Tsitaadid raamatust «Аста ла виста, беби!»

Очень удобно действовать, как велит сердце, гораздо сложнее поступать правильно

то есть мы упорно продолжали валять дурака, исполняя роли в пьесе под названием «У нас все в порядке».

От черта молитвой, а от тебя ничем, – махнул он рукой. –

интерес не проявили. – Что так? – А нет никакого дела, – развел руками Сергеев. – Есть убийство Геннадия Шестакова, дважды судимого, члена некой московской группировки. У него наметились разногласия с товарищами, и он спешно покинул столицу. Здесь встретился со старыми друзьями, по пьяному делу оказался в больнице, где враги обнаружили его и застрелили. Что очень печально само по себе, но неудивительно. – Это ты сам придумал или подсказал кто?

увлекшись едой, помалкивает. – Ну что, барахлишко переодеться я тебе нашла. Дуй в гостиницу, а там как знаешь. – Ты ж сама говорила, без тебя меня в три счета на кусочки разорвут. – А уезжать ты не думаешь? – Я должен выполнить волю почившей тети, не то миллионов мне не видать. – Тогда сиди здесь. Посмотрите с Сашкой телевизор. Дверь никому не открывай, если

парней, решив, что кухня для этого самое подходящее место. Еще какие-то люди понаехали, и всем что-то было от меня надо. Я медленно приходила в себя. Моего незваного гостя к тому моменту тоже привели в чувство. Он сидел с мутным взглядом и большим недовольством в лице. Вешняков увез его, сказав на прощание что-то вроде «дуракам везет». Кого он имел в виду, я уточнять не стала. Когда в квартире наступила тишина, а в моей голове малость прояснилось, я повторно спросила Стаса: – Ты откуда взялся? – Тебе подробно или в двух словах? – Без разницы. Я все приму с благодарностью. – В гостинице меня ждали довольно сердитого вида ребята. Я решил, что с утра меня уже били и этого более чем достаточно. Надо растягивать

Он хотел презрительно усмехнуться, но вместо этого заволновался. – Какие ребятишки? – спросил он, помедлив.

— Знаешь, ты совершенно необыкновенная женщина.

— Ты тоже с придурью, — кивнула я.

Ты, что ли? Уж больно ты красивый, бабы на тебя, поди, вешаются, на что мне душевные переживания?

— Это он Тимура в тюрьму пристроил?

— Даже не понимаю, о ком ты говоришь, — забеспокоился парень.

— Чего ж ты такой тупой-то?

— Пей чай и иди отсюда, — разозлился он.