Аврора и белый кролик

Глава 2. ГЕШТАЛЬТ

С той встречи прошло 2 года. Все улеглось – насколько могло улечься. И сейчас, когда Оля вспомнила о нем («Опять на горизонте твой мудак замаячил?»), Авроре снова стало больно и стыдно. Годы, целые годы беспочвенных надежд и чувств, абсолютно неуместных, накатывавших волнами при каждом его появлении на горизонте.

– До сих пор не понимаю, к чему это все, для чего?.. И что со всеми этим делать…

То ли вино, то ли воспоминания, бурлящие внутри, то ли ее отчаянное одиночество в собственном браке, обострившееся в пандемию… Но вопросы, которые в привычном ритме жизни казались ей блажью, чем-то несерьезным, из серии «не трогай – само пройдет», сейчас заполняли собой пустоту, заявляли о себе громко, требовательно, нуждались во внимании, как никогда раньше.

«Черт с ним! – подумала Аврора, – Что я теряю от этой откровенности в конце-то концов?» И она решила рассказать подругам все как есть, без приукрашиваний и фильтров.

– Понимаете, это парадокс. Мы выходим за своих мужиков, потому что хотим счастья. И думаем, что именно этот человек, с его глазами, волосами, смехом и запахом, обнимашками и гуляньями под луной, именно он это счастье и принесет. Ну, или почти такое. А потом идут годы, и как-то внезапно оказывается, что вы соседи, соратники, родственники – да кто угодно, только не мужчина и женщина, которые любят друг друга!..

Девочки тихо и молча внимали, не решаясь прервать монолог. Глотнув вина, Аврора продолжила:

– Можно подумать, у вас такого не было. Всегда оказывается, что дел по горло, и нет времени даже на себя, тем более на вас – да и зачем оно, это время, все давно решено, на руках кольца, в паспорте штампы… Потом дети!.. Сначала их надо в садик, потом в школу, а на работе горит очередной проект… Потом дети выросли, им не до вас, как бы вам ни хотелось, и вуаля – дома перед телевизором 2 уставших человека, которым, кроме нового сериала, ничего нового в этой жизни не светит. И от друг друга они тоже устали, только об этом не принято говорить. Да и зачем? Все так живут, и ты живи. Нечего дурью маяться, когда тебе почти сорокет.

И напоследок чуть ли не всхлипнула:

– А мне надоело! Я счастья хочу!..

– Рорушка, а как же Артем? – робко спросила Алена, третья из подруг. – Он в курсе? А Дашка?

– Дашка пока не знает. Если честно, у нее там какая-то типа любовь, я не думаю, что она вообще наши проблемы заметит. А Артем просто взял и свалил. Строит очередной объект. На этот раз больница плюс исследовательский центр в Екатеринбурге. Тысяча койко-мест, куча оборудования, личный контроль Администрации Президента и все такое. Потом будет еще какой-нибудь объект. Потом еще. Не удивлюсь, если не увижу его до Нового года. И не расстроюсь, если честно. Деньги присылает, раз в неделю Дашке звонит… Я привыкла. Даже думаю, все это к лучшему.

– Ты говорила ему о своих планах? – осторожно уточнила Леля.

– И да, и нет. Но вряд ли это будет неожиданным. Сложно не заметить, что между нами что-то не так. Мы давно уже не говорим, сразу ссоримся. А главное, он еще с молодости убежден: если кто-то из двоих захочет уйти – держать бессмысленно. И сам, кстати, уехал, особо не спрашивая. Я психанула, конечно, поревела, но лучше так.

– А чего ты ждала? – задумчиво спросила Оля. – Ты ему фактически сказала, что квартиру продаешь, хочешь личного счастья, и его мнение тебя не особо интересует. Как он должен был реагировать?

– Оль, ну где сочувствие, где поддержка в конце концов? Почему, вот почему ты сегодня каждым словом под дых? Зачем ты пытаешься донести мне позицию другой стороны?!

– Ну, кто-то же должен… – смутилась Оля. Опустила голову, отодвинула бокал…

– Знаешь, мне надоело постоянно думать о нем, о семье, о каком-то абстрактном общем благе! Я хочу, чтобы именно в моей, в моей личной жизни стало больше этой самой жизни! Больше любви, больше страсти, больше кайфа в конце концов! А не вот это унылое все!..

– И все?

– Все, – выдохнула Аврора. – Или так, или дальше только пенсия, а потом «они жили долго без счастливо, пока один из них не умер, и другой не вздохнул с облегчением?..»

Снова пауза.

– Ну, почему же пенсия? – воспрянула наконец Алена, самая красивая и ухоженная из подруг.

– Почему пенсия? – повторила она. – Тебе всего 39. В 40 лет жизнь только начинается, помнишь?

– Да-да, конечно. Я где-то слышала эту дивную сказку, – скептически заметила Леля. А Леля ведь была оптимисткой, несмотря на рост 175 см, 52-й размер одежды и давнее одиночество.

И началось. Есть ли жизнь после сорока? Может ли выжить любовь внутри многолетнего брака? И вообще, есть ли она на свете, или все это так, сказки для молодежи, которой гормоны спокойно жить не дают?

Тема была острой. Девочки зашумели, мнения разошлись.

Леля утверждала, что когда тебе к сорока, мужик вообще «для мебели» и совершенно необязателен, Алена – что настоящая женщина прекрасна в любом возрасте, а значит, в любом возрасте есть шанс на большое светлое чувство. Аврора молчала, но внутренне морщилась: «Большое… светлое… И кто это только придумал? Какая пошлость…» Оля периодически пыталась вставить что-нибудь про осознанность и истинные смыслы, но относиться всерьез к ее словам никто не был готов… Потом и Леля с Аленой резко замолчали.

– Рор, ну, допустим, идеальных браков не существует, – резюмировала Леля. – Главное в другом – зачем тебе это все? Твой муж не алкоголик, не мизогин… вы, вроде бы, даже довольно дружные…

– Не могу больше, девочки, – покачала головой Аврора. – Картинку сменить хочу. Радикально. Совсем. И нет, отпуск не предлагайте. Через 2 недели возвращаешься в свою постылую жизнь, где все размеренно и правильно, еще на 2 недели хватает запала, который привезла с других берегов. А потом тот же диван, тот же муж, тот же вид из окна. Фу!.. – она помолчала мгновение, а затем подытожила: – В общем, надо что-то решать.

– Диван новый купи, – не без сарказма вставила Алена, плеснув себе еще полбокала.

– Нет, девочки, давайте всерьез. Пора. Я чувствую, пора все изменить. Вот вам, каждой из вас, разве никогда этого не хотелось?..

Девочки замялись. Оля залпом выпила то, что только что долила. Леля принялась шутить про «седину в бороду, бес в ребро». Алена тут же зарядила лекцию о том, что седина в их возрасте еще лечится («Сдашь анализы, поймешь, чего не хватает организму…”, «…и сложное окрашивание очень помогает!»)…

Разговор упал. Никто не хотел развивать опасную тему, тем более перекладывать ее на свою собственную жизнь.

Еще полчаса они хохотали, болтали о платьях, детях, сплетничали об общих знакомых и популярных блогерах (это были одни и те же люди временами), а потом вино закончилось, шутки тоже, девочки распрощались, и Аврора осталась напротив погасшего экрана наедине со своими мыслями.

Она любила своих девчонок, но сейчас чувствовала внутри тягостную пустоту. Так бывает, когда ты поделился чем-то важным и личным, а тебя либо не приняли всерьез, либо не ответили такой же откровенностью. Почему-то вспомнились сны, в которых она, заблудившись, бродила по улицам города.

Чувство неуместности, несоответствия мизансцене: словно оркестр играет военный марш, а ты грустно проходишь мимо в пижаме с розовыми единорогами и ночным горшком в руках. Кем-то определенный, заданный всем ровесникам порядок жизни вдруг показался таким спокойным и правильным, и стало стыдно.

Она пожалела, что слишком сильно раскрылась. Искренность стала выглядеть чем-то неуместным, возможно, даже глупым. От этого она почувствовала себя еще большей дурой, чем прежде.

Да, «король был голый», и теперь ей предстояло решить, в своем ли она уме, или это правда блажь, дурь или даже подступающий климакс… Может, пора просто и спокойно позаботиться о себе, но не относиться к своим идеям слишком серьезно?

Эх, если б это можно было сказать кошкам, которые скребли на душе. Разогнать их к чертям, уйти куда-нибудь в парк, на солнышко, расстелить плед и просто лежать, смотреть в голубое небо… Вот только парки были закрыты, земля была еще холодной, яркое весеннее солнце светило, но не грело. И ничего не оставалось, кроме как кормить своих внутренних кошек в надежде, что они до конца тебя все-таки не сожрут.

Загудел телефон, шел входящий звонок от Оли. Аврора подумала, что Оля, как обычно, будет настойчиво предлагать ей ну очень эффективный ретрит, или психолога, или специалиста по личностному росту. Хорошо, если не психиатра. Но все-таки ответила на звонок.

– Рор, ну прости меня, – сказала Олиным голосом телефонная трубка. – Прости за «мудака» и вообще… Я видела, что тебя штормит. Видела, что заносит. Распереживалась – и сама сорвалась, – Оля вздохнула. – Ты как вообще? Насколько все плохо? Ну, если честно?..

– Если честно, Оль, – плохо. Совсем. Так плохо мне не было очень давно.

– Хочешь, приеду?

– Нет, Оль, не стоит.

Сколько Аврора ее помнила, Оля неслась по жизни с энергией вагона, у которого отказали тормоза. То у нее был какой-то суперэффективный ретрит, то чистка кармы, то сеансы перерождения… Хуже того, Оля постоянно стремилась приобщить к тому же подруг. А Авроре не хотелось тратить силы, объясняя, почему ей не зайдет та или иная эзотерическая чушь. Но Оля не была готова сдаваться.

– Хорошая моя, что с тобой? – продолжила она. – Я смотрю, тебе реально крышу снесло…

– Все остохорошело, Оль. Мужа я больше не люблю – это ужасно, но лучше признаться себе в этом наконец. Слава богу, он далеко сейчас, а то бы бесил невыразимо. У тебя с твоим разве не так?

– Было так. Теперь нет.

Аврора не поверила, но все же продолжила:

– Дашка почти взрослая. Еще пара лет – и институт, свадьба, своя жизнь. Да мы и сейчас не особо близки. Спрашиваю о чем-то – отмалчивается, напираю – хамит. Ей интересней с подружками. С подростками у всех так, наверное… Но главное…

Она закрыла лицо руками и еле слышно пролепетала в трубку:

– Главное – чертов Гештальт… Любовь эта неуместная…

– Почему неуместная?

– Ну, я пока еще замужем, если ты не заметила.

– Ты говорила, разводишься.

– А все равно неуместная. Во-первых, он женат. А во-вторых, я не понимаю эту игру: разве можно вести себя так, когда ничего не чувствуешь? А если чувствует, почему молчит? Столько гребаных лет молчит! Значит – нет ничего. А просто выбросить его из головы не получается: как только он рядом – плыву. У тебя такое было?

– Было.

– С кем?!?.. И почему мне не рассказала?

– Да отпустило уже. Сейчас неважно. Как-нибудь обязательно расскажу.

– Ну ты и сволочь!.. Опять я изливаю душу, а ты!.. Ну, ладно, девчонки, но ты!.. Подруга называется!.. Раньше почему не рассказала?

– Говорить стоит тому, кто может помочь. Ты вот и сама не вытягиваешь, и психолог твой прошлый, я смотрю, не сильно поспособствовал.

– Все было так плохо? – с сомнением спросила Аврора.

– Да, так себе. Как-нибудь расскажу, обещаю. А ты давай-ка с выпивкой на сегодня завязывай. Спать иди. И заклинаю тебя: никому не звонить сегодня. Ни Гештальту своему, ни тем более Артему! И на Тиндере не регистрироваться! Для верности выключи телефон, пусть Дашка спрячет его куда-нибудь.

– Да брось ты, – нарочито трезвым голосом сказала Аврора. – Что я, по-твоему, неизлечимая дура? Чуть выпила – и давай звонить мужикам, отношения выяснять?.. Кстати, а что такое Тиндер? – она смачно икнула.

– Раз ты не в курсе, еще не все потеряно, – прыснула Оля.

Положив трубку, Аврора плеснула себе еще вина и забралась с ногами на подоконник. Нетвердые мысли наслаивались друг на друга, огни дома напротив, на другом берегу, отражались в спокойной прозрачной глади… Был один из тех особенных ясных и безветренных питерских вечеров, когда нужно гулять и целоваться взахлеб, а оттого особенно обидно быть одной. Аврора проглотила остатки вина, отставила бокал и обняла себя за плечи.

Захотелось плакать. Потом кричать. Потом позвонить Гештальту – попросить, чтоб приехал, потому что ей срочно нужно, чтобы кто-нибудь заколдовал этот день. Потом она всхлипнула, втянула воздух и решила, что лучше позвонить и потребовать, чтобы он удалил ее номер! В общем, Аврора не определилась, но Гештальту определенно нужно было позвонить!

«А что такого в конце концов? Он мне пишет, звонит – просто так, даже без повода. Вот пусть и объяснит наконец, какого черта между нами происходит?..» Набрала номер, пошли гудки. Первый… второй… десятый… Номер не отвечал.

Она набрала еще раз, теперь телефон был выключен. Вместо привычного: «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети» она явственно услышала: «Абонент женат и вам, девушка, недоступен. Как вам не стыдно звонить женатому абоненту? Кто разрешил?»

Аврора всхлипнула и нажала отбой. Подняла бутылку к свету: там оставалось еще немного вина – как-то неловко было таким количеством тревожить бокал. Она закинула голову, поднесла горлышко к губам, сделала глоток и дождалась, пока с донышка по стеклу сползут последние капли.

Ей показалось, что в голове прояснилось. Захотелось набрать Артема – сказать, какой он в конце концов козел! Не счел нужным бороться за брак, взял и все бросил, свалил на свою дальнюю стройку! И если она сейчас откроет окно, выпрыгнет в чем есть и расшибется в лепешку о камни набережной, он даже не заметит!..

Раз так, пусть катится на все четыре стороны, и она прямо завтра подает на развод! Пусть застроит хоть весь Екатеринбург, может хоть там найдется женщина, которая будет ему достаточно интересна и через 10, и через 15 лет совместной жизни! А ей плевать! Ей и самой с собой хорошо!..

Но номер Артема тоже не отвечал. Телефон находился вне зоны действия сети.

Пьяные слезы подступали все ближе. Она нажала отбой и отключила звук. Какое-то время телефон все еще лежал рядом – она несколько раз поглядывала на экран: вдруг хоть кто-то из них перезвонит. Но телефон молчал, экран своей безучастной чернотой лишь множил ее унижение и разочарование.

Она заглушила телефон, отпихнула его ногой куда подальше, уткнулась лицом в диванную подушку и заснула прямо так, в чем была.

Авроре снилось, что она танцует с Гештальтом. Вместо головы у него на плечах была голова огромного быка с кольцом в носу. Бык плавно покачивался в такт музыки, время от времени встряхивая ушами, словно отгоняя невидимых мух, и сладким баритоном шептал ей на ухо: «Му-у-у!..»

***

Утро началось слишком рано. В 9 часов запиликал домашний, звонила Оля. Нетвердой рукой Аврора нащупала на тумбочке трубку и выдавила хриплое «алло».

– Привет, – осторожно произнесла Оля. – Я тебе звонила вчера еще пару раз на мобильный. Ты не ответила… Как ты?

– Очень приблизительно… – Пожалуй, это было самое точное определение, но и оно далось Авроре нелегко. Мозг просыпался постепенно, и слова всплывали с трудом. – Я ничего не слышала. Телефон на беззвучке, завалился куда-то.

– Голова не болит, соображать можешь?

– Болит. Но, вроде, могу…

– Могу на кофе заскочить через полчасика, хочешь?

– Давай. И привези Алкозельцер, пожалуйста. И на всякий случай рассол. Литра три.

– Договорились. Я уже в центре, до скорого.

Аврора потянулась и решила: сначала кофе, душ подождет. Согревая руки большой керамической чашкой, она снова зависла у подоконника. Вид завораживал. Потерев ноющие виски, Аврора задумалась, стоит ли переезжать. Новая квартира как символ новой жизни – да, конечно. Но она так срослась с этим местом и домом. И все же страстно хочется начать все с чистого листа.

Раздался звонок. Не отрываясь от кофе, вразвалку, босиком она пошлепала к двери.

Мимолетный взгляд в зеркало подтвердил: алкоголичка – факт.

Растянутая футболка, помятое лицо с сиреневым отливом под глазами, всклокоченные, не первой свежести волосы. Корни надо было покрасить ещё неделю назад, но ее мастер сидел на самоизоляции, карантин же, дери его конем!.. В общем, фу такой быть. Если бы за дверью ждала не Оля, было бы очень, очень стыдно. Аврора смахнула в сторону засов и распахнула дверь.

На пороге стоял Артем.

Глава 3. АВТОПИЛОТ

Артем завис в дверях с небольшим чемоданом. Похоже, только что из аэропорта.

Воротник голубой рубашки выглядывал из-под небрежно намотанного шарфа над строгим серым пальто… Подтянутый, чисто выбритый, легкая седина серебрит виски – прямо с порога он начал ее бесить. Ей-богу, лучше бы выглядел, как она. Но нет, он в форме. Только глаза усталые, тусклые.

Артем всегда был довольно сдержанным, но, зная его, Аврора заметила, как он обескуражен ее видом. Если бы она вот так, как есть, вышла на красную дорожку, вряд ли произвела бы впечатление сильнее. Конечно, за 15 совместных лет они прошли огонь, воду и медные трубы новой русской истории: кризисы, дефолты, потери работы, похороны родни и даже близких друзей… но такой, пожалуй, он видел Аврору впервые. Синицын оценил ландшафт – она заметила в глазах смесь легкого шока и, кажется, жалости.

Жалость была хуже всего.

Собрав остатки самообладания, выпрямив спину, втянув живот и оперевшись на дверной косяк, Аврора попыталась изобразить изгиб изящной лани. Лань была очень, очень похмельная – скульптура зашалатась. Изгибом пришлось пожертвовать, заземлиться обеими ступнями, скрестить руки на груди и максимально сурово спросить:

– Зачем ты здесь? – сурово не получилась, вышло довольно жалобно, хотя и хмуро.

Артем шагнул навстречу. Обнять, что ли, собрался, не доведи бог?.. Аврора втянула носом нотку его парфюма, представила, как с похмелья может пахнуть сама, и резко отшатнулась. Да и к чему эти нежности?.. Они уже поговорили обо всем. Он, не спросив, уехал в многомесячную командировку на другой конец страны – все совершенно ясно, никаких сантиментов. Аврора нахмурилась и приготовилась к круговой обороне: против своих привычек, против ностальгии, против всего того, что могло утащить ее еще глубже в дебри депрессии, из которой она решительно намеревалась выбраться сильной, свободной и счастливой.

Будущий бывший вздохнул, сжал губы, отступил на полшага назад и произнес:

– Это все еще мой дом, если ты помнишь. Я всего на день, на ковер к заказчику. Сегодня здесь, завтра еще один раунд в министерстве в Москве. Мне нужно переночевать. Я, кстати, написал тебе вчера, но ты не ответила. Если хочешь, уеду в гостиницу.

– Папка! – Дашка выскочила из своей комнаты и бросилась к отцу. Напрыгнула, обхватила руками, повисла на шее.

Артем прижался губами к ее виску:

– Слушай, ты еще выросла, что ли? Или поправилась?

Дашка тут же соскочила на землю и кокетливо надула губу:

– Ну, па-а-ап! Кто ж говорит такое женщинам?..

– Наверное тот, кто понятия не имеет, как с ними обращаться, – мрачновато буркнул Артем. – Извини, ты как-то слишком быстро расцветаешь, я как отец и джентльмен отстаю в развитии.

Польщенная Дашка лукаво склонила голову на его плечо:

– Да ладно! За мамой же ты как-то ухаживал…

Аврора вспыхнула, но смолчала. Артем бросил на нее мимолетный взгляд и сухо сказал:

– Видимо, слишком давно. Я уже мало что помню.

Аврора качнула головой и презрительно сморщилась.

– Что ты застрял в дверях? – меж тем продолжала Дашка. – Раздевайся, давай чемодан отнесу. Я голодная – ужас. Ты завтракал? Будешь омлет?..

Хозяйке дома ничего не оставалось, как смириться с тем, что сегодня она все еще замужем. Прихватив халат, она скрылась в ванной и долго стояла под струями горячего душа, чтобы прийти в себя.

***

Выйдя из ванной, Аврора направилась к большому в зеркалу в прихожей, обнаружила там Дашку и легонько пнула ее в бок, чтобы подвинулась (две женщины в одном будуаре – слишком многолюдно). Дашка фыркнула, но все же уступила матери место, оставшись с краешку, чтобы докрасить ресницы.

– Тетя Оля звонила. Я сказала, что папа приехал. Она оставила у двери пакет, сказала, что отойдет по делам. Просила перезвонить, как сможешь. И еще вот, – Дашка кивнула на Алкозельтцер и пачку цитрамона, лежавшие на тумбе. – Там в пакете еще банка с помидорами.

Рассольное чудо светилось и завораживало, пакет чуть не лопался под объемом банки. Аврора оценила усилия подруги и принялась украшать ландшафт. Если бы не Артем, она, как пить дать, провела этот день под одеялом в обнимку с книжкой и банкой помидоров. А теперь придется рисовать на лице привлекательную женщину…

– Мам, я красивая? – прервала ее размышления Дашка.

– Конечно! – на автомате, даже не взглянув, ответила Аврора.

– Красивее тебя?.. Нет, я, конечно, моложе и объективно стройнее… – продолжила Дашка, и Аврора легонько треснула ее по затылку, чтобы не зарывалась, – но все-таки кажется, чего-то мне не хватает… – Дашка задумчиво поворачивалась к зеркалу то одним, то другим боком и наконец вопросительно уставилась на мать: – Мам, скажи, а вот что во мне самое красивое?

– Да все в тебе отлично! – отмахнулась Аврора, у которой все еще гудела голова и хватало, о чем подумать. Плюс помидоры из глубины пакета манили к себе. Очень хотелось соленого и кислого сразу. – Я твоя мать, я тебя люблю, в конце концов… Нашла кого спрашивать!

– И я тебя лю!.. – Дашка встала за ее спиной и, обняв, положила голову на плечо, заглядывая через зеркало в ее глаза. – Но я в отличие от тебя знаю, что в тебе самое красивое.

Аврора изумленно вскинула бровь, а дочь продолжила:

– У тебя очень красивые глаза. Не такие, как мои, у меня ореховые, в папу, – на Аврору и правда смотрели глаза Артема, напоминая, что есть вещи поважнее ее душевных метаний.

– А твои серо-синие, из-за темных ресниц они кажутся глубокими-глубокими, – мурлыкала Дашка. – А когда ты на меня злишься, еще и очень холодными.

Аврора смутилась. Не так уж часто ей удавалось всерьез рассердиться на своего хамоватого, но в целом не по годам мудрого ребенка. И в кого она уродилась таким политиком?

– Еще у тебя красивые волосы. Густые, гуще моих, я даже немного завидую. И вообще, – Дашка вздохнула, прижалась щекой к Авроре и на мгновенье прикрыла глаза, – вообще я предпочла бы быть больше похожей на тебя, хотя папку я временами даже больше люблю, он не так сильно меня прессует. Но у тебя гены получше. Ты будто расцветаешь с годами, не замечала?.. – Дашка приподнялась на цыпочках и приосанилась, выгнув шею и повернувшись к зеркалу своей лучшей стороной. – Вот я еще немного подрасту, и мы будем с тобой почти как сестры. По-моему, это здорово! – она чмокнула мать в щеку и скрылась в своей комнате.

Но настроение у Авроры улучшилось. Почти не болела голова, расхотелось краситься. Она припудрилась, положила немного туши на глаза, тронула румянами щеки, а блеском губы, взбила влажные волосы, втерла в виски капельку духов и направилась на кухню.

***

Артем слушал щебетание Дашки, почти лежавшей на столе рядом с ним, обнимая огромную кофейную чашку, кивал, но взгляд был потухшим, отсутствующим.

– …в общем, папка, я решила, что раз усердия и таланта мне не хватает, архитектуры мне не видать как своих ушей. А то как построю что-нибудь, а оно как развалится… бррр!!!.. Так что, наверное, пойду я в актрисы… Или в проститутки.

Артем понимающе кивнул, отодвинул тарелку из-под омлета и отхлебнул еще кофе.

– Ясно, – резюмировала Дашка, – ты меня совершенно не слушал. Мне бы обидеться, но я слишком соскучилась. Надеюсь, у тебя на работе все наладится, а то ты какой-то совсем загруженный. – Она усмехнулась, обняла отца, чмокнула его в щеку и собралась на выход. – Оставляю вас. Ругайтесь. И ни в чем себе не отказывайте!.. Я у себя включу музыку. Громко! – подчеркнула она, – а потом соберусь и уйду к Кате. А то мне с вами и так хватает детских травм.

«Выпороть бы тебя, сильно умная выросла!..» – Аврора не сказала ни слова, но и без того был понятен взгляд, которым она проводила дочь.

Из-за двери Дашкиной комнаты снова зазвучала Зиверт. Аврора на какое-то время задержалась в дверном проеме. Плана битвы не было. Все острые вопросы были обсуждены раз по двадцать, и этот танец с саблями не приносил ни решений, ни спокойствия. Говорить было не о чем. Ругаться не было сил.

– Ты надолго? – спросила Аврора лишь затем, чтобы прервать саднящую паузу.

– Ты не слышишь меня, как всегда. Я говорил: завтра в Москву, потом обратно на стройку. – Артем отхлебнул кофе и осторожно взглянул на нее из-за края чашки.

Их взгляды встретились. Ей показалось, что она снова видит в его глазах то ли жалость, то ли разочарование – совсем не то, что хотелось видеть в глазах мужчины женщине, которая так долго играла в его жизни как бы главную роль.

– Что, так плохо выгляжу? – не удержалась Аврора.

– Выглядишь уставшей, – кивнул Артем, не сводя с нее глаз.

– Зашибись. Мог бы ради приличия и соврать, – Аврора поняла, что по старой привычке закипает с полуслова.

– Тебе так плохо, что хочешь поругаться? – мягко уточнил Артем.

– Мне так плохо практически всегда все последние годы! И тебе было плохо, по-моему. Но только у меня хватило смелости об этом заговорить. Ты же предпочел просто свалить на свою стройку. И вот заявляешься. Не мог поехать в гостиницу? Или не хотел?!?

– Да, я хотел вас увидеть.

– Зачем?

– Если скажу, что соскучился, поверишь?..

– Нет, не поверю. Мы были вместе больше пятнадцати лет, и последние лет пять ты меня не видел в упор. Дашку – возможно, меня – нет. Эти твои проекты, заказчики, подрядчики съедают тебя с потрохами. Как будто на тебе уже сейчас, при жизни, лежит огромное мраморное надгробие с надписью «Великий архитектор». Я могла хоть голышом танцевать на нем с пером в попе и бенгальскими огнями в ушах – ты бы не заметил. В лучшем случае попросил отойти в сторону, чтобы не мешала работать, у тебя ведь проЭкт, – Аврора издевательски нажала на ненавистное слово.

– Ты же знаешь, я работал ради всех нас.

– Как будто я не работала. Не занималась Дашкой, не выслушивала нытье твоей мамы… Хорошо хоть теперь не звонит – поняла уже, что тебя здесь искать бессмысленно. Главное, как будто без всей этой пахоты мы бы не знали, что делать со своей жизнью. А то вдруг еще пришлось бы заниматься сексом чаще, чем раз в месяц, после твоих отчетных совещаний с заказчиком. Или – не дай бог! – съездить куда-то подальше этой гребаной родительской дачи!..

– Мы были в Праге, не помнишь? – Артем покраснел и нахмурился.

– Помню. Прага – это луч света в том темном царстве. Только и в ней ты по полдня зависал в своем компьютере. А я гуляла по старому городу одна. И когда встретила там знакомого, чуть не набросилась на него в первом же кафе. Потому что от одиночества хотелось завыть и спрыгнуть с моста!

Казалось, Артем окаменел. Но Аврора отметила, как заплясали его желваки:

– Твой художник поперся за тобой в Прагу?!? – тихо спросил он.

Аврора опешила: «Он все-таки в курсе?», но была настолько на взводе, что просто отмахнулась:

– Художник?.. Какой художник?.. Да при чем тут он… Это был совершенно случайный человек, по работе, из команды заказчика… Неважно. Ежу понятно, ничего между нами не было!

«Какое счастье, что это правда! – подумала она, откинулась на сиденье, запрокинула голову, с силой выдохнула воздух. – Однако он знал про Гештальта!.. Столько лет знал, но не сделал и не сказал ничего!.. Хотя чему я удивляюсь – ему просто плевать. Сначала переехал ко мне, когда нужно было в Питере зацепиться, потом нужна была приличная картинка, семейная фотокарточка в офисе на столе. И все!» – Аврора потянулась к своей чашке и залпом выпила оставшийся кофе.

– Боже, сколько лет… какая я дура… – добавила она тихо, опуская голову в ладони рук, локтями стоящих на столе.

– Чего ты хочешь? – еле слышно спросил Артем. – Как скажешь, так мы и сделаем.

Аврора набрала в легкие воздуха, собралась с силами и произнесла:

– Хочу развод.

Пауза затянулась. Артем встал, подошел к окну. Не поворачиваясь к Авроре, глядя на облака, затянувшие небо над Невой, он коротко спросил:

– Уверена?

– Да.

– Хорошо. Давай, если ты этого действительно хочешь.

***

Где-то через час все было решено: коротко, конструктивно, по-деловому. Аврора впервые поймала себя на мысли, что вот он, истинный смысл хорошего брака: выбрать себе партнера, с которым можно будет в рабочей обстановке, без истерик даже имущество поделить, если что. Они договорились обо всем спокойно и в общем справедливо. Брачный договор, квартира на ней. Счета у каждого свои, депозит пополам, Дашка с кем хочет (когда Дашка вернется от Кати, Аврора сама с ней поговорит, сообщит), алименты обычные, оплата учебы, дальше по ситуации.

Прощались тоже спокойно.

Авроре внезапно захотелось обнять его на прощанье… все-таки нормально прошло, да и столько лет за плечами… Но Артем, не поднимая на нее глаз, набросил пальто, подхватил чемодан, коротко кивнул, положил связку ключей на придверный столик и вышел.

Под порывом сквозняка дверь захлопнулась, как пощечина.

Квартира никогда еще не казалась Авроре настолько тихой и пустой.

***

Сбегая по потертым ступеням, Артем почти что сбил с ног поднимавшуюся ему навстречу Олю:

– А, это ты! Привет!.. Извини, не заметил. Да и не сразу узнал.. Ты к нам?

– Привет! – Оля тепло улыбнулась и потянулась ему навстречу, чтобы приобнять. – Вернулся наконец? Мне кажется, девчонкам тебя не хватало.

Артем поморщился, как от зубной боли:

– Нет, я проездом. Пожалуй, пора привыкать, что это место уже не будет моим домом.

Промолчав, Оля понимающе вздохнула. Что тут скажешь, когда близкие люди разводятся. Когда за плечами столько лет и столько общих друзей, это всегда неожиданно, и для всех по-больному.

Артем напряженно вздохнул и выпалил:

– Оль, скажи, с Гаврилиным у нее серьезно?

– С кем?!?..

– Ну, прекрати… Я ж не слепой.

– Артем, я впервые слышу эту фамилию, правда.

– Наш приятель-художник, от которого вы все плывете. Да ладно тебе делать глаза! Ты, как большинство приличных людей, практически не умеешь врать…

Оля замялась:

– Ну, во-первых, я реально не уверена, что там что-то было. Хочешь – верь, хочешь – нет, я не знаю подробностей. А во-вторых, не думаю, что я именно тот человек, с которым тебе нужно говорить об этом.

– Я понял, Оль. Можешь передать ей, что… – он осекся, – впрочем, не стоит. Это уже неважно.

– Ты сам-то как? – Оля осторожно дотронулась до рукава его пальто.

– А никак. Есть контракт, я его выполняю – практически на автопилоте. Объект строится, заказчик нервы, как канаты, крутит – все как обычно.

– Я не об этом.

– А… – Артем опустил глаза. – Да точно так же. Автопилот.

И, помолчав, добавил:

– Понимаешь, я был уверен: то, что у нас, – навсегда. А теперь чувствую себя, как… – он замялся, – …как сбитый летчик. Наверное, любой конец – начало чего-то нового. Но до этого нужно еще дожить. Так что пилот пока в отключке, включаем автопилот.

Он опустил голову, потом вздохнул и вздернул подбородок:

– В общем, как-нибудь наладится. И, пожалуйста, ничего ей не говори. Пока! – Артем вскинул руку, намотал вокруг шеи шарф, подхватил чемодан, сбежал по ступеням и, хлопнув дверью, выскочил из парадной.