Миша, Мох и мистер Апстарт

Глава 1. ПЁС ИЗ-ПОД КОЛЁС

– Химичка заболела! Урока не будет! – ушастый Димка влетел в класс вне себя от радости. – Заменить некому! Классная сказала сидеть тихо!

Какой там тихо! Неожиданное известие о нездоровье химички вызвало всеобщий восторг 8-го «Б». Химию здесь никто не любил и даже не уважал. Учительнице давно пора было на пенсию, объясняла урок она невнятно и непонятно, страдала глухотой и склерозом, постоянно забывала дома очки и вследствие этого иногда даже путала реактивы. На последней лабораторной, например, вместо пробирки с цинковой стружкой взяла пробирку с марганцовкой и ливанула туда серную кислоту. Повалил из пробирки едкий дым, и такая вонь пошла! Кто-то крикнул: – «Террористы! Спасайся, кто может!». Все повскакали с мест, стали махать платочками, носы зажимать, полезли на подоконники открывать форточки. Вот потехи-то было! Иногда у химички бывали приступы плохого настроения, и тогда весь класс поголовно получал низкие оценки, даже те, кто что-то соображал, хотя таких было мало. Вызвать к доске она могла любого, даже того, кто отвечал в прошлый раз, поэтому готовиться приходилось к каждому уроку, а как тут подготовишься самостоятельно, если учитель ничего толком не может объяснить.

Поговаривали, что химичку скоро должны убрать, но никак не могут найти ей замену: молодые учителя работать в школу не идут – берегут нервы, да и зарплата маленькая. В общем, все обрадовались, что учительница заболела.

Уже шла последняя четверть учебного года, наступила весна, и заниматься уроками тем более не хотелось.

После того, как схлынула первая волна восторга по поводу отсутствия химички, класс на мгновение замер и задумался: что же делать дальше?

– А давайте боулинг устроим! Шары покатаем! – заорал Затылкин, главный хулиган класса.

– А где ж мы шарик-то возьмём? – робко спросил кто-то, хотя всем уже было понятно, что имеет в виду Затылкин. Взгляды одноклассников устремились на последнюю парту у окна, где сидел новенький – очень толстый мальчик Миша Кубышкин.

– Да вот он, шар! – зло заржал Затылкин. – Эй, жиртрест, вылезай! Катать тебя будем!

Миша, засунув в уши наушники плеера, читал учебник, не обращая внимания на беснующийся вокруг класс.

– Ты глянь! Похоже, этот тюфяк нас игнорирует! Эй ты, я к тебе обращаюсь! Кабан недорезанный!

Миша продолжал слушать музыку и читать. Класс затих, ожидая, что будет дальше. Затылкин, распалясь окончательно, подошёл к Кубышкину и вырвал у него наушники. Миша поднял, наконец, глаза. Круглые щёки его порозовели.

– Чего тебе, Игорёк?

– Какой я тебе Игорёк?! – взвизгнул Затылкин. – Вставай, Наф-Наф вонючий!

Миша продолжал сидеть. Затылкин набросился на него и, схватив за шиворот, попытался вытащить из-за стола. Сделать это было нелегко: Миша всеми складками своего толстого тела как будто врос в стол. Затылкин долго и безуспешно пыхтел на радость всему классу.

– Ну, что стоите, придурки! Помогайте! – закричал он, обращаясь к друзьям, и с размаху ударил Мишу по розовой щеке. На щеке отпечаталась разлапистая пятерня. Ушастый Димка и ещё трое особо приближённых к Затылкину товарищей накинулись на Кубышкина, как стая воробьёв на брошенную булку. Стол вместе с Мишей был сдвинут с места, но сам толстяк не поддавался, упираясь из последних сил. Кому-то в суматохе отдавили ногу. Книга, плеер и растерзанный рюкзачок Миши летали по всему классу. На помощь хулиганам пришли ещё несколько мальчишек. Стол с вцепившимся в него мальчиком поехал, как салазки, крутясь и почти переворачиваясь. Девчонки, едва успев отскочить в сторону, визжали от восторга и хохотали. Кто-то снимал происходящее на видеокамеру телефона. Наконец, общими усилиями Мишу оторвали от стола, повалили на пол и начали пинать ногами. Ноги вязли в Мишином теле как в сыром тесте. Миша сначала пытался сопротивляться, но потом, поняв, что это бесполезно, перевернулся лицом вниз и закрыл голову руками. То, что жертва прячет от них лицо, ещё добавило злости мучителям.

Между тем за окном происходило быстрое изменение погоды. Только что ярко светившее солнце вдруг скрылось за огромной тучей, небо потемнело, подул порывистый ветер, и пошёл дождь. Началась гроза. Небо прорезала зигзагом молния, раздался оглушительный раскат грома. Девчонки завизжали. Избивавшие Мишу одноклассники на мгновение отвлеклись. Тот попытался было уползти под учительский стол, но его схватили за ноги.

– Держите его крепко! – приказал Затылкин. – Сейчас этот свинтус будет у меня землю жрать!

Схватив стоявший на подоконнике горшок с цветком, он поднёс его к Мишиному лицу:

– Жри, свинья!

– Сам ты свинья! – дрожащим голосом ответил Миша. Он еле сдерживался, чтобы не заплакать. Губа у него была разбита, всё тело тряслось как холодец.

– Дайте-ка мне игрушку его! – потребовал Затылкин. Ему услужливо протянули Мишин плеер. Передав горшок Димке, Затылкин вставил в уши наушники и включил музыку.

– Это что ж за хрень такая? – недоумённо спросил Затылкин. – Нормальные люди рэп слушают, а у тебя что?

– «Пинк Флойд», – ответил Миша и всё-таки заплакал.

– Гарик, хватит! Отпусти его! – начали требовать девчонки.

Затылкин и сам уже понял, что зашёл слишком далеко, но ему хотелось окончательно утвердить свою власть.

– Ну ладно. Ешь землю, если хочешь получить свой плеер назад. А то будет тебе и Пинк, и Флойд! Гы-гы!

Он положил плеер на пол и, занеся над ним ногу, сунул Мише в лицо горшок. Цветок сломался. Миша, рыдая, неожиданно выхватил горшок и изо всех сил ударил им Затылкина по голове. Одновременно с этим за окном сверкнула молния и бабахнул гром. Горшок разбился, посыпалась земля, оглушённый Затылкин зашатался и сел на пол. Класс застыл в немой сцене, и тут вошёл директор.

– Что здесь происходит?

Ученики разбежались по своим местам.

– Он первый начал, – показывая пальцем на Мишу, заскулил Затылкин.

– Завтра оба ко мне с родителями! – гаркнул директор. – И ты тоже! И ты!

– Меня-то за что? – пытался возразить Димка. – Я, наоборот, пытался их разнять!

– Молчать! Совсем распустились! С родителями, я сказал!

Директор вышел. В классе воцарилась гробовая тишина. Раскаты грома за окном становились всё чаще и сильнее.

– Ой, девочки, как же мы домой-то пойдём? – испуганно произнёс кто-то из девчонок.

После химии по расписанию было ещё два урока, но гроза не утихла и к концу занятий. Ученики собрались под козырьком парадного входа школы, не решаясь выйти под ливень. Огромные пузыри прыгали по лужам, потоки воды, крутясь, убегали в решётки канализации. За кем-то приехали родители на машине, некоторые из живущих поблизости, на свой страх и риск, накрыв головы собственными куртками или портфелями, убегали по щиколотку в воде.

Миша тоже не стал ждать, пока кончится гроза. Ему хотелось как можно скорее уйти из этой школы. Спрятав уцелевший плеер в потайной карман куртки, он шагнул под дождь. Дом, в который они с матерью недавно переехали, находился минутах в десяти ходьбы, надо было только перейти дорогу.

У «зебры» пришлось остановиться. Светофор мигал только жёлтым, и машины, не желая пропускать пешеходов, неслись по дороге, поднимая тучи брызг. На шоссе воды было ещё больше, чем на тротуаре, чуть ли не по колено, но Миша уже не обращал на это никакого внимания. Под дождём можно было плакать не стесняясь – слёз на залитом водой лице не было видно.

Молния ударила совсем рядом, с троллейбусных проводов посыпались искры. Стоявшие на остановке под навесом люди даже вскрикнули от страха, но Мише было всё равно. В его жизни всё было так плохо, что какой-то там гром вряд ли смог бы его напугать. После того, как развелись родители, его начали преследовать одни лишь неприятности. Пришлось переехать в другой район, из большой и светлой квартиры в маленькую комнатушку с окнами, выходящими на помойку. Пришлось поменять школу, где был весёлый дружный класс, в котором половина учеников имела излишний вес и где его все любили. Пришлось оставить занятия аквааэробикой, потому что нечем стало за них платить, и далеко было ездить. Прекратилось общение с отцом, и теперь Миша чувствовал себя абсолютно беззащитным. Конечно, если бы он обратился к отцу за помощью, тот не отказал бы, разобрался бы и с Затылкиным, и с ушастым, но Миша больше не хотел ни о чём его просить. Миша вспомнил, как два года назад они ездили на море, как отец учил его нырять с маской, как ходили в дельфинарий и фотографировались с удавом. Теперь отец будет это делать с другой женой и с другим сыном.

Вдруг сквозь дождь и слёзы Миша увидел прямо на проезжей части мокрую лохматую собачонку. Собачонка, совершенно растерявшись, металась между машинами, каким-то чудом выворачиваясь из-под колёс.

«Сейчас её задавит!» – Мишу охватил ужас. Он внезапно почувствовал холод дождевых струй, и дрожь прошла по всему его толстому телу, с головы до пят. Не помня себя, он бросился на дорогу и через несколько секунд уже держал глупую собаку на руках. Водители, едва не сбившие мальчика, оглушительно сигналили и, высунувшись из окошек своих автомобилей, ругались, не выбирая выражений.

Внезапно загорелся зелёный сигнал, и все пошли через переход, и Миша пошёл, прижимая к себе собаку, которая в лучах светофора тоже казалась зелёной. И он почувствовал, как резко изменилось настроение, и уже не хотелось плакать. И он проглотил последние слёзы. И дождь прекратился.

Он почти бегом направился к дому, вдыхая запах озона и мокрой собачьей шерсти. Спасённая собака пахла совсем не псиной, это скорее был аромат свежего огурца, или дыни, а может быть, банана. Или она ничем не пахла, это просто был озон, как рассказывала химичка – после грозы всегда запах озона. Собака не пыталась вырваться и убежать, наоборот, даже прижалась к мальчику, и как бы приобняла его за шею. Мише даже показалось, что она улыбается.

Он зашёл в мрачный подъезд и, взбежав, запыхавшись, на четвёртый этаж, открыл собственным ключом дверь своей квартиры. Спустил собаку на пол и начал снимать мокрые ботинки. Шнурки ботинок слиплись, и он с трудом их развязал. Собака, между тем, ничуть не смущаясь, прошла в комнату и, обойдя её по периметру, как бы изучая, сделала пару кругов и уселась в центре, на ковре. Миша заметил, что она хромает.

«Наверное, повредила ногу», – подумал мальчик. Собственные обиды отошли на задний план, теперь он был озабочен лишь состоянием пса. Переодевшись в сухую одежду, Миша помыл руки и отправился на кухню. В холодильнике были котлеты и вчерашние макароны. Миша разогрел обед на сковородке, а одну котлету положил в эмалированную мисочку и, подозвав собаку, поставил перед ней. Собака понюхала и отвернулась. Мише опять показалось, что она улыбается.

– Не хочешь есть? – удивился он. – Напрасно, котлета очень вкусная. Может быть, налить тебе молочка?

Но собака отказалась и от молока.

«Видимо, она действительно больна. Надо показать её ветеринару», – решил Миша. Наскоро пообедав, он вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь соседней квартиры, где жила девчонка со странным именем Эрнестина. У неё был роскошный персидский кот персикового цвета, которого так и звали – Персик. Точнее, в его родословной было написано что-то вроде «Принц Эдинбург Вестминстер Честершир», но все его звали просто Персик. А девчонку звали просто Эра. Уж она-то, имея такого кота, должна была знать, где находится ветеринар.

Дверь открыла сама Эра. По своему телосложению эта девочка настолько резко отличалась от Миши, что рядом друг с другом они выглядели довольно комично. Эра была на голову выше и очень и очень тощая. Причём длинным было само туловище, руки и шея, а ноги, наоборот, были несколько коротковаты для её роста. Если бы не ноги, она могла бы блистать на подиуме, потому что на лица моделей сейчас никто не обращает внимания, главное – высокий рост и худоба. Что касается лица, то оно было похоже на мордочку мыши, и зубы так же как у мыши торчали вперёд, да ещё два центральных были испорчены кариесом. На руках у Эры сидел Персик.

– Привет! – поздоровался Миша.

– Привет. Ой, что это у тебя с губой? Где ты так?

– Ничего, ерунда! Я собаку нашёл, а она, кажется, больная. Ты не знаешь, где находится ветеринарная клиника?

– Знаю, конечно! Я покажу тебе, тут недалеко! А где твоя собака?

– Пошли, посмотришь. Кота только не бери, мало ли что – всё-таки собака, хотя и маленькая.

Пёс сидел на кухне. Котлета и молоко в блюдце оставались нетронутыми.

– Странная она у тебя какая-то, – внимательно присмотревшись к собаке, сказала Эра. – Шерсть какая-то зеленоватая. Вымазалась, что ли, где? Ну ладно, давай покажем её ветеринару. Только сначала лицо твоё приведём в порядок.

Эра обработала Мишину губу перекисью и заклеила её пластырем. Потом они взяли собаку и пошли в ветлечебницу, находившуюся на соседней улице возле оптовой базы, окружённой высоченным забором. Если бы не Эра, Миша ни в жизнь не нашёл бы этот маленький домик, потерявшийся за забором и зарослями давно не стриженых кустов.

Приём пациентов уже подходил к концу. Посетителей было немного – бабка с козой и дама с небольшой собачкой в клетчатой попонке. Ребята сели рядом с ней на диванчик, ожидая своей очереди.

– Какой породы ваша собака? – поинтересовалась дама.

– Не знаю, – пожал плечами Миша. – Наверное, никакой.

– А у нас – пинчер, повязанный шпицом! – гордо произнесла дама.

– Наверное, шпицем? – ехидно поправила её Эра, которая в школе была отличницей.

– Ну да, шпицом! – подтвердила дама.

Бабка с козой освободились быстро. Доктор, моложавый крепыш с пышной шевелюрой, проводил их до дверей кабинета и напутствовал вслед:

– И непременно клизма! Три раза в день! Иначе не будет эффекта от пилюль. Ну, кто там ещё на приём?

Он оглядел коридор, посмотрел на часы, покачал головой и недовольно сморщился:

– Заходите!

Дама с повязанным пинчером пробыла в кабинете не менее получаса. Пинчер сперва дико визжал, затем затих, а в конце завыл. Наконец вивисекция несчастного закончилась, и подошла очередь Миши. Эра осталась ждать в коридоре.

Мальчик зашёл в кабинет и посадил собаку на смотровой стол. Доктор мыл руки.

– Ну-с, молодой человек, на что жалуется ваш четвероногий друг? – не глядя на пациента, спросил он.

– Кажется, у него что-то с задней лапой, – ответил Миша, поворачиваясь к ветеринару лицом.

– Ну-ну, посмотрим! – доктор подошёл к столу. – А это что такое? Что это ты сюда притащил? Что за шутки дурацкие? Весь стол загадил!

Миша обернулся и обомлел: вместо собаки на столе зеленело огромное пятно липкой плесени.

– Что это, я тебя спрашиваю?

Миша только плечами пожал.

– Быстро убирай и уходи отсюда! Большой уже мальчик, а хулиганишь!

– Извините, – пролепетал Миша, соскребая плесень со стола в пакет. На ощупь она была мягкой как мох, от поверхности отлипала хорошо и руки не пачкала.

Миша вышел в коридор.

– Ну, что там? – спросила Эра.

– Понимаешь, там вместо собаки… Я ничего не понимаю… Смотри! –

он приоткрыл пакет и сам отвернулся, боясь заглянуть в него.

– И что? Что с собакой? – не поняла девочка.

Миша посмотрел в пакет. Собака, ничуть не изменившаяся, сидела там и улыбалась. Эра удивлённо смотрела на Мишу.

– Всё нормально. Пойдём отсюда! – сказал Миша.

Они вышли на улицу. Миша снова открыл пакет. Собака была на месте. Миша вынул её из пакета и долго рассматривал. Теперь он заметил, что шерсть у собаки была необычной, похожей скорее не на шерсть, а на мох или какой-то лишайник. Её зеленоватый цвет был, видимо, не результатом окрашивания, а вполне натуральным.

– Ты объяснишь, наконец, в чём дело? – в голосе девочки слышались сердитые нотки.

Миша рассказал ей о том, что произошло в кабинете доктора.

– Смотри! Ведь это не шерсть!

Эра сунула руку глубже в зеленоватый «мох» и тут же с криком отдёрнула её:

– Там же пусто! У неё внутри пусто!

Миша так испугался её крика, что непроизвольно отбросил собаку от себя. Та упала на асфальт и, отскочив от него, как мячик, снова оказалась в руках мальчика. Судя по улыбке, она вовсе не ушиблась. Миша опустил её на землю. «Пусть бежит, куда хочет», – решил он. Но собака сидела рядом и смотрела мальчику в глаза. И улыбалась.

Миша и Эра смотрели то друг на друга, то на странное зелёное существо, не зная, что делать дальше. Внезапно собака обмякла, расползлась по асфальту, и застыла, приняв форму цифры «3». Полежав так некоторое время, она снова приняла собачий облик.

– Что она хочет?

Улыбаясь, собака подошла сначала к Мише и, расползшись у его ног, превратилась в цифру «1», затем у ног Эры – в цифру «2». Затем снова изобразила тройку, плавно перешедшую в вопросительный знак.

– Ей нужен кто-то третий! – догадалась Эра. – Ты – первый, я – вторая, нужен ещё один!

Существо, вновь ставшее собакой, заулыбалось, завиляло хвостом и закивало головой.

– А зачем? Чего она хочет? Что это вообще такое? Может, оно опасно?

Собака отрицательно затрясла лохматой головой. Вся мимика у неё была человеческая.

– Пошли обратно к ветеринару! Пусть он разберётся всё-таки! Надо этого «пса» учёным показать!

– А вдруг это пришелец? – предположила Эра с ужасом.

Собака продолжала качать головой и улыбаться. И ещё раз изобразила тройку.

– Что же мне с этим делать? – недоумевал Миша.

– Знаешь, давай пока отнесём эту штуку домой, вечером придут с работы взрослые и решат. Твой папа, наверное, сообразит, что делать? Он у тебя кто?

Миша густо покраснел:

– Папа с нами не живёт.

– Ну, тогда я покажу его своему папе, – предложила Эра.– Он инженер-электрик. А теперь пошли домой, а то ещё уроки делать.

Миша посадил странное существо в пакет, и они пошли домой.

Глава 2. ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР

По дороге Миша вдруг вспомнил, что ему надо купить батарейки для плеера. Эре тоже понадобилась новая тетрадка, поэтому они решили зайти в магазин канцтоваров, находящийся на противоположной стороне улицы. Чтобы перейти дорогу, надо было спуститься в подземный переход, что ребята и сделали.

Оказалось, что здесь, в переходе, установлены временные прилавки, где можно купить и батарейки, и тетрадки, и множество других необходимых вещей, так что вовсе необязательно идти в магазин.

На ступеньках перехода расположились бабки-цветочницы, а в углу, под лампой дневного света – живописного вида субъект, увешанный множеством музыкальных инструментов. Это был мужчина неопределенного возраста, лохматый и бородатый, в грязных широких штанах, бывших когда-то зелёными, в рубахе навыпуск с орнаментов из «огурцов» и в донельзя засаленной замшевой жилетке, отороченной клочьями облезлого меха. Ворот «психоделической» рубахи был расстёгнут, и на грязной шее субъекта был повязан не менее «психоделический» галстук. В руках у странного типа была гитара, вся в наклейках, на спине – пара барабанов и медные тарелки, звук из которых извлекался при помощи привязанной к ноге хитроумной тройной педали, на шее висела губная гармошка, а из кармана жилетки выглядывали маракасы.

Несколько любопытных окружили музыканта, чтобы послушать его игру. Миша и Эра тоже остановились. Исполнение песни, видимо, собственного сочинения, было не просто ужасным – оно было невыносимым, особенно для людей с музыкальным слухом. Наиболее подходящим словом для характеристики вокала данного исполнителя было бы «козлогласие». Однако странная мохоподобная собака, высунувшись из пакета, внимала душераздирающим звукам, вырывавшимся из утробы певца, с явным удовольствием. Более того, выбравшись из пакета, она сползла по ноге Миши вниз и уверенно растеклась в виде цифры «3».

– Она хочет, чтобы этот тип был третьим! – догадался Миша.

«Собака», снова став собакой, утвердительно закивала головой.

– Надо подойти к нему и сказать!

– А что ты скажешь? Этот пёс же молчит!

Собака заскулила, как бы пытаясь произнести что-то.

Эра решительно двинулась вперёд.

– Послушайте, – обратилась она к певцу, если его можно было назвать таковым.

– Не могли бы Вы уделить нам минутку внимания? У нас тут проблема с собакой.

Человек-оркестр широко улыбнулся, раскланялся перед немногочисленной публикой и повернулся к ребятам.

– Иван Барабанов. К вашим услугам. Рассказывайте, что случилось.

– Да мы и сами не можем понять…, – начал было Миша, но тонкий голосок прервал его:

– Я объясню. Теперь вас трое, я нахожусь в центре пересечения ваших биополей, и, следовательно, получаю возможность говорить.

Голосок принадлежал странному существу.

– Давайте отойдём в сторонку, чтобы не привлекать внимание.

Миша, с трудом веря в то, что собака заговорила, взял её на руки, и они вместе с Барабановым прошли в близлежащий скверик. Здесь шумел фонтанчик, и можно было разговаривать спокойно, не боясь, что кто-нибудь услышит.

– Итак, – начал пёс.

Тут у Миши зазвонил мобильник.

– Привет, – сказал отец. – Как дела? Что новенького?

– Нормально, – ответил Миша. Отец не звонил уже две недели, и Миша не знал, о чём с ним говорить.

– Послушай, мы тут летом собираемся в Турцию. Может быть, и ты с нами? Поныряем с аквалангом. Да и с Матвеем познакомишься – вы ведь теперь вроде как братья. Как?

Миша помолчал немного.

– А мама тоже с нами поедет?

Голос отца засмеялся в трубке.

– Старик, ты же взрослый чувак! Если бы я был султан, тогда конечно, а так как-то неловко. Ну, ты меня понимаешь!

– Нет, – сказал Миша. – Не понимаю, – и выключил телефон.

– Не расстраивайся, – сказал пёс. – Турция подождёт. Тебе предстоит поездка иного рода. Мы с вами, друзья, едем спасать Британию. А с ней и весь мир…

Человек-оркестр, в отличие от ребят, ничуть не удивился ни говорящему псу, ни сказанным словам.

– Британия так Британия! – воскликнул он. – Прошлый раз Паша-Трюфель такого порошка достал – всю ночь по Лас-Вегасу гуляли!

– Трюфель останется дома, – строго сказал говорящий пёс. – Про чудо-порошки Вам, уважаемый Иван Барабанов, тоже лучше позабыть и, желательно, навсегда. Истинному творцу допинг не нужен.

– Пожалуй ты прав, Мох, – согласился человек-оркестр, заодно дав имя странному существу. – Наверное, надо остановиться, раз уж зелёные псы мерещатся.

– Я не мерещусь, – обиделся Мох. – Я есть на самом деле.

– В конце концов! – не выдержала Эра. – Объясните нам, в чём дело!

– Это я и пытаюсь сделать. Но для начала мне надо было собрать вас вместе. Для удачного выполнения нашей миссии необходимо не менее трёх человек, причём это должны быть люди добрые, бескорыстные, готовые пожертвовать своими интересами ради других людей, не жадные, не мстительные, с открытым сердцем. А также способные своим творчеством будить лучшие чувства даже в уснувших душах. Это я лично о Вас, Барабанов!

– Это да! Это я могу! – радостно воскликнул человек-оркестр. – Вот, например, такая песня…

Он ударил по струнам и затянул дребезжащим фальцетом:

Ты не спеши, ты не спеши

Разбить стекло моей души…

Иван энергично заработал ногой. Грохот барабанов и литавр заглушил гитарные аккорды и голос певца. Перестав кричать, музыкант впился в губную гармошку с такой силой, как будто хотел высосать из неё кровь.

Миша в ужасе зажал руками уши. То же сделала и девочка. Только Мох слушал эту дикую какофонию с блаженной улыбкой на морде.

– Да, это именно то, что нам нужно. Ведь, по большому счёту, не имеют значения ни текст, ни музыка, ни качество исполнения. Внутренняя свобода автора и его душа, вложенная в песню – вот что важно. Я уверен, что сила искусства поможет нам заставить мистера Апстарта отказаться от своих намерений.

– А какие у него намерения, у этого мистера? – спросила Эра.

– Самые банальные – захватить Землю и получить абсолютную власть над человечеством. И начнёт он со старой доброй Англии. Поэтому нам срочно надо ехать в Лондон.

– Он что, дурак, этот мистер? – удивился Барабанов. – Каким образом он хочет это сделать?

– О нет, мистер Апстарт далеко не глуп. Он великий учёный, создатель трансформирующейся субстанции, часть которой вы видите перед собой в моём лице.

– То есть, ты хочешь сказать, Мох, что с помощью таких вот смешных собачек можно захватить мир? Да, это впечатляет!

– Вы напрасно смеётесь. Созданная Апстартом методами квантогенной инженерии на основе низших организмов субстанция может принимать самые чудовищные формы в зависимости от желаний её создателя. Посредством квантово-телепатической связи он может управлять ею с любого расстояния. Точнее будет сказать, что субстанция является как бы частью самого Апстарта. Уничтожить обычными средствами её невозможно – субстанция обладает колоссальной способностью к восстановлению. Применить химическое или ядерное оружие в густонаселённом районе тоже невозможно. Поэтому вся надежда на вас.

Барабанов почесал в затылке.

– Так ты, значит, часть этой самой субстанции? Зачем же ты тогда паришься по поводу спасения мира?

– Я ведь уже сказал, что субстанция – как бы часть самого её изобретателя. Мистер Апстарт – тоже человек, в его характере есть как плохое, так и хорошее. Преобладает, конечно, зло – на то есть свои причины. В детстве его сильно обижали. Это был болезненный, слабый физически, но очень способный мальчик. Вам всем знакома такая ситуация, не правда ли? Но, в отличие от Апстарта, вы не обозлились на весь мир. Так вот, я представляю собой то хорошее, что осталось в душе этого человека. И с вашей помощью мы пробудим в этом злодее совесть и, таким образом, изменим саму субстанцию.

– А что, в самой Англии не нашлось никого, кто мог бы выполнить эту миссию? – всё ещё с недоверием спросил Барабанов.

– О, это сложно объяснить. Дело в том, что бабушка Апстарта была русской по происхождению, и почти всё, что в нём осталось хорошего, связано с воспоминаниями о ней. Бабушка читала ему сказки Пушкина, и это отложилось в памяти. И ещё пела колыбельную. Я смутно помню эту песню. Мы должны восстановить её и спеть Апстарту. Я уверен, что это подействует. Как нельзя кстати оказался этот симпозиум в Москве. Я был представлен на нём как демонстрационный материал. Конечно, Апстарт не раскрыл там своих истинных целей. Учёный мир и представить не может, что готовит этот негодяй. При первой возможности я сбежал. Друзья, мы должны остановить Апстарта, иначе будет плохо!

– То есть, опять русские должны мир спасать! – воскликнул Барабанов. – Сколько же можно!

Пёс смутился.

– У вас есть право отказаться, – вздохнув, произнёс он.

– Да нет, я не отказываюсь, – сконфузившись, сказал музыкант. – Только как же мы в Лондон попадём? Нужны паспорта, визы. Деньги, наконец!

– И кто его в таком виде выпустит за границу? – добавил Миша.

– И что мы родителям скажем?

– О, не волнуйтесь об этом. Ведь я, как вы уже знаете, – трансформирующаяся субстанция, то есть могу принять любую форму – стану деньгами, документами, билетами. Никто не сможет отличить! Ну, решайтесь! Времени остаётся мало. Вы или никто!

– Да что тут думать! – воскликнул за всех Барабанов. – Такая возможность Европу посмотреть! Поехали!

Глава 3. В ДЕРЕВНЕ ПОТЕРЯЕВКЕ

– Мама, мы с классом на экскурсию уезжаем. В Хопёрский заповедник. На неделю.

Миша прилагал неимоверные усилия, чтобы не покраснеть и не выдать себя. Впервые в жизни он лгал матери. Сказать правду было невозможно – слишком нереально было всё происходящее с ним.

– Мы там будем жить в палатках, готовить еду на костре. Может быть, я там похудею немного.

Как ни странно, мама легко согласилась отпустить его.

– Ну что ж, поезжай. Заодно и подружишься с одноклассниками. Я тебе в дорогу курочку пожарю.

– Тогда я пошёл рюкзак собирать!

Миша испытывал жгучее чувство стыда, но ходу назад уже не было.

Мох, на время утративший дар речи (он мог разговаривать только в присутствии всех троих друзей), со дна рюкзака одобрительно кивал ему и улыбался.

Утром следующего дня он быстренько позавтракал и, поцеловав на прощанье мать, сбежал, не оглядываясь, по лестнице. У подъезда его уже ждала Эра, красная как рак.

– До чего же противно врать! – воскликнула она. – Я чуть не умерла от стыда!

Человек-оркестр поджидал их на остановке троллейбуса. Из всех музыкальных инструментов при нём была только любимая гитара в чехле. Уличного певца было не узнать: Иван Барабанов постригся, побрился, переоделся в приличный костюм и надушился одеколоном. Оказалось, что это совсем молодой человек.

– Всё-таки в Европу едем! – произнёс он несколько сконфуженно, как бы оправдываясь.

– Нормально, Иван! – поддержал его из Мишиного рюкзака получивший возможность говорить Мох. – Человек должен быть красив как снаружи, так и изнутри. Кажется, так сказал русский классик?

– В человеке всё должно быть прекрасно, – поправила его отличница Эра. – Это Чехов сказал.

– Именно так, – согласился Мох. – Только прежде чем мы отправимся в Европу, заедем в деревню Потеряевку. Оттуда родом бабушка Апстарта, и может быть, там кто-нибудь помнит эту колыбельную!

– А далеко эта Потеряевка? – спросила Эра.

– Не более ста километров. На электричке доберёмся.

Друзья доехали на троллейбусе до вокзала. Поездов до Потеряевки в расписании не было.

– В деревню с таким названием даже электрички не ходят! – воскликнул Барабанов. – А когда старушка оттуда уехала?

– После Октябрьской революции, – вздохнул Мох. – Ещё ребёнком.

– Может быть, и деревни этой уже нет! Сколько их приказало долго жить!

– Вы правы, уважаемый, – Мох совсем расстроился. – Если это так, нас уже ничто не спасёт. Бессовестный мистер Апстарт захватит сначала Великобританию, а за ней и весь мир.

– Подождите паниковать! – строго прервала их Эра. – Давайте поищем в Интернете. Есть же карты местности!

Она достала из сумки планшет и начала водить по нему пальцем. Друзья с нетерпением ждали результата её поисков.

– Ну вот, – обрадовано воскликнула она через некоторое время. – Грибановский район, деревня Потеряевка. Усадьба графа Трезван-Кошкодамова – памятник архитектуры государственного значения. Надо доехать до Грибановки, а дальше – пешком.

Электричка до Грибановки в расписании нашлась. Отправлялась она через пять минут. Времени идти в кассу уже не оставалось, поэтому Мох отщипнул от себя кусочек трансформирующейся субстанции и быстренько превратил его в три билета.

Кондуктор с лёгким сомнением посмотрела на зеленоватые бумажки, но в вагон пассажиров пропустила.

Народу в электричке было немного – в основном, пожилые дачники, которых легко было узнать по специфической одежде и счастливому выражению лица. Иван Барабанов, вырядившийся, как на концерт в филармонии, никак не вписывался в общую картину. Да ещё с зелёной собакой. Многие пенсионеры посматривали на друзей с опаской, но никто не высказал своих подозрений. На остановке «Дачи» все вышли, и наши путешественники ехали в вагоне одни до самой Грибановки.