Loe raamatut: «Ад пуст. Все бесы здесь. Часть 1»

От автора

Все герои этой истории являются вымышленными персонажами, любое совпадение с реальными личностями – случайно. Трактовка истории человечества – полный художественный вымысел автора. Автор не ставит перед собой целью оскорбление чувств верующих любых конфессий, рас и национальностей, роман носит исключительно развлекательный характер, не претендуя на историческую достоверность. Если вы считаете, что альтернативная версия Вселенной в художественном облечении автора, в том числе и роль в истории человечества ведущих предводителей Рая и Ада, согласно древнему писанию, может нанести ущерб вашему вероисповеданию каким-либо образом, то знайте – читаете вы на свой страх и риск.

Пролог

Собор Нотр-Дам-де-Пари полыхал адским пламенем. Монументальная, величественная постройка с гигантскими колоннами и шестилопастными сводами крыши с чуть ли не тысячелетней историей, долгое время служившая своеобразным символом Франции и всего христианства в целом, занялась огнем быстро и бодро. Весь мир с первобытным ужасом и придыханием наблюдал за безуспешными попытками пожарных расчетов потушить деревянные перекрытия. Балюстрады, пилястры, древние фрески и витражи сдавались под натиском беспощадного пламени. Сотни лет трудов архитекторов, строителей и реставраторов планомерно и неотвратимо превращались в пепел.

Горел собор, а казалось, что вместе с ним сгорают и надежды человечества на светлое будущее. Словно этот пожар – не просто чья-то ужасная ошибка, не проблемы старой проводки, а нечто зловещее, пугающее, как символ грядущих страшных времен.

Никто не мог знать и не смел даже предположить, каким образом все известные входы и выходы из собора Нотр-Дам-де-Пари оказались забаррикадированы автомобилями, перенесенными туда словно по взмаху волшебной палочки. Все самые смелые предположения меркли на фоне горя от падения одного из столпов общества.

Но могли ли простые смертные предположить, что не так далеки от истины, когда искали в причинах пожара какой-то мистический смысл? Когда робко предполагали, что неспроста именно этот религиозный символ, да и символ целой эпохи, стал жертвой злого умысла или разборок? И не чьих-либо разборок, а извечной ссоры между Раем и Адом, итогом незатихающего ни на день конфликта между ангелами, демонами и всеми, для кого истории о крылатых созданиях из Каелума и пылающих адским пламенем существ из Инфернума – не просто сказки и россказни давно умерших пророков?

Быль или не быль, но человечество само предпочло игнорировать очевидное, ссылаясь на право людей самостоятельно выбирать, во что им верить. Смертные сами интерпретировали историю на свой лад, не без участия всех сторон конфликтов, но не мудрено, что теперь, когда никто не в безопасности, когда Великая война между Раем и Адом снова готова разгореться с новой силой, только на этот раз полем сражения может стать уже мир людей, жители Терры начинают задаваться вопросом: а так ли прост мир, в котором они живут? Есть ли хоть какая-то вероятность, что ангелы и демоны давным-давно живут среди нас, и, стоит довести одну потерянную, несчастную и одинокую, с виду обычную барменшу одной из забегаловок Лондона до ручки, как шаткий мир затрещит по швам, и спасения ждать уже будет неоткуда?

Что, если окажется, что спасать все три мира – Каелум, Инфернум и Терру от ее ярости просто некому?

Глава 1

Что вам известно о Рае и Аде? Вернее, что вы читали в древних религиозных постулатах, заурядных статейках, теориях сумасшедших ученых или видели в двухчасовых, а то и больше, опошленных до безумия кинолентах? Наверняка все ваши познания так или иначе сводятся к тому, что, если на Земле, на Терре, вы будете вести себя хорошо, неустанно будете следовать определенным канонам и устоям, не будете нарушать целый свод написанных заносчивым проповедником тысячи лет назад правил, то вы попадете в Рай, в прекрасное место где-то на небесах, где обитают розовые пони, которые какают радугой, и летают милые розовощекие младенцы-ангелочки в белых одеяниях. А если нет – то вам прямая дорожка в Ад, где перманентно горят костры, горячий ветер обдувает иссушенную красную землю, а рогатые и хвостатые черти и демоны будут истязать вашу душу и тело долгие и долгие годы.

Так вот – черта с два. Вы ошибаетесь. Хотя, держу пари, ваша фантазия, да и принятые устои не позволяют большинству думать иначе. Буддистов и им подобным в расчет не беру, эти ребята проявили хотя бы малейшее воображение и придумали что-то свое еще задолго до Великой войны между двумя древнейшими мирами, Каелумом, в переводе с латыни – Раем, и Инфернумом – Адом. Кстати, латынь вы тоже заимствовали у нас. А потом наворотили кучу своих наречий, чтобы-таки уйти от ненавистного языка обреченных на геенну огненную демонов. И плевать, что святоши-ангелы тоже прекрасно изъясняются на латыни, хоть и не слывут такими мастерами красного словца.

В общем и целом – спешу вас разочаровать. Так что соберите свои крошечные душонки в кучу и слушайте. Рай и Ад – это не конечная точка существования человека, вовсе никакой не пункт назначения или как вы привыкли их называть. Никто по-настоящему не знает, куда попадают души после смерти. Как никто и не доказал, что души вообще существуют вне физической оболочки. Что бы вам там не говорили, чему бы не учили – все это чистое вранье. Вранье чистой воды. Даже верховные ангелы, как бы они не кичились своей великой мудростью и прозорливостью, и те понятия не имеют, что их ждет После. Демонам и подавно все равно. Наверное потому, что по человеческим меркам обе расы живут слишком долго, непомерно долго, чтобы об этом заботиться и тратить время на бесполезные размышления. Кроме того, ангелы слишком заняты своими тщеславными стремлениями навести порядок хоть где-то, раз в своем собственном мире, Каелуме, их попытки потерпели крах. А демонам же просто лень. Их и без того все устраивает. К чему менять устройство мира, если все как-то шатко-валко идет своим чередом? Я давно уже для себя уяснила, что, если механизм работает – не надо ему мешать. Даже если вместо взмаха крыльями голуби начали бы крутить своей дырявой башкой, как лопастями вертолета, но все равно при этом могли бы летать – я бы не считала нужным вмешаться. Не все мое это мнение разделяют, но не суть.

Наши три мира – Каелум, Инфернум и Терра давным-давно жили бок о бок друг с другом. Ад и Рай об этом прекрасно знали, ведь наука ангелов и демонов шагнула вперед еще до того, как человечество изобрело колесо. Но, когда тяга к знаниям и открытиям позволила Каелуму и Инфернуму войти в контакт друг с другом, было принято обоюдное решение не вмешиваться в ход событий на Терре, третьей параллельной вселенной с нашими. Во всяком случае, так было до Великой войны, о которой человечество даже не слыхало. До вас донеслись лишь ее отголоски, которые вылились в несусветную чушь и десятки веселых книженций, которым почему-то все люди решили свято верить, вместо того чтобы искать ответы и познавать глубины величественной Вселенной.

Как по мне, так могли бы задуматься уже давно, если бы сами перманентно не грязли в собственных междоусобицах и распрях, тормозящих развитие науки, копошась в собственном муравейнике и не видя ничего выше своей головы. Хотя теперь наступление дня, когда и на Земле узнают о существовании еще двух параллельных миров, остается лишь вопросом времени. Некоторые современные ученые людей уже ни раз приближались к разгадке, существует уже немало теорий, у которых пока нет доказательств. Интересно, как отреагируют все три расы, когда правда и на Терре всплывет наружу?

Если же говорить о расах на Каелуме и Инфернуме, то, надо признать, что хотя бы немного ваши представления об этих мирах имеют некоторые совпадения с реальностью, опять же – скажем спасибо вашим уверенным в своей правоте проповедникам. Рай, Каелум – прекрасное место, я бы даже сказала – потрясающее. Цветущие, полные жизни сады, высокие горы с заснеженными заоблачными вершинами, искрящиеся в лучах солнца родники и водопады, кристально-чистые голубые озера на единственном континенте, окруженном бескрайним Великим океаном. В архитектуре ангелы тоже преуспели, отстроив утопающие в зелени города из белого камня, настолько искусно вплетая их в окружающую природу, словно они всегда там были. Пусть они никогда не признают, что искусство и живой взгляд на строительство им подарили именно демоны, с их свободным от предрассудков мировоззрением и живой фантазией. Об этом все предпочли забыть после Великой войны: историю пишут победители, что с них взять.

Что о самих резидентах Рая, то примерно к шестнадцати годам отроду у ангелов и правда появляются мощные крылья, которые невообразимым для человека образом они могут прятать под кожей и мышцами спины, используя их для практически беспрепятственных перемещений между тремя параллельными мирами. Или в бою… Другое дело, что после кровопролитной войны дорожка в Инфернум им заказана. В большинстве своем, особенно верховные – представители древнейших родов, ангелы надменны, заносчивы и до скрежета зубов правильны. Живут по непонятно вообще кем написанному своду законов, ставя во главе угла праведность, честолюбие, спокойствие и умиротворенность, хранят невинность до брака, в который вступают, когда рак на горе свистнет или решат благочестивые родители. Иными словами, скучные до нелепости.

Другое дело демоны. Никаких рогов, хвостов и кожистых крыльев у них отродясь не было. Мало-мальским отголоском на древние человеческие легенды является разве что их кожа, которая в момент накала страстей и переизбытка эмоций разгорается, как металл в горне, покрываясь горящими адским пламенем узорами пылающих магмой вен. Это явление не опасно ни для людей, ни для других демонов, хоть и по непонятным причинам несет верную смерть ангелам при длительном контакте: я не раз видела, как нежные белые перья крыльев жителей Каелума превращаются в пепел… Ну и еще глаза в моменты ярости у демонов меняют привычный цвет радужки на пламя пылающей магмы. Зато также, лет с шестнадцати, у них есть способность без лишних хлопот перемещаться буквально за секунды куда им заблагорассудится, даже в другой параллельный мир. В Каелум, естественно, после Великой войны никто из них в здравом уме тоже не сунется. Да и зачем?

Демоны ленивые, импульсивные, праздные и похотливые. Без царя в голове и с шилом в жопе. Не зря, потворствуя ангелам, древние проповедники приписывали все смертные грехи представителям ненавистной им расы Инфернума. Самим же демонам до этих грехов нет никакого дела. Они всегда жили и живут так, как хотят, делают, что хотят, и вообще редко с какими авторитетами считаются. Были времена, когда демоны объединились в войне против Каелума, но, когда ангелы превратили некогда также процветающий Инфернум в красную каменистую пустыню, не придумали ничего лучше, как болтаться по Терре, вашей Земле, наслаждаясь ее красотами и соблазнами, лишь иногда возвращаясь в руины родной обители, чтобы передохнуть, восполнить силы к перемещению в пространстве или провести время с себе подобными. Старые первородные демоны и сейчас восседают на тронах остатков цивилизации Ада, чего не скажешь об их отпрысках. Возвращаются в родные пенаты они крайне редко, только по крайней нужде, ведь к чему прозябать на пепелище разрушенных городов, когда можно без каких-либо подозрений шататься среди людей?

Как говорил мой старый добрый друг с Терры, Уилл, который хорошо умел хранить тайны, пусть и позволял себе вплетать толики пролитой мною истины в свои произведения: Ад пуст, все бесы здесь.

А кто я среди всей этой чехарды с тремя параллельными мирами, я теперь даже не знаю. Лишняя там, гонимая здесь, и только на Земле я могу спокойно жить, не ломая себе голову в поисках истины.

Глава 2

– Что, с очередным несчастным рассталась? – вдруг ни с того ни с сего буркнул Бил, лениво потягивая уже шестой стакан виски.

– С чего это вдруг такие выводы? – хмыкнула я, натирая до блеска бокал за свой барной стойкой и считая минуты до конца моей смены. Что-то он сегодня задержался.

– Ну так, стрижку сменила? – ехидно ответил этот черноволосый кареглазый здоровяк, пьяными мутными глазами вожделенно глядя на мою прическу. Держу пари, я ничего не меняла в своем образе уже очень, очень давно: светлые блондинистые короткие волосы здорово сочетались с моими голубыми глазами, и менять я это кардинально никогда не старалась.

– Бил, я так стригусь уже лет сто, – а если уж совсем начистоту – то уже больше тысячи лет. Но тебе этого знать не следует.

– Да нет же, я уверен, когда мы с тобой… Ну это… Были вместе, у тебя была другая прическа. Зуб даю, – икнув, Бил допил виски и с грохотом водрузил свой стакан на барную стойку, намекая на добавку.

– Бил, черт тебя дери, одна ночь – это не вместе.

– Да нет же, ты тогда на меня запала, только испугалась конкуренции других цыпочек, а значит – мы были вместе.

Переубеждать представителя моей очередной бесполезной и опрометчивой интрижки с людьми в обратном, особенно, когда он пьян – пустая затея. Вот уже больше года он с периодичностью раз в месяц заглядывал в бар, в котором я работаю по пять дней в неделю, за исключением среды и четверга, чтобы проверить, не передумала ли я на его счет.

– Тебе точно не пора домой? Уже почти шесть утра, если ты не заметил.

– А тебе точно не пора сбавить обороты и признать, что мы созданы друг для друга? – сладострастно прошептал Бил, постукивая пальцами по своему пустому стакану. – И кстати, твоя карешка тебе очень к лицу. Мне нравится.

Твою ж мать, чтобы я еще раз попыталась утолить свой сенсорный голод с кем-то из людей… Ну его к черту.

– Ага, а тебе к лицу отправиться восвояси. Давай сюда деньги и проваливай, мы закрываемся через десять минут.

– Ух, какая гордая. Обожаю дамочек со стержнем.

– Ага, а вот они тебя нет, – закатив глаза, прорычала я.

– Эх, есть в тебе какая-то сила… Так меня к тебе и тянет, Блю.

– Да, есть, и эта сила – отвесить тебе леща, – ума не приложу, как еще объяснить этому кретину, что он для меня ничего не значит? Если бы владелец бара «Перекресток дьявола» не запрещал мне бить по роже навязчивых, но щедрых на чаевые клиентов, уже давно бы подправила это жеманное личико. С превеликим удовольствием наслаждалась бы моментом, когда его нос встретится с моей барной стойкой, заливая все потоками алой крови. Даже бы не поленилась лишний раз протереть ее и прибрать бардак.

Бил еще раз одарил меня вожделенным долгим взглядом, но в итоге сдался, вызвал себе такси в приложении смартфона и кинул несколько купюр на барную стойку.

– На сдачу купи себе новые трусики. Они тебе скоро понадобятся, когда ты все-таки перестанешь ломаться.

Бил слез со стула, едва не упав, и гордой, но неуверенной походкой отправился к выходу из бара. Удостаивать его хоть каким-то дерзким ответом было бесполезной тратой времени, потому я схватила со стойки купюры, положила себе в карман пару сотен фунтов стерлингов и принялась наводить порядки. Сегодня, как ни странно, обошлось без драк и поломанной в щепки мебели, хотя Стэн, владелец «Перекрестка дьявола», вечно причитал, что в те смены, когда я работаю за барной стойкой, постоянно творится какая-то чертовщина. Стоит ли говорить, что мои аргументы по поводу того, что даже самые заядлые пьянчуги находили в себе силы появляться на работе в будни, никто не слушал? И это еще не беру во внимание футбольные матчи по пятницам и субботам, когда обезумевшие болельщики крушат все на своем пути без какого-либо моего участия. В те редкие дни, когда Стэн заявлялся в свое заведение перед началом моей смены, он постоянно бубнил себе под нос: «О, Блю у штурвала, значит быть беде». Я бы хотела сказать, что он был не прав, да только в этом-то и заключалась моя демоническая природа.

Во все времена, что демоны шастают по земле, а некоторые даже серьезно пускают здесь корни, мы магическим образом умудряемся пробуждать худшее в людях. Резиденты Инфернума красивы, привлекательны, практически всегда поджары и подтянуты, прямо как ангелы, с тем единственным отличием, что не лезут за колким словом в карман и не пытаются казаться лучше, чем есть, действуют так, как велят инстинкты и порывы. А порывы у них оставляют желать лучшего.

Более того, в отличие от крылатых умников из Каелума, демоны весьма тактильны. Чтобы не сходить с ума, им кровь из носу нужны прикосновения, поглаживания и физический контакт «кожа к коже». Люди называют это сенсорным голодом, хотя я склонна полагать, что это изначально заложено в нашем ДНК. Во всех трех мирах матери носят своих отпрысков на руках, кормят грудью, пока те не научатся ходить. Порой даже дольше, зависит от нравов и устоев, но всегда, когда они стараются проявить свои лучшие чувства, выказать свою любовь, дружбу и принятие, человекоподобные создания, неважно откуда они – с Каелума, Инфернума или Терры, но они обнимают друг друга, целуют и ласково треплют по плечу.

Это важно и нужно любому. Демоны не пытаются это отрицать, пусть порой их желание получить заветный физический контакт превращается, что уж там греха таить, в откровенный блуд, который ангелы не приемлют, порицают и отрицают проявления страсти до мозга костей. И я была и есть показательным, эталонным представителем первых. Сколько драк завязывалось в барах и тавернах, в которых я работаю уже сотни лет, когда кто-то из мужчин, а в последние лет тридцать – и женщин, сцеплялись в бою за право проводить меня до дома, станцевать медленный танец или стрельнуть номерок. А уж скольких я нехотя подначивала к буйству из-за своего бескостного языка, я уже даже не берусь считать.

Клянусь, я этого не хотела. Но так получается. Раз за разом я становлюсь яблоком раздора, невольно подталкивая противников к разрушениям и агрессии. Быть может, виной тому моя демоническая природа. Но, вероятнее всего – попросту скверный характер. В последние годы я зареклась справлять свою нужду в физическом контакте с теми, кто появляется на моей работе, и Бил был моей последней большой глупостью, попустительством с моей стороны в моменты слабости. Я бы, наверное, и дальше продолжила совершать ошибки с людьми, если бы не появился Лайнус, который сегодня терпеливо ждал, когда я закончу уборку в баре, сидя за одним из столиков со стаканом воды.

– Ты все? – буркнул этот светловолосый голубоглазый парнишка с милыми румянцем на щеках и добродушной улыбкой на пухлых губах, когда я закрывала кассу и на третий раз протирала барную стойку.

– Да, теперь, пожалуй, все, – схватив с полки свою черную кожаную куртку и сумочку, я двинулась к выходу, гремя ключами.

– Вот и славно. Дамы – вперед, – просиял Лайнус, галантно распахнув передо мной двери «Перекрестка дьявола».

– Завязывай ты со своими учтивыми словечками, – отшутилась я, набирая код на пульте охраны и закрывая за собой двери бара на замок.

Доброжелательность и учтивость этого представителя Каелума часто вводила меня в ступор. Да, Лайнус был одним из ангелов, отправленным на Терру наводить порядки. Больше скажу – парнишка был типичным представителем Рая. Как и все ангелы он был юн – на вид ему не дашь больше двадцати пяти, красив, подтянут, светловолос, голубоглаз, облачен в белые одежды, пусть и на современный Лондонский манер, и невинен. Последний пункт его родители наверняка уже давно поставили под сомнение, как только он связался с одним из резидентов Ада, то есть – со мной. Но мне от него ничего не было нужно, кроме как утоления своего постоянного, зудящего сенсорного голода. И это Лайнус давал мне с лихвой с того самого дня, как увязался за моей соседкой по арендованной квартире – Мередит.

Я уже ни одну сотню лет скиталась по туманному Альбиону, повидала не один передел власти и завоевание короны, но только сейчас, кажется, нашла свое место. Словно все вело меня ко дню встречи с этим милым, невинным мальчишкой Лайнусом, засланным нашептывать врачам местной больницы правильные решения. В целом, как правило, ангелы этим и славились: занимались любой работой, где они могут быть полезны для наставления человечества на праведный путь. Каждый сотый страж правопорядка, помощник судьи, врач, секретарь дипломата, филантроп и благотворитель – резидент Каелума, сосланный на положенную службу на Терру. Им запрещено влиять на жизнь смертных напрямую, только косвенно, побуждая кого-то со связями пожирнее и кошельком потолще творить благие дела. Лайнус только-только ступил на землю, только начал вживаться в роль ординатора хирургии, когда встретился со мной при невероятном стечении обстоятельств, которое просто не наступило бы, если бы не моя соседка.

Почти три года назад в мою квартиру взамен дородной, немногословной старухи-консьержки поселилась выпускница медицинского университета Мередит Лайтс. Веселая рыжая кудрявая зеленоглазая ирландка, постигающая азы хирургии, стала для меня идеальной соседкой. Дни, когда графики нашей жизни и пребывания в небольшой конуре старого дома в центре города пересекались, можно было по пальцам пересчитать. Она уходила слишком рано, стремясь достичь всевозможных высот в ординатуре, а возвращалась поздно, когда я уже уходила на смену в бар или находила себе другие занятия. Мы мало разговаривали, мало общались, и потому не было времени на надоедливые, навязчивые расспросы обо мне с ее стороны. Кажется, нас обеих это устраивало. Меня уж точно. Чем меньше общения с простыми смертными – тем лучше. Лучше для всех. Для самих смертных в первую очередь.

Одиннадцать месяцев назад, когда после очередной смены в ординатуре, обсуждая проблемного пациента до самой двери нашей с Мередит квартиры, Лайнус встретил меня, демона, на пороге, все изменилось. В отличие от смертных, резидент Каелума всегда узнает резидента Инфернума и наоборот. Это просто работает, и никто не знает – почему. Горит кожа демона адским пламенем, выпущены ли крылья ангела или нет – не имеет значения. Друг для друга мы просто безусловно отличаемся от людей. И тот день не стал исключением.

Пусть мы и были удивлены и ошарашены, до неловкой паузы, прерванной моей соседкой… Но факт оставался фактом. И как, в соответствие с поверием людей, противоположности притягиваются, мы с Лайнусом притянулись друг к другу, как разные полюса магнита. Не с целью провести очередную жаркую ночь, о которой хочется забыть, удалить номера и смыть потоком воды, соскрести вместе с кожей все воспоминания, что было характерно для моего общения с противоположным полом раньше… А как возможность обрести странного, запретного друга. Мне за глаза хватало общения с ним, с этим невинным ангелочком, который с лихвой обеспечивал меня разговорами по душам, выговаривая по сто слов минуту, практически не имея возможности заткнуться. Порой меня бесили его высокопарные, возвышенные речи о морали, но чаще я находила их милыми и наивными. Невинная душа, с пеной у рта без перебоя трещащая о своей важнейшей миссии в больнице, о людских слабостях и их сильных сторонах, о надменности жестоких родителей-ангелов, о непринятии вражды между нашими цивилизациями, была для меня напоминанием о той, кем я когда-то была. Лайнус, сам того не ведая, стал своеобразным связующим звеном с тем местом, что я когда-то покинула. Покинула не по своей воле, не имея ни малейшего шанса вернуться. Откровенно говоря, мне уже давно этого не хотелось. Пошли эти крылатые чудики к черту. Все до единого.

– Ну так, что ты думаешь о моем предложении? – вытащив меня из забытия по дороге к моей квартире, улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, пробормотал Лайнус, пихнув меня в бок.

– А? Ты о чем? – он что-то говорил, как всегда, а я, как всегда, не слушала, витая в облаках.

– О том, что тебе нужно отправиться на эту вечеринку. К демонам. К своим, о чем же еще.

– Так ты об этом? Нет, мне это вообще не упало, – фыркнула я, помотав головой. Опять Лайнус взялся за старое.

– Блю, ты должна общаться со своими, – тяжело вздохнув, пробормотал Лайнус, уставившись себе под ноги.

Утро и без того было мерзким, по Лондонскому обыкновению моросил мелкий, холодный дождь, небо было затянуто свинцовыми, тяжелыми, серыми тучами, несмотря на то что была середина июня – хотелось закутаться в теплый плед, налить себе чего-то погорячее, включить кондиционер на режим обогрева и не выбираться из своего убежища ни при каких условиях, пусть даже начнется апокалипсис, океаны вскипят, а день поменяется с ночью. Мои черные кроссовки насквозь промокли, а тут еще и этот ангелок со своей моралью и психологическим насилием, снова здорова.

– Кто вообще сказал, что я кому-то что-то на этом свете должна? Все от меня отказались, плачу той же монетой. Так что отстань.

– Никто от тебя не отказывался, ты сама все решила. Демоны давно изменились, сколько лет прошло, скажи мне пожалуйста?

Лайнус – настоящий прилипала, каких еще поискать. Как пристанет со своими разговорами, так не отвяжется, пока рак на горе не свистнет. И, словно какие-то высшие силы услышали мой праведный гнев, в следующий момент проезжающий на большой скорости автомобиль окатил водой из лужи светлые брюки ангела, идущего ближе к проезжай части, вызвав у меня нервный смешок.

– Сколько лет прошло с твоего прибытия, скажи мне пожалуйста, Лайнус? На Земле есть одежда других цветов, помимо бежевого и белого, ты же в курсе? – парировала я, передразнивая его манеру речи.

– А ты? – хмыкнул парнишка, кивнув в сторону моего одеяния в стиле «тотал блэк». – И только не надо мне говорить, что это такой монохромный стиль. Я знаю, почему ты носишь только черное и его оттенки, пусть и не понимаю, зачем.

– Отвали, Лайнус, – фыркнула я, не желая больше поднимать эту тему. За тысячи лет я уже привыкла, что только так я могу хотя бы отдаленно вписаться в круг своих родственников-демонов. Внешностью не уродилась, так хоть одеждой попытаться это исправить.

– И тебе не удастся перевести тему, Блю, – заговорщицки подмигнув, промурлыкал Лайнус. – Ты должна туда пойти. Нельзя вечно прозябать в одиночестве.

– Я и не одинока. У меня есть ты, моя личная заноза в заднице. Этого достаточно, – бросила я, скривив натянутую улыбку.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. К тому же, Асмодей был очень убедителен, клялся в лучших намерениях, – гордо подняв голову, прошептал мне на ухо Лайнус, беря меня под руку.

Вожделенная теплота чьего-то тела рядом меня несколько поуспокоила, иначе бы упоминание об еще одной моей ошибке привело меня в бешенство, и пришлось бы треснуть ангелочку по шее.

– С каких это пор ты веришь в благие намерения демонов? – хихикнула я, закатив глаза.

– С тех самых, как связался с одной из них, – парнишка снова тепло мне улыбнулся. – Ты же понимаешь, что так нельзя. Ты должна принять свою сущность, нравится она тебе или нет.

– Мне нравится, когда ты хотя бы иногда закрываешь рот, Лайнус. Сейчас – самое время, пока я не повыщипала все твои ангельские перышки.

– Мы оба прекрасно знаем, что ты никогда этого не сделаешь, Блю, – глядя куда-то за пелену дождя, промурлыкал парнишка.

– Не заткнешься сейчас же – испытаешь на себе весь мой демонический гнев. Рискнешь проверить мои нервы на прочность? Они у меня ни к черту, сам знаешь.

– Но Блю…

– Заткнись, Лайнус, – твердо скандировала я, искренне надеясь, что он оставит свою затею меня вразумить хотя бы до завтра.

К счастью, Лайнус больше не стал перечить, и мы продолжили наш путь в тишине. Мередит уже не было дома, когда, по дороге зайдя в пиццерию, мы устроились на маленьком диванчике в гостиной нашей квартиры, залипнув в наш любимый с парнишкой ситком про физиков-зубрил. Я достала из холодильника свой чуть ли не ежедневно пополняемый запас пива, потягивая его, лежа прямо на коленях у своего ангелочка, попивающего чай. На все мои увещевания попробовать хотя бы на вкус алкоголь Лайнус всегда отвечал твердым отказом. Не понимаю – зачем, но он, как мог, стремился сберечь хотя бы крупицы навязанной ему в Каелуме морали. Можно подумать, что это хоть как-то спасет его от гнева его заносчивых родителей-ангелов, которые наверняка уже придумали зверское наказание, которое ждет его в Раю за сам факт дружбы со мной. Мне ли не знать, что там не признают никакого другого мнения, кроме как «правильного».

Там, в Каелуме, никто и никогда не пил ничего крепче родниковой воды. Да и ели в Раю, по правде говоря, всякую пресную чушь, и то, скорее, из надменного желания соответствовать традициям и потребностям своих подопечных на Терре. Не помню, чтобы семейные ужины и завтраки имели хотя бы на сотую часть такой же вес в Каелуме, как здесь, на Земле. В этой вселенной все для нас – и для демонов, и для ангелов, было иначе. Еда – вкуснее, эмоции – ярче, чувства – острее, а боль – настоящей. Земля была своеобразной квинтэссенцией мироздания, отказаться от которой было очень сложно, пусть за это и приходилось платить похмельем, простудой и терзаниями души. Святая ирония: бессмертные создания могли по-настоящему почувствовать вкус жизни только на Терре, вдали от родного дома. Потому, наверное, представители обеих чужеземных рас нередко задерживались здесь дольше положенного. Одни – потому что возвращаться, по факту, было некуда. Другие – потому что возвращаться в обитель суровых правил и предрассудков просто не хотелось.

Лайнус был здесь совсем не долго, в отличие от меня, но уже прикипел к этому миру. Привык к утреннему дождю, туману над Темзой, спешащей по своим делам пестрой толпе, к запаху моющих средств и букетов цветов в больнице, к заспанным смотрительницам галерей, к крепкому чаю, к горячей свежеиспеченной пицце и теплу ненавистного своим собственным родителям демона. Почти каждое утро уже несколько месяцев было похоже на предыдущее: я лежала у Лайнуса на коленях, он заботливо и целомудренно гладил мои короткие белокурые волосы и плечи, мы вместе смеялись над юмором актеров сериала и болтали о всякой ерунде. Потом он уходил в свою квартирку на мансарде домика неподалеку, чтобы переодеться в белый халат и вернуться на службу в больницу, я закидывалась выписанным им обезболивающим и ложилась спать. Иногда мы проводили совместные выходные вместе, ходили в кино, на выставки, концерты и спектакли, отправлялись в походы в близлежащие окрестности, иначе говоря – развлекались, как могли.

С этим парнишкой мне всегда было легко и спокойно, пусть я и старалась не показывать виду, чаще, наверняка, отталкивая его своей грубостью и черствостью. И если бы Лайнус не был так свято уверен в существовании светлой стороны моей черной, как смоль, души, он давно бы уже оставил затею сыскать во мне хотя бы подобие ответной крепкой дружбы. Что говорить, мой карманный ангелочек – тертый калач, и за это я тайно ценила его и доверяла, как никому прежде. Но я ничего не могла сделать со своим отвратительным характером и тяжелым опытом, который хотела бы забыть, грезила об этом всеми фибрами души, да никак не могла оставить в прошлом. Я привыкла не привязываться и не перебарщивать в демонстрации своей благосклонности. Просто плыла по течению, показывала парнишке этот мир во всех красках, наслаждаясь неподдельным детским восхищением в его глазах. Для меня этой было высшей наградой, своеобразной платой с его стороны за столь необходимое мне тепло прикосновений кого-то, кому на меня не все равно.