Маски трёх эпох. Том 1. Проводники

Благодарю К. М. за помощь с черновой вычиткой и переводами имён и свою сестрёнку Екатерину Перфилову.

*

Особая благодарность лучшему другу Александру Герасименку, без постоянной поддержки которого не было бы вообще ничего.

*

Богословам прошлого и настоящего, особенно – тем, с кем знакома лично, – посвящается.

Часть 1. Паяцы

Из миража, из ничего,

Из сумасбродства моего –

Вдруг возникает чей-то лик

И обретает цвет и звук,

И плоть,

И страсть!

Ю. Ким

Глава 1

Да-ра-ра-да-да-ра-ра-ра-ра-ра…

«Двойственное чувство и много мыслей после прочтения…»

Да-ра-ра-да-да-ра-ра-ра-ра-ра…

в тишине комнаты надрывался неожиданно громкий и непривычный (я ставлю другую мелодию) звонок телефона. Поморщившись, я закрыла вкладку с только что выложенной на сайт рецензией, переключившись на работающую без звука вкладку с телеканалом – всё равно уже оторвали от работы, так хоть новости посмотрю, – и потянулась к сотовому, на экране которого высветился незнакомый номер. Скорее всего, опять реклама оздоровительных центров или предложение поменять тариф. Но ответить нужно: вдруг это насчёт замены стояков? Дом старый, обещания о замене систем отопления греют только кошельки олигархов, которые уже несколько раз перепродали коммуникации друг другу, а ремонта всё нет, даже сантехника не дождёшься. Может, хоть сейчас что изменится?

– Слушаю?

– Здравствуйте. – В динамике раздался красивый мужской голос с великолепной дикцией и очень мягким, приятным выговором хорошо образованного, немолодого уже человека. – Я видел ваши блоги и хотел бы предложить работу. Мы планируем цикл публикаций об эволюции норм этикета, не специализированные, а научно-популярные статьи с использованием в качестве примеров героев литературы. Договор заключается официально, обсуждение условий приветствуется. Вы можете сейчас продолжить разговор, или будет лучше позвонить позже?

– Да, я могу говорить.

Я едва не вставила «разумеется». Работа мне требовалась позарез. Надеюсь, не будет никакого подвоха. Я сдержала радостный вздох и уточнила:

– Что именно вы хотите предложить?

***

Пс-ш-ш-ш… ур-бр-бр-р-р… кап… пс-ш-ш-ш…

Я прислушалась, не открывая глаза и пытаясь понять, что произошло и где я нахожусь. Помню звонок телефона, разговор о заказе цикла статей, и всё. Глаза открывать не хочется, как и двигаться. Под спиной что-то тёплое, мягкое, иногда слабо колышется, словно толстый надувной матрас. Вокруг раздаются непонятные звуки, нос пощипывает от резких, незнакомых, но вообще-то не неприятных запахов.

– Смотрите, слеза души моей, там кто-то лежит… – послышалось откуда-то сбоку. Странный голос, напоминает Вертинского, но ещё более манерный.

– Не нужно мешать им, милый Брем, любовникам это может не понравиться. – Второй голос был звонкий, мелодичный, чарующий, но с едва уловимой несгибаемой интонацией привыкшей к подчинению окружающих молодой женщины. – Пойдём дальше, здесь есть другое место для пикника.

– Повинуюсь, грусть жизни моей…

Голоса начали удаляться, потом снова приблизились.

– Вы правы, повелитель грусти, эти люди слишком странные. Не знай я, что такое теперь невозможно, подумала бы, что это горожане какого-нибудь мегаполиса. Неужели расчёты нибируанцев и Фигнера не так безупречны? Надо забрать их и показать Прайпу.

Меня коснулась чья-то рука. В этот же момент окружающее пространство завибрировало. Казалось, говорит сразу всё – земля, воздух, само небо:

– Эти двое находятся под охраной Лорнов! Обучите их пользованию Кольцами Управления, введите в общество людей. Созданные Лорнами не должны подвергаться никакому принуждению или обману, их тела не должны изменяться кем бы то ни было или получать повреждения, они – часть Лорнов. Вы отвечаете за их обучение! Откройте глаза, вы уже пробудились! Идите с этими двумя и не позволяйте никому делать с вами то, чего не хотите сами!

Я открыла глаза и снова зажмурилась, пытаясь осознать окружающее. Жаль, что это не кошмар, тогда можно было бы проснуться. Но всё слишком реально. Может, я сошла с ума? Нет, потому что рядом кто-то так же испуганно вскрикнул. Неудивительно: такие-то создания только под сильными наркотиками и привидятся, а не на трезвую голову. Я заставила себя снова открыть глаза.

Женщина, на все двести процентов женщина, потому что грудей у неё целых две пары и фигура кричаще-женственная – её подчёркивает экстравагантно-откровенная одежда. Остальное… Золотое тело, платье сливается с ним или даже растёт из него и тоже золотое: «фижмы» и рукава из жёстких золотых стружек, длинных, спутанных, на вид таких, что оставят порезы при малейшем прикосновении, более редких впереди, так что все женские прелести на виду. Волосы – тоже стружки, топорщащиеся над головой на полметра вверх. Лицо – то ли грим, то ли на самом деле золото резко переходит в обсидиановую черноту оскала черепа с провалом носа и золотыми зубами. И чёрные бездонные дыры глаз без белков и радужки. Можно мне умереть, а? Кошмары приличнее выглядят. Хотя… Что-то подобное я когда-то видела в блоге, посвящённом современной высокой моде.

Её спутник выглядел ещё более жутко. Лицо – тот же оскал черепа, но уже серебряного. Волосы не топорщатся, а торчат вниз чёрными острыми проволоками, словно напомаженная гротескная причёска киношного Паганини. Одежда – «кольчуга» из угольно-чёрных шестигранных «колец», словно плотное трико облегающая тело и оставляющая открытым только серебряно-чёрное лицо. Чёрный полированный гульфик приличных размеров прикрывает «достоинство». Единственное яркое пятно – золотые, тоже без белков и радужки, да и без зрачков, глаза, гармонирующие с цветом женщины.

Пейзаж вокруг полностью соответствует внешности существ. Прекрасное и омерзительное переплелось, рождаясь друг из друга, и то вырастает из земли, то словно стекает на неё, будучи полурасплавленным. В общем, Дали и Пикассо отдыхают в сторонке, обдумывая способ достать таких грибочков, как у авторов всего этого.

Стоп! А кто говорил с этими чучелами? Лорны? А женщина называла имена Финглера и Прайпа…! Мамочки! Кажется, у меня на самом деле от переработки за компом поехала крыша. Рецензия на повесть! Я же только что отправила её на сайт! И что, теперь оказалась в книге? Не хочу!..

Ещё раз стоп! Я не одна, рядом кто-то ещё и, если судить по разговору этих двоих и недавно слышанному возгласу, это мужчина. Значит, не глюк, ведь он тоже видит всё это.

Я осторожно повернула голову и встретилась взглядом с полными осознанного ужаса глазами – обычными, карими. Они постепенно стали теплеть, ужас уходил из взгляда парня, ну или мужчины: сейчас многие до пятидесяти, если хоть немного следят за собой, выглядят очень молодо.

Пока мы осознавали произошедшее, чёрно-золотая пара удалилась за почти разрушенную сиренево-коричневую стену (сиреневое казалось металлом, коричневое очень напоминало мгновенно окаменевшие отходы жизнедеятельности), чтобы обсудить произошедшее. Обсуждение сразу стало таким бурным, что я отвернулась и, еле встав – опираться на что-то вокруг было страшно, – отошла подальше, чтобы не слышать звукового сопровождения. Мой собрат по несчастью, пошатываясь, последовал за мной. Был он довольно высок, больше метра восьмидесяти, темноволос, смугловат, но наверняка европеец без примеси восточной или индейской крови, и мог оказаться кем угодно – от немца до грека. Овальное лицо, правильные, но не утончённые черты лица, ни бороды, ни усов. Волосы ниже ушей, что сейчас редкость – обычно носят или стрижку, или что-то до плеч, И не особо холёный, просто аккуратный. Одежда тоже самая обычная: растянутая светло-салатовая футболка без принтов, старые джинсы и протёртые грубые носки. Я невольно улыбнулась, потому что моя жёлтая махровая пижама и носки ручной вязки были такой же домашней одеждой, как у моего неожиданного спутника. Но если дома в носках удобно, то ходить в них по этому месту странно и неприятно.

Неожиданный спутник недоверчиво потрогал полупрозрачный, напоминающий желе фрагмент стены и сел, оставив место для меня. Я, благодарно кивнув, почти свалилась на обманчиво мягкий с виду и очень твёрдый на самом деле обломок, взглянула на мужчину.

– Вас тоже наняли писать об этикете?

– Что? Нет, о науке… – Голос у него был хрипловатый от волнения, но приятный, подстать внешности. – Вы знаете, где мы?

– Догадываюсь, и мне это очень не нравится, – начала было я, но тут «обсуждение» у парочки закончилось и они подошли к нам.

– Прекраснейшая госпожа Камелия Дзинтарс приглашает вас в гости.

Чёрно-серебряное пугало галантно поклонилось, золотое улыбнулось, отчего оскал черепа исказился и между нарисованных зубов блеснули настоящие, как ни странно, обычные белые.

– Прошу вас принять моё приглашение, неожиданнейшие создания Лорнов, мой дворец в вашем распоряжении. Любезный Гордон согласился обучить вас, скромнейший из мужчин, а я помогу вам, прелестнейшая из незнакомок. Ваши костюмы очаровательны, такое сочетание мягкости и грубости тканей давно забыто и теперь снова войдёт в моду благодаря вам!

Я слушала, пытаясь понять, что делать, потом мой взгляд упал на руку. На указательном пальце ярко переливался камнем изящный перстень. Понятно, что доставляло мне неудобство – Кольцо Управления! И такое же на руке мужчины. Значит, нас на самом деле сложно будет сделать пленниками.

Мужчина наблюдал за мной с тревогой и попытался задержать, когда я встала:

– Вы уверены? Это опасно.

– Не опаснее, чем здесь, – тихо ответила я, наклоняясь к его уху. – Запомните: никому не позволяйте менять себя, только одежду и только если вы перед этим её снимете, иначе они могут пошутить. Не позволяйте дотрагиваться до себя и ни в коем случае не снимайте Кольцо! Что бы ни случилось, не снимайте его!

– Вы знаете, где мы?

– Кажется, да. Брем Гордон – тот, чёрный, – позёрствующий актёр, но не злодей и не причинит вам осознанного вреда.

– Ах, милые любовники! – наигранно воскликнула Камелия, смахивая с золото-обсидиановой щеки крупную, бриллиантово блеснувшую слезу. – Как я в ранней юности. Я позабочусь о вас, мои дорогие!

От этого восклицания мне стало не по себе, да и мужчине тоже. Любовники? Помню, как неприятно мне бывало, когда так судачили кумушки-соседки о моей дружбе с ребятами. Даже в детсадовском возрасте такие кумушки любили называть каждого мальчишку моим женихом. А уж в этом странном месте подобные сплетни могут принести и очень серьёзные проблемы с физической безопасностью. Мой спутник, кажется, думал о том же и боялся того же, что и я. Но выбора у нас не было, приходилось идти с этой парочкой. Не худший вариант, насколько я могла судить.

Мы прошли по безумным, одновременно прекрасным и омерзительным развалинам, и вскоре вышли к их границе. Дальше расстилался вполне нормальный пейзаж: изумрудные, ухоженные, словно на отредактированной фотографии роскошного парка, лужайки с невысокой травой и пестреющими среди неё цветами, небольшие раскидистые деревья тоже парково-декоративного вида, зелёные холмы вдали. Ну прямо иллюстрация в рекламном буклете туркомпании.

На краю ближайшей лужайки стояло отблёскивающее золотом нечто. Что это средство передвижения, я поняла сразу, но вот как его назвать?

– Велосипед… – неверяще выдохнул мужчина.

Теперь я и сама видела, что это громадный старинный велосипед с большим передним и маленьким задним колёсами и изящной кабинкой вместо седла.

– Красиво, не правда ли? – с гордостью обернулась к нам Камелия. – Это называется «велосипед». На таких в двадцатом веке люди ездили на канатах, натянутых между домами, я специально изучала старые кинохроники и могу вам потом показать оригиналы. Но я так и не смогла понять, как они спускались на землю, поэтому пришлось придумывать подъёмник. Сколько бы мне досталось критики от «знатоков истории» до ухода в Петлю, вы бы знали! Но что вспоминать. Их давно уже нет, и я скорблю о них…

На её щеке появилась ещё одна слеза, громадная и переливающаяся гранями на солнце. Камелия убрала её в баночку с такими же слезами-кристаллами.

– Это тоже дань прошлому. Я нашла сведения, что раньше дамы плакали драгоценными камнями и хранили свои слёзы в шкатулках, Которые дарили потом прекрасным поклонникам. Но прошу вас.

Мы встали на гигантскую ажурную педаль из золота и начали медленно подниматься к сиденью-кабинке. При этом и я, и мужчина то и дело хватались за низенькие узорные перильца педали: уж больно высоко надо было подниматься – переднее колесо велосипеда походило размером на небольшое колесо обозрения.

– Я не верю себе… – тихо прошептал мужчина, глядя с высоты на безумные руины слева от нас и зелёные лужайки справа. – Не верю!

Вскоре странный экипаж поднялся в воздух, и свист ветра заглушил его поражённый шёпот. Я забилась в угол обтянутой золотым мехом скамьи, надеясь, что мы не попадём в воздушную яму: ограждение кабинки было невысоким, и от резкого движения пассажиры могли вывалиться наружу.

Так мы и летели – напряжённые, ждущие какой-нибудь неприятности и вызывающие улыбку даже на мрачном лице Брема Гордона. Камелия в это время вертела на пальце Кольцо, создавая крохотных золотых голубков и отправляя их в голубое безоблачное небо.

***

Примерно через час впереди показался дворец – искрящийся на солнечном свету букет из драгоценных камней, в котором каждый цветок представлял собой отдельную комнату, а ваза, сделанная словно из голубоватого полупрозрачного китайского фарфора, была основным зданием. Наш экипаж спустился к самому большому и плоскому цветку, и мы, перейдя из кабинки на поднявшийся к нам пестик, плавно опустились на нём в сразу закрывшийся бутон. Что стало с экипажем, не знаю.

Мы спускались всё ниже и наконец оказались в зелёном полумраке небольшого холла.

– Дамы налево, господа направо, – мило улыбнулась Камелия. От её улыбки мне снова захотелось проснуться: она была похожа на улыбку Чужого.

Я последовала за хозяйкой, проходя по стеблям-коридорам и бутонам-комнатам. Удивительный этот дворец заставлял чувствовать себя Дюймовочкой в царстве эльфов. Всюду были то яркие, то пастельные, но радующие глаз цвета, пронизанные золотыми и серебряными прожилками стены комнат напоминали драгоценные шкатулки, и всё казалось сказочно прекрасным, особенно по контрасту с одеждой и гримом самой хозяйки.

Она привела меня в комнату ярко-жёлтого цвета. Наверное, из-за моей пижамы такую выбрала. Но, возможно, это просто была дань её родовому имени – Дзинтарс, потому что в большинстве комнат были то жёлтые, то медовые или золотисто-коричневые оттенки разных сортов янтаря. Своеобразный намёк на аристократическое происхождение хозяйки.

– Прошу вас, располагайтесь. Вам нужно отдохнуть, верно? Не думаю, что вы – создание Лорнов, но пусть это останется нашей маленькой тайной. – Голос Камелии, только недавно обворожительно-чарующий и напоминавший о феях из сказок времён французского абсолютизма, стал деловым, уменьшительные слова и превосходные степени исчезли. – Ваша одежда оригинальна, но совершенно не подходит к случаю. Вам наверняка хочется её сменить? А может, вы хотите изменить и что-то в своей внешности?

Хозяйка дотронулась до своего Кольца, и стена комнаты превратилась в зеркало, отражавшее лишь меня и её, но не саму комнату, терявшуюся в размытой дымке. Ещё одно касание – и рядом со мной стоит пусть и золотая, но вполне обычная женщина в платье в виде перевёрнутого цветка с юбкой-бутоном. В зеркале рядом с её отражением стояло моё – среднего роста девушка в смешной жёлтой пижаме и с тощим «конским хвостом» тёмно-русых волос.

– Брем Вертински очарователен, но его страсть к чёрному цвету и смерти иногда так утомляют. Хотите есть, моя дорогая? Вы несколько бледны и утомлены с дороги.

– Я бы хотела сначала понять, что это за Кольцо. – Я подняла к лицу левую кисть, любуясь разноцветными искрами на гранях драгоценного камня.

– Разумеется, дорогая! Что бы вы хотели узнать в первую очередь?

Камелия уселась в кресло в форме цветка львиного зева, жестом пригласив меня сесть рядом

Минут десять она объясняла свойства Кольца. Вскоре я разобралась с его возможностями. Оно действовало по принципу перетасовывания атомов, а то и элементарных частиц, создавая из одного предмета или материала совершенно другой, и выполняло любое желание хозяина. Сказка, по прихоти жителей этого мира ставшая реальностью.

Через некоторое время Камелия нахмурилась и снова перешла на приторно-слащавый язык сказочной дамы:

– Вам не хватает фантазии, моя милочка, или смелости создать что-то оригинальное и изысканно-утончённое, что достойно властительницы мыслей и судеб. Ваша одежда вся одинакова и скучна…

Я кивнула, соглашаясь с её последними словами. Да, то, что я создавала, выглядело слишком однообразно, зато удобно, особенно если придётся быстро бежать. Хозяйка моя была доброжелательна и умна, но очень своеобразна, как и всё, что окружало меня, и доверять ей в полной мере я не могла. Игра аристократов, галантность и изящество в сказках часто обманчивы, а в реальности – обманчивы втройне.

– Вы правы, дражайшая Камелия. Я только учусь и не скоро смогу сотворить что-то, подобное носимому вами великолепию. – Уф, хорошо быть начитанной и знать разные стили речи, можно подстроиться под собеседника и условия. – Но прошу простить меня, драгоценнейший цветок этого дворца, позвольте мне немного отдохнуть и побыть в одиночестве?

– Разумеется, неожиданнейшая из гостий. – Хозяйка поднялась из кресла, которое сразу закрылось, как настоящий цветок. – Сегодня вечером у меня будет небольшой приём. Я надеюсь, что вы удостоите нас своим присутствием.

– Буду рада, гостеприимнейшая из хозяек, – вздохнула я, проводив её взглядом.

***

Так, теперь надо попробовать…

– Вы позволите поговорить с вами?

Голос раздался словно из ниоткуда, комната оставалась пуста. И голос-то знакомый.

– Кто здесь? – Я нервно оглянулась.

– Простите, что невольно испугал вас. Я не рядом с вами. Посмотрите на стену-зеркало.

Я взглянула на неё. Из расплывчатой дымки, до того отражавшей лишь меня, проступила фигура мужчины. Я снова огляделась – никого. Голос же раздавался именно от зеркала:

– Прошу простить, но у нас мало времени, скоро начнут съезжаться гости. Я должен объяснить наиболее важные обстоятельства вашего появления здесь. Позвольте представиться. Я – Шалорн. Вы ведь знаете, что это значит? Вы читали книгу и понимаете, где оказались, я не ошибся? Это я нанял вас, поскольку нашему миру нужна помощь извне. Так вы поняли, что я такое?

Мужчина из зеркала пристально смотрел на меня. Высокий, сухощавый, с заметной сединой в коротких густых волосах, он внешне походил на дипломатов и аристократов с портретов девятнадцатого века и на Ливанова в роли Холмса: узкое благородное лицо, умный цепкий взгляд серых глаз, спокойно-доброжелательная полуулыбка на узких губах. Бархатистый голос напоминал голос Баталова. Наверное, он специально подбирал внешность и голос, чтобы создать нужный образ. И точно угадал, что это на меня подействует успокаивающе.

– Вы – Лорн? – Я смотрела на отражение несуществующего человека.

– Вы правы, я – всего лишь персонификация Лорна. Подробности связи между нашими мирами я оставлю для следующего раза, сейчас объясню суть. Этот мир нуждается в помощи, которую ни я, ни другие Лорны дать не можем. Мы, как и сам мир, ветхи, мы вырождаемся, если подобное можно говорить о таких существах; мы существуем, значит, мы в некотором роде тоже существа. В вашем мире, думаю, много людей, которые в лучшей мере выполнили бы то, что нужно этому миру, но у нас было слишком мало времени на поиск, а вы оказались первой подходящей кандидатурой. Нам требуются только ваши знания, мы не сможем проникнуть в ваш мир. Даже на ваше… приглашение сюда мы потратили энергию, которую копили десятки лет. Но это было необходимо. Нам нужно дать жителям этого мира нечто большее, чем развлечение и спасение от скуки, которая разъедает его. Дать не развлечение, а смысл существования, который они утратили много веков назад, а возможно, и никогда не имели…

– Быть их игрушкой?! – начала было я. Шалорн перебил меня:

– Не более, чем вы сами того захотите! В том и дело, что нам нужны не игрушки, не забава, нам нужно найти новую цель их существования, а мы, Лорны, для этого не предназначены. Мы были созданы для поддержания жизни в этом мире, но не для его развития, которое должно было лечь на плечи наших создателей, и выполняем свои обязанности, не умея выйти за рамки своего предназначения. Кому, как не вам, человеку образованному, умеющему работать и с вещью, и со словом, под силу убедить местных жителей в необходимости менять жизнь. Нам нужна помощь не только вас, но и того молодого человека из вашего мира.

Шалорн на мгновенье замер, потом продолжил, значительно быстрее выговаривая слова:

– У нас всего пятнадцать минут, поэтому говорю коротко. Вам необходимо познакомиться с местными жителями, но не дать им причинить вам вред. Они просто развлекаются и не понимают, что это вред для вас. Не позволяйте им изменять себя физически, не поддавайтесь на соблазнение или силу. Кольцо защитит вас, покажет всем, что вы равная среди равных. Как только сможете уйти с этого приёма – я надеялся, что его не будет, но даже самые умные люди этого мира подвержены влиянию общего упадка, – создайте любое средство передвижения, какое сможете придумать, и перебирайтесь в необжитые области. Карта всей планеты доступна вам в любое время, стоит лишь захотеть. Создадите дом, в котором можете устроиться, и тогда я поговорю с вами обоими. К сожалению, ваш… коллега ни на минуту не остаётся один, я не могу с ним общаться, а ему необходимо всё объяснить, он ничего о нашем мире не знает. Потом, когда вы устроитесь, мы поговорим обо всём подробно. Ещё одно, не менее важное. Здесь ваши настоящие имена могут принести вред. Я взял на себя смелость… или наглость – как вам будет угодно – переиначить их на местный лад, сохранив смысл и сделав так, что вы будете воспринимать их единственно возможными для себя. Это единственное вмешательство в вашу личность, которое я посмел произвести, но говорю вам всё сразу и честно. Также настоятельно прошу не выяснять, кто из вас откуда, поскольку это скорее повредит вам. Не делу, о котором я прошу, а именно вам. Слишком сложны взаимосвязи миров…Простите, я вынужден удалиться. Первые гости показались на горизонте, вас скоро позовут вниз.

– Погодите! – Я окликнула его, и отражение снова выступило из дымки зеркала. Я посмотрела на персонификацию Лорна:

– Можно несколько коротких вопросов?

– Слушаю вас. – Он был внимательно-доброжелателен.

Я на секунду задумалась, потом спросила:

– Первое. Можно вместо Кольца сделать браслет? Кольцо мне неудобно.

– Конечно. Кольца – всего лишь традиционный вариант системы ввода-вывода, но она может быть любого удобного вам вида.

– Спасибо. Второе. Вы сказали, что я могу в любое время создать, ну или вызвать карту планеты. В каком масштабе?

– В любом, вплоть до одного к одному.

– Хорошо. Ещё одно. Можно сделать подсветку, чтобы я могла свободно передвигаться по зданию и в его окрестностях? Например, чтобы я сделала очки, и эта подсветка отображалась…

– Да, я понял вас. Такие устройства раньше часто применялись. Вам стоит только захотеть их воссоздать. Что-то ещё?

– Да. Защита меня и того человека…

– Мы сделаем всё, что в наших возможностях, но местные жители иногда непредсказуемы даже для нас, поэтому прошу вас быть осторожными.

– Понятно. Последнее. Если я сделаю аппарат для передвижения по воздуху, я должна разбираться в принципе его работы?

– Достаточно представить его внешний вид и знать, что он должен летать с такой-то скоростью, со звуком или бесшумно, и тому подобные условия. Принципы его работы не должны вас волновать.

Он улыбнулся:

– Вы чётко сформулировали вопросы и получили на них ответы, дальнейшее сейчас зависит от вас. Готовьтесь выйти к гостям. Удачи вам. Скоро мы снова побеседуем.

Тень Лорна в зеркале исчезла, я же занялась подготовкой к бегству, благо, что всё тут на самом деле исполнялось «по щучьему веленью». Через несколько минут у меня на руке был мягкий кожаный браслет с вплетёнными в него прозрачными бусинами, а лежавшая на полу стопка однообразных строгих костюмов сменилась стилизованным восточным одеянием из нешироких атласных шаровар с высокой талией, свободной блузки с тугой застёжкой на плече, и мягких кожаных туфель-мокасин на нескользящей подошве. Мои лоб и глаза закрывала прозрачная газовая вуалетка, вроде и декоративная, и в то же время помогавшая ориентироваться в пространстве. В кармане шаровар лежали лёгкие прочные очки, через которые, как и через вуаль, можно было увидеть незаметные обычному глазу метки.

– Прелестнейшая из гостий. – В комнату вошла хозяйка, уже переодевшаяся и выглядевшая не просто сносно, а прекрасно. Маска черепа исчезла, открыв классические черты лица, тело её теперь было словно из тёплого непрозрачного янтаря, волосы струились золотой волной, глаза хотя и оставались чёрными, без белков и радужки, не казались бездонными дырами, а переливались теплотой чёрного опала. Платье из огненной ткани гармонировало со всем остальным, завершая образ прекрасной сияющей статуи.

Камелия взглянула на меня и улыбнулась:

– Прелестно! Вы будете неподражаемы! Какая ткань, какие цвета, какой вкус и изящество! Великолепно!

Я бросила последний взгляд в зеркало, поправила застёжку на плече, дёрнула ногой, убедившись, что в тонких шароварах будет удобно и безопасно двигаться, и вышла вместе с Камелией. Её восторги меня не задели: здесь это было нормой общения и совершенно ни о чём не говорило. Да и моя одежда на фоне окружающего великолепия выглядела более чем скромно.

***

Прогулка по переходам листьев и цветов, спуск внутри стебля-лифта, и через некоторое время мы были внизу, в громадном помещении, напоминавшем вазу, если оказаться внутри неё, и разделённом мощными колоннами-стеблями, некоторые из которых были лифтами, другие – небольшими комнатами. Где-то вверху, в голубоватой полутьме, виднелись листья-балконы. Словно из ниоткуда слышалась почти незаметная музыка, вокруг стоял негромкий гул от голосов сотен людей, точнее, существ, потому что далеко не все они были человекообразны. Вот бодро ковыляет лысый, кривобокий и носатый карлик, одетый в чёрную докторскую мантию с узором из безумно изломанных серебряных линий и высоченную, почти с него самого, докторскую шапку с кисточкой. Там ковыляет на похожих на стволы и корни баобаба ногах гигант с головой непонятного животного, только серая шерсть торчит в стороны от центра условного лица, почти скрывая глаза и рот, да две пары рогов – надо лбом и вместо ушей. К нам быстрым шагом подошла почти обычная с виду женщина, лишь совиные глаза и причёска из закрученных в огромный рог волос отличали её от меня.

– Горги! – (Камелия поморщилась, потому что терпеть не могла своё родовое имя Георгина, к тому же в таком фамильярно-уменьшительном варианте, но стерпела: кузине и товарке по пансиону приходилось многое прощать.) – Дорогая Горги! ты, как всегда, великолепна во всём! А это твоё новое приобретение? Что ты с ней собираешься делать? Я слышала, у неё было Кольцо, но не вижу его. Ты разумно поступила, вдруг это существо причинило бы тебе вред. Но почему она…

– Познакомьтесь, это Медея Менгель, моя кузина и давняя подруга, а это – творенье Лорнов… – Камелия замялась, осознав, что до сих пор не знает моего имени.

Я представилась, поняв в этот момент, что имел в виду Шалорн, говоря о наших именах:

– Деми́.

– Ах, какое чудесное имя! – Медея Менгель смотрела на меня холодным, оценивающим взглядом, словно высчитывая, стоит ли начинать атаку и отбивать меня у родственницы. – А дальше?

– Пока достаточно этого. – Я не люблю подобных дам, благо, редко сталкиваюсь с ними, но о Медее была осведомлена очень хорошо, потому что только что писала рецензию на книгу об этих… аристократах. Но вот что книга обретёт материальность… Материальность расчётливой кобры. – И я не приобретение госпожи Дзинтарс, а её гостья. Моё Кольцо Управления при мне.

– Фу, ну зачем так грубо? – Медея надула пухлые губки в притворной обиде, но глаза её оставались холодными и спокойными. Интриги и месть – одно из главных развлечений этого мира, и в подобных делах сия дама была непревзойдённой чемпионкой, имея всего одну соперницу.

– Драгоценнейшая Камелия, благодарю за приглашение! – К нам подошла очаровательнейшая женщина, для разнообразия – вполне нормального вида, но настолько обворожительно-сексуальная, что казалась нереальной: нежно-розовая кожа, живое, похожее на прекрасную куклу личико с пухлыми губками и томными синими глазами, прикрытыми длинными пушистыми ресницами, каштановые волосы уложены в изящную пышную причёску, а фигурка! При взгляде на неё ретивое взыграет и у мраморной статуи. При этом одета она была очень прилично, особенно в сравнении с окружающим нас паноптикумом. Розовый шёлковый корсаж туго облегал тело, пышная розовая юбка до середины бедра топорщилась на едва выглядывавшей из-под неё кружевной пене подъюбников. Кукольное платье без рукавов украшалось широкими лентами с вытканными на них букетами роз, в волосах кокетливо красовалась шляпка в виде того же цветка, а крохотные ступни скрывались в туфлях-бутонах с острыми, как стилеты, каблучками-шпильками.

– Дорогая Лисси! – наигранно-мило улыбнулась Медея, приветствуя ещё одну кузину.

– Мэд, Камели! Как я рада вас видеть!

Обе дамы церемонно поцеловались с подошедшей, и ритуал знакомства повторился. Кукольная красавица осмотрела меня таким же оценивающим взглядом, как и Медея, но особой враждебности не показывала, понимая своё превосходство.

Я с интересом наблюдала за новой представительницей местного общества. Насколько я помнила, в былые времена Мелисса Зеферино (имя и фамилия у неё, как и у обеих её кузин, были настоящими) считалась одной из известнейших аристократических красавиц, наследницей огромного состояния и блистала в элитных фильмах для взрослых, снимаясь в них исключительно из любви к творчеству, как она говорила. Теперь фильмы были в далёком прошлом, однако увлечение процессом осталось тем же. Она всем своим поведением обещала всё всем окружающим, только не манерно и не по́шло, а так, как ребёнок дарит улыбку понравившемуся человеку – естественно и не задумываясь. Но своего не упускала, пристально следя за ковыляющим к нам карликом в чёрно-серебряном, который оказался знаменитым учёным и одним из спасителей этого мира Николасом Гэтоуеем по прозвищу Прайп, по совместительству – то ли официальным любовником (остальные, то есть практически всё население, были неофициальными), то ли мужем этой красавицы.