Tsitaadid raamatust «Шепот Гремучей лощины»

страха, а чтобы не выпускать из виду. Попятился, схватил Митяя за руку, поманил пальцем Севу. – В дом, ребятки, – сказал одними губами.

вот только Сева понимал – нет в нем никакой уверенности, если лишь отчаянная надежда на фарт. Тот самый фарт, который до сих пор

Соня знала, видела и в жизни, и на картинках. Митя был беловолосым, но не был альбиносом. И глаза

– Меня упырь не сломал, блондинчик

жизни в сыром вонючем подвале, прибрал их к себе вот этот хлыщ в эсэсовской

фашисты, что оставались в усадьбе, поднимутся по тревоге и бросятся на их поиски. Но, или фашистов осталось не так и много, или занятия у

получалось у него пока дать волю чувствам

сильнее, чем раньше. И раны больше

чтобы видеть самую суть? Чтобы душу человеческую видеть? Вот

нападать, кажется, больше не собирался. – На мне тоже этот дух. – Он говорил словно бы сам с собой, уже не с псом и не с ними. – Но меня трогать ему