пожалуй, Сирия – одно из самых значимых и живописных мест, которое мне посчастливилось посетить. Хотя жестокие потери и ужас войны исказили внешний облик страны, я бережно храню в памяти чистый, спокойный, нерушимый образ мира, гармониии теплоты милого ближневосточного уголка нашей Земли.
В своем рассказе я попытаюсь запечатлеть те пестрые, неповторимые и многогранные мгновения, которые мне довелось пережить в этой удивительной стране. Я очутилась там перед настоящей бурей трагических событий, отголоски которых по сей день слышны во всем мире. Могу смело сказать, что я застала безоблачный миг между миром ивойной.
Моя Сирия – это другая Сирия, отличная от образа, транслируемого телевидением и интернет-каналам. Ведь с 2011 года о стране говорят в основном отрицательно. Нам предлагают картины войны, крови, несправедливости и бесчеловечности. Газеты пестрят рассказами о тысячах беженцев, о консервативных традициях ислама и о террористах.
Но, с другой стороны, для многих эта страна остается неизвестной – ее и до войны посещало не слишком много людей, а сейчас вообще мало кто отважится туда поехать. Словно спустилась мрачная туча и накрыла всё, уничтожив былое великолепие. Порой трудно представить, что о Сирии можно отзываться с безграничным восторгом и восхищением. Но я попытаюсь.
Я побывала в разных уголках мира и чудес повидала немало. Но именно Сирия запомнилась мне больше всего. Вероятно, прежде всего – из-за любви. Мой муж родом оттуда. Познакомилась я с ним в Санкт-Петербурге, и в моей жизни все стремительно завертелось. Молоденькая и влюбленная, я мечтала узнать и впитать всё, что связано с его корнями и культурой. И в итоге поехала за ним на чужбину. Меня постоянно спрашивают, какой была Сирия до войны, как там сейчас, что изменилось. Мой ответ на эти вопросы и есть мой рассказ о жизни в Сирии в течение одного года – с декабря 2010-го по декабрь 2011-го. Здесь описаны также некоторые важные дни, предшествующие моему путешествию. Мне очень хотелось рассказать о них, так как без этих событий я, наверное, вообще не оказалась бы в Сирии.
Приобретенный мною опыт я считаю уникальным, так как я попала в страну, когда там еще было все спокойно и не было войны. Я бы даже осмелилась сказать, что ее никто не ждал и не верил, что грядут какие-то серьезные перемены. Во время пребывания в Сирии я видела чудный край, ее народ и культуру. Эту страну еще не поглотило пламяжестокой и безжалостной войны, которая внезапно полыхнула после наступления «арабской весны». Поэтому я попыталась отразить начало кризиса и описать то, что происходит в Сирии сейчас, в 2017 году. Хоть я уже уехала оттуда, наши связи не прервались. ко мне течет поток информации о близких, родных, друзьях. При написании книги я постоянно интересовалась тем, как живут мои знакомые теперь, в трудные времена, и эта информация дополняет повествование новыми актуальными сюжетами. В каждой главе есть маленькое послесловие о том, что сталос героями, то есть с реальными людьми и местами, о которых я рассказала. Это своеобразный калейдоскоп – осколки мира тогдашнего и сегодняшнего.
Приятного чтения, дорогой читатель!
Сирия, 2010—2011; Эстония, 2015—2017
Часть I. Мой тернистый путь к далекой Сирии
В Дамаск
Губы мои приближаются к твоим губам,
И мир, как храм.
Мы, как священнослужители,
Творим обряд.
Строго в великой обители
Слова звучат.
Ангелы, ниц преклоненные,
Поют тропарь.
Звезды – лампады зажженные,
И ночь – алтарь.
Что нас влечет с неизбежностью,
Как сталь – магнит?
Дышим мы страстью и нежностью,
Но взор закрыт.
Водоворотом мы схвачены
Последних ласк.
Вот он, от века назначенный,
Наш путь в Дамаск!
Валерий Брюсов. 1903
От детских воспоминаний до встречи с сирийцами в России
Почему в Сирию? Любовь? Работа? Увлечения и страсть? Или все сразу?..
Как связаны рассказы деда, университет и Сирия?
Первый кирпичик в фундаменте моей межнациональной семьи.
Слышали вы когда-нибудь выражение «случайности – они не случайны»? Подписываюсь. Каждое, даже самое незначительное явление когда-то имеет свое продолжение. Для этого просто должен наступить определенный и подходящий час. Я не просто слышала это выражение, я в него верю, так как сама убедилась в его справедливости. Даже наивные детские мечтания в один день могут сбыться.
Мечта о Сирии поселилась в моей душе еще в раннем детстве в 1980-х годах. Подобно джинну в бутылке, она ждала подходящего момента и в один прекрасный миг пролилась на меня чарующей магией уже в реальности.
Но обо всем по порядку.
Впервые я узнала о Сирии из советских фильмов о Шахерезаде1. Снимали эти фильмы в Сирии, кстати. Яркие красочные улицы, старые и шумные восточные базары, мечети с причудливым разноцветным исламским орнаментом… Я увидела совсем другой мир, не такой, как в моем родном эстонском городе.
Тогда мне казалось, что Ближний Восток – это идиллия солнца, тающих во рту фруктов, магического волшебства и нераскрытых тайн, и загадок. «Как здорово было бы попасть в этот рай хотя бы разок, хотя бы на мгновение!» – думала я тогда. Эта сказочная магия Востока манила и вдохновляла.
Вдобавок к известным арабским сказкам я много слышала о Сирии от моего дедушки. Он работал в том краю в 1970-х годах и любил делиться своим богатым жизненным опытом. В детстве я как-то не задумывалась о том, что в мире есть много разных стран, народов, языков и культур. Дедушка мне почти не рассказывал о том, как сложно жить на чужбине, где другие религия, язык и обычаи.
1 Трилогия по мотивам сказок «Тысяча и одна ночь»: «Новые сказки Шахерезады», «И еще одна ночь Шахерезады», «Последняя ночь Шахерезады». Фильмы сняты на киностудии «Таджикфильм» и на сирийской киностудии «Ганем-фильм» в 1986—1987 годах.
Его воспоминания были похожи на увлекательные истории о том, что я никогда не видела – о золотистых песках, о прозрачно-голубом высоком небе и большом вечном солнце. Это казалось миражом в пустыне.
Он, конечно, намекал на некоторые трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, но я была маленькой беспечной веселой девочкой и не придала им должного внимания и значения. Поэтому из рассказов дедушки об этой стране у меня остались только самые теплые впечатления. Я поняла, что там живут сердечные, работящие и гостеприимные люди, и, несмотря на ужасно трудный арабский язык, с ними легко можно найти общий язык.
Из командировки дедушка привез нам много сувениров, купленных на шумных базарах Дамаска. «О-о-о, Дамаск – это огромный бескрайний рынок вещей. как бы мне хотелось побродить там и приобрести эти невиданные вещицы», – не раз думала я.
Мы по сей день храним старые сувениры, которые он присылал нам из командировки. К примеру, открытка с античными развалинами Пальмиры2 стоит у меня за стеклом в шкафу как воспоминание о дедушке и о сказочной Сирии.
Уже не сказочное, а реальное знакомство с сирийцами произошло в 2005 году, когда я поехала учиться культурологии в Россию, в Санкт-Петербургский Государственный университет культуры и искусств.
В российских высших учебных заведениях учится много иностранных студентов, и мой университет не был исключением. Много ребят приехало на учебу из бывших советских республик – Казахстана, Азербайджана, Армении, Украины, а также из дальнего зарубежья, например, из Китая, Индии и Арабских стран.
После пары недель обучения я осознала, что все чаще пересекаюсь с однокурсником Мохаммедом.
2 Пальмира – культурный объект в Сирии, внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Один из самых богатых античных городов, центр караванных путей между Месопотамией и Сирией во II—III веках
Мне – 25 лет, ему – 23. Разница в возрасте и культурах нас не смущает. Мы подолгу болтаем обо всем и ни о чем, то на английском, то на русском, а иногда просто молчим. И однажды что-то проснулось в наших сердцах.
С одной стороны, наша история любви очень проста: мы были од- нокурсниками и жили в одном общежитии. Виделись почти каждый день, и наши отношения не были штормовыми. Скорее, наоборот, – у нас было достаточно времени, чтобы узнать друг друга. Мы проучились четыре года, прежде чем задумались о браке.
Правда, отношение к нашему браку было сложным и противоречивым. Различие религий, мягко говоря, настораживало. Общались-то мы по европейским традициям. Но я, жертва пропаганды и расхожих стереотипов, опасалась, что после свадьбы картина изменится и от меня вдруг потребуют принять ислам. Жених заверил меня, что это – только мои нелепые предрассудки, которым грош цена. Он больше всего волновался о том, где мы будем жить после получения диплома. Мохаммед боялся, что я как европейка предпочту Европу, а не Ближний Восток, где господствуют совсем другие порядки.
Наши родители отнеслись к будущему браку весьма спокойно. Моя мама за меня не боялась, так как ее отец жил и работал в Сирии, она много знала об этой стране и ничего страшного не ожидала. С обеих сторон родители говорили: «Наши дорогие дети, это ваш выбор! Может, будет трудно, но мы поможем, чем сможем. Вы, главное, любите друг друга и будьте счастливы!»
Получив благословение родителей, мы твердо решили пожениться. Для заключения брака нужно было соблюсти некоторые формальности – Мохаммед должен был получить в Сирии справку о том, что у себя на родине он не состоит в другом браке. Для меня этот обычный с виду документ имел огромное значение – ведь мусульманские традиции разрешают мужчине иметь четыре жены. Справку мой жених достал без особых сложностей. Поженились мы летним июльским днем 2007 года на моей родине в Эстонии.
Так родилась новая межнациональная семья.
После заключения брака мы с мужем еще год отучились в России, а после окончания вуза каждый из нас отправился работать на свою родину. Почти полгода мы провели в разлуке и в раздумьях, в какой стране нам жить.
Теплые отношения между двумя молодыми людьми, которые хотят быть вместе, стали мотором моей жизни. С первых дней нашей встречи я считала, что самый лучший способ узнать человека – это оказаться в среде, где он рос, и познакомиться с его родственниками и друзьями. Меня охватило страстное желание после университета поехать с мужем в Сирию. Кроме того ожили мои детские мечты о восточном рае, словно джинн выбрался наконец из бутылки и теперь манит меня в Сирию.
Но что я там буду делать? Сидеть дома, как бабка или домохозяйка? Ехать в Сирию туристом на пару недель мне не хотелось. Я искала возможность остаться там на более долгий срок, найти работу или какое- нибудь занятие, которое развивало бы мои профессиональные навыки и способности.
И вот удача! В 2010 году мне выпал шанс поучаствовать в европейском молодежном волонтерском проекте помощи в организации досуга молодежи в Сирии. Местом его проведения должен был cтать молодежный центр «Джафра» в лагере палестинских беженцев «Ярмук» в Дамаске. Проект был для меня очень важен, так как давал возможность познакомиться с арабской культурой и немного освоить арабский язык. Ведь мой муж знает русский и выучил его в России, так почему бы мне не поехать на его родину и не выучить арабский?
Свершилось! Все складывается замечательно. Я готова ехать в Сирию и заниматься там полезными делами.
Читая позитивные отзывы о «Джафре» и Сирии, я чувствовала себя настоящей счастливицей. В этих комментариях Сирия представала интересной, гостеприимной и безопасной страной. Казалось, что все уже побывавшие там сейчас завидуют мне, так как мне еще только предстоит открыть эту страну.
Сначала – Бейрут, а затем – Дамаск
Начало путешествия из Ливана в Сирию.
Сутки между Бейрутом и Дамаском.
Мой первый снег на Ближнем Востоке.
На дворе – декабрь 2010 года, и я собираюсь в Сирию, по меньшей мере, на полгода. Посмотрела сводку погоды – в Дамаске днем 15 градусов тепла. Вот это да! Шерстяные кофты, шапка, перчатки и шарф, похоже, долго мне не пригодятся.
У меня билет до соседнего Ливана. Оттуда до Сирии я собираюсь доехать на местном автобусе. От ливанской столицы Бейрута до Дамаска всего 84 километра.
Я обожаю путешествовать. Длинные перелеты на самолетах, конечно, утомительны, но они того стоят. Через несколько часов ты оказываешься на другом конце мира, в другой стране, где царят другие законы и обычаи. Ты покидаешь привычную обстановку международного аэропорта и, как младенец, с удивлением взираешь на неведомую среду. Чем дальше ты от родного дома, тем ярче и контрастнее твои ощущения. Меняется все – люди, климат, природа, архитектура. и даже дышится не так, как прежде. Поэтому я с нетерпением всегда жду каждого своего путешествия. Теперь пришла очередь Ближнего Востока.
Семичасовой перелет с пересадками из Эстонии до Ливана наконец завершается. Вид из иллюминатора обалденный, все блещет и переливается яркими огнями. Море, скалы, горы, домики… Мои открытия начинаются!
При выходе из самолета немного нервничаю из-за прохождения границы. Ведь девушке с европейским паспортом, часто перемещающейся по Европе, сложно представить, что где-то ей придется заполнять декларации и соблюдать визовые формальности. К тому же у меня нет ни ливанской, ни сирийской визы. Впустят ли меня в страну или придется вернуться домой? Ливанскую туристическую визу, как и сирийскую, обещали без проблем открыть в аэропорту при условии, что в родной стране нет консульства этих государств. Транзит через ливан длительностью до 48 часов позволяет туристам получить бесплатную визу.
На паспортном контроле все проходит довольно быстро. Ливанцы приветливы и улыбчивы. Для них главное – чтобы в паспорте не было пометок о посещении Израиля. Здесь никто не любит Израиль. Сирия не может простить ему поражение в Шестидневной войне 1967 года, когда она лишилась Голанских высот. Сейчас Голанские высоты контролируются Израилем, но Сирия требует их возвращения, и Ливан поддерживает ее в этом. Не рекомендуется и ввоз в страну вещей, прямо или косвенно указывающих на посещение Израиля. Здесь, на границе, проблемой может стать даже невинный сувенир с символикой еврейского государства.
Меня немного настораживает подозрительный и пытливый взгляд сотрудника паспортного контроля, который вежливо интересуется:
– Девушка, извините, вы путешествуете совсем одна?
Я опешила. В чем тут, собственно, проблема? Мне 29 лет! Я всегда чувствовала себя вольной птицей – куда хочу, туда и еду. Полмира уже исколесила. Добро пожаловать, Таня, в новый мир!
Я читала в газетах и слышала отзывы о путешествиях представительниц слабого пола по арабским государствам. Писали, что незамужних женщин до 35 лет могут вообще не впустить в страну. Это проявление своеобразной культуры мусульман. Видимо, путешествующие иностранки кажутся им распутницами, а незамужних мусульманок обязательно должен сопровождать в поездках отец или старший брат. Женщине всегда полагается быть под присмотром мужчины.
У меня все обошлось. Через несколько минут я вышла из аэропорта и тут же поняла, почему девушкам лучше не путешествовать одним. Наверное, как раз из-за сложностей, которые могут возникнуть в пути. Женщины – существа робкие и в незнакомом месте запросто могут растеряться. Тяжелые сумки становятся непосильной ношей, вокруг говорят на непонятном языке, не все указатели продублированы на английском, а арабская вязь для понимания недоступна. Я в смятении. Вот так сюрприз! Сотрудники аэропорта на вопросы на английском только кивают и ничего вразумительного не отвечают. Слава богу, меня встречает муж! А то и правда пропала бы.
Семь вечера, на улице темень, хоть глаз выколи. Воздух сравнительно теплый, градусов 14—16, но довольно сыро. Оказывается, общественный транспорт из бейрутского аэропорта в вечернее время почему-то не ходит. Мой муж об этом тоже не знал, так как был в Ливане всего раз. Такси пришлось ждать минут двадцать. Наверное, в декабре сюда редко прилетают те, кто пользуется таксомотором.
Таксист без зазрения совести заламывает кругленькую сумму. Таксометра-счетчика в машине нет, хотя выглядит она вполне официально. Можно было бы поторговаться и сбить цену, но из меня, конечно, торгаш никакой. Здешние таксисты – отличные психологи. Оони быстро и безошибочно определяют, с кого можно стрясти деньги, и твердо стоят на своем, уверенно отбивая все неумелые попытки сбросить цену. С нами было именно так. Ни мой арабский муж, ни мои красивые глаза не помогли.
– Погода дождливая, время позднее… – приводит «веские» доводы таксист, и нам остается только уступить ему и распрощаться с немаленькой суммой.
Бейрут встречает нас проливным дождем. Для путешественника такая погода – враг номер один, а для местных – настоящая благодать. Основная часть населения Ливана и Сирии занята сельским хозяйством, а дождь – это спасение от летней засухи и предпосылка для будущего урожая.
– Давно дождя не было! – говорит таксист и добавляет, что в некоторых местах даже выпал снег и на многих участках гористой местности перекрыты дороги.
Снег в этих местах – явление редкое, ездить по заснеженным скользким дорогам здесь не привыкли и поэтому в такие дни предпочитают отсиживаться в своих уютных домах.
Тем более здесь вообще не используют зимнюю резину. А летняя при низкой температуре становится хрупкой и ненадежной. Машины с летней резиной в мороз на скользкой дороге могут двигаться только с маленькой скоростью. Поэтому снегопады практически парализуют движение на дорогах.
Нам не везет. На автобусном вокзале, откуда мы должны были ехать в Сирию, мы узнаем, что из-за проливного дождя и снега в горах все вечерние маршруты на Дамаск отменены.
Катастрофа! Что делать? Ведь после посадки в Бейруте мы планировали сразу выехать в Дамаск. А теперь придется думать и гадать, где провести эту незапланированную ночь.
Досадная задержка. А мне так хотелось побыстрее попасть в мой новый дом! Поздно, темно, сыро, неуютно… На улицах совсем безлюдно, даже спросить о гостинице не у кого. И, как назло, нет путе- водителя по Ливану. С неба валит снег с дождем, мы с чемоданами в руках, промокшие и озябшие, скитаемся по улицам в надежде встретить хоть одного прохожего. И вот он! Ура, мы спасены! Этот ливанец кажется нам самым милым человеком на земле, так как он сообщает, где находится хороший и сравнительно недорогой отель, куда мы и отправляемся.
Зимнее ливанское утро. Дождь льет без остановки. Небо затянуто сплошным серым полотном и меланхолично, как на грустной картине. Ни малейшего намека на солнце. В гостинице – такая же гнетущая и бесконечная тоска. Смотрю из окна на бескрайнее море, но пока ни искупаться, ни прогуляться по песчаному пляжу нельзя. В номере уютно, но хочется поскорее покинуть его. Невольно возникает вопрос, а что мы здесь вообще делаем?
Людей почти нет. В гостинице мы познакомились лишь с одной очаровательной пенсионеркой из Англии. Даже за завтраком мы, кроме нее, никого не видели. Похоже, здесь мы были только втроем. Английская дама поведала нам, что любит именно декабрьский Бейрут: туристов нет, а проживание в гостинице с полным питанием очень дешевое. Жару она не выносит. Любовь к Ближнему Востоку у нее появилась уже на пенсии, когда она впервые посетила этот регион с экскурсоводом. Последние годы путешествует одна и знает здешние места не хуже местных ливанцев. Она рассказала нам о красотах Ливана, и мне очень захотелось самой увидеть их.
После завтрака дождь прекратился, мы немного погуляли по городу. Бейрут показался мне типичным современным городом. Он больше похож на маленькую и компактную Швейцарию. Много роскошных вилл и дорогих машин, мало людей. Даже не верится, что я – на Ближнем Востоке. В преддверии Рождества на балконах, на деревьях и кустарниках висят гирлянды.
Мне захотелось купить пару сувениров и восточной еды. Три часа пробегала по магазинам – и без толку, не нашла ничего, что могло бы меня порадовать. Все кажется знакомым и таким… западным. Словно я уже где-то это видела. А душа жаждет чего-то специфического, уникального, восточного. Даже решив перекусить, мы не смогли найти открытого чисто ливанского кафе или ресторана. Почему-то все заведения в обед еще закрыты. улицы пестрят европейскими вывесками. Обедаем в McDonald’s.
Я жую привычную картошку и смотрю в окно. На крышах многих зданий и на столбах развеваются на ветру национальные флаги с изображением кедра и местных политических лидеров. Пасмурному декабрьскому дню эти красно-бело-зеленые ливанские флажки придают своеобразную живость.
– А почему так много флагов и плакатов? Может, местный праздник какой-то? – спрашиваю я у мужа.
Мохаммед привычно пожимает плечами:
– Не думаю, что дело в празднике. В этих краях любят развешивать флаги. В Сирии почти так же, для этого государственный праздник не нужен, – улыбается он и добавляет:
– Обычная политическая показуха и выражение преданности и патриотизма.
Из-за избыточной национальной символики у меня возникает ощущение, что в стране идет предвыборная кампания или готовится парад. Все эти флаги, транспаранты, портреты почти полностью закрывают здания и делают улицы похожими друг на друга.
С общественном транспортом тоже странная картина. Остановок и автобусов мы почти не видели. Местные жители передвигаются в основном на своих автомобилях.
Мы вернулись в гостиницу за вещами, намереваясь быстро собраться и ехать в Дамаск.
Когда мы сдавали ключи, молодой администратор вежливо по- интересовался, куда мы направляемся и почему не хотим погостить подольше. Узнав, что мы собираемся в Дамаск, он нас огорчил: из-за выпавшего ночью мокрого снега дорога туда до сих пор небезопасна и автобусы, скорее всего, еще не ходят.
Предположение администратора подтвердилось. Приехав на на автовокзал, видим что нет ни одного автобуса в соседнюю Сирию. Даже билетные кассы закрыты.
Всё будто вымерло. Дорожного сообщения между двумя странами нет уже второй день.
– Черт побери эту погоду! Просто жуть! И почему именно здесь и сейчас, когда некуда податься и нечем заняться? Что нам теперь делать? – я кричу и просто закипаю от недовольства и беспомощности в чужой стране в середине вокзала.
И тут мы слышим спасительные возгласы.
