Loe raamatut: «Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости»

Памяти всех невинно убиенных и

пострадавших от гнёта жестоких

и несправедливых преследований

фанатиками-экстремистами, в процессе веков воспитанных на принципах нетерпения инакомыслия.

© Татьяна Хмелевская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я знаю, нелегко осознать, что слышишь новые вещи. Мы приучены к старым мелодиям и мотивам, мы уже давно перестали надеяться и верить, что может быть нечто новое. И когда мы слышим новое, то принимаем его за старое или думаем, будто можем объяснить и истолковать новое старым, трудное дело – осознать возможность и необходимость совершенно новых идей; это требует со временем переоценки всех привычных ценностей.

П. Д. Успенский.

Братья мои, чревом Христа заклинаю вас: помните, что вы можете ошибаться.

Оливер Кромвель

Вступление

Масса доморощенных учений, концепций, доктрин, а нередко просто суеверных и невежественных вымыслов о Библии к началу третьего тысячелетия лавинообразно обрушилась на неустойчивое, слабо защищённое общественное сознание. На протяжении всей истории и в благоприятное для них время сорняки человеческого духа поднимали свои шляпки, словно ядовитые грибы после тёплого весеннего дождя, привлекая и обольщая своей внешностью необученных культуре мышления масс.

Люди с развитым аппаратом критического мышления понимают эту исторически сложившуюся ситуацию и в целях безопасности с огромным недоверием относятся к какому-либо новому сообщению об этой удивительно, но объяснимо живучей книге. По- большому счёту, эта часть общества совершенно права. Но здесь, как в этих случаях говорят, легко вместе с водой выплеснуть младенца. Да к тому же в этом случае имеет место быть такое общественное явление, как «субъективная помеха – «призрак пещеры» – вера в авторитетное заключение, которая часто бывает мощным препятствием на пути преодоления предубеждений в исследовании природы. Как же в таком случае быть с неистребимым, рефлексивным стремлением разума к истине, как противостоять не только богословскому, но и научному догматизму? Вопрос, как показала история и личная практика автора, далеко и совсем не простой.

Поиском ответа на этот всегда злободневный вопрос будет занято внимание читателя. Выход есть! И называется он теоретическим мышлением – обоснованным неоспоримыми и очевидными фактами, экспериментом, логикой, личным опытом авторов Библии. Теоретический и экспериментальный способ познания, как доказала история и философия науки, – самый верный и самый надёжный. Он предугадывает ошибки и связанные с ними заблуждения, которые, разрастаясь, подобно раковой опухоли, своими смертельными метастазами поражают человеческий разум, уводя его в непроходимые дебри заблуждений. Библия – объект теоретического знания! Она располагает своеобразной, не похожей на многие другие теорией истины, незатейливым перечнем её положений.

Знаю, что на фоне современных достижений критического анализа нашего предмета исследования это звучит абсурдно, почти смешно. Но знание не стоит на месте, оно обладает свойством эволюционировать. В таком случае, почему мы в отношении «запечатанной семью печатями книги» должны останавливаться на достигнутом уровне её познания?

Сам факт существования неисчислимого количества научной и богословской информации о Библии создаёт парниковые условия для накопления неразрешимых противоречий в её толкованиях. Хорошо это или плохо? Известно, что «в формальной логике противоречие является сигналом бедствия, однако в развитии реального знания оно означает первый шаг к победе. Это должно служить основой для предельной терпимости к разным мнениям. Раз и навсегда формула терпимости была суммирована в словах: «Оставьте расти вместе то и другое до жатвы. Неумение христиан действовать в соответствии с этим предписанием высшего авторитета – любопытный факт религиозной истории…. Есть легкие пути, ведущие к иллюзорным победам. Достаточно просто сконструировать логически гармоничную теорию, имеющую важные приложения в области фактов, при условии, что вы согласитесь пренебречь множеством очевидных вещей».¹

Апостол Павел по поводу размножения различной информации об их учении писал: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» 1 Кор 11:19.

Так что процесс познания, как явление всеобщее и эволюционирующее, всегда противоречив. Борьба воззрений и даже порой жесточайшая война между ними для кристаллизации истины необходимое, не людьми установленное условие.

Одним словом, те противоречия, которые накопились в исследованиях «вечной книги» за две с половиной тысячи лет, являются «сигналом к бедствию», которое, однако, в определённом случае, можно и нужно расценивать в качестве «первого шага к победе». Поэтому в нашем случае «сигнал к бедствию» должен стать сигналом к дальнейшему действию. Фактом остаётся одно – исследование Библии на сегодняшний день – процесс, далёкий до своего завершения. А в том, что «множество очевидных вещей» в текстах Библии игнорируются всеми без исключения её исследователями, остаются незамеченными – это также факт, не вызывающий сомнений. И эти вещи терпеливо ждут от человека своего единственно верного объяснения: «Твердая установка принимать всё, что представляется очевидным, может служить лишь методом, предохраняющим от неустойчивых крайностей модных мнений. Эта установка кажется такой простой, однако следовать ей на практике чрезвычайно трудно».²

Так что многообразие информации о нашем объекте исследования для критично ориентированного ума имеет и свои положительные стороны.

Интерес к Библии на протяжении её долгой истории отмечен периодами цикличности. Но сам по себе интерес к ней никогда не исчезал.

К настоящему времени всё многообразие сведений о Библии можно рассортировать на два наиболее общих идейно-парадигмальных подхода:

1. Позитивно-материалистический.

2. Догматически-доктринальный.

Первый, как правило, игнорирует в библейских текстах наличие духовно-рационального содержания (сведение библейской разрозненности и фрагментарности текстов к единой первооснове), того высшего, в смысле объективного значения, который был вначале запрограммирован в первой части Библии – в Ветхом Завете, а затем полностью реализован во второй её части – в Новом Завете.³ Этот подход заключается в полном игнорировании самого предмета исследования – сооружение Вавилонской башни из кирпича сырца на песке без надёжного основания. Даже ребёнку известно, что такое строение при неблагоприятных условиях непременно рухнет и превратится в груду строительного мусора.

Позитивно-материалистическая парадигма не молода и в начале своего формирования (начало XVII в.) имела главного и сильного оппонента в лице богословия. Ныне же её принимают и развивают представители не только светской научной мысли, но и некоторые видные теологи клерикального направления. Одним из характерных примеров радикального использования данной парадигмы является вывод о том, что «Евангелия – это культовые легенды», «простонародные культовые книги, относящиеся к малой (низовой) литературе, которая была обращена к публике, не имевшей связей с большой культурой эллинизма».⁴

Предпосылкой второму, догматически-доктринальному подходу явилась древнецерковная догматика христианской веры, оформившаяся в истории Вселенских Соборов, начиная с Никейского Собора 325 года, когда впервые был составлен знаменитый Символ Веры, и сохранившийся в неизменном виде до наших дней.

Особенностью второй «теории» является слепой догматизм и ригоризм, выродившийся в непримиримый обскурантизм. Поэтому эта парадигма в отличие от первой позитивно-материалистической вообще не имеет шансов претендовать на то высшее, что Христос называл совершенством, вечной жизнью, а современная философия называет объективным знанием. Мф 5:48.

Естественно, что все наиболее значительные открытия в области критического анализа Библии до сих пор осуществлялись в русле уже названных позитивно-материалистической и догматически-доктринальной парадигм. На их основании развились целые школы с уклоном в ту или иную сторону. И всякий новый исследователь, пожелавший сказать своё слово о «вечной книге», обязан был приклоняться к одному из концептуальных подходов, что в свою очередь способствовало развитию догматизма как в науке о Библии, так и в теологии.

Такого рода ситуацию в истории науки хорошо описал П. Фейерабенд, справедливо отметивший, что не только теологии, но и науке присущ элемент мифологического сознания, который отстаивает «систему основополагающих положений – это система запретов, табу…. И всё, что не охватывается обоснованной категориальной системой или считается несовместимым с ней, либо рассматривается как нечто совершенно неприемлемое, либо – что бывает чаще – просто объявляется несуществующим».⁵ Ученый заключает: не только богословие, но и «наука не готова сделать теоретический плюрализм основанием научного исследования».⁶

Благодаря застою в науке и философии развивается «филодоксия, как спутница философии, её враг, она мафиозна – держится на личных связях в противоположность принципу – Платон мне друг, но истина дороже». О Христе Евангелия пишут: «Ты служишь, невзирая на лица». Эти слова говорят о том, что в человеческом обществе всегда были люди, которые во имя убеждений и стремления отстоять истину плыли против течения, рисковали жизнью и даже шли на смерть – на костры и пытки.

Я особо подчёркиваю мысль П. Фейерабенда, потому что предлагаемое исследование, хотя и склоняется в некотором смысле к первой, позитивно-материалистической парадигме, но всё-таки дистанцируется от всех указанных исследовательских направлений, что неминуемо повлечёт за собой различного рода возмущения, как со стороны учёных, так и со стороны догматического богословия. И это естественно!

Помимо известных двух парадигм исследования библейских текстов существует еще и третья – её собственная – философско-историческая или логико-диалектическая, которая на сегодняшний день разработана явно недостаточно или, откровеннее сказать, совсем не разработана.

Если прошлое и современное богословие продолжает настаивать на том, что «Ветхий Завет – не простое повествование о фактах прошлого, а Священное Писание, в котором запечатлилась история избранного народа Божия»,⁷ то сам Христос утверждает обратное: «Писания… свидетельствуют обо Мне…,⁸ Моисей писал обо Мне». Апостолы еще задолго до распятия Христа также знали, что «Моисей в законе и пророки писали о Христе». Исаия, один из больших пророков, писал и говорил о нём. «Но кто поверил слышанному от нас?» – с глубокой душевной горечью подводит итог словам Исаии Христос. Ин 1:45; 5:39, 46; 12:38, 39, 41; Деян 3:22—26; Ис 53:1.

По Христу получается, что слова о создании неба, земли, человека и всего прочего божественным волеизъявлением свидетельствуют о нём. Также библиографические сведения об иудейских патриархах – очередное свидетельство об учителе учителей? В описанных в Библии всемирном потопе или строительстве Вавилонской башни Христос, получается, главное действующее лицо? Но ведь для этого утверждения нет никаких оснований. Или есть?

Слова Христа воспринимаются откровенным безумием. Однако со скороспелыми выводами спешить не станем. Видимо, Христос знал, что говорил. А нам, как добропорядочным читателям Библии, не помешает крепко задуматься над загадочностью его утверждений.

Преобладающее большинство копателей «исторической книги», относясь к её текстам либо с нескрываемым субъективистским пристрастием, либо с ироничным недоверием, упорно игнорировало и продолжает игнорировать бесконечно повторяющиеся наставления её авторов, которые со знанием дела предлагают свои конкретные и вполне исполнимые правила в обращении с ней. В оценке Библии они требуют не простого её чтения, а «вникания в её учение и в его закон совершенный, заниматься изысканиями и исследованиями». Причём, они учат делать это, следуя определённым правилам, а не кому как вздумается.

Верующий мир ищет в Библии оправдания своим личным или общественным предубеждениям, равнодушно оставляя без внимания «очевидные вещи». Например, вспомним Пилата, который на допросе Христа задал ему вопрос, состоящий из трёх коротеньких словечек: «Что есть истина?» Ин 18:38,37. 1 Ин 3:19. Обратим также внимание и на то, что Христос не удостоил сурового правителя своим мудрым ответом. Он промолчал! Вопрос исторической важности – почему? Не смог, не захотел или ещё по какой-либо другой причине он философского уровня вопрос оставил без ответа? Умные люди по этому поводу создают гипотезы субъективного характера, безосновательные предположения. И чем богаче фантазия человека, тем ярче и красочнее выглядят его попытки объяснить необъяснимое. Но, как станет далее очевидным, все они не отвечают библейским критериям истинности, которые крупным планом выступают на её затёртых людьми до дыр страницах.

Целью исследования «Священной Истории» и должен стать этот, как может показаться людям, ну, совсем малозначительный вопрос: «Бог хочет, чтобы люди познали истину и ею спаслись» Ин 8:32. 1 Тим 2:2—4.

Нас приучили к мысли, что библейское познание – это что-то мистическое, необъяснимое, находящееся в сфере возвышенно-экзальтированной чувственности, за пределами разумности. Призыв апостола Павла «познать Господа нашего Иисуса Христа», обращённый к его ученикам, мир понял схоластически, крайне примитивно, условно и абстрактно. Якобы познание выражается в усердном следованиии традиции, в дисциплинированном соблюдении конфессиональной обрядности и глубокой сердечности чувства без малейшего намёка на разумное решение проблемы. Разумеется, что это не так. Не о таком познании ведёт речь тот, к которому был обращён «голос с неба». Он утверждал, что того Бога, которого проповедовал он, надо иметь в разуме. Рим 1:28.

В чём же заключается суть библейской истины? По всей видимости, для таких людей, каким был И. Христос, а затем его известные и не известные нам апостолы, она имела большое значение, которое, не взирая на историческую её востребованность, или не востребованность, осталось неизменным до наших с тобой, любезный читатель, дней.

Некоторые люди навязали обществу мысль о том, что верующий обязан отказаться от всякого рода критических размышлений о своём вероисповедном кодексе чести. Научный скепсис в данном случае неприемлем. На такой позиции стоят, например, атеистически настроенные экзистенциалисты: «Христианство не является делом познания…. Вера не терпит доказательств. Она должна рассматривать его как своего врага. Вера – не умозаключение, а решение, исключающее всякое сомнение…. Человечеству, помешавшемуся на идее разумного понимания (веры), следовало бы ежедневно, вставши ото сна, повторять слова Тертуллиана: „верю, потому что абсурдно“».⁹

Похожую позицию по отношению к библейским текстам разделяют многие современные светские аналитики Библии. Но только они говорят чуть иначе: Библия – сборник религиозной литературы, а значит, глупо искать в ней для учёного ума что-то ценное, какой-то там мудрости, о которой Павел пишет: «Тайную, сокровенную мудрость мы проповедуем между совершенными». И эта мудрость не имеет ничего общего с той, которую навязывали обществу «власти века сего преходящего». 1Кор 2:1—9.

В чём заключалось совершенство мудрости, кто такие «власти века сего преходящего», почему эта мудрость оказалась тайной? – вопросы, которые возникают сами собой, как «очевидная вещь». Не по этой ли причине апостолы выдвигают людям единогласное требование исследовать их интеллектуальную конструкцию с её теоретическим основанием? И параллельно этому процессу заниматься исследованием самого себя? 1Тим 5:16.

Малообразованному и, ко всему прочему, религиозно-фанатичному человеку не известны такие операциональные действия, как исследование и изыскание, анализ и синтез. Поэтому подобного рода требования создают серьёзный и содержательный образ их авторам. Требование исследования априори предполагает сомнение, снятие противоречий, примирение «враждующих сторон».

Предубеждения Кьеркегора создают благоприятную почву для роста и размножения псевдонаучных теорий, различных, противоречащих друг другу точек зрения относительно библейской концептуальной модели с её практическим предназначением для людей. Такая установка грубо и, что примечательно, бессмысленно противоречит всем тем, чья вера имела своё «твёрдое основание». Искусство общения с евангельскими «персонажами» авторы и исполнители дела описали в своих повестях и посланиях. Осталось только научиться и нам этому одному из самых прекрасных и достойных мыслящего человека искусств. Войти в содружество с Богом Библии – одна из самых почётных наград для ЧЕЛОВЕКА РАЗУМНОГО: «Вот, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною». Отк 3:20. Ин 14:21. Лк 14:24.

Со слов апостола Павла, «всё Писание богодухновенно…». Значит, «Бог» ничего общего с человеческой внешностью не имеет. Он – образование духовное. Из чего следует: общение с ним происходит на интеллектуальном уровне, что не мыслится без духовного слияния с ним, которое непременно должно подтвердиться практикой апостольской веры. Подчёркиваю, «апостольской веры», а не той, которая распространена во всём мире с её мистическо-абстрактной экзальтацией общественного и индивидуального сознания.

Что касается религиозной веры, то здесь, действительно, всякого рода свободные, независимые, философские (подчёркиваю, «философские», потому что не всякое словоблудие творческого, фантазийного характера следует называть философствованием) размышления и последующие за ними суждения могут быть излишни и для верующего человека, наверняка, станут предметом сильного разочарования. Но я, любезный читатель, предлагаю тебе не забаву на досуге дня, не утешение «твари дрожащей», не способ удовлетворения твоих беспочвенных и безосновательных надежд. Нет! Я выношу на суд людям результат своего многолетнего беспристрастного исследования, располагающего своим методом познания. Автор исследовал Библию без оглядки на авторитеты, на многоликих идолов пещеры и кумиров театра. Этот подход автоматически дистанцировал автора от религии и её постулатов веры. Этому закономерному процессу будут подвергнуты также и те исследователи, которые освободят свой разум от предубеждений о том, что авторы Библии заскорузлые религиозные фанатики, что эта книга есть сборник еврейских и неправдоподобных историй. Всё гораздо серьёзнее и ответственнее.

Поэтому здесь уместно ещё раз предупредить читателя, что эта книга для непререкаемо настроенных верующих в некотором смысле может быть неприятной. А большинству необученных правилам и законам мышления сложной для понимания.

Я умышленно избегаю модного в наше парадоксальное время выражения об оскорблении чувств верующих. Разве можно правдой оскорбить кого-либо? Ею можно только осудить, обличить, уличить в умышленном или нечаянном заблуждении. Чем собственно и занимались все сотрудники «великого дела»: пророки, Иисус Христос, избранные им апостолы. Павел, например, говорит: «…Наступят времена тяжкие: люди будут учиться истине, но никогда не дойдут до её познания. Люди, развращённые умом, невежды в вере противятся истине… Обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь… Согрешающих (заблуждающихся. – Авт.) обличай строго, дабы они были здравы в вере… Непокорным пустословам и обманщикам заграждай уста… Всё Писание полезно для обличения…» послания к Тим и Тит.

Поэтому людям, которые равнодушны к любой истине, читателю, толкающему впереди себя корзину, нагружённую всяким хламом, сознанию, которое в многообразии информации ищет исключительно аргументы, оправдывающие его субъективное мнение, советую пройти мимо этой книги, дабы вдруг не оскорбиться и, упаси Господи, не навредить своим драгоценным чувствам.

Итогами своего исследования я никого не собиралась обидеть. Не я писала Библию и не я искажала её содержание. Моя вина лишь в том, что я более, чем многие другие по совету апостола Павла терпеливо «вникала в учение и в себя, занимаясь этим постоянно», на протяжении многих лет своей сознательной жизни.

Я солидарна со всеми исполнителями воли того, который по предписанной ему роли, монополизировал всю власть над предметом нашего внимания: Библия – вещь, достойная самого серьёзного в современном понимании исторического, научного, философского исследования. Только, вооружившись наукой о мышлении, её законами, которые уже были известны классической Греции (Библия – интеллектуальный продукт античности!), можно найти правильное решение тем многим её проблемам, нескончаемой чередой встающим перед исследователем. Религиозное чувство, сильные аффекты, диванные мнения с их будничным смыслом, которые «скользят по поверхности вещей, не проникая в их суть» и удовлетворяют духовные потребности непритязательного обывателя с его неистребимой верой в чудо, несовместимы с тем исследованием, к которому склоняют читателей авторы книг канонической Библии.

Важнейшей задачей данного исследования является одно – раскрыть Библию как письменный документ, где под покровом религиозной иносказательности, под тонким флёром её традиционной обыденности скрывается логически последовательная и фактически обоснованная система философского размышления. Она располагает конкретно поставленной целью и задачами, которые могут разрешаться для каждого человека в отдельности, независимо от того, в какое время он жил и живёт. Исключительно благодаря его беспристрастной, независимой субъективной деятельности. Система по своему складу и содержанию мысли целостная, диалектически- и духовно-рационалистичная. Знание Библии с этой стороны открывает нам совершенно неведомый мир с его действительными, непохожими на прежние, мистического характера, духовными ценностями.

Как известно, любая упорядоченная система знаний (дальше станет понятным, что Библия одна из таких систем) чаще всего имеет собственный механизм познания, который в науке называется методом или способом исследования. Именно он и в нашем деле должен оправдать любое из рассуждений библейского автора. О методе древнегреческий мыслитель Гераклит Эфесский говорил следующее: «Многознание не научает мудрости. Мудрость – в знании оснований и причин. В особенности логических оснований принимаемых положений. Без способности обосновывать имеющиеся убеждения, нет твердого и подлинного знания»¹⁰

Заметим, что сей учёный муж был современником творцам того произведения, которое они называли своим «великим делом» Левит 26:14-конец. 1Цар 3:11. 4Цар 21:12. Аввак 1:5. Деян 13:41. Рим 9:28. Исаия 10:22,23.

Методом данного исследования является логико-диалектический метод. Теоретико-методологическая позиция позволит приблизиться к целостному (интегральному) пониманию логики первоначального библейского мировоззрения, его (не побоюсь этих для читателя преждевременных слов) по форме и содержанию философского языка, когда философия рассматривается как наука о мышлении, а не как филодоксия, которая выражается в необоснованных высказываниях, основываясь на мнениях субъективного характера. «Философия задаётся вопросом «что есть истина», и предлагает свои способы поиска верного ответа.¹¹

Именно этот метод исследования разворачивает Библию лицом к человеку, которая в исключительной степени является объектом философии, эвристические свойства которой были разработаны в Древней Греции. Она, в свою очередь, была прилежным учеником других восточных культур. В конце концов, не могла же она развиться на пустом месте. Историки античной философии, например, пишут, что Фалес, родоначальник этого феномена, долго и прилежно учился у философов и учёных древней Финикии.

Такие проявления интеллекта как разумность, рассудительность, мудрость, мышление, ставятся во главу угла всей Библии. Если христианская церковь выставила сотрудников «великого дела» в образе бездарно наивных проповедников, то логико-диалектический метод опровергает это устоявшееся, веками укоренившееся мнение. Апостол Павел часто обращается к своим ученикам, как к рассудительным, адекватным людям со здравым рассудком. Он утверждал, что их «Бога надо иметь в разуме». Заметим, не в чувствах, а в разуме. Это далеко не одно и то же.

Данная работа во многих смыслах является примером подхода к по-прежнему таинственной, в смысле непознанной книге. Авторское исследование проводилось на основе самой Библии, подобно тому, как природа исследуется на основе самой себя. Необходимость такого рода работы обусловлена бурным развитием разного рода околонаучных и мифотворческих спекуляций вокруг библейских текстов, исторически наблюдаемой предприимчивостью некоторой категории людей подчинить последние конъюнктурным интересам современного «научного креационизма».

Автор проявил неравнодушие к необоснованной и неоправданной тотальной реставрации религиозного мышления в светском российском обществе. С ним произошло по известному выражению одного из библейских «персонажей»: «Раздражу вас не народом Моим, раздражу вас народом бессмысленным». Иными словами, «Мой народ» – «народ рассуждающий», которому отвратительны «бабьи басни людей, повреждённых в уме».

Эта монография является попыткой реализации мировоззренческих и методологических принципов в объяснении философских исканий серьёзных мыслителей Древнего Востока. Эта во многих определениях сложная работа предполагает «умственное самоотвержение, составляющее условие для беспристрастия, что означает забыть о себе самом, так сказать абстрагировать себя и на некоторое время слиться с великими мыслителями, идеи которых излагаешь. Нужно проделать всю их работу, интересуясь ею настолько же, насколько интересуешься своей собственной, и проникнуть в их идеи ещё глубже, если это возможно, чем проникали они сами»¹² В этом случае невозможно обойтись без исторического метода, который включает в себя две цели: понимание и оценку. В свою очередь, эти цели не могут считаться достигнутыми без теоретической основы того мировоззрения, которое развивали философы Древнего Востока (VII—V вв. до н.э.).

Несмотря ни на что свой труд автор предлагает всем людям: и тем, которые способны рефлектировать, т.е. мыслить критически и продуктивно; и тем, которых всего лишь на обывательском уровне волнуют вопросы взаимоотношения религии, науки, философии и атеизма. По-моему, она должна быть не просто интересной, но и полезной многим моим современникам, да и всем неравнодушным людям, которые будут жить после меня.

Но затруднения в том, что у критически мыслящего человека с веками выработалось сильное неприятие всего того, что на слух воспринимается неестественным, иррациональным, волшебно-сказочным, которое другие люди стремятся выдать за истинную правду. По собственному опыту знаю, что по достижении совершенства в познании ключевых библейских имён чувство неприятия того, что «создал Бог», исчезает навсегда. Именно этой особенностью рационально мыслящих людей объясняются слова евангелиста: «Пришёл к своим, и свои Его не приняли…» Ин 1:11. Ефес 2:19. 2 Тим 2:19. Они его просто не узнали по причине всё той же дурно пахнущей для этой категории людей вербальности учения, его формы. Они поверили внешности и не увидели того, что находится позади неё. Но, как всем известно, внешность бывает обманчивой. Другими словами, эта категория людей попалась в ту же самую сеть, что и весь религиозный мир, но только с тем отличием, что она отказалась вкушать ядовитую для мыслящего разума сикеру буквы. И отнесла предмет мирового значения к низовой, массово культовой литературе, а значит, недостойной серьёзного внимания беспристрастного учёного. Иными словами, культурно отмежевалась от него.

Понимая эту мировоззренческую установку, я призываю «своих людей» не покоряться ложному чувству ассоциативного образа, набравшись терпения и снисходительности, отстраниться от своего предвзятого мнения о Библии – «книге, запечатанной семью печатями», снять которые могут только те, кто наделён способностью мыслить теоретически: «Мышление – строгие, детерминированные, операциональные процедуры с понятиями… Мыслителем становится только тот, кто овладел алгоритмами мыслительной обработки понимания объекта».

Вооружившись бесконечным терпением, сильной верой в здравомыслие и адекватность авторов Библии, чутким отношением к их многочисленным требованиям «вникать и исследовать», методично станем преодолевать препятствия, создаваемые религиозным, бездуховным, мёртвым звучанием буквы учения, его «Моисеевым покрывалом»: «Кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнём у вас телесное (религиозно-материальное. – Авт.)». Значит, «ожидаемое есть духовное». К значению этого словосочетания будет приковано наше честное, независимое, свободное от любых догматических ограничений исследовательское внимание. 2Тим 3:16. 2Кор 3:17. Евр 4:2. 2Пет 1:19,20. Лк 24:25—27. Евр 11:6, 1. 1Кор 9:10,11.