Loe raamatut: «Кровавая плата»

Таня Хафф

Font:

Tanya Huff

Blood Price

Публикуется с разрешения автора и ее литературных агентов

JABberwocky Literary Agency (США)

и Агентства Александра Корженевского (Россия)

* * *

Посвящается Джону, который с самого начала сносил все телефонные звонки, ксерокопирования, походы на почту, поздние возвращения домой, ранние отъезды, а порой и вовсе ночевки вне дома. Спасибо.

Глава 1

Иэн глубоко засунул руки в карманы и хмуро оглядел пустую платформу метро. Пальцы у него заледенели, настроение было дерьмовым, и он понятия не имел, почему согласился встретиться с Корин в ее квартире. Учитывая ситуацию, встреча на нейтральной территории была бы куда лучше. Он перевел суровый взгляд на цифровые часы под потолком. 00:17. Тринадцать минут, чтобы добраться от Эглинтон-Уэст до Уилсон-стейшн, шесть кварталов на автобусе и затем еще три бегом до квартиры Корин. Слишком долго.

Я опоздаю. Она будет рвать и метать. И все шансы помириться коту под хвост. Иэн вздохнул. Они два часа спорили по телефону, прежде чем ему удалось уговорить Корин на встречу. Требовалось огромное количество времени, чтобы построить с ней отношения, и, дьявол побери, скучными их назвать было нельзя. Боже, вот уж женщина с характером… Губы Иэна растянулись в улыбке сами собой: оборотная сторона ее темперамента стоила того, чтобы продолжать эти американские горки. Он заулыбался еще шире. Для девушки ростом метр пятьдесят семь Корин производила колоссальное впечатление.

Иэн снова взглянул на часы.

Куда, черт возьми, запропастился этот поезд?

00:20.

«Чтобы был в половине первого, в противном случае даже не появляйся», – сказала она, полностью игнорируя тот факт, что по воскресеньям Транзитная комиссия Торонто, вездесущая ТКТ, резко снижала количество поездов. В столь поздний час будет удачей поймать последний поезд.

Но если взглянуть с положительной стороны, будет уже очень поздно, когда он доберется до Корин, а учитывая, что завтра у них обоих занятия в восемь утра, ему придется остаться на ночь. Иэн вздохнул. Если, конечно, она вообще пустит меня в квартиру.

Он дошел до южной оконечности платформы и заглянул в туннель. Ни намека на свет, зато он чувствовал дуновение ветерка. Обычно это означало, что поезд близко. Отворачиваясь, Иэн закашлялся. Из туннеля разило так, будто там кто-то умер: так пахнет в коттедже, где мышь сдохла между стен.

– И крупная такая мышь, – пробормотал он, потирая нос кулаком. Вонь осела у него в легких, и Иэн снова закашлялся. Забавно, какие финты порой проделывает мозг: теперь, когда он знал о запахе, казалось, тот становился лишь сильнее.

А затем из туннеля, прямо из темноты, донесся звук шагов, который ни с чем нельзя было спутать. Тяжелая поступь. Не работника, который после тяжелого рабочего дня торопится, пока не пойдет поезд. Не бродяги, что, шатаясь, стремится добраться до безопасной платформы. Тяжелые шаги человека, который целенаправленно подходил к нему со спины.

Иэн с упоением ощутил острый ужас, от которого сердце сильнее зашлось в груди, а дыхание сперло. Он прекрасно знал, что когда обернется, то увидит нечто весьма прозаичное, поэтому он замер и наслаждадся чувством неизведанного, пока оно все еще оставалось неизведанным. Выброс адреналина обострял чувства, секунды превращались в часы.

Он не оборачивался до тех пор, пока шаги не отсчитали шесть цементных ступенек, ведущих на платформу.

А затем было уже слишком поздно.

У него практически не осталось времени, даже чтобы закричать.

* * *

Спрятав подбородок в ворот пальто – хоть и стоял апрель, на улице все еще было промозгло и сыро, без намека на весну, – Вики Нельсон сошла с эглинтонского автобуса и нырнула на станцию метро.

– Да уж, это был полный провал, – пробормотала она. Пожилой джентльмен, сошедший с автобуса следом за ней, издал вопрощающий звук. Она повернулась и бросила пустой взгляд примерно в его направлении, после чего ускорила шаг. Выходит, я не просто «паршивая компания и настолько скованна, что пищу́», я еще и разговариваю сама с собой. Вики вздохнула. Лоренс был симпатичным, но не в ее вкусе. Она не встречала мужчины в своем вкусе с тех пор, как ушла из полиции восемь месяцев назад. Я должна была догадаться, что так все и закончится, когда соглашалась на свидание с мужчиной, который выглядит значительно лучше меня. Не знаю, зачем я вообще приняла приглашение.

На самом деле Вики прекрасно знала, почему она приняла предложение: ей было одиноко. Она знала, но не хотела признаваться себе в этом.

Вики успела спуститься до середины лестницы, ведущей на платформу для поездов, идущих в южном направлении, когда услышала крик. Или скорее полукрик. На середине вопль обрывался. Одним прыжком она очутилась на первой площадке. Оттуда через стекло она могла видеть лишь половину каждой платформы – ни намека на то, на какой стороне случилась беда. Но южная платформа была ближе. На нее она попадет быстрее.

Перепрыгивая через две, а затем даже через три ступеньки зараз, она крикнула: «Вызовите полицию!» Даже если ее никто не услышал, это могло отпугнуть нападавшего.

За девять лет в правоохранительных органах ей ни разу не приходилось пользоваться пистолетом. Сейчас он ей очень пригодился бы. За все девять лет в полиции она ни разу не слышала, чтобы кто-то так кричал.

«И что, черт возьми, ты творишь? – возопила рациональная часть ее. – У тебя нет оружия! Нет прикрытия! Ты понятия не имеешь, что творится там, внизу! За восемь месяцев без униформы ты успела забыть все, чему тебя учили?! Что, черт тебя подери, ты хочешь этим доказать?»

Вики проигнорировала голос разума и продолжила бег. Может, она и пыталась что-то кому-то доказать. И что с того?

Когда она ворвалась на платформу, то тут же поняла, что выбрала не ту сторону, и всего на миг она этому обрадовалась.

Фонтан крови разукрасил отделанную оранжевой плиткой стену, постепенно истончаясь до узора из алых капель. На полу под кровавым пятном лежал молодой человек: глаза и рот раскрыты, вместо горла – кошмарное месиво. Нет, это был уже не молодой человек, а его труп.

Недавно съеденный ужин запросился наружу, но барьеры, которые она научилась ставить, пока расследовала другие смерти, встали на место, и Вики совладала с рвотными позывами.

В туннеле поднялся ветер, она слышала, как приближается поезд, идущий в северном направлении. Судя по звуку, он был уже близко.

Боже ж ты мой, только этого не хватало. В 00:35 в воскресенье велик был шанс, что поезд окажется пустым, никто не сойдет, никто не увидит тела и забрызганной кровью стены у южной оконечности платформы, ведущей на север. Но, учитывая то, как устроен мир, куда более вероятно, что группа детей или миниатюрная пожилая дама со слабым сердцем выйдут из вагона и столкнутся лицом к лицу с безмолвно вопящим свежим трупом.

Она видела лишь одно решение.

Грохот поезда заполнил станцию, когда Вики с бешено колотящимся сердцем и звенящим в ушах адреналином спрыгнула на пути, ведущие на юг. Деревянный настил над контактным рельсом был слишком далеко, практически посередине между бетонными колоннами, поэтому она прыгнула, стараясь не думать о миллионах вольт электричества, которые превратят ее в уголек. На миг она пошатнулась на краю разделителя, проклиная длинное пальто и жалея, что не надела куртку, после чего, прекрасно осознавая всю глупость своего поступка, посмотрела на приближающийся поезд.

И когда он успел подъехать так близко? Свет ослеплял, стук колес оглушал. Она замерла в свете фар. Вики была уверена, что если она двинется дальше, то упадет и металлические колеса зверя разрежут ее на части.

Вдруг нечто, ростом с человека, мелькнуло в северном туннеле. Она различила лишь клубящуюся черную тень на фоне разрастающегося света фар, но это выдернуло ее из ступора и заставило двигаться.

Под ногами хрустела угольная крошка, звенел металл, затем ее руки оказались на краю платформы – Вики подтянулась. Мир наполнился звуком и светом, что-то коснулось ее подошвы.

Ладони были липкими от крови, но чужой, и в тот момент все остальное не имело значения. До того как поезд остановился, она укрыла своим пальто тело и достала удостоверение.

Инспектор поезда высунул голову.

Вики раскрыла кожаную книжечку перед ним и пролаяла:

– Закройте двери! Сейчас же!

Не до конца отворившиеся двери закрылись.

Вики вспомнила о том, что надо дышать, а когда голова инспектора показалась вновь, рявкнула:

– Пусть машинист вызовет по радио полицию. Скажите им код 10–33… неважно, что это значит!

Она видела, что его распирает от вопросов.

– Они в курсе! И не забудьте сообщить, где все произошло.

В чрезвычайных ситуациях люди совершали куда более глупые оплошности. Когда инспектор скрылся в вагоне, она опустила взгляд на визитницу и вздохнула, затем поправила окровавленным пальцем очки на переносице. В данном случае ее удостоверение частного детектива ничего не значило, но люди реагировали на проявление власти, а не на детали.

Вики отошла чуть в сторону от тела. Вблизи запах крови и мочи – спереди джинсы юноши были мокрыми насквозь – легко перебивал металлический аромат метро. Один пассажир глянул через окно ближайшего вагона. Вики осклабилась на него и принялась ждать.

Меньше чем через три минуты она услышала слабый вой сирен с улицы. Она почти обрадовалась. Это были три самые долгие минуты в ее жизни.

За это время она успела сопоставить положение тела с фонтаном крови, и ей совсем не понравились выводы.

Она не знала, кто был способен одним ударом разодрать плоть, словно салфетку, и напасть так быстро, что у жертвы даже не было времени защититься. Но кто-то это сделал.

И этот кто-то скрывался в туннеле.

Она извернулась, чтобы заглянуть в черноту позади поезда. Волоски на затылке стали дыбом. Она гадала, что скрывалось в тени. По коже побежали мурашки, и причиной тому был отнюдь не холод. Она никогда не причисляла себя к людям с богатым воображением, к тому же она знала, что убийца давно ушел, и все же что-то витало в туннеле.

Отчетливый топот полицейских башмаков по плитке заставил ее обернуться и аккуратно развести руки в стороны. Полицейским, которых вызвали на место жестокого убийства, можно простить поспешные заключения, когда они рядом с телом видят человека, перепачканного кровью.

Несколько минут царил хаос, но, к счастью, четверо из шести констеблей слышали о победоносной Виктории Нельсон, и после того, как все обменялись извинениями, они приступили к работе.

«…свое пальто на труп, сказала машинисту вызвать полицию и ждала». Вики наблюдала за тем, как констебль Уэст с ненормальной скоростью корябает в блокноте происшествий, и прятала улыбку. Она еще помнила, как сама была столь же юной и ревностной. Но с трудом. Когда он поднял взгляд, Вики кивнула в сторону тела и спросила:

– Хотите взглянуть?

– У, нет!

Спустя мгновение он добавил, слегка робея:

– Я хотел сказать, мы не должны ничего трогать до прибытия убойного отдела.

Убойный отдел. Желудок Вики совершил кульбит, а настроение сигануло вниз. Она забыла, что больше не руководит процессом. Забыла о том, что теперь она просто свидетель – первая оказавшаяся на месте преступления, да и то потому, что совершила весьма глупый поступок. Благодаря полицейским в форме казалось, что все как в старые добрые времена, но убойный отдел… ее департамент. Нет, больше не ее. Тыльной стороной запястья она поправила очки на носу.

Констебль Уэст смущенно опустил взгляд, когда Вики застукала его за тем, что он глазел на нее.

– Эм… думаю, никто не будет против, если вы смоете кровь с рук.

– Спасибо. – Вики сумела выдавить из себя улыбку, но проигнорировала незаданный вопрос. То, насколько хорошо или плохо она видела, не касалось никого. Пускай в полицейских рядах пойдет очередной слушок. – Будьте добры, достаньте, пожалуйста, пару салфеток из моей сумки…

Молодой констебль робко запустил руку в ее огромную черную кожаную сумку, и на лице его сквозило неподдельное облегчение, когда он извлек на свет салфетки, сохранив при этом все пальцы. В окружных и городских участках полиции ходили легенды о сумке Вики.

По большей части кровь на ее руках засохла, превратившись в красновато-коричневые чешуйки, а ту, что еще не успела, салфетки лишь размазали. Несмотря на это, она продолжала тереть руки, ощущая себя леди Макбет.

– Уничтожаешь улики?

Челлучи, подумала она. Нужно же было им отправить именно Челлучи. Сукин сын всегда двигался абсолютно бесшумно. Они с Майком Челлучи расстались не на дружеской ноте, но к тому моменту, как Вики повернулась к нему, ей удалось совладать с выражением лица.

– Всего-навсего пытаюсь усложнить тебе жизнь.

Ее интонации и улыбка были фальшивыми.

Он кивнул. Чересчур длинный темно-коричневый локон упал ему на лицо.

– Всегда лучше использовать свои сильные стороны. – Затем его взгляд скользнул мимо нее и упал на тело. – Дейв возьмет у тебя показания. – Позади партнер Челлучи отсалютовал двумя пальцами. – Я поговорю с тобой позже. Твое пальто?

– Да, мое.

Вики наблюдала за тем, как Майк приподнял край пропитанной кровью ткани, и знала, что в тот момент для него не существовало ничего, кроме трупа и небольшой территории вокруг него. Хотя их методы отличались, он относился к своим обязанностям столь же рьяно, как и она сама. В прошлом, молча поправила себя Вики. Негласная конкуренция между ними обостряла не одно расследование. Включая те, в которых они не участвовали.

– Вики?!

Она разжала челюсти и, все еще оттирая кровь с рук, последовала за Дейвом Грэмом вдоль платформы.

Дейв, ставший напарником Майка всего за месяц до того, как Вики уволилась и между ней и Майком состоялся последний скандал с криками и воплями, напряженно улыбнулся и сказал:

– Давай сделаем все по правилам, идет?

Вики выдохнула, только сейчас сообразив, что все это время не дышала.

– Конечно, без проблем.

Во всем мире полицейские прятались от своих эмоций за правилами.

Пока они беседовали, опустевшие вагоны медленно тронулись со станции.

– …Услышав крик, ты побежала на южную платформу, пересекла пути перед прибывающим на северную платформу поездом, чтобы оказаться возле тела. Пока ты пересекала пути…

Вики хотелось провалиться сквозь землю. Из всех, кого она знала, Дейв Грэм был наименее склонен осуждать других, но даже он не мог скрыть свою реакцию на ее выходку.

– …ты увидела нечто, напоминающее человека, в свободном развевающемся одеянии. Оно промелькнуло между тобой и огнями поезда. Верно?

– В целом да.

Если убрать все точно задокументированные детали, ее поступок звучал очень глупо.

– Хорошо. – Он закрыл блокнот и почесал нос. – Ты здесь задержишься?

Вики скосила глаза на полицейского фотографа, который щелкал камерой, делая очередную серию снимков. Майка нигде не было видно, но она услышала, как он в туннеле отдает команды своим фирменным голосом – «дарованием божьим отделу по раскрытию убийств». В туннеле… Волосы у нее на затылке встали дыбом, когда она вспомнила ощущение чего-то темного, затаившегося там. На ум приходило только одно слово – «зло». Внезапно ей захотелось предупредить Челлучи, попросить его быть осторожным. Но она этого не сделала. Она знала, как Майк отреагирует. Как она бы отреагировала, будь на его месте.

– Вики? Так ты останешься?

Она уже готова была сказать «нет», мол, вы знаете, где меня найти, если понадобится дополнительная информация, но любопытство – а ей хотелось узнать, что полиция обнаружит, посмотреть, сколько ей удастся продержаться в непосредственной близи к работе, которую она так любила, и при этом не раскиснуть, – превратило «нет» в ворчливое «какое-то время». Разрази ее гром, если она позорно сбежит.

Пока Вики наблюдала, Челлучи поднялся по ступенькам на платформу и заговорил с криминалистом, указывая рукой в сторону путей. Тот спорил и отвечал, что ему для работы требуется освещение получше, но Челлучи лишь отмахнулся от него. Фыркнув, криминалист подхватил свой чемоданчик и направился в туннель.

Как всегда, само очарование, подумала Вики. Челлучи тем временем поднял с пола ее пальто и прошествовал к ней, обходя стороной медиков, паковавших тело в оранжевый пластиковый мешок.

– Дай угадаю. – Она подала голос, как только он приблизился. Фраза прозвучала сухо, почти саркастически, и Вики надеялась, что по интонации нельзя было распознать тех эмоций, что обуревали ее и от которых кишки у нее скручивало спазмами. – Единственные отпечатки пальцев на месте преступления – мои?

Конечно, отпечатков было множество, но кроме кровавых ладоней Вики остальные идентифицировать пока не представлялось возможным – этим займется центральный офис.

– В яблочко, Шерлок. – Он швырнул ей пальто. – Кровавый след ведет в нишу для работников и там обрывается.

Вики нахмурилась, пытаясь восстановить в памяти, что произошло до того, как она выскочила на платформу.

– Ты проверил южную сторону?

– Там след и обрывается, – сказал он тоном, который подразумевал «не учи ученого». Челлучи поднял руку, чтобы упредить ее следующий вопрос. – Один из констеблей поговорил с дедушкой, пока Дейв разбирался с тобой, но старик практически в истерике. Без конца твердит об Армагеддоне. За ним приедет зять, а я поговорю с ним завтра.

Вики бросила взгляд на противоположную платформу, где пожилой мужчина, который следом за ней вышел из автобуса и спустился в метро, разговаривал с женщиной-полицейским. Даже издалека он выглядел паршиво. Лицо стало серым, и, судя по всему, он тараторил, не контролируя себя. Костлявой рукой с опухшими костяшками он вцепился в рукав полицейского. Вики вновь обратила внимание на своего спутника и спросила:

– А что с метро? Его закрыли на ночь?

– Да. – Майк махнул в конец платформы. – Хочу, чтобы Джейк снял пальчики и исследовал нишу. – Вспышки говорили о том, что фотограф еще работает. – Не тот случай, когда мы можем обернуться за пару минут. – Майк спрятал руки в карманах пальто и нахмурился. – Хотя по тому, как Транзитная комиссия кудахтала, можно подумать, мы закрыли метро в час пик, чтобы арестовать за разбрасывание мусора.

– А по-твоему, с чем мы имеем дело?

Вики насколько могла открыто спрашивала Майка, ощутил ли он то же, что почувствовала она, чем бы это ни было.

Он пожал плечами.

– Это ты мне скажи: ты рисковала, чтобы оказаться в самой гуще этой заварушки.

– Я была на месте, – рявкнула она. – Ты бы предпочел, чтобы я проигнорировала ситуацию?

– У тебя не было при себе оружия, не было прикрытия, ты понятия не имела, что здесь происходит. – Челлучи слово в слово воспроизвел тот же перечень, что она зачла себе раньше. – Ты не могла все забыть за восемь месяцев.

– А что бы ты сделал? – проскрежетала она сквозь стиснутые зубы.

– Уж не стал бы пытаться убить себя только ради того, чтобы доказать: я все еще могу.

Воцарившаяся тишина обрушилась на нее, словно цементные блоки, и Вики сжала зубы под ее весом. Неужто все так и было? Она уставилась на мыски ботинок, затем снова подняла глаза на Майка. При росте в метр семьдесят семь ей редко приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на мужчину, но Челлучи с его метром девяносто три заставлял ее чувствовать себя почти крохотной. Она ненавидела это ощущение.

– Если мы снова о том, как я уволилась из полиции, то я ухожу.

Майк устало поднял обе руки, показывая, что сдается.

– Ты права. Как всегда. Прости. Мы не будем говорить о прошлом.

– Ты поднял эту тему, – бросила она враждебно, но ей было все равно, как прозвучала фраза. Ей стоило прислушаться к своему инстинкту и уйти сразу после того, как она дала показания. Она была не в своем уме, когда решила остаться в досягаемости Челлучи.

У него дернулась челюсть.

– Я же извинился. Давай, играй в суперженщину, если тебе так этого хочется. Но, может, – добавил он сдавленным голосом, – мне не хочется видеть, как тебя убьют. Может, я не готов забыть о восьми годах дружбы…

– Дружбы?

Вики почувствовала, как приподнимаются брови.

Челлучи запустил пятерню в волосы, оттягивая локоны: он всегда использовал этот жест, когда пытался усмирить свой гнев.

– Может, я не готов забыть о четырех годах дружбы и четырех годах секса из-за какого-то сраного разногласия!

– Просто секс? И все? – Вики ухватилась за соломинку, игнорируя куда более серьезную причину их размолвки. Им всегда хватало о чем поспорить. – Для меня это был не просто секс, детектив!

К этому моменту они оба уже орали.

– Разве я сказал, что это был просто секс? – Он широко развел руки, его рокочущий голос отражался от облицованных плиткой стен метро. – Это был великолепный секс, так пойдет? Сногсшибательный секс! Это был… Что?

Констебль Уэст, покрасневший как помидор, подскочил.

– Вы загораживаете путь телу, – сказал он, заикаясь.

Прорычав нечленораздельное проклятие, Челлучи дернулся к стене. Пока каталка проезжала мимо, а содержимое оранжевой флюоресцентной сумки перекатывалось из стороны в сторону, Вики сжала кулаки и подумывала о том, чтобы заехать Челлучи по его красивой физиономии. И почему она позволяла ему так на себя влиять? У него был талант пробивать все тщательно возведенные ею щиты и ворошить эмоции, которые, как ей казалось, она держала под контролем. Черт бы его побрал. То, что на этот раз он был прав, ничуть не помогало. Уголки губ поползли вверх. По крайней мере, они снова разговаривали…

Когда каталка проехала мимо, она распрямила пальцы, положила ладонь на руку Челлучи и сказала:

– В следующий раз я все сделаю по правилам.

Она таким образом извинялась, и Майк это знал.

– С чего вдруг начинать? – вздохнул он. – Послушай, насчет твоего ухода из полиции… Ты не слепая, Вики, ты могла остаться…

– Челлучи… – Она проскрежетала его имя сквозь стиснутые зубы. Он никогда не знал, когда остановиться.

– Забудь. – Он протянул руку и поправил ее очки на носу. – Подбросить тебя до центра?

Вики взглянула на свое безнадежно испорченное пальто.

– А почему бы и нет?

Пока они вслед за каталкой поднимались по ступеням, Майк легонько ударил ее кулаком по руке.

– Здорово снова с тобой препираться.

Вики сдалась – последние восемь месяцев в лучшем случае можно было назвать карательной победой – и ухмыльнулась.

– Я тоже по тебе скучала.

* * *

В понедельник заголовки газет трубили об убийстве на всю первую полосу. В таблоиде даже напечатали цветную фотографию каталки в момент, когда ее выкатывали со станции. Мешок с телом непристойно пестрел на темно-синем и сером фоне. Вики швырнула газету на растущую стопку макулатуры слева от письменного стола и принялась грызть ноготь. Теория Челлучи, которой он скрепя сердце поделился, пока они ехали в центр, строилась на наркоте и чем-то вроде пристежных когтей.

– Как у того парня в фильме.

– Там была перчатка с лезвиями, Челлучи.

– Неважно.

Вики в эту теорию не верила и знала, что Майк разделяет ее точку зрения, но до тех пор, пока у него не появится больше фактов, ничего лучше он придумать не мог. Как правило, его финальные заключения не имели ничего общего с первоначальной теорией – просто он терпеть не мог работать ни с чем. Вики же позволяла фактам падать в пустоту и смотрела, во что эта куча потом превращается. Проблема заключалась в том, что на этот раз факты продолжали падать. Ей требовалось больше информации.

Рука потянулась к телефону и замерла на полдороге, затем Вики отдернула ее. Дело ее больше не касалось. Она дала показания – на этом ее причастность заканчивалась.

Вики сняла очки и протерла линзы толстовкой. Мир по краям размазался, пока не создалось впечатление, будто она смотрит в заполненный туманом туннель, достаточно широкий туннель, чтобы можно было спокойно жить. Пока она потеряла примерно треть бокового зрения. Пока. Дальше могло стать только хуже.

Очки корректировали исключительно близорукость. С остальным ничего уже не могло помочь.

– Хорошо, это дело Челлучи. Прекрасно. У меня своей работы хватает, – твердо сказала она себе. – Той, с которой я могу справиться.

И которой ей стоило заняться. Сбережений не хватит надолго, а в ее обойме дел было пока не так много патронов: проблемы со зрением вынуждали отказывать потенциальным клиентам не раз.

Стиснув зубы, она пододвинула к себе толстенный том торонтского телефонного справочника. Если повезет, Ф. Чан, которого она искала, наследник кругленькой суммы денег, завещанной ему покойным дядюшкой из Гонконга, окажется одним из двадцати шести в списке. Если нет… что ж, было еще целых три страницы Чанов, шестнадцать колонок, приблизительно тысяча восемьсот пятьдесят шесть имен, и она готова была побиться об заклад, что по меньшей мере у половины в семье найдется хотя бы один Фу.

А тем временем Майк Челлучи будет искать убийцу.

Она выбросила эту мысль из головы.

Нельзя быть полицейским, если ты не видишь.

Она заварила эту кашу, ей и расхлебывать.

* * *

Терри Нил ссутулилась и прислонилась спиной к стенке лифта, сделала несколько глубоких вдохов и, когда, как ей казалось, чуть зарядилась энергией, подняла руку, чтобы посмотреть на часы.

– Почти половина первого? – простонала она.

И куда подевался понедельник? Какой вообще смысл ехать домой? Мне сюда возвращаться через восемь часов. Она чувствовала тяжесть пейджера на бедре и молилась, чтобы ее не выдернули из дома раньше. Компания уже получила причитающееся ей сегодня: чертова пищалка начала вопить еще в 04:20 утра, когда она садилась в машину. Так что, может, ну может, они оставят ее в покое на сегодня?

Двери лифта с шипением разъехались, и Терри потащилась к подземному гаражу.

– Попытка номер два уехать из офиса, – пробормотала она.

Слегка щурясь под ярким светом флюоресцентных ламп, она двинулась через практически пустое помещение. Ее тень плясала, как спятившая марионетка. Она всегда ненавидела холодный и жесткий флюоресцентный свет: в нем мир казался решительно враждебным, остро очерченным. А сегодня…

Она покачала головой. От недосыпа в голову лезли сумасшедшие мысли. Борясь с желанием обернуться, она наконец достигла единственного плюса бесконечных переработок.

– Привет, крошка. – Она порылась в кармане в поисках ключей от машины. – Скучала по мне?

Терри открыла багажник хетчбэка, с трудом подняла портфель – чертова сумка весит, наверное, все три сотни фунтов – и затолкала его внутрь. Облокотившись на герметичную прокладку, Терри замерла. Она была наполовину в салоне, вдыхая запах свежей краски, нового винила, нового пластика и… тухлой еды. Нахмурившсь, Терри выпрямилась.

По крайней мере, запах не из моей машины…

Зажав нос, она закрыла багажник и обернулась. Пусть о запахе завтра позаботится охрана. Ей хотелось оказаться дома.

Потребовалось мгновение, чтобы осознать – домой она все же не попадет. Крик достиг горла в тот момент, когда ее шеи не стало. Вопль превратился в бульканье из разорванной трахеи.

Последним, что она увидела, когда ее голова запрокинулась, были темные кровавые потеки на новой машине.

Последнее, что она услышала, – настойчивое жужжание пейджера.

Последним, что она почувствовала, было прикосновение рта к тому, что осталось от ее горла.

* * *

Во вторник утром на первой полосе бульварной газеты красовался заголовок «ОТОРВИГОЛОВА НАНОСИТ ОЧЕРЕДНОЙ УДАР». Из-под него на Вики смотрел тренер «Торонто Мейпл Ливз», надпись под фотографией – уже не в первый раз за сезон – гласила, что пора бы его турнуть: «Ливз» вновь оказались в самом низу худшего дивизиона в лиге.

– Увольте владельца, – пробормотала Вики, поправляя очки на носу и разглядывая мелкий шрифт под заголовком. – История на странице два.

А на второй странице вкупе с фотографией подземного гаража и истеричным рассказом женщины о том, как она обнаружила труп, шло описание изувеченного тела, полностью совпадающее с тем, что Вики обнаружила на станции «Эглинтон Уэст».

– Черт!

«Представитель убойного отдела Майк Челлучи, – значилось дальше, – утверждает, что данный случай не подражание и убийца Терри Нил и Иэна Реддика, погибшего воскресной ночью, – одно и то же лицо».

Вики подозревала, что Майк выразился совсем иначе, хотя подразумевал он как раз эту информацию. Майк не считал, что сотрудничество с прессой необходимо, и редко скрывал свою нелюбовь к журналистам. И он никогда не был вежлив с ними.

Она перечитала статью ради деталей, и по спине пробежал холодок безотчетного страха. Она вспомнила затаившееся нечто, чье присутствие ощутила на станции, и поняла, что эта смерть не будет последней. Она набрала номер телефона прежде, чем осознала, что собирается звонить.

– Могу я поговорить с Майком Челлучи? Что? Нет, не надо ничего передавать.

Вешая трубку, Вики задумалась: а что вообще она собиралась ему сказать? Что интуиция подсказывала ей: это только начало? О, ему это понравится.

Отбросив газету в сторону, Вики взялась за другую. На четвертой странице была примерно та же история, за исключением половины прилагательных и истеричных ноток.

Ни одна из газет не писала о том, что вырвать горло одним ударом практически невозможно.

Если бы я только могла вспомнить, что тогда отсутствовало на трупе. Она вздохнула и потерла глаза.

Тем временем ей предстояло нанести визит пяти Фу Чанам…

* * *

Что-то двигалось в котловане. Деверн Джонс прислонился к рабице и выдохнул в темноту пивные пары, раздумывая, что ему с этим делать. Это был его котлован. Первый, на котором он служил прорабом. Утром они собирались устанавливать каркас, чтобы с приходом весны можно было залить бетон. Он вгляделся в черные силуэты оборудования. Там что-то было. В его котловане.

На миг он пожалел, что решил заглянуть на стройку по дороге домой из бара. Время было за полночь, а силуэт, который он увидел у дальней стены, наверняка принадлежал какому-нибудь забулдыге, искавшему теплое местечко на ночь, где его не достанут полицейские. Строители могли бы вышвырнуть его утром, и никаких проблем. За исключением дорогого оборудования на площадке и того, что бродяга мог оказаться кем-то еще.

– Черт!

Он вытащил ключи и направился к воротам. Подвесной замок был открыт. В сырую и холодную погоду механизм иногда не срабатывал, но он последним покидал стройку и проверил замок перед уходом. Ведь проверил же?

– Да чтоб его!

Получается, хорошо, что он решил заглянуть по дороге.

Петли протестующе заскрипели, ворота распахнулись.

Деверн подождал минуту в начале сходен, чтобы проверить, спугнет ли шум его добычу.

Ничего.

Полное брюхо пива, и все – ты герой, подумал он. Он достаточно протрезвел и понимал: возможно, впереди его ждала опасность, а он был пьян в самый раз, чтобы не придавать этому значения.