Глава 6. Черные ночи
Данила.
Около одиннадцати вечера я еле плелся в бар, встречая очередной свой одинокий закат. Сколько живу в этом городе, а никак не могу привыкнуть к его красоте, а самым прекрасным явлением для меня были белые ночи. На юге ночи черные, небо низкое словно можно его коснуться рукой, а звезды… они иногда слепили своим сиянием. Я закрыл глаза и словно почувствовал снова жар тех ночей и погрузился в воспоминания.
Я родился и вырос в Киргизии в городе Ош. Меня воспитывала только мать. Отца я не знал и даже никогда о нем не спрашивал, да и не думал. В лихие 90-е мы бежали оттуда во время Ошской резни. Мы были эвакуированы советскими солдатами, вывезены с территории столкновения в Казахстан. Но и там мы пожили недолго. Русских не любят нигде… особенно матерей одиночек. Мама работала швеей, чаще всего нелегально и ее часто обманывали местные.
После года скитаний мы переехали в Питер. Нам дали комнату в коммуналке и мама устроилась на работу. Я пошел в школу на год позже положенного и был, естественно, самым старшим, да еще и в придачу очень высоким и крепким мальцом. Меня боялись. для ребенка у меня был очень тяжелый взгляд. А потом пошли слухи о том, откуда я, и что повидал. Плюс у меня была гетерохромия, что делало меня еще больше странным. Меня сторонились. У меня не было ни друзей, ни врагов.
А потом рухнул Союз… Наш сосед потерял работу, начал бухать по-чёрному, жена его бросила, и он положил глаз на мою привлекательную мать, да и она была не против его общества.
В общем с девяти лет я был предоставлен сам себе. Смотря на спивающуюся мать и слушая каждую ночь охи и крики, не понимая конечно, от чего они… сначала я думал, что этот урод ее бьет… и однажды я забежал в их комнату с ножкой от табуретки и врезал ему на спине, ведь он душил маму, как я думал тогда. После чего мать избила меня и запретила входить в их комнату. Она смотрела на меня с ненавистью и сказала то, что навсегда изменило меня.
– Лучше бы я тебя не рожала. Твой отец бросил меня из-за тебя. Ненавижу тебя.
Я смотрел на шатающуюся пьяную чужую женщину в рваной сорочке и с фингалом под глазом и словно онемел. Слезы застилали мои глаза… с той ночи я начал искать способы избавиться от такой жизни. И в десять лет я поступил в военное училище. Жил и учился я там. С матерью не общался. В восемнадцать лет я официально добился лишения ее родительских прав. Она ревела в зале суда и падала на колени, умоляла простить.
Она изменилась. Завела нового мужа. Приличного, какого крупного бизнесмена, нового русского, без пяти минут мафиози. У них даже родилась дочка. Мать владела небольшим ателье по пошиву шуб. Выглядела классно, что тут говорить. Она всегда была хороша. Дорого одетая женщина, залитая слезами, каялась во всех прегрешениях, чужая мне теперь… а передо мной все стояла мать в рваной сорочке и ненавидела сына.
Я получил бумаги и через месяц уехал во Францию служить в Легион. Я работал наемником, в основном снайпером. Десять лет я ездил по горячим точкам, но так и не встретил свою смерть. Мне предложили стать инструктором для новобранцев, на что я согласился, устав от бесконечных убийств и военных операций.
В это время я познакомился с Андрюхой. Он приехал на заработки из России, оказалось мы еще и с одного города. Наш отряд был лучшим, и, соответственно, нас отправили на новую войну. На этот раз это была Сирия. Нас привезли туда обучать новоиспеченных террористов, обдолбанных зомбированных молодых парней, готовых убить себя… чему их можно было научить?! Это была финальная точка. С каждым военным конфликтом я видел, как мир становится все больше беспринципным…
Я больше не хотел в этом участвовать, и мы с Андрюхой придумали план, как нам вернуться домой…
– Ворошилов, АЛЁ!
Я вздрогнул, выныривая из воспоминаний.
– Черт тебя побери, ты напугал меня.
– Я? Тебя? А-ха… вот это новость. Анюта приехала. Ждем тебя уже час, смотрю, идет… и мимо. Ты заблудился?
Дружище широко улыбался.
– Я задумался.
– О чем же?
– О матери, о службе, о нашем знакомстве…
Друг подошел и положил мне руку на плечо.
– Ты – мой лучший друг. Кем бы ты ни был. Я всегда буду рядом. Я все для тебя отдам.
– Я знаю.
Я крепко обнял его. Мой единственный дорогой человек. И тут я вспомнил о девушке. О лучике света, озарившем мой унылый мрачный мир.
– Идем же скорее.
Анюта была женой Андрея, гражданской, очень хорошая внимательная, добрая женщина. Мы познакомились все вместе, она выхаживала нас после Сирии. Можно сказать вернула с того света. Мы вошли в зал, где она сидела за барной стойкой и потягивала свой любимый сухой мартини. Черные волосы и голубые глаза редкое сочетание, но тем не менее. Анюта была миловидная девушка, которая источала душевный свет, к которому заманило Андрюху, словно мотылька.
– Привет, Даниил.
– Не зови меня так, прошу.
Она улыбнулась своей грустной фирменной улыбкой, словно знала все обо мне.
– Так меня звала мать.
– Знаю, знаю… прости.
– Что ж, показывай свою принцессу на горошине.
Я закатил глаза и перевел их на друга.
– А что? Я ничего.
Сплетники.
Мы поднялись наверх, первой вошла Анюта. Но не успела она войти, а мы среагировать, как наша хрупкая русалка схватила своего доброго доктора за запястье и рванула к себе, профессионально выворачивая так, что Анюта взвыла и упала на колени, и приставляя к горлу мой перочинный армейский нож. Я сделал шаг вперед. Испуганный загнанный зверек с налитыми кровью глазами все ниже зажимал капкан. Доктор айкала все сильнее.
– СТОЯТЬ!!! или она – труп! КТО ВЫ?!!! где Эдгар?!!! ГДЕ Я, мать вашу?!!!
Андрей стоял испуганный за свою благоверную и боялся вздохнуть.
– Прошу тебя отпусти ее. Мы не причиним тебе вреда. Ты пришла вчера в бар, помнишь? Я – твой бармен.
Она выронила смертоносное оружие, ее ноги подкосились, и она рухнула на пол. Друг бросился к любимой и увел ее быстро из комнаты, ворча себе под нос.
– Видимо, это была большая горошина.
Я стоял неподвижно и просто рассматривал предмет своего обожания, боясь вспугнуть растерянную девушку, которая взглянула на меня и тихо проговорила.
Глава 7. Пробуждение
Алеся.
Однозначно решив идти вперед, несмотря ни на что, мы с Эдом двинулись в сторону помещения с электрическим стулом. Как только мы зашли внутрь дверь за нами захлопнулась и растворилась.
– Обратного пути нет.
Я рассматривала пустую стену, когда меня позвал Эд.
– Алеся, смотри…
К стулу была привязана женщина лет сорока, хорошо одета и хорошо избита. Над глазом сверкала черная гематома, нижняя губа кровоточила. Из темноты словно из решетки вышел до боли мне знакомый человек.
– Ты что, сука, так и будешь молчать?!
Ее кулаки были замотаны красными эластичными бинтами, на белой майке с Микки Маусом красовались кровавые пятна. Я делаю шаг вперед и спрашиваю свою отмороженную коллегу, чувствуя на себе пристальный взгляд Эда.
– Ну что?
– Молчит как рыба об лед. Ну ничего, я ее разговорю.
Я подхожу ближе к женщине восточной внешности с черными, как вороное крыло, глазами и волосами, и заглядываю в ее сверкающие ненавистью глаза.
– Ну что же ты такая упрямая? Ты – мое первое задание, и мне очень нужно его не провалить.
Но она лишь плюнула в мою сторону кровавой слюной.
– Иди к черту, ты и твой папочка!
Я удивленно взглянула на нее. А она продолжала говорить чисто, но с легким южным акцентом, смягчая согласные.
– Нечего пялиться на меня, дрянь! Я знаю, кто-то ты – дочь Шумилова. Я знаю, что ты ищешь хозяина. И я также знаю, что ты его никогда не найдешь и не достанешь. Мы верны ему, словно псы. Все, до одного. А ты? Да что ты можешь знать о преданности и верности. Дочь олигарха-наемника, тупая ты блондинка!”
– Поля…
Я тихо произнесла. Моя коллега, поняв меня с полуслова, злобно оскалилась и надела на голову женщине шапочку смертника. По ее лицу побежали струйки воды, и она истерически завизжала.
– ВАС ВСЕХ ЖДЕТ РАСПЛАТА ЗА ЭТО!!!
Мы с Эдом смотрели за бьющейся в конвульсиях жертвой. У малыша оказалась слабая психика и он схватился за лицо, закрывая его ладонями, а я смотрела, не отрываясь, и, практически, не моргая. Эту женщину убрать поручил мне отец. Так мы бы вывели на свет нашего врага. Он когда-то потерял веру в меня, и я очень долго шла обратно, потратив при этом уйму времени на ублюдка, который в итоге мне изменил с моей лучшей подругой.
Я была поздним ребенком, и отец понимал, что быстро постареет. Готовил он меня с самых пеленок и закалял мою психику и тело всеми возможными способами. А Полина была моим телохранителем и при этом первым доверенным папиным лицом. Когда-то это было мое место, но я типа встретила «любовь всей своей жизни» и отошла от дел. Как говорится, свято место пусто не бывает.
Тогда мне выпал шанс реабилитироваться в семейном деле. Та женщина должна была вывести нас на самого жестокого босса итальянской мафии, который запустил свои сети в Россию и пытался развернуть свой грязный бизнес. Я выбрала не то место для допроса… не тот способ для получения информации… я понимала, что «они» не простят смерть второй леди-любовницы босса, и что меня ждет зверская расплата… но игра стоила свеч. Это было шесть месяцев назад…
Если это испытание моей совести? То оно неудачно… у меня ее нет. Да и такие зрелища мне не в новинку. Может те, кто поместил меня сюда, пытались вызвать страх или отвращение, то тоже провал. Эти чувства чужды мне. Вдруг, я опомнилась. Чувства…
– Эд?!
Малыш лежал без сознания на холодном кафеле. Слабачок. Я подбежала к нему и упала рядом с ним на колени, напуганная его состоянием. Давно я ни за кого не пугалась… а тут вот… волнуюсь из-за малолетки.
– Эдгар, очнись!
Я пощупала пульс, сердце едва билось… дыхание пропадало.
– Черт. Давай же.
Я начала делать реанимацию, вдавливая ладошки в мужскую грудную клетку. После 30 интенсивных нажатий я вдохнула воздух в его легкие, откинув его голову назад и прильнув к его губам.
Пространство растворилось, и картинка вокруг изменилась. Мы оказались на полу в огромной светлой комнате. И я прекрасно знала это место. Эд открыл глаза, а я только захотела отпрянуть от него, как он резко сел и притянул меня обратно за запястье, обнимая мою шею и целуя мои дрожащие от недавних переживаний губы.
– Прости, это, наверное, от волнения.
Я ничего не смогла выдавить из себя кроме тупого «Угу»…
– Так значит ты у нас реально принцесса, дочь олигарха? Кто же ты? Инквизитор? Маньяк? Киллер? Менеджер клининга, блин… теперь мне ясно, что у вас за уборка…
– Я молчала… ну что я могла ему ответить?
– И теперь я буду наблюдать за твоими расправами вновь и вновь?
Он встал с пола и осмотрелся. Мы были в светлой комнате с большими панорамными окнами, из которых не было видно ничего кроме голубого неба. Эд подошел к окну и уставился в никуда.
– Где мы?
Я молча встала вслед за ним и скинула с себя его куртку. Взъерошенный мальчик с диким взглядом внимательно следил за моими дальнейшими действиями.
– В Неаполе.
Я сняла по одной бретельке платья, и оно скользнуло вниз по голой груди к моим измученным замерзшим босым ногам.
Этот город был особенным для меня. Здесь. В этой комнате я потеряла невинность с человеком, который жестоко предал меня и разбил мое черное сердце.
– Любовь моя… – шепчет Ваня, – я хочу быть твоим первым и единственным. Я так тебя люблю, ты для меня все… ты моя жизнь.
Я слышала этот голос в своей голове, а передо мной стоял онемевший Эд, хлопающий глазами, абсолютно потерянный и такой милый. Слезы потекли по моим грязным щекам, и, закрыв уши руками, я рванула к молодому юнцу у окна.
– Леся… у меня…
– Заткнись!
И я поцеловала его, страстно, короткими рывками, жадно поедая его губы, смотря прямо в его ошарашенные медовые радужки. Через мгновение он сдался, закрыл глаза и слился со мной в долгом проникающем поцелуе, прижимая меня за талию и гладя холодными пальцами по обнаженной спине.
Но с каждым движением голос становился все громче и навязчивей.
– Лесёнок… любимая…
Я наступала на бедного мальчика, пока он не уперся спиной в огромное стекло. Я положила его ладонь на свою грудь и томно застонала.
– Малыш…
В отражении окна я увидела бывшего, который ласково, с любовью смотрел на меня и дарил мне самую родную улыбку. Сукин сын.
Я отстранилась и обернулась. Из одной из дверей вышла моя подруга, покачивая силиконовой задницей.
– Иди ко мне красавица. Я весь твой, крошка.
– Мур… котик. А как же твоя невестушка? Мне надоело быть на вторых ролях. Я хочу тебя всего.
– Она – ничто. А ты для меня – все. Я порву с ней. Сил нет терпеть ее близость.
Мой бывший уже лежал на кровати, к которой в мгновение ока приблизилась грудастая любовница. Что было дальше, не трудно догадаться. Мою душу рвало на части, словно это меня терзали на электрическом стуле. Боже мой, как больно и невыносимо. И снова хлынули слезы… я повернулась к Эду. Мне было так стыдно, возможно, даже впервые в жизни. Я чувствовала себя ничтожеством, будто меня спустили в унитаз со всем дерьмом человечества.
Я смотрела в его прекрасные глаза, пытаясь спрятаться, спастись, но видела в них отражение двух трахающихся кроликов на кровати, на которой я была когда-то самой счастливой девушкой в мире с человеком, ради которого я предала свою семью. Я закрыла глаза и огромные градины покатились, падая горячими каплями на голую грудь. Мне захотелось одеться и просто исчезнуть.
– Эй, принцесса…
Открыв глаза, я обнаружила, что сижу привязанная на электрическом стуле.
– Какого? …
Не дав мне договорить, Эд впился в мои губы, затыкая меня. Подарив мне короткий пламенный поцелуй, как в старых фильмах, он улыбнулся и тихо нежно проговорил.
– Я понял, как разбудить тебя.
– Что ты…
Сквозь мое тело прошло резкое напряжение, и свет перед моими глазами вспыхнул, а потом резко погас.
Я очнулась в незнакомом месте, в чужой кровати. Эда не было… я услышала шаги, будто кто-то поднимался. Вывернув ближайшие ящики и полки, я нашла перочинный нож для встречи гостей… Каково же было мое удивление увидеть того самого бармена с разными глазами… а значит я выбралась. Я должна найти Эда и вытащить его любой ценой.