Спасский остров. Петербургская поэзия
TekstДизайнер обложки Оксана Николаевна Хейлик
Иллюстратор Оксана Николаевна Хейлик
© Татьяна Евгеньевна Кожурина, 2018
© Оксана Николаевна Хейлик, дизайн обложки, 2018
© Оксана Николаевна Хейлик, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4490-9291-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СЛОВО ОТ АВТОРА
Мое внимание с ранних лет привлекали острова… И не обязательно в их привычном смысле, что «остров – это участок суши, окруженный со всех сторон водой»… Нет, это могла быть и вполне материковая земля – скажем, огромный заповедник «Лосиный остров», широким лесным клином входящий в Москву и плавно перетекающий в Сокольники… Который я называла по-своему – «Малахитовый остров», поскольку наша Малахитовая улица выходила прямо к лесу-острову, видному высоко из окон дома – словно расстилавшееся до самого горизонта зеленое море…
Но здесь, в Петербурге, острова – если взглянуть на них с высоты птичьего полёта, – они словно бы составляют единый изящный витраж из своих замысловатых очертаний, – город-витраж в просторной дельте Невы… Адмиралтейский остров, Казанский, Спасский, Безымянный – напоминающий крыло ангела-хранителя, – каждый по-своему прекрасен! Но особенно мне дорог – Спасский остров, с которым так связана моя петербургская жизнь! Спасский остров – меж Фонтанкой и Екатерининским каналом, и назван так красиво благодаря Спасскому храму на Сенной площади – варварски уничтоженному в 60-е годы прошлого века, но который, надеюсь, когда-нибудь будет восстановлен… Спасский храм – незримая доминанта всего Спасского острова.
Мне дорог дом рядом с Банковским мостиком, который охраняют крылатые львы, – мы прожили в нём столько долгих лет!.. Дом 19-го века, архитектор Тибо-Бриньоль.
Мне дорого старинное здание Ассигнационного банка с чудесной оградой, за которой мы всегда чувствовали себя словно живущие в старинном замке или особняке… Дорог величественный Казанский собор, с которым столь тесно связана история нашей семьи… Дорог силуэт храма Спас-на Крови – построенный на месте смерти убиенного императора Александра Второго… Все эти места назывались во времена Екатерины Второй очень поэтично – «Земля Перузина» – то есть высокая, непотопляемая земля во время наводнений… Я сохранила это красивое название – «Земля Перузина», оно звучит в моих стихах. И все другие острова старого Петербурга, расположенные рядом, – их витражные очертания, – каждое дорого по-своему!.. Достоевская Коломна – в невысоких сохранившихся домах вдоль узких улочек и извилин Екатерининского канала, остров Екатерингоф у Нарвской Заставы – словно зеленый лесной лоскуток, среди которого гуляют лошади, и качаются лодки на пруду у ротонды…
Собственно говоря, весь мой сборник посвящен – Петербургу… И сложным поискам смысла жизни, и духовным исканиям, переживаниям – в попытке найти свой собственный остров – видимо, в самой глубине своей души…
Особенно благодарна в создании книги Оксане Хейлик – с которой нас связывает глубокая дружба и сотрудничество! Тонкая графика Оксаны как нельзя более подходит к стихам этого сборника! Макет книги – тоже дело рук и мысли Оксаны, умеющей тонко связать иллюстрации с текстом…
Так же глубоко благодарна всем своим друзьям и коллегам, которые помогали мне в создании этой книги: игумену Вениамину (Непоту); Марине Городовой; Константину Клокову; Кириллу Кожурину; Тарасу Сидашу; Лиде Сидаш; своим дочерям Инне и Елизавете, и др.
«СПАССКИЙ ОСТРОВ» Татьяны Кожуриной
Андрей Грунтовский
Татьяна Кожурина принадлежит – по рождению – московской поэтической школе, но и Питер (а в Питере проживает она с 1995 года) – ей город родной…
И, может быть, – задолго до переезда – родной по поэзии: и по Золотому её веку, и по веку Серебряному… Пожалуй, более, – по Серебряному…
За спиной – художественное образование, поэтическая группа «Александрия», изучение культуры древней Руси… Что, кстати, было одним из главных увлечений поэтов Серебряного века, художников «Мирискусников»… Васнецов, Билибин, Рерих… И – Блок, Белый, Ахматова… И – «Житие Аввакума», поэзия святых отцов… Все это, как эхо, как живая ткань, вошло в стихи Татьяны Кожуриной…
Но и не только: темы и мелодии гораздо шире… Это и неизменная любовь к античности, проходящая через все «века» поэзии – в поэзию современную, где мы видим обращения к Николаю Рубцову (чьим соседом по домам – с некоторым расхождением по времени, – сделалась Татьяна), это и обращения к Владимиру Высоцкому – то есть к нашим современникам, таким разным, и таким удивительным…
Не случайным стало и стихотворное переложение «Слова о полку Игореве»…
Вместе со святыми отцами и античными философами вошли в поэзию Кожуриной богословско-философские темы. Но что еще более характерно для музы – это живое бытописательство, где быт – вовсе не быт, а живая поэтическая среда.
Да, исторический и географический разброс, разбег автора широк и всё же… мне кажется, поэзия Татьяны Кожуриной преломилась и шагнула к нам именно из «Серебряного века», вместившего в себя и Русь, и Античность и… всё, что угодно душе…
Что же, мы заждались этой книги. Долгий путь из эпохи «серебра» – в наш Двадцать первый век… Долгий путь из Москвы – в Петербург… Долгий путь к первой, наконец, сложившейся книге!..
И вот, она перед вами, дорогой читатель – в добрый путь!
1. СПАССКИЙ ОСТРОВ
Пусть ветры тихо унесут
Хоть пять стихов – в века иные…
Пусть из осколков соберут
Моё утраченное имя.
ХУДОЖНИЦА
Оксане Хейлик
В Коломне старинной художница тайно живет —
Как птица весенняя, гнездышко чудное свила!
Пейзажи с домами рисует все дни напролет, —
Любуясь, как тихо к закату уходит светило.
А где-то касается клавиш вдали пианист…
Она словно тонкой иглой вышивает пейзажи!
Легко паутинкой ажурной слетают на лист, —
И в окнах оживших почудятся жители даже…
2016
Сны Коломны
Дом поэта
А. Блоку
Вдоль набережной, охватившей Пряжку, —
Высокий дом, где жил поэт когда-то…
Качались лодки на волнах, шумели дети,
И расстилалось небо, как руно,
Над Офицерской улицей пустынной…
Закат пылал пожаром над заливом
Сквозь тяжкие зелёные гардины,
Перетекая в каждое окно…
И девушка стояла одиноко
На призрачном мосту, переживая,
От строк, в которых музыка звучала,
В которые входили корабли…
А улица рекою вдаль струилась,
К проспекту свое русло пролагая,
Где кирхи высится суровой очертанье,
Лишь миг – и оторвётся от земли…
2011
Сны Коломны
1
В Коломне – душный вечер полнолунья,
Зашторенные тканью плотной окна,
Но не укроешь города за шторой —
Доносятся хмельные голоса…
Над домом – тень невидимая замка
Литовского – глазницы словно норы! —
И слышатся удары метронома,
И бой часов, и вой ночного пса…
2
На каменном приземистом балконе
Горячий пунш в бокалы звонко льётся,
Сплетается беседа прихотливо,
Закат заглядывает искоса в стекло.
Растает жаркий день неторопливо.
Качается вода в сети каналов,
Прохладный ветерок несёт с залива
Молочной ночи светлое крыло.
3
Мы бродим лабиринтами Коломны,
В молочных переулках растворяясь,
Как дети, не заботясь о приличье,
Бежим-смеёмся, и в руке – рука…
Дворцы усталые на нас глядят с улыбкой,
Распахивая окна ветхих комнат,
В их недрах томно тают звуки скрипки,
К нам приближая прошлые века…
2011
Письмо на другой остров
(со Спасского – на Казанский)
другу-богослову
Стал сапфир твоих глаз холоднее,
и жестче, и тверже,
И звучит с каждым днем всё чеканнее
медная речь.
Показалось на миг: ты – корабль,
а сердце лишь поршень,
И в обшивке железной все ширится,
ширится течь.
Зимний парус змеиный к земному
пощады не знает,
Моря плещется сталь, замкнутая
в строгих глазах.
Нас с тобой лишь канал
– лишь тончайшая нить! – разделяет,
Но по сути – на разных,
на разных живем островах.
Свежий ветер с залива озябшие кутает плечи,
Тает в небе закат розоватым больным леденцом.
Мой учитель! прости мне,
прости мне все дерзкие речи!
Мне б собакою взвыть под твоим
опустевшим крыльцом!
Избран путь изо всех наиболее
странный и сложный.
Только нас уже нет – мы лишь прах
– уж кружит воронье…
Мне привиделось нынче:
ты – посох потертый дорожный,
Я – лозой прорастаю сквозь древо сухое твое.
2000
Прощание с Петербургом,
или Признание в любви
Прощай, Петербург! Я тебя не любила,
Я имя твоё навсегда позабыла.
Я лишь иногда в сновиденья включаю
Твои купола, голубиные стаи,
Твои фонари очертаний старинных,
Ажурных мостов полусонные спины.
Прощай, Петербург! Наш роман неудачен.
Стою на ветру, не скорблю и не плачу, —
Пусть шпилями-реями всю исцарапал…
Прощай, Петербург! Ты не город – корабль!
Корабль, прикованный крепко к причалу.
Мой призрачный пленник, тебе – не отчалить!
Прощай, не печалься – за кровь кочевую,
За то, что тебя ни к кому не ревную,
За то, что твои корабельные своды
Меня не удержат от жажды свободы.
За то, что роса на цветке придорожном
Острей твоих чар моё сердце тревожит.
Прощай, Петербург! Я тебя не любила,
Я имя твоё навсегда позабыла.
2004, 10 ноября
Петербургу
Прозрачно-зелёная грива прибоя.
Сквозь сумрачность неба – шитьё голубое.
Ступени замшелые в бежевой пене,
А ветер – холодный и влажный – в колени,
Как пёс, что хватает за юбку зубами…
А волны с шипением бьются о камень.
Вдали – Петербург – еле видимой нитью
Развёрнут в тумане на бледном граните.
Мой призрачный город во сны уплывает.
Летучий Голландец! Тебя – не бывает!
В воде зазеркальной, назад уходящей,
Ты как наважденье в одеждах блестящих.
Ты сон предрассветный, ты не существуешь!
Ты нежным закатом мне губы целуешь.
Ты разум приводишь к немому восстанью
И держишь одним лишь не-существованьем.
И вновь ускользаешь – в страну сновидений…
Ступени замшелые в бежевой пене.
Прозрачно-зелёная грива прибоя.
Сквозь сумрачность неба – шитьё голубое.
2004, 10 ноября
Летний вечер на остывающей набережной Невы,
Медленно угасающий над облаками закат,
Жидким золотом дорожка солнечная
блещет поверх воды,
Перекатывающихся волн зеленовато
– сонный шёлк,
Фонтанов стеклянные стволы взметают
бриллиантовую пыль,
Долгие косые тени в изумрудном бархате трав.
Ты поддерживаешь невесомую беседу так легко,
Словно хрупкую чашу,
наполненную драгоценным вином,
И от солнца, от взора твоего, от молодости пьяна,
Мне так врезался в память твой
чарующий долгий взгляд,
Жаркий трепет сердца, запертого в броне груди,
Ты едва удерживал, чтобы соколом
не вылетело ко мне!..
Мягкий ветер доносит солёный
запах трав морских.
Как трепещет на ветру
бирюзово-прозрачный шарф…
Мимо пролетают сверкающие белые
как снег катера,
И утерянного сердца мне нисколько,
нисколько не жаль…
2007
Банковский мост
Горизонт – такой опаловый! —
Меж каналов и дворов…
Возвращение усталое —
В объятия оков.
Солнце сонно отражается
В чёрной сумрачной волне.
Изумлённые, качаются
Три лилии во мне.
На мосту стою стеклянном
В ожидании зимы.
Вдаль уходят караваны
Медно-палевой листвы.
2008
Земля Перузина
По зимнему острову
– саду изгнанницей вечной шагаю,
Любуюсь на снежные хлопья,
от суетных мыслей вдали…
Мне снятся Земли Перузины
таинственные очертанья,
Там реки в оправе гранита,
там плавно идут корабли…
Земля Перузина на картах
нигде не подписана ныне,
Но чую её приближенье за много шагов и часов…
Вокруг раздвигается время
– и в кружеве спутанных линий
Вторгаюсь сквозь снега завесу
в ажурное марево снов.
Три дня до рождественской ёлки,
живёт в ожиданье полмира.
Цветные шары и гирлянды опутали
джунглями дом.
Стеклянные зайцы и белки,
солдаты в зелёных мундирах,
Волхвы, пастухи, звездочёты,
комета с огромным хвостом…
Ты в дом мой войдёшь осторожно,
окинув внимательным взглядом
Квартиру – морскую каюту
на древнем большом корабле,
Изрядно разбитом штормами;
здесь книги с иконами рядом,
Старинные карты Европы,
мечты о далёкой земле…
За окнами эркера ветер швыряет ладонями хлопья,
Яс чаем горячим неспешно
на скатерть поставлю поднос…
Уляжется пёс на паркете.
Как выстрел вдруг форточка хлопнет.
«Грифоны – герб нашего дома»
– отвечу, без слов, на вопрос.
Над створчатой дверью витражной,
поморскому складню подобной,
Грифоны, суровые стражи,
– цветок между ними вплетён.
Грифоны, суровые стражи,
– герб нашего прежнего дома, —
Хранящие хрупкую память
ушедших в былое времён.
2013
Возвращение из Пустозерска
К. К.
За окнами кружит позёмка по саду,
Пушистая ёлка в нарядных огнях…
Раскроются двери высокой парадной —
С порога, в снегу, обнимаешь меня!
Раскатится смех по ожившему дому,
Часы зазвенят, замурлыкает кот…
В большом полушубке – такой незнакомый! —
Ты входишь, и вместе с тобой – Новый Год…
Развяжешь рюкзак – там черника, морошка…
Покажется, вновь отдалилась беда…
Я в снимки гляжу, как в резное окошко
С узорами зимними синего льда.
На снимках – заснеженной тундры просторы,
Оленьи упряжки, бревенчатый храм…
Руины ушедшего в быль Пустозерска,
И крест – где Аввакум сгорел за Христа.
2015, 5 января
Башмачок
Просторный, свечами украшенный зал,
Икона с Младенцем и Девой Пречистой…
С Рождественской ёлки сегодня пропал
В ночи башмачок из стекла серебристый.
Как много вокруг привлекательных лиц!
Но в сердце дрожит самородная жила —
Быть может, таинственный Маленький Принц
Несет его в поисках Золушки милой?..
Ах, если б нашёлся второй башмачок —
На крошечной девичьей ножке изящной!..
За печкой на скрипке играет сверчок,
На улице тает-кружится снежок,
Весь соткан из чудных пушинок блестящих.
2015, 5 января
Боярыня-зима
Покинула город, как будто усадьбу, —
Перины, подушки свои забрала,
Ажурные скатерти и кружева —
Спешит на далёкую пышную свадьбу!
Умчалась, усевшись в роскошные сани,
На бело-молочных своих лошадях.
Растаяла с инеем в утренней рани,
Лишь белые змейки на всех площадях!
По комнатам – сор, опустевшая мебель,
Печально и тихо, и пусто кругом…
Но мы уже ждём – ах, когда же приедет
Весна – и украсит листвою наш дом!
2014
Небесный корабль
посвящается Казанскому собору
Корабль небесный мой, твои взмывают своды,
Объятые тепло божественной рукой!
У Господа прошу – ещё глоток свободы,
Ещё глоток воды – хрустальной и святой!
В коринфский строгий лес, на каменной подкове,
Вдруг устремивший к небу свой пальмовый восторг,
Вхожу – и по кресту струятся капли крови,
И тает за спиной грехов тяжёлый горб.
Вхожу в священный круг, меандром оплетенный,
Ручьём вливаюсь в хор поющих прихожан,
И ощущаю в миг, лучами позлащенный:
Нам этот дивный мир лишь Богом, Богом дан!
2000
Сон «Виноградный собор»
Там, внизу, расстилается город с обеих сторон,
Южный ветер чуть треплет побеги листвы молодые,
Черепичные крыши – волнистым узорным ковром,
В купол тяжкий собора – снопами лучи золотые.
Сквозь высокую арку вхожу в древнеримский собор —
Сверху донизу густо лозою увит виноградной,
Несмолкаемый всюду разносится радостный хор —
Птицы райские гроздья клюют на цветущей ограде.
2011
«Реквием» Ахматовой
Мы просыпаемся в ночи в поту холодном:
Что, если в дверь звонок – пришли за мной?..
Воспоминания о юности свободной…
А в пепельнице – «Реквием» – золой.
Давно известна участь горьких строчек —
Пусть рукопись опальная горит!
Из пепла прорастает вновь листочек —
Я узнаю знакомый быстрый почерк! —
И птица Феникс заново взлетит!
2015, июнь
Зимнее
Я как-то не заметила зиму —
Она подкралась робко, незаметно,
Накрыла Петербург накидкой бледной —
И вот ступаю по волшебному руну
Её снегов, под лунным светом медных…
Я как-то не заметила зиму….
1999, декабрь
Петербургские львы
Мои петербургские львы полюбили московских – внезапно!..
И шествуют ночью чугунной по площади-залу…
Шоссе переполнено львами, длинна вереница!
Весна у гранитовых львов!..
С каждым шагом всё ближе столица…
Мои петербургские львы – на Полянке, Лубянке…
Они разбредаются парами вмиг спозаранку,
Они средь сиреней московских мурлычут влюблённо,
И в городе сонном
Их вновь настигает апрель воспалённый.
1994
Прилетают ночной порою
На заснеженный Львиный мост
В царство льдов над застылой водою
Птица Сирин, и с ней Алконост.
А вдали соседи суровые
Машут золотом тяжких крыл,
Вихрят снега седые покровы —
Петербургский им воздух мил.
И в ночи танцуют, весёлые,
И неспешно выходят к Неве,
Пьют напитки хмельные, дешёвые,
Плачет алый сок в рукаве.
А к утру становясь несмелыми,
Растворяясь в январских снах,
Застывают хлопьями белыми
На тяжёлых зимних ветвях.
1999
Екатерининский канал
1
Утром ступаю тихим
В солнечную обитель,
В свой треугольный дом,
Что у подножья собора
Крохотным ульем застыл.
В нём за оградою арок —
Словно в монастыре!
Банковский мост со львами.
Всюду резные клёны —
Листья стройно плывут…
Капли на золоте перьев.
Чёрным блеснёт вода.
Тихо взмахнут крылами
Стражи мои тайком.
2
О, этот хрупкий бисер,
Тонкий цветной стеклярус —
Бусины зимних квартир
Добрых моих друзей —
Словно шары золотые —
Все нанизал канал!
Сонно шагаю в полночь
Вдоль разноцветья бусин,
Сыпется мелкий снег.
Тихо – из шара в шар —
В гости ко всем друзьям —
Красное пью вино —
Всех я хочу повидать!
2000
В Михайловском парке
Листва пламенела – шуршащий янтарный огонь!
Река зимних снов, извиваясь, плыла в голубое…
Ты руку на плечи мне вскинул, и тут же ладонь
Моя обожглась – о твоё о крыло золотое.
2000
Снимок
Камейный профиль на застывшем снимке:
Волна волос – сардоникса огнём!
Невидимые рвутся паутинки
Разлуки – всё быстрее – с каждым днём.
2000
К Петербургу
О, как спешишь – скорей сорвать кольцо
Садовое – на пальце безымянном! —
Москву свергая с трона непрестанно…
Всё это ревность, ревность налицо!
2000
Встреча во дворе
Вчера, в ночи прозрачно-синей,
Очерченной серебряным дождём,
В сплетении тончайших линий, —
Октябрь – соприкоснулся – с Ноябрём.
2007, осень
Вид из окна
Февраль. Лазурь. И солнце – в серебре.
Сосулек плач – весна вернётся скоро!
Сквозь веток кружевную акварель
Сверкает крест на куполе собора.
2005
Ограда архитектора Руска
Ограда мне напомнит акведук —
Массивной многоарочной аркадой.
Покажется на миг – не Петербург, —
Но, в римские укрытая наряды, —
Мне Яуза моя блеснула вдруг!
2005
Пушкинская, 10
Актрисе Пелагее Стрепетовой
По тёмным старинным ступеням
Печально ступала Полина,
И близился возраст осенний,
И грусть застила глаза.
И таяла жизнь постепенно,
Тревожная острая льдина…
Над городом каменным нервно
Шумела ночная гроза.
2013, 15 апреля, Пасха
2. МОНАСТЫРСКИЙ ОСТРОВ
Посвящается Александро-Невской лавре
Зимняя лавра
1
Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,
Прозрачных закатов дрожащий янтарь,
Над лаврой высокой, над спящей Невой,
Где рыбы снуют под морскою травой,
Где с площадью рядом стоят якоря…
Всплывает луна, купола серебря,
Высокие шпили, соборы, мосты
И просеки зимних проспектов пустых.
Мой город весь выткан из призрачных снов,
Мозаикой выложен из островов.
Мой город гранитный!.. Я пью, словно встарь,
Прозрачных закатов дрожащий янтарь…
2
Мой остров оцеплен серебряным панцирем рек,
Укутаны шалью высокие пышные ели.
За окнами зимнего сада – кружащийся снег,
На ветвях рябин – как живые цветы! – свиристели.
3
Раскинулась лавра вдоль зимней Невы,
Играет заря переливами ало.
У башни горят золотые костры,
Покрыли Неву ледяные ковры, —
Под панцирем крепким она задремала.
Собор – зимний крейсер у скованных льдов
Уснувшей Невы, у гранитных оков, —
Свой северный город в ночи стережёт…
А небо сияние звездное льёт.
2015
Троицкий собор
1
В туманах утренних таинственно парит
Собор – вершина творчества Старова!
Величественней древних пирамид…
Над сонной лаврой – кораблём Христовым…
Повсюду Петербурга строгий вид,
И колокольный звон легко летит,
Сквозь призрачные синие покровы.
2013
2
В соборе пение прощальное лилось,
Рыдали женщины, склонившись у креста.
Крест оплетала виноградовая гроздь…
Мне воин вспомнился,
что вбил последний гвоздь
Своей рукой жестокою – в Христа…
2014
Некрополь
Остановись, прохожий,
Посети мой прах —
Я уже дома,
А ты ещё в гостях.
(Надпись на могиле)
Ворота каменные – гость, войди сюда,
В печальный город каменных надгробий!
Погребены в давнишние века
Здесь славные мужи дворянской крови.
Князей, ушедших в глубину веков,
Оплакивают ангелы резные…
Приподнимает память свой покров,
К нам приближая времена иные.
2014
Высокий клён трепещет у окна —
Приветствую, золотокронный брат!
В паломнической келлии, одна,
С тобой делюсь я горечью утрат.
Сад монастырский солнцем напоён,
Храм словно тяжкий шлем в листве густой,
Собора Троицкого светлый бастион
Как грозный князь, что встал перед толпой.
Обитель вся – в ладонях у Творца.
На белый портик луч янтарный лёг…
На барельефе – блудный сын с отцом
Встречаются в слезах – к лицу лицом —
А в треугольнике сверкает слово «БГЪ».
2014
Бабочка-псалтырь
Греку-киприоту Пантелеимону
В оранжерее зимней лавры звучно грек
Витиеватые афонские мотивы
Выводит радостно – в них шелест горных рек,
В них тростниковой флейты переливы…
В ладонях смуглых раскрывается Псалтырь
Как крылья бабочки – в узорной позолоте!
Цветком весенним расцветает монастырь,
Раскрытой книгой в древнем переплёте.
2015
Галерея Трезини
Барокко изысканность линий
Меня покорила давно…
Фасад Доменико Трезини —
Из мелких квадратов окно…
По светлой иду галерее
Среди пестролистых цветов…
Вечернее солнце смелее
Узорный набросит покров.
Сквозь окна ажурные – небо…
Ограда с иконой, врата…
Стада голубей просят хлеба,
А сердце взыскует – Христа.
2014
Молитва о погибших на войне
Глядя вдаль, печально вздыхаю —
Монастырский сад под луною…
Где вы, земли родного края,
Опалённые новой войною?..
У окна о судьбах гадаю —
О исходе известно лишь Небу.
С болью в сердце гневно страдая,
Вижу город, что вызволен не был.
Вся окраина кровью рыдает,
Всюду кровь потоками льётся.
Канонада не умолкает.
Сатана жестоко смеётся.
Здесь, под небом северным, сизым,
Я молиться не перестану
За ушедших сынов отчизны,
Чьи могилы покрыты цветами.
2014
Соловецкие острова
Соловки
Вижу берег моря бледного.
Рыба в тишине плеснёт…
Небо матовое, медное…
Плеск волны – о камни бьёт…
Камни серебристо-серые.
Белые кругом пески…
Раковин горбы замшелые.
Звёзд подводных огоньки.
В тишине, в сиянье северном,
Вижу двух монахов я —
Брат Савватий с братом Германом.
К Соловкам идёт ладья.
Впереди – пути опасные.
Предстоит немалый путь —
В легком крохотном карбасике
Через море дотянуть.
2014
Волны-иноки
Ой, пески вы соловецкие, серебряные,
Вы, барашки-кудри, волны с гребнями,
Позлащённые осенним солнцем севера,
Вы к обители плывите дружно, к берегу.
В ночь дозорами обходите все камни вы,
Волны-иноки в суровых черных мантиях!
В белых кудрях шелковых до пояса,
Вы ступаете от Северного полюса.
Встали в рост монахи – волны острые.
Крестным ходом – посолонь – вкруг острова!
2014
Архипелаг Валаам
Воспоминание о Валааме
Звучно хлопают старые ставни —
Словно море в ночи за окном…
Возвращая к скитаниям давним,
Валаам возвращается сном.
Колокольню шатрового храма
Сквозь туман различаю с трудом…
Отголоски ветров Валаама
Налетают с залива, как гром.
Пригибая деревья упруго,
Опрокинув стволы друг на друга,
Рвётся ветер в мой дом напролом,
В равномерную жизнь городскую…
По часовням высоким тоскую,
По утёсу с гранитным крестом…
2013
Архипелаг Валаам
Две колокольни нерукотворные
Взобрались ловко на выси горные —
На страже бухты, чьи плавны линии
Среди вуали тумана синего.
Звон колокольный – на обе стороны,
Две нерпы пёстрые в волнах проворных
Внимают звукам, поднявши головы, —
И слышат колокол, и слышат колокол…
Архипелага громады движутся
Средь волн высоких – суровой свитою,
Ладьи из камня, чьи мачты – сосны…
Часовни белые, кресты гранитные…
Чьи моряки – немногословные,
Судьбе покорные, неуязвимые, —
Путь направляют в страну безмолвия,
Звездой хранимые, в одеждах чёрных…
2013
Безмолвный скит
В ночи ложится на бумагу стих.
Безмолвствуют просторы волн морских.
Из золотистых брёвен сложен скит,
Как терем посреди лесов стоит,
Под шёпот небольшого водопада…
В ночи здесь теплят светлые лампады
Монахи, что от мира затворились,
Как звёзды в облаках, они укрылись…
Тропу молитвенную к Богу ищут,
Вкушают лишь растительную пищу,
Опасных избегая искушений…
Молчат вокруг громады скал и сосны,
Лишь ветер пробежит в листве осенней…
Бесшумные, восходят в небе звёзды.
2013
Преподобный Александр Свирский
Отшельник строгий, юноша Амос,
Взял добровольно инока оковы,
Среди серебряных холодных рос
Утёса древнего, на острове суровом,
Под шум ветров внимал он Божью Слову.
Прислушиваясь к северным волнам,
Себе могилу выкопал он сам,
В желанье здесь, среди морских просторов,
Избавиться от скорбных разговоров,
Приблизиться – к Божественным полям…
Но Сам Господь сказал ему: «Ступай!» —
Путь указав особым светом ярким.
«Восток Руси зовёт тебя! Дерзай,
Иди на Свирь, обитель создавай!..»
Взошла над морем радужная арка…
2013
Гефсимания
В аметистовой дали туманная,
Раскрывается бухта цветком…
Гефсимания, Гефсимания!..
Прихотливы твои очертания
Островов и заливов кругом.
Гефсимания, Гефсимания…
Сохранили монахи предание:
На скале, средь языческих мест,
Пребывая в глубоком молчании,
Сам апостол Андрей Первозванный
Здесь поставил из дерева крест.
Гефсимания, Гефсимания…
2013
Зима на Валааме
1
Зима на Валаам приходит поздно,
Бушуют ураганы всюду грозно,
С утёсов сдёргивая плачущие сосны, —
И не спасают корни-якоря…
Скуёт мороз просторы ночью звёздной,
Моря укроет замками торосов —
Восходит солнце – цвета янтаря!
Сковало льдом трепещущие льдины,
Напомнившие древние руины, —
Морозной вязью петь колоколам!..
Зимой обледенелой, длинной,
Уходит в сокровенные глубины,
Как Китеж-град, чудесный, Валаам.
2
Шторма, ненастья, грозная природа,
Бьют волны о гранитные породы…
Но к Рождеству утихнут злые бури,
Сверкает солнце яркое в лазури…
Хрустальные высокие торосы,
Из снега серебристого наносы…
Вся Ладога укрыта крепким льдом.
Спит Валаам – спокойным долгим сном.
Скалистых островов чудные формы,
Утёсов пики, в думы погружённых…
Заснеженные, тайною объяты,
В раздумьях – о Христе распятом.
2013
Город Валаам
Валаам по зиме укрывается
Пеленою дождей и снегов.
В сокровенную глубь погружается,
Весь в плену серебристых оков.
Необычно всё в зимней обители —
Вглубь уходят себя его жители.
Терема их – скиты изукрашенные,
Их постели – гробы нераскрашенные.
Их мечтанье – из града земного
В град небесный взойти, встретясь снова.
2013
К нам Богородица в пурпурном одеянье
По облаку ступает босиком,
Держа в руках Младенца-Иисуса.
В очах Его – недетское страданье…
Жемчужины воды святой – как бусы —
Рассыпанные радужным дождём!..
2013
Проповедь в скиту Всех Святых
Речь игумена – в самые недра сердец,
В глубочайшую их сердцевину!..
«Страсти нас обступили, игумен-отец!
Их сминаем, как мягкую красную глину!
Отчаянии и тоске
Нам не висеть на волоске —
Покоимся в ладонях Бога…
Над пропастью – как по доске —
Идём вперёд – рука к руке,
Хоть узкая – одна у нас дорога!»
2015, авг.
