Loe raamatut: «Влюбиться в жертву»
© Алюшина Т., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Посвящается моей сестре Светлане Беляевой, с любовью и благодарностью за поддержку и веру в меня.
Поколебавшись еще пару секунд, она все-таки открыла дверь.
На пороге стоял незнакомый мужчина.
Он был весь какой-то большой – рост под метр девяносто, даже, наверное, выше; широкие плечи, сильные крупные руки, под белой дорогой футболкой и легким льняным костюмом угадывались тренированные мышцы. Довершали образ коротко стриженные темные волосы, слегка искривленный, видимо перебитый когда-то давно, нос и очень внимательные голубые глаза.
«Терминатор!» – как-то отстраненно-безразлично подумала Тина.
– Здравствуйте! – поздоровался мужчина.
«И голос точно как у Терминатора!»
От этого низкого, какого-то насыщенного тембра голоса у нее даже пробежал холодок по позвоночнику, как бывает, когда попадаешь в резонанс с музыкальным ладом.
Она не ответила, стояла и рассматривала его.
– Игнатова Валентина Игоревна? – спросил мужик.
– Бить будете или удостоверение предъявите? – спокойно поинтересовалась Тина.
– А что, есть за что бить? – усмехнулся он.
– Да кому сейчас повод нужен? – пожала плечами она.
– Тоже верно! – все еще усмехаясь, согласился дядька и представился: – Беркутов Артем Константинович, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
Затем достал из борсетки, висящей на запястье, удостоверение, развернул и показал ей.
Тина равнодушно рассмотрела удостоверение.
– У меня к вам есть несколько вопросов, – пояснил следователь.
– Проходите, – пригласила она и отошла в сторону, пропуская его в квартиру.
Артем Константинович вошел, кинул быстрый взгляд на пепельницу и кружку, стоявшие на полу, и вопросительно указал жестом на свою обувь.
– Нет, нет, не снимайте, – испугалась такой возможности Тина, живо представив, как он станет это делать, и пригласила: – Идемте на кухню.
Они прошли в кухню, и Тина указала ему на «гостевое» место – удобный плетеный стул за столом, напротив окна.
Артем быстрым профессиональным взглядом оценил обстановку.
Кухня оказалась большая – метров пятнадцать, очень стильная и… удивительно уютная. Становилось понятно, что, невзирая на дорогую мебель и современную встроенную технику, кухню делали под себя, не обращая внимания на модные тенденции. Пол паркетный, светлого дерева, кухонный гарнитур, тоже светлого дерева, – не огромный и громоздкий, как часто бывает, а легкий, занимающий не так много места. Круглый обеденный стол, плетеные стулья, цветы в горшках на столешнице и подоконнике, занавески в тон. Много керамики: тарелки, чашки, какие-то миски, вазы, расставленные по полкам, явно не только для красоты.
Все это создавало ощущение уюта, спокойствия, домашности, что ли, и как-то очень созвучно оказалось Артему.
У него испортилось настроение. Вот в момент!
– Будете кофе, Артем Константинович? – гостеприимно предложила хозяйка.
– С удовольствием! – ответил он, стараясь изгнать из себя досаду.
Пользуясь тем, что она хлопочет у плиты, заваривая кофе, он внимательно и неспешно рассмотрел Игнатову.
Чуть выше среднего роста, где-то метр семьдесят, стройная – не жердь худосочная, вполне себе в теле, но ничего лишнего. Темные волосы, короткая стильная стрижка с длинными тонкими прядками возле маленьких ушек, такие же прядки сзади на шее. Красивые длинные ноги и удивительно маленькие ступни для такого роста. Тонкие запястья, узкие ладошки, длинные тонкие пальцы. Никакого яркого маникюра и короткие, красивой формы ногти. Высокая полная грудь, очень светлая, матового оттенка, кожа. На хозяйке квартиры были короткие кремовые бриджи и белый, доходящий до бедер, хлопчатобумажный легкий свитерок с глубоким вырезом на груди.
Все это, увиденное им в пару мгновений, вызвало у Артема прилив еще большей досады и какого-то разочарования.
Она поставила на стол две чашки с кофе, не маленькие гламурненькие «пиньдюрки», которые он терпеть не мог, а нормальные большие керамические кружки, полные крепкого ароматного напитка, запах которого вызвал мгновенный спазм в желудке, напомнив о том, что за целый день Артему так и не случилось нормально поесть.
– Молоко, сахар?
– Да, – коротко ответил Артем, стараясь уравновесить свое непонятное настроение.
Она добавила в его и свою кружку молока, поставила на стол сахарницу, плетенку с печеньем и чистую пепельницу, села напротив, отхлебнула кофе и закурила.
– Слушаю вас, Артем Константинович.
– Валентина Игоревна… – начал он, но она его перебила:
– Можно просто Тина.
Ну да! Конечно, Тина! А как же! Никакие Валя, Валюша ей не подходят. Экзотическая Тина – имя, вызывающее у тертого следака легкий, чисто мужской спазм внутри, – ей очень шло. В ней не было ничего вычурного, нарочитого, рисовки и позерства. Никаких украшений, только тоненькая цепочка с крестиком, спускающаяся в ложбинку груди, и полное отсутствие косметики на лице.
Выразительные светло-карие, даже скорее золотистые глаза, тонкие брови, прямой нос с еле заметной горбинкой, красивой формы губы – не слишком пухлые, но и не тонкие. Неброская, изысканная красота, которую чем больше рассматриваешь, тем больше открываешь.
Он наконец подобрал ей определение, которое все вертелось в голове непойманным, с первого мгновения, как он ее увидел, – изысканная простота!
Черт! Окончательно расстроился Беркутов.
Опять поднялась волной досада, которую он так старательно изгонял из себя.
– Хорошо, Тина, – рубанул вопросом он, – как давно вы виделись со своим мужем?
– Уточняю, – заметила она без эмоций в голосе, – бывшим мужем, и к тому же гражданским, мы не были расписаны. А виделись мы две недели назад, когда он забирал свои вещи.
– Почему он их забирал?
– Мы расстались, – пожала равнодушно плечами она.
– Почему? – вел беседу в мягкой форме допроса Беркутов.
– Хороший вопрос! Я сама себе его задаю, но несколько иначе: почему мы не расстались раньше? – усмехнулась невесело девушка и вдруг спросила прямо: – Артем Константинович, что произошло?
– Я объясню вам позже, ладно? – ушел от ответа он. – Меня интересует все, что связано с вашим бывшим мужем.
– С ним что-то случилось?
– Ничего страшного. Извините, но все-таки я вынужден вас спросить: что послужило причиной вашего расставания?
Ей позвонила на работу Ритка.
– Тина! Мне срочно нужно твое черное платье!
– Здравствуй, Рита, я тоже рада тебя слышать, и у меня все в порядке!
– Тинка, не вредничай! У меня обалденный клиент, и он пригласил меня в шикарный кабак!
– В шикарных кабаках флиртуют, а не говорят о делах. Ты вообще-то в курсе? – усмехнулась Тина.
– Я бы хотела совместить, если получится. Для этого мне и нужно твое платье!
– Заезжай вечером и возьми.
– Мне надо сейчас! У нас намечена встреча в пять. Понимаешь – в пять: очень по-деловому. Я сейчас лежу в ванной и буду приводить себя в порядок. Тиночка, пожалуйста, съезди за платьем и привези мне. Очень тебя прошу! Может, это судьба!
– Боже, спаси нас от этого! Обычно все, что «может, судьба», ты посылаешь через неделю-другую очень далеко, придав ускорение словами!
– Это ты у нас порядочная жена, а мы, одинокие девушки, ищем своего принца методом научного тыка, не ожидая милостей от природы!
– Ладно, ты там не утонешь, в ванной?
– «Ладно» – это значит, что съездишь, или призыв заткнуться? – осторожно уточнила Ритка.
– Съезжу, а то, не дай бог, разрушу счастье подруги!
– Я тебя люблю! Жду!
Войдя в прихожую своей квартиры, Тина увидела туфли мужа и его портфель и удивилась – странно, он никогда не приезжал домой днем. Может, что-то случилось?
Она собралась позвать его, даже вздохнула поглубже, когда вдруг услышала доносящиеся из спальни непонятные звуки. И уже подходя к двери, обо всем догадалась, но какая-то сила – скорее всего, желание убедиться окончательно, не дав себе трусливой возможности подумать, что не так все поняла, – заставила ее войти в комнату!
На кровати происходил апогей «большой и чистой любви» в исполнении Тининого мужа и ее же ближайшей подруги Людмилы.
Он скакал на ней, рвался к финалу, громко выкрикивая матерные слова. И в этот момент Тина столкнулась взглядом с Людмилой, лежащей под ним. И ее взгляд, за секунду, из откровенно чувственного, отрешенного стал испуганным.
Тина медленно вышла, осторожно притворив за собой дверь.
Прошла в кухню, заварила себе кофе, села за стол с чашкой в руке, закурила и уставилась в окно невидящим взглядом, пытаясь разобраться в хаосе своих мыслей.
Девушка испытывала целый букет чувств – непонимание и жгучую обиду на Людку, какую-то брезгливость от самой этой нелепой ситуации, но все это было второстепенным. Главным и самым сильным чувством оказалось огромное облегчение, ощущение, что некая невероятная тяжесть, давившая на нее много лет, вдруг свалилась с плеч, освободив от непомерного груза! Это поражало и немного пугало.
«Я потом с этим разберусь! Сяду, подумаю и все пойму, а сейчас мне надо выдержать разговор! Просто потерпеть немного и пережить его!» – твердо, почти по слогам отдала она себе приказание.
Тина услышала звук закрывающейся входной двери – ушла Людмила. На кухню вышел Алексей, босиком, в брюках и расстегнутой рубашке, вперед своим солидным брюшком.
– Свари мне тоже кофе, – попросил он.
Тина молча показала ему рукой на плиту – жест, означающий «вари сам!».
– Ты же знаешь, я не люблю варить кофе, – раздраженно сказал он, достал из холодильника бутылку минеральной воды и налил себе в стакан.
Выпил залпом воду, поставил стакан на столешницу и выдвинул обвинение.
– Ты сама в этом виновата! – начал наступление Алексей. – Ты уже несколько месяцев со мной не спишь! В конце концов, я нормальный мужик, мне секс нужен регулярный, а не тогда, когда твое величество соизволит!
– Я не знала, что ты любишь материться в процессе! – еле сдерживая подступивший неожиданно предательски рвущийся смех, сказала Тина.
– Да, люблю!!! – закричал он. – Меня это заводит! Но с тобой это невозможно!! Ты же вся такая, прямо княгиня гребаная! С тобой рядом чихнуть страшно: вдруг ты не так поймешь!!
– Леша, ты не нервничай сильно-то, – очень спокойно сказала Тина. – Ты пойди, собери необходимые вещи на первое время. Я потом остальное упакую.
– Я не собираюсь от тебя уходить! Подумаешь, трахнулся мужик! Ну и что?! Если ты мне не даешь, это еще не повод для развода! Ты сама виновата!! – еще раз упрекнул он истеричным фальцетом.
– Хорошо. Я во всем виновата, – согласилась Тина, даже головой кивнула в подтверждение и закончила: – Но жить с тобой я больше не хочу. Пожалуйста, собери вещи и уходи!
– Дура! Идиотка! Вот так взять и все разрушить!! На что ты жить собираешься?! На свою зарплату?! – орал возмущенно Алексей.
– Леш, – ровным тоном вразумляла его она, – все время, что мы с тобой живем вместе, я живу на свою зарплату. У тебя деньги брала редко и только на продукты. Не думаю, что с твоим уходом стану жить хуже или бедней.
– Я вложил в эту квартиру бешеные бабки! Это мой дом! – нервничал он все сильней.
– Леш, – все так же спокойно говорила Тина, – это не твой дом, это квартира моих родителей. И перестань хоть раз в жизни считать деньги!
– Ты еще припомни, что первое время ты нас кормила!! – Лешка не мог остановиться, ему было просто необходимо ее во всем обвинить.
– Мы с тобой прожили пять лет, из них три года на мою зарплату, – уставшим тоном напомнила она. – Это не просто первые годы – это три из пяти! Я очень тебя прошу, будь ты мужчиной хоть раз – уйди, и все!
– Хорошо! Я уйду сейчас, но мы еще вернемся к этому разговору, когда ты немного остынешь! – сказал он и вышел из кухни.
Он ходил по квартире, собирался, а Тина прислушивалась к звукам его сборов – спальня, ванная, гостиная, снова спальная комната, кабинет. И ей все казалось, что он передвигается совсем медленно, и она умоляла его про себя:
«Ну уходи ты уже скорее! Давай, вали, сколько можно-то! Мне надо побыть одной!»
Наконец, собранный – с дорожной сумкой и портфелем в руке, одетый в костюм, он зашел в кухню.
– Я ухожу. Позвоню через пару дней, и мы поговорим спокойно, – деловым тоном сделал заявление Алексей.
– Оставь ключи, – попросила Тина.
– Они мне нужны, мало ли что мне понадобится! – возмутился бывший теперь уже гражданский муж. – Не дури!
– Оставь ключи! – очень жестко и холодно потребовала Тина. – Если тебе что-то понадобится, позвонишь, я тебе отдам!
– Ненормальная! – прикрикнул Лешка.
Но все-таки достал из кармана связку, снял с брелока два ключа от квартиры и швырнул на стол. Ключи пролетели по крышке столешницы, стукнулись о чашку и упали на пол к ногам Тины. Она не стала наклоняться и поднимать их.
С огромным облегчением Тина закрыла за Алексеем дверь и вернулась на кухню. Налила себе воды из бутылки, которую он оставил на столе, собралась выпить, но вдруг, совершенно неожиданно, перед мысленным взором девушки четко, во всех деталях, встала картинка, которую она увидела в спальне. И это показалось ей настолько комичным, что Тина засмеялась. Сначала легко, но смех тут же перешел в гомерический неудержимый хохот, отнимающий все силы. Она хохотала так, что у нее подкосились ноги, и девушка бессильно опустилась на пол. Отсмеявшись и немного успокоившись, она выпила воды, стакан с которой так и держала в руке, немного расплескав на себя.
Зазвонил телефон, лежавший на столе, выводя Тину из непонятного состояния.
– Тинка! – заорала Ритка, как только она взяла трубку. – Ну где ты?! Я тебя жду, жду, а ты не едешь! Я же опоздаю!
– Рита, – спокойным голосом ответила Тина, – тебе придется пойти в чем-нибудь другом.
Ритка замолчала.
Они очень хорошо знали друг друга, давно, с самого детства став близкими, фактически родными людьми. Рита знала, как Тина умеет скрывать свои чувства и эмоции за этим ее всегда спокойным и ровным тоном и точно понимала: чем тяжелее у подруги ситуация, тем спокойней она становилась – защитная реакция, выработанная с детства. Стоит только показать свои чувства – страх или радость, и тебе сделают в сто раз больнее. Моментально поняв, что у Тины что-то случилось, Ритка затараторила:
– Тина, я сейчас приеду!
– Не надо, Ритуль, – улыбнулась ее горячности подруга. – Я на работу, ты вечером приезжай. Во сколько ты сможешь?
– Когда надо, тогда и смогу! – решительно заявила Ритка.
– У тебя же свидание.
– Да хрен с ним, со свиданием! Что случилось-то?! – возмутилась Ритуля.
– Приезжай часов в восемь, поговорим, – отрезала строго Тина.
Тина добралась до офиса и сразу прошла в кабинет к начальнику.
Она работала с ним уже семь лет. Начав с младшего менеджера, по совместительству подрабатывала курьером и помогала в бухгалтерии – первичные документы, а еще выполняла функции секретаря и уборщицы – они тогда только-только начинали, и штат был совсем маленьким. Сейчас Тина занимала пост заведующей отделом и была правой рукой директора, давно уже называя начальство по имени и каких только испытаний не пройдя вместе с ним и его фирмой.
– Сережа, – начала она с порога, – мне нужен отпуск. Прямо сейчас!
– Ты что, Игнатова, охренела?! Какой отпуск?! – возмутился Сергей Владимирович Коротов. – Работы полно!
– Сережа, – она села на стул напротив него, – только что я застукала Лешку с моей подругой Людмилой в кровати во время неистового секса. Мне требуется время, чтобы все обдумать и успокоиться, работать я все равно не смогу, – ровным тоном объяснила Тина.
Он помолчал, посмотрел на нее внимательно, достал из папки чистый лист бумаги и протянул ей.
– Пиши заявление. Сколько тебе надо?
– Месяц.
– Тинка, ты меня без ножа режешь! Мне же придется половину твоей работы на себя взять! Быстрее ты не можешь успокоиться и подумать? – почти умоляющим тоном поинтересовался он.
– Не могу. Мне, наверное, и месяца мало будет!
– Сдурела совсем! Ни дня больше!
Она написала заявление и протянула ему. Сергей размашисто подписал, дав свое «добро», и проворчал:
– Вот говорил я тебе: выходи за меня замуж! А ты все своего козла обхаживала!
Был как-то такой эпизод в их жизни. Правда.
Однажды после корпоративной, шумной по обыкновению, пьянки Тина довезла начальника на такси к нему домой, и пока стягивала с него ботинки и укладывала на кровать, он жаловался на свою жизнь и звал подчиненную замуж, рассказывая, как она ему нравится. Поставив возле Сергея графин с водой, стакан и положив рядом пачку «алкозельцера», она чмокнула его в лоб и поехала домой к мужу. На следующий день Сергей извинился перед Тиной и о том разговоре никогда не вспоминал, до сегодняшнего дня. Теперь можно было над этим шутить, потому что два года назад начальник очень счастливо женился и любил свою молодую жену.
– Тебе деньги нужны? – спросил он почти с отеческой заботой.
– Наверное, нужны.
Сергей достал свой кошелек, не считая вытащил пачку купюр, все какие были, и сунул ей.
– Возьми, потом заедешь, отпускные получишь. И постарайся не расстраиваться сильно. Как ни банально это звучит, но всем было понятно, что он тебя не достоин. Я рад, что для тебя эта каторга закончилась. Езжай с глаз долой, пока я не передумал.
Вечером приехала Ритка. Выслушав подробный рассказ подруги, самому факту измены Лешки почему-то не удивилась, только возмутилась:
– Это так странно, что это была Людка! Мы же дружили, да и столько для нее сделали! Не понимаю! – поражалась она людской неблагодарности, посмотрела на Тину и заметила: – Ладно, я тебя знаю: дней через десять поговорим, когда ты со всем в себе разберешься. Только, прошу тебя, не отключай телефон, я буду звонить всего раз в день, обещаю! Узнать, как ты тут.
– Только не надо драм! Что со мной сделается?
– Да знаю я тебя! Начнешь себя во всем обвинять, вспомнишь трудное детство и придешь к выводу, что никому не нужна! Просто ты еще не встретила своего мужчину!
– А ты встретила? – усмехнулась Тина.
– Я тоже не встретила. Значит, у нас все впереди, подруга! Радуйся!
– Я попробую. Все, Ритка, иди, мне надо побыть одной.
Ритка обняла ее, поцеловала и, уже стоя в дверях, сказала:
– Ты не одна, чтобы ты помнила: у тебя есть я и Дениска, и мама с папой.
– Да, Ритуль, спасибо тебе.
На следующий день Тина собрала все вещи Алексея, выставила сумки в прихожую, позвонила ему на работу и попросила забрать их.
Он приехал вечером и с порога принялся отчитывать:
– Тина, ты дура! Зачем принимать скоропалительные решения?! Мы же семья, мало ли что бывает между людьми. Зачем все рушить? Я не понимаю!
– Леша, мы уже давно не семья и никогда ею не были, – устало разъяснила она. – Был только ты со всеми твоими желаниями, потребностями, бизнесом, капризами. Со всем только твоим, и все было посвящено исключительно тебе.
– Не надо, Тина, не изображай из себя жертву эгоистичного мужа!
– Леша, я не хочу ни о чем говорить! Все! Забирай вещи и желаю тебе счастья в жизни! Честно, очень искренне желаю тебе всего хорошего!
– Ладно, я понимаю, тебе надо успокоиться, подумать. Мы потом поговорим, – проворчал он.
– Лешка! Пошел в задницу! – с удовольствием послала его она и принялась активно выносить вещи из квартиры на лестничную площадку, торопясь выставить его из своей жизни.
Оставшись одна, Тина стала слоняться по квартире, то в одном углу, то в другом, пытаясь понять себя, свою жизнь, свои ошибки. Она старалась никого не обвинять, отодвинув на время Людмилу и этот ее поступок, чтобы расставить все по местам в голове, а не придумывать и примерять на себя маску несчастной обиженной жены.
Тину никто не тревожил – все знали эту ее привычку разбираться с проблемой в одиночестве и тишине, тщательно обдумывая все факты.
Но через несколько дней ее затворничество нарушили.
Утром раздался звонок в дверь. Тина никогда не спрашивала: «кто там?», за что ее всегда ругал Лешка, она просто открыла.
На пороге стояла Людмила.
– Тина, нам надо поговорить! – просительным тоном, вместо приветствия, заявила она.
– Я пока не могу с тобой разговаривать, извини.
Тина попыталась закрыть дверь, но Люда придержала ее рукой.
– Я так и знала, что ты еще не готова, но решила попробовать. – И попросила: – Ладно, хоть воды дашь? Жарко очень.
– Зайди, – подумав, кивнула нехотя хозяйка.
Тина пошла в кухню. Оказалось, что Людмила идет за ней и все-таки села за стол, пытаясь объясниться.
– Хотя бы выслушай! – быстро заговорила она. – Лешка меня просто пожалел. Я жутко разругалась с Витей, шла вся в слезах по улице, а он ехал мимо, остановился, усадил меня в машину и попытался успокоить. Ну а потом…
– Получилось?
– Что? – удивилась Люда.
– Успокоить. Получилось?
– Да, – пряча глаза, ответила Людмила. – Ты прости меня.
– Потом поговорим, я пока не могу.
– Тогда я пойду!
Закрыв за ней, Тина уперлась лбом в обивку двери и с тоской подумала:
«Это тоже надо пережить! Все равно с ней придется разговаривать, она обязательно появится еще раз! О господи!»
Тина решила, что ей срочно надо чем-то заняться, чтобы отвлечься от этого визита, отодвинуть его анализ на потом.
«Приготовлю-ка я обед!» – приняла она решение.
Тина все эти дни затворничества практически не ела горячего, обходясь кофе и изредка бутербродами.
Она замечательно готовила. Исключительно. Среди ее друзей и знакомых ходили легенды о ее кулинарных способностях. Щи были одним из ее фирменных блюд, на приготовление которых уходила масса времени, но результат всегда оказывался превосходным. Этими знаменитыми щами можно было вылечить даже самое злое похмелье. На них собирались целые компании, которые постепенно исчезли с появлением в ее жизни Алексея. Но, стоило ему уехать в командировку или в отпуск, узнав, что Тина готовит свои грандиозные щи, друзья съезжались к ней в дом, привозя водочку, грибочки и соленые огурчики, превращая ужин в посиделки до утра.
В дверь опять позвонили. Ах ты ж господи! И чего это она именно сегодня всем понадобилась?!
Оказалось, пришел их участковый. Весьма колоритная личность, надо заметить. Звали его Тарас Петрович Кучеря. Маленький, толстенький, кругленький, с пышными «хохляцкими» усами, с хитрым прищуром въедливых глаз, улыбчивый, усталый служака, лет под пятьдесят.
– Я опять к вам, Валентина Игоревна! – вместо приветствия начал извиняющимся тоном он.
Тина рассердилась – ну не до него ей сейчас, не до разборок кляуз соседей друг на друга! Она постаралась унять в себе всплеск негодования – все-таки это его работа, причем довольно тяжелая. Не по своей воле и не удовольствия ради он таскается по домам и квартирам.
– Проходите, Тарас Петрович, – пригласила она.
Они прошли в кухню. Он уселся на стул, как-то очень основательно уселся, расположился, можно сказать: пристроил на стол свою папку и демонстративно принюхался к запаху готовящейся еды.
– Мастерица вы готовить! Наслышан!
– А про это-то вы откуда знаете? – удивилась Тина.
– Так по специфике своей службы я о многом осведомлен! – хитро прищурился участковый.
– Хотите щей, Тарас Петрович? Им, правда, еще потомиться надо бы, но они уже готовы, – предложила Тина.
– Хочу! С превеликим удовольствием! – тут же весело согласился хитрый хохол.
Тина налила суп в большую тарелку и поставила перед гостем, выставила на стол сметану, блюдечко с зубчиками чеснока, плетенку с черным, как и положено к этому блюду, хлебом, нарезанным толстыми ломтями.
Тарас Петрович умудрялся одновременно кушать, покрякивать от удовольствия, крутя головой из стороны в сторону, подчеркивая степень вкусности, и говорить.
– Я по поводу вашего соседа Олега, Валентина Игоревна. Жалуются на него: музыка громкая до полночи, гости постоянно, шум. Что, балует парень?
– Да бросьте вы, Тарас Петрович, все вы знаете, – махнула на него рукой она. – Замечательный мальчишка! Такая трудная семья, а он не пьет, не колется, по притонам не шатается. В институт поступил, работает! И ребята к нему нормальные ходят, не шантрапа какая-нибудь. А что музыка громко – так они же молодые, они тихо не умеют! Вы вот, когда молодой были, тоже наверняка на всю округу музыку врубали?
– Было дело, – признался он усмехнувшись и переспросил: – Значит, считаете, ничего криминального?
– Да вы лучше меня знаете! – негодовала немного Тина.
– Проверить я обязан, – вздохнув, напомнил участковый.
Он доел, не отказался и от добавки, нахваливая ее мастерство. Они поговорили о происшествиях в округе, о соседских сварах. Тарас Петрович пожаловался на жизнь, маленькую зарплату, огромный участок, повздыхал и наконец отбыл, поблагодарив за щедрый обед и понимание его проблем.
Проводив его, Тина с удовольствием поела и сама, первый раз за все это время по-настоящему пообедав. С удивлением обнаружила, что, по обыкновению, приготовила очень много, и прикинула, что с этим добром теперь делать.
«Буду есть всю неделю!» – решила оптимистично она.
Вымыла посуду и вернулась к своим непростым мыслям.
А вечером устроилась на своем любимом месте – на полу, напротив входной двери, с чашкой кофе и сигаретой, где Тину и застал звонок следующего незваного гостя.
«Да что же это такое?! Прямо день открытых дверей! Им тут музей, что ли?! – подумала Тина и поинтересовалась у себя: – Может, не открывать?»
Звонок повторился громко и весьма настойчиво, она поднялась с пола и, поколебавшись еще мгновение, все-таки открыла.
– Я понимаю, что это нетактичные вопросы, но вынужден их задавать, – вернул ее к действительности низкий голос следователя.
– Извините! – встрепенулась Тина, поняв, что надолго замолчала. – Я не ухожу от ответа, просто задумалась.
Она помолчала и вдруг спросила:
– Артем Константинович, вы сегодня обедали?
– Нет, а что? – удивился он.
– Давайте я вас накормлю обедом или, скорее, уже ужином.
– Взятки должностному лицу? – усмехнулся Артем.
– Горячим обедом? – переспросила она и пояснила: – Нет, просто попытка накормить голодного мужчину. И потом, пока вы ужинаете, мне будет проще отвечать на ваши вопросы, а то как-то очень официально получается. А вопросы вы задаете щекотливые.
Он удивился еще больше этой ее откровенности.
Беркутов призадумался – есть ему хотелось страшно, аж подсасывало в животе, – он мотался сегодня целый день, не успев даже перекусить на ходу, но у него в кармане лежали «вещдоки» с места происшествия, указывающие прямо на хозяйку квартиры. И предъявлять обвинение после сытого ужина и гостеприимного радушия было бы более чем некрасиво.
И еще он был сильно раздосадован нестыковкой ее образа и психологического портрета, который уже себе сложил в голове, с самим происшествием.
Раздражаясь еще больше, оттого что придется отказаться от предложенной еды, ароматы которой он чувствовал только войдя в кухню, Артем подумал:
«Ну что тебе, вот такой умнице, красавице, сильной, интересной, нужно прямо вот так до убою от мужика?! А?! Бабки? Или такая офигенная любовь?! И мужик-то так себе, был бы хоть с характером! Вот какого тебя во все это потащило, девонька?!»
От этих мыслей, от искреннего недоумения, как такая вот женщина могла решиться на криминальный поступок из-за совершенно неинтересного, дешевого мужичонки, у него с новой силой свело желудок.
Артем уж собрался резко ответить отказом, переводя разговор из дружеской беседы в рамки холодного допроса, но хозяйка его опередила.
– Соглашайтесь, Артем Константинович! Что вы так задумались? Вы же голодный. До вас один мужчина уже попробовал, ему очень понравилось, честное слово, – улыбалась дружески она.
– Какой мужчина? – осторожно уточнил Беркутов.
– Участковый приходил, – пояснила она, – Тарас Петрович Кучеря, поговорить о делах житейских. Так уплетал щи за милую душу, еще и добавки попросил. – И почти серьезно поинтересовалась: – Или об этом нельзя говорить, тоже считается взяткой должностному лицу?
Удерживая готовое хлынуть, как прорвавшаяся плотина, облегчение, мысленно останавливая преждевременную радость, Артем ответил:
– Можно. – И искренне улыбнулся. – Участковому можно. А во сколько он приходил?
Сердце замерло в ожидании ответа. Осознав, что даже дыхание затаил, Артем одернул себя: «Ты чего это, Беркутов? Что за эмоции? Остынь!»
– Это важно? – вглядываясь в выражение его лица, серьезно спросила Тина.
– Да!
– Так. Я попробую сообразить. – Она задумалась, вспоминая. – Я как раз приготовила щи и сверяла время, чтобы они настоялись.
«Ну давай, девочка, не подведи меня!» – просил про себя Артем.
– Около часа дня, – задумчиво сказала она и тут же заявила совершенно уверенно: – Нет, в час, точно! Мы поговорили минут сорок, и он ушел. А что случилось-то?
– Ничего страшного, – ответил Артем, поражаясь облегчению, которое испытал, и почти радостно согласился: – Давайте! Давайте ваш обед или почти ужин! С удовольствием отведаю, раз вы предлагаете! Только, не обижайтесь, я позвоню, поговорю с вашим участковым.
– Пожалуйста, если это так важно.
Тина принялась хлопотать: разогревать еду, накрывать на стол, а он тем временем достал записную книжку, нашел телефон местного отдела милиции и позвонил. Разговаривая с Тарасом Петровичем, Артем незаметно наблюдал за Тиной и думал. С чего это он так реагирует? Откуда эмоции? Он профессионал и никогда не позволял себе во время работы чувств. Конечно, они возникали всегда, но он умел загонять их очень далеко, абстрагироваться, чтобы не мешали трезвой оценке ситуации, и выпускал только после окончания дела, разрешая себе симпатии, антипатии, жалость и злость.
– Спасибо, Тарас Петрович, – закончил он разговор.
Щи оказались очень, ну очень вкусными, ничего подобного он не пробовал в своей жизни. Шедевр какой-то! И этот штрих Артем добавил к портрету подозреваемой как немаловажный.
– Это просто фантастика! – похвалил Артем.
– Спасибо! Приятного аппетита, – пожелала она и предложила: – Давайте я попробую ответить на ваши вопросы.
– Давайте.
– Вы спросили: почему мы расстались?
– Да.
– Причина самая простая: обнаружилось, что мы чужие люди. Просто я долго себе в этом не признавалась. Я вот отпуск взяла, чтобы разобраться во всем, и уже две недели пытаюсь по местам расставить в голове прошлое и настоящее. Попробую вам коротко сформулировать.
– Можно и пространно, – усмехнулся он.
– Мы никогда не были близкими и родными людьми. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Надеюсь, но поясните.
– Не было такого родства душ, что ли? Да и любви настоящей никогда не было. Сначала Лешка строил свой бизнес и все крутилось вокруг этого, и не до копаний в собственных чувствах тогда оказалось – вкалывали оба, уставали так, что имелась только одна мечта – выспаться. Потом, уж когда он встал на ноги, как-то все вошло в привычную колею – у него своя работа, у меня своя. Но последнее время мне стало тяжело рядом с ним. Я все чаще смотрела на него и удивлялась – совершенно чужой мне человек, почему же мы живем вместе? Интересы разные, восприятие жизни разное, даже юмор разный. Я раньше этого не замечала, занятая бесконечной работой, бытом. Даже странно.
