Инспектор хотел было возразить, но Мэтью смотрел на него таким полным надежды взглядом, что он лишь коротко произнёс:
– О’кей, договорились.
Подопечные Моргана, действительно, собрались внизу и, расположившись на удобных кожаных диванах, ожидали приглашения. По оживлённому гулу голосов чувствовалось, что постепенно к ним стало возвращаться прежнее душевное равновесие. Во всяком случае, это с полной уверенностью можно было сказать о Терри Глейзере, который с большим энтузиазмом разговаривал с Синтией Эйлинг, сидевшей рядом с ним:
– Понимаете, я хочу снимать не только отдельно взятые кадры, но и целые серии. Это будут тематические серии о простом и обыденном, ведь именно повседневные мелочи несут в себе глубокий смысл и красоту!
– И какие же серии вы хотите представить человечеству? – со свойственной ей иронией спросила Синтия.
– Все мои главные темы ещё впереди, а пока… Пока это просто черновые наброски. Ну, например, снимки, показывающие, как проводят вечера английские туристы в одном из пансионов далёкой Шотландии. Или серия о том, что покупают избалованные жители крупных городов в магазинчиках маленького провинциального Стоунхейвена. Да мало ли о чём можно рассказать аудитории?
В эту минуту где-то позади Глейзера раздался сердитый голос Джеймса Харпера:
– Хочу вам напомнить, молодой человек, что красться за спиной людей и тайно их фотографировать, как минимум, бестактно!
– Мистер Харпер, я уже принёс вам свои извинения, – резко повернув голову в сторону недовольного мужчины, парировал Терри и затем вновь обратился к Синтии:
– Ну и странные же люди бывают. Помните, когда я снял вас в магазине с пудрой в руках? Вы и словом не возразили. Да и Райли с Коннорсом тоже ничего против этого не имели. А наши молодожёны Ламбертсы, так те вообще ничего вокруг кроме друг друга не замечали – вот что значит полная оптимизма молодость и вечно брюзжащая старость!
– Ну, не преувеличивайте! Харперы не настолько стары, просто в них много спеси. Они ведут себя так, как будто от них зависят судьбы всего человечества. А на самом деле, это всего лишь комплекс превосходства. Вы знаете, что это такое?
– Комплекс превосходства? Да как-то не задумывался.
– Это ощущение собственного превосходства, которое в действительности вызвано скрытым чувством неполноценности. Другими словами, это защитный механизм психики.
– О, я вижу, вы увлекаетесь психологией? – подключился к разговору Альберт Коннорс.
– Признаться, немного ею интересуюсь. Психология – великая наука.
– Полностью разделяю ваше мнение, – выразил солидарность с Синтией Альберт. – Смею сказать, что я считаю себя немного психологом: как антиквар, я просто обязан разбираться в этой области. Зная закономерности человеческого поведения, можно оградить себя от различных нежелательных ситуаций.
– Я думаю, в вашей профессии знание моделей поведения человека нужно не столь для того, чтобы избежать неприятных ситуаций, сколько для того, чтобы уметь создавать для себя удобные моменты, – откровенно высказалась Синтия.
– О, вот как! Например?
– Например, склонить клиента к покупке, убедить его, что это именно то, что ему нужно.
Звук открывшейся двери заставил их прервать беседу – из гостиной вышел Невилл и направился к собравшимся. Он ещё не успел произнести ни слова, как к нему обратился Джеймс Харпер. Его голос звучал хрипловато, а щёки тряслись от возмущения:
– Я настоятельно прошу вас как можно скорее освободить меня и мою супругу от этого бессмысленного и никому не нужного разговора! Мы здесь на отдыхе и не намерены торчать в холле пансиона – это просто безобразие!
– Не волнуйтесь, пожалуйста, мы не задержим вас надолго, – вежливо ответил сержант на его гневную тираду.
Харперы поднялись с кресел и с высокомерным видом проследовали в гостиную – они даже не допускали мысли, что сержант мог пригласить для беседы кого-то другого.
Глава 7
Присев на диван, супруги окинули полицейских недружелюбным взглядом. Даже не обладая особой проницательностью, можно было понять, что они относились к числу тех напыщенных гордецов и эгоистов, которых превратили в таковых их благосостояние и принадлежность к высшему обществу.
Эмили Харпер отличалась аристократической внешностью и, несмотря на возраст, ещё сохранила остатки былой красоты. Однако надменное выражение лица напрочь перечёркивало всю её привлекательность. Женщина была одета в дорогое платье из тафты, а на её шее переливалось великолепное жемчужное ожерелье. Райли почему-то подумалось, что брать с собой в туристическую поездку столь изысканные наряды и украшения было абсолютно неразумным.
В отличие от супруги, в Джеймсе не было и намёка на аристократизм: полноватый, с отвисшими щеками и выступающей вперёд нижней губой, он чем-то напоминал бульдога, а его резкая манера говорить лишь усиливала это сходство.
Инспектор обратился к супругам учтиво, но твёрдо:
– Согласно записи в книге регистрации гостей, вы заселились в «Трэвэлерс Рефьюдж» в десять часов утра шестого августа, за день до начала тура по замкам Абердиншира.
– Это имеет какое-то значение? – недовольно спросил Джеймс.
– Хочу напомнить вам, что здесь произошло убийство, и любая мелочь может оказаться важной в расследовании.
Словно делая большое одолжение, Харпер произнёс:
– Если вас интересуют детали, мы проживаем в Гилфорде28, но в Эдинбург приехали из Лондона на «Летучем шотландце»29, а затем на такси добрались до пансиона.
– Вы пробыли здесь немного дольше тех, кто заселился сюда вечером в сопровождении Эндрю Моргана. Скажите, пожалуйста, вы контактировали с мистером Форестером, о чём-нибудь с ним говорили?
– Что вы подразумеваете под словом «контактировали»? – вопросом на вопрос ответил Джеймс.
– Я имею ввиду любую завязавшуюся между вами беседу.
– Мы с Эмили не очень-то склонны к разговорам с малознакомыми людьми.
Миссис Харпер решила предоставить инспектору более подробную информацию:
– Мы несколько раз подходили к мистеру Форестеру: спрашивали, как заказать чай в комнату или к кому обратиться, если нам что-нибудь понадобится. Вот и всё.
– Не произошла ли здесь в вашем присутствии какая-либо стычка или ссора?
– Мы весь день находились либо в своей комнате, либо в саду и не были свидетелями ничего такого.
– Видели ли вы хозяина пансиона после ужина?
– Нет. Из столовой мы сразу же поднялись в свою комнату и больше оттуда не выходили.
– Не слышали ли вы вчера ночью шагов, голосов, какого-либо грохота?
– Ночами мы имеем обыкновение спать, – раздражённо ответил Джеймс.
– Ну что ж, вот и все вопросы. Спасибо, что уделили нам время.
Всё с тем же важным, надменным видом Харперы направились к двери.
Следующими были приглашены Шон и Джойс Ламбертсы. Молодожёны вошли в гостиную, держась за руки и переглядываясь друг с другом. Они присели на диван прямо перед инспектором, и у него впервые за всё время появилась возможность получше рассмотреть их лица.
Джойс определённо обладала шармом и притягивала к себе взгляды окружающих. У неё была длинная шея, придававшая ей грацию, да и вся фигура женщины отличалась лёгкостью и изяществом. Её шелковистые светлые волосы спадали ниже плеч, а серо-зелёные миндалевидные глаза под красиво вскинутыми бровями смотрели с чуть заметной лукавинкой.
Шон был стройным блондином спортивного телосложения, отчего его голова казалась непропорционально маленькой на фоне широких плеч. Он не отличался примечательной внешностью: глубоко посаженные серые глаза, узкий заострённый нос, резко выделяющиеся скулы. Однако широкая задорная улыбка оживляла лицо мужчины и придавала ему приятное выражение.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил инспектор. – Из книги регистрации гостей мы знаем, что вы приехали в «Трэвэлерс Рефьюдж» шестого августа, в двенадцать часов.
– Да, верно, – ответил Шон. – Возможно, вы не знаете, но это наше свадебное путешествие. К сожалению, получилось так, что мы отправились в него только сейчас, хотя женаты уже больше четырёх месяцев. Мы начали с достопримечательностей Девоншира30, в котором живём, затем самостоятельно побывали в Эдинбурге и Глазго31, а закончить поездку решили организованным туром по замкам Абердиншира.
При этих словах он с ласковой улыбкой посмотрел на жену.
– Поздравляю, – сердечно произнёс Райли. – До того, как группа в сопровождении Эндрю Моргана прибыла в пансион, вы уже были здесь какое-то время. Скажите, пожалуйста, вы общались с мистером Форестером?
– Да, мы общались и с ним, и с его женой.
– Позвольте поинтересоваться, о чём вы беседовали?
– Да ни о чём конкретном. Мы с Джойс хотели прогуляться вдоль побережья и спросили у мистера Форестера, как удобнее к нему выйти. Он объяснил нам дорогу и заговорил о море. Сказал, что в молодости плавал матросом на разных судах.
– Он спросил, запланирована ли в нашем туре экскурсия по Абердину, – добавила Джойс. – Советовал обязательно посмотреть средневековую часть города с постройками пятнадцатого века. А ещё он сказал, что в Абердине необыкновенно красивый пляж и что мы обязательно должны на нём побывать.
– Вчера вечером, – продолжил Шон, – я заглянул на пару минут к мистеру Форестеру в кабинет. Я хотел узнать, можно ли взять журналы в комнату. Он любезно сказал, что здесь всё – для удобства гостей и что, конечно же, мы можем брать с собой любые книги и журналы.
– В какое время вы зашли к нему? Сразу после того, как покинули гостиную?
– Да, сразу же. На настольных часах мистера Форестера было без пяти десять. А потом мы с Джойс поднялись в свою комнату.
– Как выглядел Брайан Форестер? Был ли он чем-то взволнован?
– Нет, я этого не заметил.
– Не довелось ли вам стать случайными свидетелями какого-либо конфликта, вспыхнувшего в пансионе?
– Ну что вы, наоборот, в нашем присутствии все вели себя вполне благопристойно.
– За исключением Харперов, – напомнила мужу Джойс. – Когда мы приехали, они уже были здесь. Джеймс Харпер в холле что-то сердито выговаривал мистеру Форестеру, а его жена Эмили поддакивала ему.
– Этот эпизод не перерос в ссору между ними?
– Нет, при нас – нет. К тому же, мы находились в пансионе не весь день: были в саду, ходили на прогулку к морю.
– Не привлекли ли ваше внимание этой ночью какие-либо звуки?
Шон отрицательно покачал головой:
– Мы не спали примерно до часа ночи, и всё это время в пансионе было тихо. Во всяком случае, мы не слышали ни шагов, ни голосов.
– Ну что же, благодарю вас за то, что ответили на наши вопросы.
– Да, собственно, не за что, – сказал Шон, и, взявшись за руки, Ламбертсы поспешили к двери.
«Как прекрасна молодость с её беспричинным счастьем и беззаботностью!» – подумал Райли, глядя им в след. Он собрался было произнести это вслух, но тут же осёкся: Мэтью Невилл был не старше Ламбертсов, а потому в силу возраста не смог бы понять его искреннего восхищения той порой, которую поэтически часто называют весной жизни.
Вошедший после Ламбертсов Альберт Коннорс сел на диван, непринуждённо закинул ногу на ногу и посмотрел на собеседников умными проницательными глазами. Собранный, уверенный в себе, со смоляной бородкой-эспаньолкой, он чем-то напоминал испанского конкистадора32.
– Мистер Коннорс, вы заселились в пансион позавчера в три часа дня. Нам хотелось бы знать, приходилось ли вам общаться с мистером Форестером за время вашего пребывания здесь?
– Да, приходилось, – ответил Альберт, ожидая следующего вопроса инспектора.
– Извините за любопытство, о чём вы беседовали?
– Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, позвольте сделать кое-какие разъяснения. Я приехал в Эдинбург на «Летучем шотландце» утром, но в пансион не поспешил. Дело в том, что я держу магазин антиквариата в лондонском Мейфэре33, и знакомство с местными магазинами того же направления было одной из целей моей туристической поездки в Шотландию. Поэтому я гулял по городу и рассматривал товары в местных антикварных лавках. На эту тему я и беседовал с Брайаном Форестером.
– Он тоже разбирался в антиквариате?
– Не совсем так, но он дал мне пару дельных советов. Я присматривал викторианские подсвечники, шкатулки, портбукеты, ножи для разрезания конвертов и прочие аксессуары. Словом, всё то, что я мог бы привезти отсюда для своего лондонского магазина. Так вот, Брайан посоветовал мне одно местечко в Абердине. Только вот не знаю, удастся ли мне его посетить из-за этого чудовищного происшествия.
– Я думаю, вы там ещё побываете, – вселил надежду в Коннорса Райли. – Позвольте мне вернуться к Форестеру. Не заметили ли вы в его поведении что-нибудь странное, что насторожило бы вас?
Альберт внимательно выслушал инспектора и после короткой паузы ответил:
– Нет, ничего необычного в поведении Форестера я не заметил. Но… я стал невольным свидетелем одного любопытного эпизода. Правда, он не имеет отношения к Брайану, поэтому я даже не знаю, стоит ли о нём рассказывать.
– Обязательно расскажите, ведь любая мелочь может оказаться важной.
– Я спускался по лестнице и случайно услышал голоса в холле – мужской и женский. Мужчина произнёс: «Посмотрю, как ты будешь себя вести, когда я стану совладельцем «Трэвэлерс Рефьюдж». А женщина со смешком ответила: «С каких пор ты вбил себе в голову этот бред?!» Тут появился я, и разговор сразу же оборвался. Внизу я увидел горничную Дорис и незнакомого мне парня. Позже в гостиной, когда она подавала чай, я поинтересовался, кто это увивался вокруг неё. Девушка ответила, что его зовут Крисом, и он в пансионе кем-то вроде посыльного. Сказала, что пытается набить себе цену и несёт чушь, будто скоро ему будет принадлежать часть пансиона, а в будущем и весь «Трэвэлерс Рефьюдж».
– Очень даже интересно, – заметил инспектор. – Значит, это было позавчера?
– Да, накануне нашей первой экскурсии.
Инспектор задал антиквару свой последний вопрос:
– Не слышали ли вы этой ночью каких-либо звуков?
– К счастью, бессонницей я не страдаю, поэтому никаких звуков не слышал, – ответил Коннорс и улыбнулся самоуверенной улыбкой, продемонстрировав полицейским свои белые зубы.
– Благодарю вас за беседу, – закончил разговор детектив, и Альберт поспешил покинуть гостиную.
– Ну что ж, теперь осталось поговорить с теми, кто заселился сюда группой позавчера вечером. Кстати, я был в их числе, – сказал Райли сержанту, когда они остались с ним наедине.
Казалось, что Невилл впервые за всё время вспомнил о цели пребывания здесь инспектора.
– Мне жаль, что вы пропустили сегодняшнюю экскурсию, – с чувством собственной вины произнёс он.
– Думаю, вас несколько утешит то обстоятельство, что завтра я снова стану туристом и с удовольствием поеду с группой осматривать очередной старинный замок.
– О, я рад, что вы хоть немного отдохнёте от всей этой полицейской рутины! Только… Вы не поможете мне наметить план действий на завтра?
– Не волнуйтесь, Мэтью, – успокоил сержанта Райли, – мы обязательно с вами это обсудим. А что касается завтрашней поездки, я буду не только получать удовольствие от экскурсии, но и внимательно следить за нашей туристической группой. Вы не должны забывать, что, вероятнее всего, убийца – один из подопечных Эндрю Моргана. Думаю, что моё присутствие будет вызывать в нём беспокойство, а, возможно, даже заставит нервничать. А сейчас продолжим беседовать с гостями пансиона, а то они уже заждались в холле.
Роберт и Тельма Чендлеры внешне выглядели вполне спокойными, но от глаз инспектора не ускользнуло их внутреннее напряжение. Когда супруги устроились на диване, Райли обратился к ним с вопросом:
– Скажите, пожалуйста, довелось ли вам общаться с мистером Форестером в течение того времени, что вы находитесь в «Трэвэлерс Рефьюдж»?
– В день заселения мы с Тельмой его толком и не видели: мы очень устали в дороге и после ужина не выходили из своей комнаты, – ответил Чендлер. – А вот вчера я беседовал с Форестером в его кабинете.
Он снял очки и начал тщательно протирать их платком, извлечённым из кармана. Это действие давно уже превратилось у него в привычку и стало непроизвольным.
– Не скажете, о чём вы с ним говорили?
– О чём говорили? – повторил вопрос профессор и водрузил очки на переносицу. – После посещения крепости Данноттар я вспомнил о седьмом томе «Британской энциклопедии»34 – когда-то я брал его в библиотеке нашего Даремского университета. В нём есть замечательная статья об Оливере Кромвеле и его эпохе, и мне захотелось перечитать её. Я спросил Форестера насчёт этой книги, но он сказал, что, в основном, держит в пансионе литературу развлекательного характера. Впрочем, я и не надеялся на положительный ответ – энциклопедия весьма редкая.
– Вы не заметили, чтобы Форестер был чем-то озабочен, когда разговаривал с вами?
– Озабочен? Нет, определённо нет. Наоборот, мне показалось, что он пребывал в хорошем настроении.
– Мне помнится, что по прибытии нашей группы в пансион вы разговаривали в холле с миссис Форестер.
– Ах, да… действительно. Мы перебросились парой слов, – неохотно произнёс Чендлер и снова принялся протирать очки.
– Не припомните, о чём?
После лёгкой заминки мужчина ответил:
– Да так, ни о чём конкретном. Я сказал, что всегда мечтал хоть немного пожить в тихом, уединённом местечке неподалёку от моря. Миссис Форестер заверила, что в таком случае «Трэвэлерс Рефьюдж» меня не разочарует. Вот, собственно, и всё.
– Что ж, тогда наш последний вопрос. Не доносились ли до вас этой ночью какие-либо голоса или звуки шагов?
– О, признаться, я так крепко спал, что абсолютно ничего не слышал!
– А вы? – обратился инспектор к молчавшей до этого миссис Чендлер.
– Я? Я тоже не просыпалась до самого утра, – тихо сказала она.
Тельма не была красавицей, но здоровая кожа, правильный овал лица и выразительные карие глаза под резко изогнутыми бровями делали её внешность весьма привлекательной. На женщине был строгий однотонный костюм и неброские, но изящные украшения, что свидетельствовало о её хорошем вкусе.
– Не смею вас больше задерживать, – закончил беседу инспектор.
– Как жаль, что такая замечательная поездка омрачена этим жутким происшествием! – не то детективам, не то самому себе сказал профессор, поднимаясь с дивана.
Следом за Чендлерами вошла Синтия Эйлинг, и, взглянув на неё, Райли подумал, что женщину без преувеличения можно назвать полной противоположностью Тельмы. Она носила одежду ярких цветов, крупные серьги и бусы, а её обильный макияж больше походил на театральный грим. Впрочем, именно все эти чрезмерности и придавали образу Синтии эффектность и оригинальность.
Ничего интересного миссис Эйлинг полицейским не поведала: с хозяином пансиона она лично не общалась, свидетелем какой-либо стычки или ссоры не стала, никаких звуков прошлой ночью не слышала.
Терри Глейзер был последним из приглашённых на беседу постояльцев. Когда он расположился в кресле напротив Райли, инспектор обратил внимание на фотоаппарат, который висел у него на шее, и непроизвольно спросил:
– Вы всегда берёте с собой камеру?
Этот простой вопрос вызвал у Терри всплеск эмоций. Его глаза заблестели, и, запустив руку в шевелюру, он оживлённо проговорил:
– Да, камера всегда при мне, ведь никогда не знаешь, что может попасть тебе на глаза!
– Понятно. Чтобы, как говорится, в любой момент быть «во всеоружии».
– Именно! Лучше и не скажешь. В моей жизни был досадный случай, когда я упустил потрясающий кадр. И, представьте себе, именно потому, что оказался тогда без фотоаппарата!
Глейзер собрался было в ярких красках описать сюжет несостоявшегося снимка, но Райли решительно перешёл к делу:
– Скажите, здесь, в пансионе вам довелось общаться с Брайаном Форестером?
– Да у меня на это и времени не было, разве только вчера вечером, – ответил Глейзер, слегка разочарованный тем, что разговор перешёл на другую, не столь интересную для него тему. – Я ненадолго заходил к нему в кабинет.
– Не скажете, зачем?
– В Стоунхейвене я заснял почти всю плёнку, и мне нужно было её проявить. Я спросил у Форестера, есть ли у них при пансионе посыльный, который мог бы отдать плёнку на проявку в фотоателье Абердина. Видите ли, мне не терпелось поскорее увидеть…
Райли вежливо перебил Терри:
– Нам хотелось бы знать, что вам ответил Форестер.
– Он сказал, что подобные услуги для постояльцев здесь выполняет некий Крис и пообещал передать ему мою плёнку.
– То есть, вы оставили плёнку Брайану?
– Да, именно так.
– А он не сказал, когда увидит Криса?
– Нет, но я понял, что он собирался сделать это сегодня утром.
– Не слышали ли вы прошлой ночью каких-либо настороживших вас звуков?
– Звуков? Но мне кажется, это даже при желании невозможно, ведь здесь такие толстые стены и массивные двери! Так что никаких звуков до моего слуха не долетало, вот только…
Детективы напряжённо смотрели на Глейзера, ожидая продолжения его рассказа.
– Дело в том, что вчера вечером, после приятного чаепития в гостиной, я зашёл ненадолго к Синтии, – заговорил он после секундной паузы. – Мы поболтали о том о сём, пожелали друг другу спокойной ночи, и я собрался уходить. Но когда я открыл дверь, то увидел, как в предпоследнюю комнату на противоположной стороне коридора входит мужчина.
– Не запомнили, в какое время это было?
– Примерно в половине двенадцатого, может, чуть раньше.
– Вы узнали этого мужчину?
– Нет. Было темно, и я его не разглядел, но утром поинтересовался и узнал, что в этой комнате проживают супруги Чендлеры.
– Что ж, большое вам спасибо. Благодарим за уделённое нам время.
– Да сущие пустяки, – развёл руками Глейзер. – Если будут какие-либо вопросы, я всегда к вашим услугам.
Он поднялся, сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем резко остановился и спросил:
– Извините, вы не подскажете, к кому я могу обратиться насчёт своей плёнки? После случившегося я не осмелился подойти к миссис Форестер, но я разговаривал с Дженнифер. Кажется, она здесь за помощницу хозяйки пансиона.
– И что вам сказала миссис Коутс?
– Оказывается, Крис её племянник. Она спросила у него насчёт плёнки, но он ответил, что Форестер ничего ему не передавал. Так что мне теперь делать? – повторил свой вопрос Терри.
– Поверьте, мне бы очень хотелось вам помочь, но я так же, как и вы, ничего не знаю о плёнке. Если нам удастся что-нибудь выяснить, мы сразу же вам сообщим.
– Спасибо, буду надеяться.
Когда Глейзер вышел, детективы почувствовали усталость после полуторачасовой беседы с постояльцами пансиона. Им захотелось немного отдохнуть от мелькающих одно за другим лиц, однообразных вопросов и вежливого «благодарим за уделённое нам время».
– Ну что, сержант, подведём предварительные итоги? – обратился Райли к Мэтью, который на протяжении всего этого времени старательно записывал в блокнот полученные сведения.
– О’кей, – с азартом в глазах отозвался Невилл, – но думаю, что в целом не густо.
– Пожалуй, возражать не стану. И тем не менее, что из всего услышанного мы должны взять на заметку?
С видом сдающего экзамен студента Мэтью начал сверяться со своими записями:
– Прежде всего, мы должны держать в голове, что дольше всех с убитым был знаком Эндрю Морган, – бойко заговорил он. – Гид сказал, что останавливался в «Трэвэлерс Рефьюдж» больше десяти раз, а этого вполне достаточно для того, чтобы у него мог появиться мотив убийства. Интересной информацией поделился Альберт Коннорс. Он невольно услышал отрывок разговора между горничной Дорис Хейли и Крисом Вудом, который работает здесь. Парень сказал девушке, что скоро станет совладельцем пансиона. Мы также узнали о мужчине, которого Терри Глейзер видел входящим около полуночи в комнату Чендлеров. – Мэтью продолжал листать свой блокнот. – Так… Вот ещё… Джойс Ламбертс упомянула, что Джеймс Харпер о чём-то сердито разговаривал с Форестером. Кажется, это всё.
– Вы молодец, сержант, – похвалил Невилла инспектор, – ничего не упустили. Хочу только добавить ещё одну деталь. Глейзер сказал нам, что вчера вечером отдал отснятую плёнку хозяину пансиона. Но вот что странно: никакой фотоплёнки в кабинете Форестера мы не нашли!
– Да, действительно… – протянул Мэтью, явно раздосадованный тем, что упустил такую важную деталь.
– Ничего, скоро мы побеседуем с работниками пансиона, и я уверен, что-нибудь прояснится. А как насчёт результатов дактилоскопии?
– В полицейском управлении мне сказали, что в кабинете Форестера обнаружены по большей части его отпечатки пальцев. На пишущей машинке и настольных часах имеются отпечатки Криса Вуда, на окне – горничной Дорис Хейли. Никаких других отпечатков выявлено не было.
– Что ж, этого и следовало ожидать. Наличие в кабинете отпечатков пальцев горничных вполне закономерно, поскольку уборка входит в их обязанности. А с Вудом мы сегодня вечером побеседуем.
В эту минуту дверь открылась, и в проёме показалась голова Дженнифер.
– Миссис Форестер просила передать, что ждёт вас наверху.