Ветер с ароматом корицы

Глава 7, в которой я оказываюсь в гостях у капитана

Как только судно выровнялось, а мы перестали хвататься за поручни, чтобы удержаться на ногах, капитан продолжил делиться мудростью.

– Перед смертью Мастер хотел быть уверенным в своем преемнике. Считалось, что лучше унести тайну в могилу, чем довериться чужаку. Обычно выбирали кого-то из близких. Сына или внука. Нельзя допускать в круг Мастеров корыстолюбцев. Не для того драконы потеряли крылья, чтобы плодить желающих разбогатеть на Слове.

– Скажите, капитан, а у вас есть родня? Надеюсь, вы не последний дракон в своем роду? – спросила я и только потом увидела большие глаза Малыша Хакли.

– Откуда ты знаешь, что я дракон? – старик повернул голову, и я едва не села на пол. Коленки вдруг ослабли – такой у него сделался страшный взгляд. Я тут же поверила, что Черный рыцарь не соврал.

– Его Сиятельство упомянули.

– Лорд Лоял Ирвик меня удивляет. То слова лишнего не вытащишь, а то вдруг выдает не пойми кому мой секрет. Причем, секрет, который я берегу прежде всего от него.

– Ну, раз воры пришли к вам за Словом, то уже не одному ему известно, что вы дракон, – я обиделась на «не пойми кого».

– Понятно. Ирвик решил через тебя донести, что скрывать мое происхождение уже не стоит.

Неплохое имя для палача. Лоял Ирвик. Угораздило же меня завести такое «полезное» знакомство.

– Ложись! – отвлек меня капитан от смакования имени палача. Я присела, не понимая, что происходит. Наше судно шло полным ходом на лопасти мельницы, точно вознамерилось снести их к чертям собачьим.

Поняв, что сейчас будет больно, я упала на палубу и закрыла голову руками. Но сколько ни ждала, не услышала треска ломающихся лопастей или криков моих спутников. На меня не полетели обломки, и никого из нас не снесло с капитанского мостика. Когда я оглянулась, то обнаружила, что мельница за моей спиной совершенно цела, а капитан и юнга кусают губы, чтобы не рассмеяться в голос.

– Что это было? – спросила я, садясь и потирая коленку – ударилась, падая ничком.

– Магия-я-я-я, – провыл Хакли и поводил руками, чтобы мне было понятно, как мы уцелели.

Капитан оказался более добр.

– Мы нырнули в карман скрытого пространства. Если за нами следили, то мы просто пропали с горизонта.

Я все больше удивлялась способностям старика. Он сумел не только спрятать корабль за иллюзией дряхлой лодки, но и сделать недоступным для чужих глаз урочище у подножья гор.

– И часто вы ныряете? – я скрутила растрепавшиеся волосы в фигу и воткнула шпильку. От капитана не скрылось, что я позаимствовала у него кое-что. Он усмехнулся.

– Ныряем, когда хотим попасть домой, – Хакли кивнул в сторону небольшого двухэтажного дома, стоящего на берегу реки.

– У вас здесь тоже водятся русалки? – я боязливо поежилась, видя, что судно опускается на воду у небольшого причала.

– Нет, – капитан отчего-то сделался хмурым и резким, – здесь никого, кроме нас, нет. В скрытое пространства чужим не пробраться, на то оно и скрытое. Пропустит только тех, кого привел сам хозяин.

Я вдохнула чистый воздух полной грудью. Наконец-то нашлось место, где можно не бояться. Здесь все свои. Никаких воров, русалок и палачей.

– А в реке плавать не опасно? – я с восторгом ощупывала взглядом совершенно прозрачную гладь воды.

– Нет. Даже искупаться можно, – капитан закрепил штурвал, и парус тут же опал. – Только возьми с собой мыло и полотенце.

– Милый домик, – откликнулась я, опасливо спускаясь по трапу на причал. Я успела почувствовать разницу между полетом в облаках и качкой на воде. У меня едва не началась морская болезнь.

– Идем, я покажу тебе твою комнату, – Малыш Хакли взвалил на хребет мой узел с новыми вещами и побежал впереди.

– Здесь мы едим и готовим, – исполняя роль радушного хозяина, мальчишка открыл дверь. Веранда через нее соединялась с внутренним помещением, оказавшимся огромной кухней. Все, что я видела на корабле, было мелким и неуютным. Здесь же было где развернуться и печь не только хлеб. У меня загорелись глаза. Я вспомнила, какой искусницей в кулинарии была моя мама. Она брала заказы на торты. Ее порадовала бы такая кухня. Напрячь бы память и записать рецепты, которыми пользовались в нашей семье.

Странное дело, но я начала привыкать к новому миру. Поняла, что возврата к прежней жизни не будет. Я вспоминала о маме с болью, но только потому, что жалела ее, оплакивающую где-то там, на Земле, свою дочь.

Если я утонула, и нынешнее мое состояние – одна из граней смерти, то может так случиться, что мы с мамой еще встретимся. Я знаю, она будет рваться ко мне, так как не успела попрощаться. Мамам свойственно пробиваться туда, где их чадо попало в беду.

– Здесь кабинет капитана.

Хакли показал на дверь, отделенную от кухни коридором, удивившим меня обилием развешанных по стенам голов рогатых животных. Видать, капитан был знатным охотником, раз собрал такую приличную коллекцию.

– Туда входить запрещено, – продолжил инструктировать юнга, – даже заглядывать нельзя. Там дальше находится его спальня, а вот тут мои владения.

Он распахнул дверь, и я увидела вполне приличную комнатку. Светлую и уютную. Капитан оказался небедным человеком. Его «логово» было заполнено добротной мебелью и дорогими коврами. Он определенно обладал хорошим вкусом, так удачно были подобраны детали интерьера.

– Красивый дом, – похвалила я, подходя к лестнице, ведущей на второй этаж. – Мне туда?

– Да, там комнаты для гостей, – мальчишка, нисколько не тушуясь, разделил нас на своих и чужих. Все, что было на первом этаже – это для семьи, а то, что выше – для временных людей. Ну и пусть. Я была рада даже временному пристанищу. Тем более, такому приятному.

Попав в райское место, я поняла главное. Хочешь войти в семью и оказаться под защитой капитана – сделайся необходимой. Такой, чтобы трудно было найти замену и сказать: «Прощай!»

– Сюда тоже входить нельзя, – предупредил меня Хакли, показывая на помещение в торце второго этажа.

Спален наверху оказалось три. Судя по расстоянию между дверями, одна была большой, а две другие – поменьше. Мне досталась та, чьи окна выходили на пристань. Милая комнатка, но какая-то безликая. Таким, наверное, и должно быть временное пристанище для гостей.

Плеск воды за окном странным образом успокаивал. Я даже начала напевать. Пока я раскладывала вещи в огромном пузатом комоде, вернулся Малыш Хакли и принес корзину с куском мыла и огромным полотенцем. Оно больше напоминало простыню с вышивкой по кайме.

Я выложила кое-что из купленных на ярмарке вещей в корзину, чтобы облачиться в них после купания, и поспешила вниз. Нашла капитана на кухне. Он уже вовсю кашеварил.

– Долго не плескайся, – бросил он мне через плечо. – Поедим и за дело. Никто не отменял выпечку хлеба. Селедочники быстро смекнут, что у нас проблемы. Утром «Удильщик» должен заняться привычным делом.

– Но как же? Разве кораблю не требуется серьезный ремонт? – я остановилась на пороге. Непривычно было смотреть на капитана в фартуке с оборочками. Женский? А чего я удивляюсь? Наверняка и до меня здесь были женщины. Вполне возможно, что к уюту в доме приложил руку не сам старик, а его… старуха. Тогда получается, что Рут Талбах вдовец? Надо бы при случае поспрашивать Хакли.

– Развезем хлеб, и только потом займемся плотницкими делами, – дед громко постучал ложкой о край сковороды. – Не впервой.

Вода оказалась совсем не теплой – я потрогала ее ногой. Выбирать не приходилось. Хотелось побыстрей снять с себя драную рубаху и смыть с тела сажу и мраморную пыль. Походив вдоль берега, я нашла тихую заводь. Ее не было видно из дома. На всякий случай развесила на кустах полотенце, соорудив прикрытие от любопытных глаз. Разделась догола, так как купальник тоже требовал стирки, и вошла в воду. Зубы стучали от холода, но я жмурилась от блаженства.

Искупавшись, еще раз ополоснула голову. Сомнение, что смогу после мыла расчесать колтуны, меня не покидало. Не пришлось бы кромсать ножницами волосы.

– А ты на самом деле похожа на русалку. Красивая.

Я резко развернулась, прикрывая руками грудь. На берегу сидел Малыш Хакли и жевал травинку. Неизвестно, сколько он здесь прохлаждался, и что успел увидеть, но его наглая улыбка вывела меня из себя.

– Ты чего здесь делаешь? – зашипела я. – Не знаешь, что за девочками подглядывать нельзя?

– Меня дед послал. Сказал, чтобы ты голову отваром трав ополоснула. Он специально для тебя приготовил. Или тебе не надо? Так я вылью, – он, не переставая улыбаться, взял кувшин, стоящий рядом, и наклонил, намереваясь опрокинуть в заводь.

– Какой же ты засранец, – зло процедила я, подплывая к берегу. – Хочешь удовлетворить свое любопытство? Или смутить меня? На, смотри!

Я встала в полный рост и убрала от груди руки. Никто мальчишку сюда не звал. И мне не стыдно. Хоть раз проучу.

– Все? Посмотрел? – я видела, как налились малиновым цветом его щеки. – Теперь ты раздевайся. Дай гляну, какой ты мужчина.

Хакли убежал весь пунцовый, а я спокойно ополоснула волосы, поливая их дивно пахнущим теплым отваром. Нашла в корзине гребень, оставленный мальчишкой, и легко расчесала гладкие пряди. Вот что значит, сила девственной природы. Надела чистую рубашку до пят, выстирала купальник и развесила его на кустах. Когда вода стекла, а волосы немного обсохли на ветру, натянула шерстяное платье со шнуровкой на груди, собрала вещи и пошла к дому. Никогда не любила одежду вишневого цвета, но кто меня будет спрашивать, что мне нравится, а что нет.

Мужчины уже сидели за столом. У Хакли подозрительно оттопыривалось горящее огнем ухо. От меня не скрылся быстрый взгляд, который мальчишка бросил на капитана. Понятно. Без меня тут были разборки.

– Говори, – произнес старик строгим голосом. Я только открыла рот, чтобы говорить, как дед пнул по ноге сидящего рядом юнгу. Тот выдохнул.

– Леди, простите. Я вел себя недостойно, – выдавил он из себя и замолчал. Получив новый тычок, ожил. – Это никогда не повторится. Честное слово. Я просто хотел убедиться, что у вас нет жабр, а по хребту не идет плавник.

– Ну и как. Нашел жабры? А плавник? – меня поразило, как быстро я стала не «ты», а «вы». Вот что творит подзатыльник волшебный.

– Нет. У вас только клеймо в виде сердечка на… жопе.

– Это не клеймо. Это тату. Специальный знак моего народа, говорящий, что я взрослая и готова к любви.

Я мстительная. И с удовольствием наблюдала, как малец заливается краской. Старик закашлялся и спрятал улыбку в усах.

– Садись уже, русалка. Еда стынет.

Готовил дед отменно. Я едва не вылизала тарелку. По примеру малыша, прошлась по соусу хлебным мякишем. Закатила глаза от удовольствия. Взвар на травах вместо чая взбодрил.

Глава 8, в которой меня посетила отличная идея

Пока малец гремел посудой в кадке с согретой водой, мы с капитаном отправились на судно. Он нес в руках небольшой бочонок.

– Что это? – поинтересовалась я.

– Закваска. Секретная. За ней охотятся пуще, чем за Словом. Я всегда оставляю кусок теста, чтобы подмешать его к новому. То, что хранилось на корабле, незваные гости вывалили и затоптали. Были бы пекарями, ни за что на подобное не решились бы. Я сразу смекнул, что к нам заявились не селедочники. Они в первую очередь забрали бы закваску. Хлеб у них всегда выходит кислый и быстро черствеет. Так что по-любому пришлось бы возвращаться домой. Без чудодейственной закваски нам никак.

Смеркалось, поэтому капитан запалил в каюте все лампы. Погремел посудой и опять вспомнил недобрым словом грабителей. Посмотрев на меня, засучивающую рукава для работы, снял висящий на стене мешок с тряпьем и порылся в нем.

– На, повяжись, а то опять хорошую вещь изгваздаешь, – произнес он ворчливо, протягивая мне кусок белой ткани.

Только развернув ее, я поняла, что у меня теперь есть фартук. Не такой нарядный, какой я видела на кухне, но для работы с тестом вполне сгодится. Я вздохнула, вспомнив выброшенную рубашку. После приключения в королевском дворце она восстановлению не подлежала.

Дед доверил мне просеивать муку, для чего выдал сито и огромный таз, но я зорко следила за тем, чем занимается капитан. Рут Талбах не скрывал секретов мастерства, охотно рассказывал, почему одну часть опары использовал сразу, а вторую убрал «на потом». Старик собирался замешивать два вида хлеба: простой для народа и сдобный для королевского двора.

– Молоко должно быть теплым, но не горячим, и обязательно подсыпь сахарку, чтобы забродило, набралось воздуха. И в тепле подольше расстаивай, следи, чтобы хорошо поднялось, иначе получишь подошву от сапога, а не хлеб.

Когда опара увеличилась вдвое, старик приступил к делу. Я следила за его руками, жилистыми и сильными, легко справляющимися с большим количеством вязкого теста. Закатав рукава рубахи выше локтей, он мешал густую массу, куда подсыпал муку и доливал масло, похожее на наше, подсолнечное.

– А почему вы готовите хлеб на корабле, а не на своей прекрасной кухне?

– Во-первых, мы дома бываем нечасто, если только нужда загонит, а во-вторых, на судне печка лучше приспособлена под хлебные формы. Да и огонь поддерживается круглосуточно, не надо специально разводить. Зачем зря пропадать добру?

– Вы готовите хлеб загодя. Но он же до утра сделается несвежим.

– Много ты понимаешь в нашем деле. Если все оставить на последний момент, можно не управиться. Слышала, королевский двор заказ увеличил вдвое?

Я кивнула.

– А тот простой хлеб, что сейчас напечем, положим в сундуки. Они хоть и не магические, но вполне сохранят его свежим. Даже хрустящая корочка никуда не денется. А вот сдобу будем готовить в последнюю очередь. Уже под утро. Видишь, я опару на нее даже не ставил.

Капитан разложил подошедшее тесто по квадратным формам. Я провозилась с ними битый час, соскабливая гарь и смазывая маслом.

– Тесто перед печью обязательно должно «отдохнуть», – наставительно произнес старик, накрывая формы тонким полотенцем.

На дворе стояла глубокая ночь. Пели сверчки и жабы. Я уже валилась с ног и только и искала место, где бы приткнуть свой зад. Капитан заметил, что я клюю носом и, пожалев, велел идти в дом.

– А вы? – спросила я из вежливости. Совсем не горела желанием остаться.

– Я здесь прикорну. Будет время соснуть, пока тесто для караваев поднимается. Сдоба – она небыстрая. Ей из-за масла и яиц тяжелее воздуха набраться, – приговаривая это, капитан открыл люк, сдвинув в сторону металлический лист у печи.

Воры не заметили тайный склад. Старик вытащил на свет и открыл бидон, где золотилось топленое масло. У моей бабушки такое хранилось в банках, и я узнала его по белесой пеночке и зернистой массе. Потом извлек корзину с яйцами и короб с кучей мешочков. Густо запахло корицей. Мне было приятно, что и здесь имеются привычные нам, землянам, специи.

Я пошла к себе, когда капитан высыпал из мешочка на раскаленную сковороду орехи, чтобы немного подсушить их. Зайдя в комнату, я обнаружила на подушке связанные атласной лентой полевые цветы – извинение от Малыша Хакли. Пришлось тащиться на кухню, чтобы набрать в кружку воды и поставить в нее нехитрый букет. Лента тоже пригодится – свяжу завтра ею волосы.

Перед тем, как лечь, я сняла и оттряхнула от муки фартук и платье, поругав себя за то, что не была аккуратна. Упала на кровать и заснула мертвецким сном.

Утром меня разбудил юнга. Он поскребся в дверь, не решаясь войти.

– Мы уходим.

– А завтрак? – я зевнула и потянулась.

– Позавтракаешь на «Удильщике». Возьми с собой запасную одежду. Неизвестно, когда вернемся.

Я торопливо оделась. Затолкала кое-какие вещи в корзину, которую намеревалась взять с собой. Не забыла прихватить шерстяное покрывало. На «Удильщике» всего одно спальное место, как бы не пришлось ютиться где-нибудь на палубе. Не была уверена, что мне вновь уступят кровать.

Уже на веранде почувствовала, как по воздуху разливается аромат корицы – дед добавил ее и орехи в хлеб для господ.

Проходя мимо посудного шкафа, нечаянно задела приоткрытую дверцу, откуда с грохотом вывалились железные формы, похожие на те, в каких пекут бисквиты. Я собрала их, но подумав, сунула не в шкаф, а в свою корзину. Порывшись в хозяйском богатстве, нашла допотопный шприц с насадками для крема.

Пришла пора доказывать свою нужность. Я собиралась увлечь капитана идеей печь не только хлеб, но и торты. По всему выходит, когда-то он этим занимался, но по какой-то причине забросил. А значит, имеет опыт.

– Ты чего возишься? – на кухню влетел Хакли. – Хочешь, чтобы мы без тебя отчалили?

– Иду-иду, – заверила я, торопливо прикрывая добычу полотенцем.

«Удильщик» готов был ринуться вперед. Капитан уже стоял у штурвала. На его лице были видны следы усталости. Мне сделалось стыдно за опоздание. Только я ступила на сходни, как капитан скомандовал: «Фордевинд!».

Хлопнув, туго натянулся парус. Юнга едва успел убрать сходни, а я, не удержавшись на ногах, приземлилась на задницу. Так ретиво рванул в небо наш корабль.

– Простите за опоздание, капитан, – судно выровнялось, и я подошла ближе к мостику. – Я обнаружила на кухне это, – я показала деду шприц для крема. – У меня родилась идея. Мы могли бы печь торты. Я знаю несколько рецептов.

– Кому бы мы их продавали? – буркнул он, не переводя на меня взгляд. – Людям едва хватает на хлеб. А во дворце есть свои кондитеры.

Я не собиралась сдаваться.

– Но попробовать же можно? Я испеку парочку небольших, а вы их отдадите бесплатно. В качестве рекламы… Чтобы привлечь интерес, – поспешила исправиться я. – Вы же знаете, кто решает вопрос с поставщиками? Пошлем образцы ему. Пусть попробует, вдруг понравится.

– Нас точно сожгут, если узнают, что мы пытаемся влезть в чужое дело, – дед скосил на меня глаза.

– Попытка не пытка, а? – произнесла я, поежившись от пришедшего на ум сравнения. Палачу бы понравилась моя шутка. – Если получится, быстрее соберем деньги на восстановление разрушенной части дворца.

– Сначала позавтракай. Потом поговорим.

Мне было не до завтрака. Озарившая мозг идея не давала покоя. Палач! Вот кого все боялись и чье слово могло стать решающим. Приближенный наследника и глава Дознания. Покровитель нашего капитана. Никто не попрет на нас, если продвижением нашего товара займется Черный рыцарь.

Смело? Конечно, смело. Но только напористые и отважные достигают успеха. Нужно будет придумать что-нибудь эдакое, чтобы палач, даже если он не любит сладкое, взглянул на мое изделие.

– Черный торт! – воскликнула я, не в силах удержать себя. Я бегала по тесной каюте, натыкаясь то на ушаты, которые нужно было отмыть от остатков теста, то замирая у печи, где пеклась сдоба. – Это цвет, который он любит! Коржи должны быть черными. Интересно, а здесь есть какао?

Я выскочила из каюты. Малыш сосредоточенно тер мокрой тряпкой, намотанной на палку, палубу.

– Пс-т! Слышь ты, любитель русалок! – я дождалась, когда Хакли повернется ко мне. – У вас есть шоколад?

– Что? – он так наморщился, словно я задала ему сложную задачу по алгебре.

– Какао-бобы у вас растут?

– Ляна, поднимись к мне, – позвал капитан. Я торопливо полетела на мостик.

Через полчаса выяснилось, что какао в этом мире нет, но черным тесто можно сделать с помощью ароматной травы черемницы. Никто не догадывался класть ее в тесто – уж больно цвет неаппетитный. Рут Талбах воодушевился моей идеей.

– Свежая черемница зеленая, а как подвянет, становится черной. Мы ее высушим и перетрем в порошок. А прослойку между коржами сделаем из какой-нибудь красной ягоды. Чтобы было похоже на кровь. Еще для натуральности украсим верх торта бисквитом в виде полена с торчащим из него топором, – капитан хищно прищурился.

– Плаха? – я от восторга вытаращила глаза. – Со стекающим с нее, точно кровь, красным джемом?

– Топор я скатаю из соленого теста, оно лучше форму держит. Уверен, сюрприз придется нашему приятелю по вкусу. Во всяком случае, заинтересуется.

– Никаких цветочков, только кровь и хоррор, – поддержала идею я. Пришлось объяснять капитану, что такое хоррор. Моя душа пела. Я была уверена, что наш план удастся.

Малыш Хакли, заметив, что мы с капитаном слишком долго шепчемся, надулся. Особенно несчастным он выглядел после того, как его поймали за подслушиванием и отправили чистить формы.

На горизонте показался город. А я и не заметила, как мы перелетели мельницу и преодолели долгую дорогу над лесами и полями.

Вскоре «Удильщик» пришвартовался у разгрузочной башни королевского дворца. Я активно помогала укладывать караваи на подносы, поэтому не сразу вышла из каюты. Улучив минуту, направилась на нос судна. Хотела посмотреть, начались ли строительные работы по восстановлению разрушенной части дворца. Была уверена, что от взора королевских слуг меня укрывает парус, однако кто-то из бездельников оказался глазастым.

– Капитан, у вас новый член экипажа?

Я испуганно обернулась на Рута Талбаха. Делать вид, что меня здесь нет или кидаться пластом на палубу было поздно.

– Нет, это моя помощница по кухне. Сами видите, работы прибавилось.

Я улыбнулась всем, кто развернулся в мою сторону. Помахала в знак приветствия рукой. Опомнившись, что вспотела у печи, из-за чего волосы прилипли ко лбу, торопливо собрала их и связала подаренной Малышом лентой.