Loe raamatut: «В гостях у Перуна»

Глава 1.

Кому это пришло в голову и когда (может предложение прозвучало случайно), я уже вспомнить не могла, но точно знала, что отказаться было невозможно. Мне предстояло в компании друзей и родственников совершить спуск (а точнее, сплав) на катамаране по течению реки, о котором я даже и мечтать, не смела, но в ином смысле. То есть, это не было вершиной моих желаний, а, как раз, наоборот, очень не хотелось этого делать, по одной простой причине. На ближайшие выходные у меня были свои планы. Но Ирина, как всегда, срубила их древо под самый корень, решив за меня, что наступило то самое время, когда пришла пора подышать чистым воздухом, совмещая данное занятие с интенсивной работой руками, в виде гребли веслом.

Ирина, это та подруга из числа подруг, которых иногда хочется вытащить из конкретного места, как занозу, крепко засевшую и обосновавшую себе там основательное теплое гнездышко. Ростом, как говорится, «от горшка два вершка», она, тем не менее, имела талант заполнять пространство с такой скоростью и в таком объеме, что всем присутствующим, невольно, приходилось смолкать и внимать ее речам. Как ее терпел Сергей Анатольевич, совершенно противоположный ей по натуре следователь по уголовным делам, я не понимала, но уже и не пыталась, приняв это, как должное. Высокий, всегда аккуратно и со вкусом одетый, он никогда не противоречил ей, даже если имел иное мнение. Но с Ириной по-другому было и нельзя. Не только он, но и из нас никто не решился бы «лечь под колеса паровоза», несшегося на всех парах. А такое случалось не редко. Переубедить подругу, если она ступила «на тропу» своей и только своей правоты, не представлялось возможным.

Наряды Ирины тоже отличались от наших яркостью и пестротой красок, от которых иногда слезились глаза. Но бывали дни, когда, по ее представлению, она натягивала на себя «серую и безликую» одежду, чтобы показать всем, что ее накрыла депрессия. В такие дни она смотрелась вполне по-человечески и не «резала» глаза цветовым несоответствием. Но, несмотря, на такую разницу между нами во всем, при чем, абсолютно, мы сдружились с Ириной с первой же встречи. Учитывая те обстоятельства, через которые мы прошли, дружбе этой предрешено было носить статус «вечной».

– Значит, так,– сидела передо мной Ирина, которая собрала нас у себя дома.

Нас, это меня, моих двоюродных брата Алексея с женой Мариной и сестру Свету с мужем Иваном. Сергей Анатольевич, к сожалению, отсутствовал, окунувшись с головой в работу, стараясь покончить со всеми делами до выходных. Присутствовала при нашей сходке и мама Ирины (копия дочери), Софочка, наличие которой вынуждало наше общество вести себя по-особому, а конкретно, сидеть в безмолвии и в страхе пошевелиться. И вполне возможно, если бы не орлиный взгляд женщины, зорко следивший за порядком в наших рядах, никто из нас не согласился бы добровольно стать кормом для комаров и сгубить выходные на просторах водной глади. Даже Света, панически боявшаяся воды, быстро кивнула головой, подтверждая свое участие. Хотя, мне больше напомнило это судорогу от напряжения, в котором мы все пребывали.

– Значит так,– повторила подруга, зачем-то хлопнув в ладоши, от чего мы все одновременно вздрогнули.– Я все узнала и обо всем договорилась. У нас будет три катамарана и два гида. Кухонная утварь и все, что необходимо для привалов, прилагается.

– Что из продуктов будем брать?– в руках Софочки волшебным образом оказался блокнот и ручка, и она приготовилась писать, впервые освободив нас от своего гнетущего взгляда.

Мы дружно издали выдох облегчения и ослабили напряжение в мышцах.

– Все указано в памятке,– как отрезала Ирина.– Но, если будет нужно, я еще посоветуюсь с Гришей. А пока, прошу сделать взносы. Я уже сегодня должна перевести деньги.

Не осмеливаясь противоречить, мы, каждый, друг за дружкой, покидая насиженные места, подносили свои подаяния, в виде озвученного денежного эквивалента, к столику, за которым восседали Ирина и Софочка. Их одинаково горделивые осанки так и не позволили мне разобраться, кто из них главнее и царственнее, пред которой нам следовало бы бить поклоны в большем количестве и с учащенной амплитудой.

– Так,– слюнявя палец, пересчитала купюры Ирина.– Все правильно. До пятницы можете быть свободными. Идите и собирайте вещи. Да, и сразу возьмите памятки. В них прописано все, что брать с собой.

Не споря, мы, словно сговорившись, ринулись к выходу, не забывая прихватить листочки бумаги, лежащие перед Ириной ровной стопочкой, и вскоре уже стояли у подъезда пятиэтажного дома, куда прибыли в понедельник вечером, по приглашению общей подруги.

– Что это сейчас было?– пришел в себя первым Алексей, утирая со лба капельки пота той самой памяткой.

– Гипноз какой-то,– подогнулись у меня колени и я села на скамейку, которая оказалась рядом.

Хотя, если бы по Земле не ходил тот добрый человек, который поставил ее здесь, я всенепременно рухнула бы прямо на землю.

– Я не хочу на сплав,– запоздало возмутилась Света.– Я же воды боюсь!

– А в квартире мы этого не поняли, когда ты кивнула, согласившись,– засмеялась Марина.– Там-то ты чего промолчала?

– А вы?– тут же среагировала сестра.– Вы все тоже были далеко-о-о неразговорчивы.

– Гипноз какой-то,– более уверенно повторила я, окончательно убедившись в своих подозрениях.

Мы помолчали, оглядывая друг друга

словно только что познакомились.

– А что?– подсел ко мне Иван, обращаясь ко всем сразу.– Я, в общем-то, не против. Мне идея нравится.

– С ума сошел?– накинулась на него супруга.– Какой это отдых? Я же буду в постоянном стрессе. А, вдруг, мы перевернемся? И все утонем?

– И мне нравится,– поддержала Ивана Марина, не разжалобившись на стенания Светы.– Что-то новое, что мы еще не пробовали.

– А выбора-то все равно нет,– присел с другой стороны Алексей.– Деньги заплачены. Или кто-то хочет попробовать их забрать?

Вспомнив, что там, на третьем этаже, сейчас сидят две фурии одинаковые не только с лица, но и со схожей хваткой, вырвать из рук которых теперь деньги не представляется возможным, я обреченно изрекла:

– Я, лично, не рискну. Придется, либо, распрощаться, с кровно, заработанными финансами, либо, забыть о спокойных выходных и попытаться изобразить удовольствие и счастье от времяпровождения, предложенного Ириной. Одно из двух.

– И что ты выбираешь?– взглянула на меня с надеждой сестра.

Не желая Свете ничего плохого, я, тем не менее, склонилась к мнению большинства, выпалив на одном дыхании:

– Ай. Будь, что будет. Я выбираю сплав. Деньки стоят жаркие. Позагорать у воды не самый плохой вариант.

– Вот и замечательно,– поднялся Алексей.– Тогда мы на телефоне. Звоните, если что.

И они с Мариной направились к стоянке, где стоял их автомобиль. Проследив, как, выезжая из квартала, в арке скрылся их черный джип, я тоже встала.

– Как то все быстро и неожиданно,– почесала я затылок.– Ладно, поеду и я, начну собираться потихоньку.

– Сегодня только понедельник,– удивился Иван.– Мы же только в пятницу уезжаем.

– Странная эта Ирина. Не перестаю ей поражаться,– смотрела куда-то, в одну точку Света, руки которой безвольно повисли по бокам.– По телефону орала, как потерпевшая, что у нее что-то важное, а тут сплав. Просто сплав по реке. Мы все бросаем, несемся к ней, а здесь сплав. Поплавать ей захотелось. А я при чем? А?

Сестра обернулась ко мне:

– И ее мамаша с нами поедет?

Как-то, не придав значения присутствию в квартире Софочки, я только сейчас осознала, что была она среди нас неспроста.

– Б-р-р-р,– поежилась Света.– Какой же тогда это отдых? Это поездка в ад. Не меньше. При чем, вместе с самим дьяволом.

– Не преувеличивай положения Софочки в иерархии темных сил,– усмехнулась я.– Какой там дьявол? Так, чертик из табакерки.

– Скорей, управляющая метлой и ступой,– подхватил тему Иван.– Пусть едет, вам-то что? Первый раз что ли?

– В том-то и дело, что не в первый,– снова поежилась Света и удручающе вздохнула.– Если бы это было в первый раз, я бы чувствовала себя намного спокойней. Опять эта гарпия выпьет всю нашу кровь. И зачем ее Ирина повсюду за собой таскает?

Вот в этом вопросе я проявила солидарность с сестрой, интенсивно закивав головой после ее слов. И правда, для чего на реке Ирине нужна Софочка, возраст которой перевалил уже за седьмой десяток? Конечно, подвижности и энергии женщины можно было только позавидовать, но, тем не менее, солнце, жара и отсутствие удобств, могли довести ее до элементарного приступа гипертонии. И куда мы там, в лесу, с ней? К каким врачам?

– И то верно,– озвучила я свое согласие.– А, вдруг, ей плохо станет? К кому бежать?

Иван захохотал.

– Не ту ты определила на роль жертвы. Она еще на ваших похоронах простудится и опять не умрет.

– Тьфу, на тебя,– перекрестилась Света.– Чего несешь?

– Это не я придумал. Другие так говорят, я только повторил,– развел руками ее супруг.

– Ай,– отмахнулась она от него.– Ладно. Что тут у нас за памятка?

Сестра поднесла к глазам листок бумаги, «собратьев» которого держали, зажав в кулаки, и мы с Иваном.

– Так,– начала чтение Света,– Запасная одежда. Ага. Понятно. Сапоги резиновые лучше не брать, опасно на воде. О!– в возбуждении, радостно воскликнула она,– А у меня, как раз, есть такие классные ботинки на толстой подошве. Думаю, самое то будет.

Я тоже прильнула к строчкам, напечатанным на принтере.

– Спальный мешок,– подняла я на нее глаза,– И где я его возьму?– я снова напрягла зрение.– Ну, по продуктам, хотя бы, все понятно. Черным по белому все подробно описано. Крупы такие-то, приправы такие-то, супы такие-то, колбаса такая-то, сыр такой-то. Как еще марку чая и кофе не указали?

– А главное, заметьте,– Ивана тоже заинтересовал почти литературный шедевр, проявивших инициативу мамы и дочки, и он взялся озвучивать его, проговаривая слова торжественно, словно читал клятву,– «Все сыпучие продукты обязательно поместить в пластиковые бутылки с плотно закручивающейся крышкой. А колбасу и чеснок в тканевые мешки. Из макаронных изделий брать «спиральки», потому что они меньше слипаются, а чечевицу красную, потому что она быстро варится». Нам нужна чечевица?– он вопросительно посмотрел на нас со Светой, внимающим его речам.– Я бы лучше побольше колбаски в тряпочку завернул. И сальца. Такого, с мясными прослойками.

Ваня продемонстрировал высоту куска сала, которое равнялось ширине его ладони.

– Ой,– не нашлась, что ответить Света, поэтому прибегла к постоянному жесту выражения своей реакции на его слова, махнув на него рукой.– А чечевицу, кстати, я обязательно возьму.

Поспорив еще несколько минут, обсуждая меню, мы, наконец, разъехались каждый в своем направлении. Я поехала домой, потому что день клонился к закату и солнце уже скребло своими лучами вершины Уральских гор. Дорога пролегала мимо полей, часть которых была заброшена и зарастала вездесущими сорняками. Но обработанных земель все же было больше, и молодая поросль посевов радовала глаз ровными рядками зеленого цвета. Это мне, как агроному по специальности, было особенно приятно.

На подъезде к объекту собственности, у меня в кармане завибрировал телефон. Не всматриваясь в буквы и цифры на его экране, я сразу ответила:

– Да.

– Привет,– услышала я голос своей хорошей знакомой Саньки, с которой нас когда-то свело вместе место работы.– Как дела?

Александра по возрасту была, пожалуй, ближе к Ирине и Сергею Анатольевичу и, будучи в разводе, имела двух замечательных детей, девочку двенадцати лет Наталью и мальчика восьми, Мишку, который соответствовал своему имени и напоминал игривого медвежонка, этакого Винни-Пуха, неуклюжего и косолапого с глазами пуговками. Он постоянно рыскал ими по сторонам в поисках интересного для себя занятия.

Наташа была более степенным человечком и малоразговорчивым. Во всяком случае, в присутствии взрослых. Худенькая, как тростиночка, она имела все задатки, чтобы однажды расцвести и превратиться в очень красивую девушку.

– Да, ничего. На сплав на выходных собираюсь,– совершенно неосознанно выпалила я.

– Ух, ты,– оживилась собеседница.– Я бы тоже не отказалась. А что для этого нужно?

«Познакомиться с Ириной и ее мамой Софочкой. Но я бы не советовала»,– подумала я, но проговорила совсем иное.

– Да, без проблем. Узнаю, перезвоню. Готовь деньги.

– Договорились. Буду ждать,– обрадовалась Саша.– А то так все достало, хочется сменить обстановку. Да, а как относительно детей? Их можно взять с собой?

– Ой,– растерялась я.– Я переговорю. Но, предполагаю, проблем не будет. Они же будут под нашим присмотром.

Александра отключилась. Я призадумалась. Звонить Ирине не хотелось, но данное мною обещание требовало своего исполнения. Я набрала номер подруги. Вслушиваясь в гудки, я уже было собралась нажать «отбой», как в трубке женским голосом прокричали:

– Алло!

Кто был на проводе с той стороны, я сразу не определила. Но будучи уверенной, что в такой час трубку никто не может взять, кроме самой хозяйки (Софочка, невзлюбившая будущего зятя буквально с порога, наверняка покинула к тому времени жилище дочери), я смело заговорила:

– Привет еще раз. У меня к тебе дело.

– Какое еще дело? Кто это?– ответил мне грубо не Иринин голос.– Вы куда звоните? Тыкайте пальцами правильно, а если со зрением плохо, то лечитесь или купите очки. То мужик какой-то сюсюкает, то баба с делами. Совсем обнаглели.

Телефон смолк. Я с упреком посмотрела на экран смартфона, как на одушевленный предмет, только что разговаривавший со мной. «Не поняла»,– пронеслось в голове, едва я разглядела номер, который набирала. Рядом с цифрами высветилось имя «Ирина». Не сомневаясь в правильности своих действий, я повторила операцию.

– Кто это?– снова прокричали мне в ухо.

– Это Татьяна,– теперь я была во всеоружии.– Я, вообще-то, звоню Ирине. А вот кто вы? Вор, укравший у нее телефон?

– Что за ерунда,– дошло до меня, что со мной ведет беседу Софочка,– У моей дочери имеется свой аппарат, а это мой,– и тут в хамоватом тоне женщины послышалась тревога.– Подожди. Ты Татьяна? Почему ты звонишь мне? Что с Ириной? У нее сердечный приступ? Ее машина сбила? Ногу сломала? Отравилась? Захлебнулась? Или Ирину задушил ее следователь и спрятал труп, и теперь я даже не смогу найти могилку дочери?

Последний вариант в выборе «умерщвления» Ирины вызвал во мне приступ кашля, потому что совпал с попыткой сглотнуть слюну, которая от неожиданности пошла не в то горло.

– Что с ней? Говори внятней. Да прекрати ты гавкать, я ничего не понимаю,– орала, не останавливаясь, Софочка.– Что вы все сделали с моей дочерью?

– С ней, с ней,– пыталась я выговорить и не могла.

Слезы бежали по моим щекам крупными каплями, горло горело огнем, словно по нему прошлись наждачной бумагой или высыпали килограмм красного перца.

– Вы ее убили? Утопили? Отравили? Задушили? – на внесение изменений в сами версии уничтожения Ирины у Софочки фантазии не хватило, но зато хватило на то, что теперь и я оказалась в числе убивцев.

– Да все с ней в порядке,– наконец прорезался у меня голос.– Я ей звоню, а трубку берешь ты. Где сама Ирина? Она дома?

Моя собеседница, как профессиональная актриса потянула паузу.

– Она? Дома. Наверное,– со странным спокойствием произнесла она.– Я не знаю.

– Как это?– начала она меня бесить и я, чтобы не обрушить на нее все свое раздражение, решила перейти на юмор.– Тогда почему ты говоришь по ее телефону? Ты ее убила? Утопила? Отравила? Или задушила?

– Что-о-о-о?– применила ультразвук Софочка, взвыв так, что у меня из уха едва не хлынула кровь.– Я? Ирину? За что?

– А кто его знает? Может, она неправильно прострочила на швейной машинке подол твоего платья, а может, подала стакан с водой на два градуса холодней, чем ты просила,– понесло меня.– Или поставила твои туфли на полочку для обуви вперед пятками, а не носками.

Почему я позволила вести себя так с женщиной старше меня? Потому что эта женщина не единожды вела себя с нами с гораздо большей бесцеремонностью, когда лезла не в свои дела.

Софочка в принципе отличалась от своих сверстниц и не признавала их в качестве потенциальных подруг. Вцепившись в дочь, как клещ, она с маниакальной привязанностью стремилась следовать за Ириной повсюду. Что, естественно, не очень нравилось Сергею Анатольевичу, отчего он до сих пор и не был принят тещей на роль зятя. Затягивая с благословлением, она оттягивала свадьбу, каждый раз перенося сроки. И сколько бы раз мы, ее друзья, уставшие готовиться к торжеству, не убеждали Ирину, что ее счастье зависит только от нее самой и Сергея Анатольевича, Ирина, ни в какую, не желала войти под своды царства Гименея без одобрения мамочки. Софочку же устраивала такая послушность дочери, и она продолжала ее терроризировать, требуя к себе постоянного внимания.

Внешне Софочка тоже стремилась выглядеть моложе (и настояла на том, чтобы мы все величали ее не иначе, как по имени), экспериментируя с прическами и одеяниями, которые иногда превосходили все наши ожидания. А точнее, в совершенно неожидаемом виде она шокировала нас не один раз, и даже не два и не три. Невысокого роста, как и Ирина, Софочка могла напялить на себя все что угодно, считая себя великим кутюрье, а нас недалекими плебеями, с полным отсутствием вкуса. О чем она, так же, не раз заявляла лично мне в глаза. Но немного попривыкнув, мы стали относиться к ней, как к чему-то неизбежному, как к каре, року или кресту, который нам предстояло нести до скончания века (надежда теплилась: ее века).

– Этого не может быть. Чтобы я и Ирину? – в то время, пока я углубилась в свои мысли, Софочка перешла на блеяние послушной овцы.– Да, мы просто телефоны перепутали. Они у нас одинаковые. Мы же их по акции «два по цене одного» покупали. Ирина, наверное, взяла мой, а мне достался ее. Вот, ведь, дура, перепутала, а я страдаю. У меня давление. Разве она не знает? Совсем не жалеет мать. Я у нее одна-одинешенька. За что она так со мной?

Догадавшись, что жалость Софочки и сострадание повернули в русло, направленное на себя любимую, я, по-английски, без предупреждения, вышла из диалога, быстро нажав кнопку отключения.

Глава 2.

Понимая, что до Ирины мне сегодня уже не дозвониться, я решила предпринять попытку завтра, с утра, уверенная, что к тому времени Софочка уже спеет произвести обмен аппаратами. Но я, как всегда, недооценила активности Ирининой мамы. Звонок раздался гораздо раньше.

– Ты чего там маме наговорила?– разбавил ночную тишину моей спальни злой голос Ирины.– С чего это взяла, что меня избил Сережа?

Не проснувшись до конца, я никак не могла сообразить, чего от меня добивается подруга.

– Я все от тебя ожидала, но то, что ты не уважаешь и Сережу,– продолжала возмущаться подруга.– Это же, ни в какие дырки.

– Ворота,– поправила я ее на автомате, забыв спросонья о «таланте» Ирины переиначивать народную мудрость на свой лад.

– Не уходи от темы,– добавила она децибел в свой тон.– Как ты могла?

– Ирина,– стараясь перекричать, перебила я ее.– Рядом с тобой есть сейчас мудрый и взрослый человек по имени Сергей Анатольевич? Дай мне его.

– А зачем он тебе?– стихла подруга, перейдя почем-то на шепот и не заострив внимания (слава Всевышнему) на прилагательные «мудрый» и «взрослый».

Объясняться с ней еще и по этому поводу, ночью, в самый разгар сновидений, ни силами, ни желаниями я не обладала.

– Просто дай мне Сергея Анатольевича.

– Привет,– тут же перехватил инициативу следователь.

– Привет,– поздоровалась в ответ и я.– Я не поняла, о чем глаголит Ирина? Может, ты мне объяснишь. Внятно. Потому, что ни о чем таком я речи с Софочкой не вела.

Я услышала, как Сергей Анатольевич усмехнулся.

– Да, я догадался. Но Софочка так орала, когда принесла телефон, что я и сам толком не понял: кто кого и за что убил или побил? Не заморачивайся. Утром все пройдет. А ты чего ей звонила-то? Знаешь, ведь, что с Софочкой лучше разговаривать лицо в лицо, чтобы она не только слышала, но и читала по губам. Так наверняка будет.

– Я, вообще-то, Ирине звонила,– промелькнула у меня мысль о всеобщей тупости, поселившейся в квартире друзей и распространяющейся, как инфекция.

– Ах, да. Чего это я?– заговорил сам с собой следователь.– А чего звонила?

– Ну, наконец-то,– облегченно выдохнула я.– Я уж думала, до сути и не дойдем.

– Ладно тебе,– не видя лица Сергея Анатольевича, я поняла, что он смутился (не удивлюсь, если и покраснел).– Ты же знаешь, если мне пришлось пообщаться с Софочкой, то часть моего мозга изрядно потрепана или, того хуже, напрочь убита. Ну, не сообразил. С каждым бывает.

– Верю и по собственному опыту, знаю,– засмеялась я.– Только мне от этого не легче. И почему ты не отговорил Ирину брать Софочку с собой?

– Ка-а-а-к?– прогремел голос следователя, как мне почудилось, сразу в обоих ушах.– Она едет с нами?

«Что я наделала?– испугалась я за Ирину.– Похоже, ночка у друзей будет не из легких. Прости, подруга! Но, впрочем, предупреждать надо. Я же не знала, что присутствие Софочки в наших рядах, это тайна, кое для кого!».

– Я не уверена,– попыталась я проблеять, исправляя ситуацию.– Может, она и не едет. Может, она просто в гости к Ирине зашла, как раз в тот момент, когда и мы заглянули.

– Хорошо. Я понял,– Сергей Анатольевич смолк.

Я зачем-то из всех способов проверить обратную связь, выбрала свист. Посвистев в трубку и услышав в ответ тишину, я сделала вывод, что Сергей Анатольевич переключился на Ирину. Перед глазами проплыла картина допроса подруги с пристрастием и, может, даже пытками. В качестве пытки, я представила стул, и привязанную к нему Ирину с кляпом во рту и выпученными глазами. Она интенсивно вертит головой, чтобы вырваться из плена тесных веревок. И не только головой, но и нижней, хлебобулочной частью тела, которая, чего уж скрывать, иногда выполняет у Ирины функцию: «думать» (и такое случается нередко). А, впрочем, кляп, это лишнее. Должна же она как-то отвечать на поставленные перед ней следователем вопросы.

Узнав со временем привычки подруги, я решила не ложиться спать, потому что, после проведенной Сергеем Анатольевичем с ней беседы, она, невзирая на стрелки часов (указывающих, что на дворе ночь), обязательно перезвонит, чтобы выразить мне свое, так сказать, «почтение» за излишнюю словоохотливость. Покинув теплую постель, я пошла на кухню и включила чайник. Сыпанув в кружку большую ложку кофе, чтобы не уснуть прямо за столом, я села на табурет и уставилась в окно.

Свет от фонаря, освещавший улицу, был настолько слаб, что казалось, что кто-то просто вылил возле столба воду, которая образовала небольшую лужицу желтого цвета. Ночь, подсмеиваясь над стремлением людей экономить, все больше нависала над бедным светильником, который дрожал не от порыва ветра, а от страха быть поглощенным тьмой. Закипел чайник, возвестив меня, что кипяток приготовлен, щелчком автоматического выключателя. Звук от него прозвучал так громко, что я, вздрогнув, тут же перескочила на другую тему, обдумывая, от чего ночью обычный скрип звучит так, как будто по наковальне ударили молотом.

Но закончить с этим философским отступлением мне не дала, естественно, Ирина, ради звонка которой я сейчас и сидела, поглощенная раздумьями.

– И чего ты добилась?– подруга сразу же пошла в наступление, оглушив меня не криком, а ором.– Он с нами не едет. Ну, кто тебя просил говорить о маме?

– Я не думала, что это секрет,– вполне уверенная в себе, ответила я на ее выпад.– Это раз. А два, предупреждать надо. И когда ты, вообще, собиралась сказать Сергею Анатольевичу, что Софочка «осчастливит» нас своим пребыванием?

– Это тебя не касается,– не сбавляла оборотов Ирина.– Как-нибудь решила. Потом. Попозже.

– Понятно,– громко зевнула я прямо в трубку, не заботясь о прикрытии ее ладошкой.– Только, подруга, если и дальше будешь себя вести грубо и неприветливо, поедите с Софочкой вдвоем. Так и знай. И ей передай то же самое.

Я, лишив подругу права на ответ, бросила телефон на стол, не забыв его отключить. Совсем. Посидев еще ровно столько времени, которого мне потребовалось для испития одной чашечки кофе, я, наконец, с чувством выполненного долга, вернулась в постель. Повертевшись с намерением благоустроить свое «гнездовье» и принять удобную позу, я, незаметно провалилась в забытье под названием «сон».

Разбудило меня само утро, призвав для этой цели птиц со всей округи, которые ворвались в поле моей слышимости оглушающим гомоном щебетания по голосам. Часы показывали шесть утра, а это означало, что у меня был в запасе еще час для пробуждения и подготовке к трудовой деятельности. На работу не хотелось, но хотелось кушать (каждый день) и одеваться, поэтому я, потянувшись, спустила ноги на пол.

Солнце, видимо, в поиске меня, заглядывало в окно кухни, ощупывая лучами каждый ее уголок. Я не стала задергивать шторы, дав ему возможность убедиться в том, что я бодра и полна сил. Смыв остатки сна холодной водой, я оделась и вышла во двор. Телефон по-прежнему молчал. Я завела автомобиль и выгнала его к воротам. Телефон молчал. Закрыв все двери на замки, я поймала себя на мысли, что Ирина (а это было не в ее характере) до сих пор не перезвонила. «Ну, и отлично,– вздохнула я с облегчением.– Может, сделала правильный вывод».

День прошел в привычном ритме. За весь его промежуток я так ни разу и не достала из кармана телефон: мне никто не звонил, а сама я не чувствовала в этом необходимости. Тем более, я всегда и всех просила, не беспокоить меня на работе, где личные разговоры по телефону не приветствовались начальством.

Выпустив дома, посредством легких, усталость рабочих будней, я, наконец, потянулась к трубке и только теперь вспомнила, что отключила ее еще ночью. Подключившись к связи, я увидела степень волнения родных и друзей, которая высветилась на экране количеством не отвеченных звонков. И не успела я еще досчитать, как телефон завибрировал в руках, едва не грохнувшись на пол.

– Да,– не успела я определить личность звонившего, стараясь удержать прыгающую трубку.

– Что у тебя с телефоном?– это оказалась Света.– Ни я, ни Ваня, ни Леха с Мариной до тебя дозвониться не могут. Как ты умудрилась поссориться ночью с Сергеем Анатольевичем? Ирина заявила, что он из-за тебя с нами не едет.

«Вот это поворот сюжета,– пронеслось в голове.– Во, Ирина, дает!»

– Эй, ты чего молчишь? Ау!– взволнованность сестры усилилась.– Вам чего ночью-то не спалось? Вам дня, что ли мало? И когда только ты все успеваешь?

– Это не я,– мне захотелось заплакать от обиды, но я нашла в себе силы и сдержалась, выложив Свете все, как оно было на самом деле.

Сестра слушала внимательно и молча, но по ее участившемуся дыханию я догадалась, что она не на шутку разозлилась.

– А я говорила, давай откажемся,– возмущенно заметила она.– И еще не поздно это сделать. Или, если невтерпеж, поплыли отдельно? Пусть она с мамой своей путешествует.

Предложение Светы мне показалось заманчивым. «Почему бы и нет? Последняя выходка Ирины поставила точку на нашей дружбе»,– к такому выводу я пришла, едва горло освободилось от скопления слез.

– А, давай,– рубанула я рукой воздух, словно отсекла ту часть нашего общества, к которой принадлежали Ирина с Софочкой.– Только, кто займется организацией? Я работаю, Леша с Мариной тоже целыми днями на работе.

– Это я беру на себя. Назло Ирине возьмусь. Пусть знает, что и мы не пальцем деланные,– злость сестры достигла пика, потому что прозвучавшая последней фраза немного резанула мой слух, но смысл ее был настолько точен, что я невольно повторила слова про себя для того, чтобы они отложились в запасниках моей памяти. Так, на всякий случай.

– Договорились,– согласилась я, обрадовавшись, что меня избавили от ответственности.– Но как мы скажем Ирине?

Как бы оно там не было, но мне, вдруг, стало жаль бывшую (теперь) подругу.

– Это я тоже сама решу,– Света тоном выделила словосочетание «сама решу».– Наверное, уже пожалела ее?

Я огляделась вокруг, убедившись, на всякий случай, что сестры рядом нет. Иначе, откуда она могла узнать о моих сомнениях.

– Не верти головой,– продолжала шокировать меня Света.– И не удивляйся. Я просто хорошо тебя знаю. Ладно. Ваня с работы пришел. Мне его кормить пора. Отдыхай. Завтра, если будет время, позвоню. Пока.

Я, было, хотела возразить ей и спросить: действительно ли я такая предсказуемая? Но она не дала мне этого сделать, отсоединившись. То ли и вправду торопилась накрывать на стол, то ли (как и сказала), зная меня, испугалась выяснений, к которым я уже приготовилась.

Остальные дни протекли в спокойном чередовании работы днем и сборов к сплаву вечером. С сестрой созванивались каждый день, но об Ирине не говорили ни разу. Не вспоминали о ней и Алексей с Мариной, стараясь обходить эту тему. Мне же, с каждым днем становилось все больше не по себе. Я начинала чувствовать себя виноватой.

Наступила пятница. Отпросившись с работы на этот день заранее, я с утра занялась вещами и, набив ими багажник, в полдень поспешила к месту общего сбора, где мы, оставив машины на стоянке, пересели в автобус. Мы, это я, Света с Иваном, Алексей с Мариной, знакомая Александра с дочерью Наташей и сыном Мишей, наш гид Витя, молодой человек двадцати четырех, двадцати пяти лет, который представился нам, как Виктор (с ударением на «о») и несчитанная куча сумок различного калибра.

Виктор оказался забавным пареньком. С ярко рыжей шевелюрой, собранной в хвост, длинным, как будто специально вытянутым носом, он был похож на лиса. Но на двух ногах. Двумя другими конечностями он неустанно жестикулировал, постоянно что-то рассказывая, смеясь и опять рассказывая. Не знаю, как другие, а у меня голова заболела уже через полчаса совместной дороги.

– И вот, короче, сидим мы, значит, у костра,– вещал гид, и я прекратила борьбу со сном, сложив руки на груди калачиком, чтобы прислушаться хоть к одному из повествований Виктора.– А он как выскочит из кустов и давай костер топтать, а мы сидим и ничего не понимаем.

Я, заинтригованная необычным поворотом в истории, поменяла позу, подавшись вперед: «Кто там выскочил? Если это носорог, который именно так и поступает, едва завидев огонь (я по телевизору видела), тогда Виктор должен сидеть у костра, в своем рассказе, где-нибудь в Африке. Но тогда, все должны бы разбежаться, а они спокойно следили за действиями этого неизвестного существа».

Оглядев друзей, я увидела, что никто из них не проявил такого интереса, как я. Судя по их реакции, они просто были посвящены в историю с самого начала. Я же решила выяснить, в чем там дело, и кто затоптал костер, у которого устроился Виктор с соратниками.