Моя страница в печально известной соцсети пустынна – несколько репостов с музыкальными новинками и десяток друзей, часть из которых смотрит базовыми собачьими мордами вместо аватара и мало отличается от ботов, а ещё двое никогда не зайдут в свои аккаунты и не прочитают тоскливые записи на стене ко дню рождения (всё более малочисленные год от года), потому что мертвы.
Ладно, это не важно. Я всё равно дам шанс раскрыться правде о случившемся: в тайне я надеюсь, что мой пост разлетится миллионами просмотров, хотя я уже об этом не узнаю, как и не узнаю, если здесь будут три случайных лайка от людей, которые листают ленту, не вникая в содержимое.
Слишком большое вступление. Никто не будет читать предварительный текст, чтобы добраться до содержания. Но чтобы объяснить всё по порядку, мне придётся заглянуть слишком далеко в незначительные детали и тонкосплавные цепочки событий. Не уверен, что знаю, какой момент считать стартом трагедии. В моём персональном сценарии, наверное, началось с того, что меня бросила Светка. Нас развели через ЗАГС. Совместных детей у нас не было, споров по поводу имущества тоже. Свете досталась квартира в спальном районе (как раз накануне мы закрыли ипотеку), с парковочным местом и видом на такие же рослые новостройки; семейный автомобиль пежо партнёр, только выкупленный по программе трейд-ина; и ещё однушка в старом городе, которую мы сдавали в аренду.
Мне Светка великодушно оставила дачу. Дача досталась от деда и находилась в области, в полузаброшенном СНТ. Дорога туда на машине по объездной занимала более полутора часов, на электричке с пригородного вокзала получалось чуть быстрее. Светка дачу не любила.
Хотя та была хороша. Всего три сотки на дальнем краю у обрыва, откуда открывалась головокружительная панорама на сосновую рощу и озеро. На закате казалось, что небо опрокинулось в воду и что в планете огромная сквозная дыра, куда можно провалиться и бесконечно лететь в атмосфере. Домик с верандой был маленький: холодный предбанник и кухонька, которую я использовал и как спальню, и как кабинет, с буржуйкой и цветным витражным окошком, и ещё такая же маленькая мансарда со всяким хламом. Почти у самого края участка пристроился деревянный, давно не крашенный сарай.
Объявилась Вера, наша необщая взрослая дочь, со стаей прожорливых и расфуфыреных однокурсников. Одетые по последней моде, в белых кроссовках и обвешанные гаджетами, они быстро заскучали. Ближайший магазин был далеко, интернет ловил плохо, насекомые были назойливы. Я помог им с мангалом и достал с мансарды дребезжащую, в переводнушках моего детства гитару. К вечеру настроение улучшилось, ребята оценили чистый воздух, бездонное, пронзительное звёздное небо и атмосферу у костра: словно мы сидим там бок о бок с нашими дикими предками. Шумно собирались на последнюю электричку с заверениями, что это были самые улëтные выходные в их жизни, не чета крафтовым кафе и приставке. Больше они не приезжали.
Но наверное, неизбежное приближение катастрофы началось всё-таки позже. В тот момент, когда я открыл для себя покупки на маркетплейсах. Нет, конечно, я и раньше заказывал товары через интернет. По привычке оформлял их на домашний адрес и забирал сразу несколько разносортных коробок раз в неделю или две, когда приезжал в город по делам. Изменилось всё, когда я осмотрел критическим взглядом свои владения. Я лелеял образ заросшего старого сада, таинственного и немного печального. Это соответствовало моему настроению и представлению о себе. Но правда была в том, что деревья были неухоженными и больными, они почти не цвели и совсем не плодоносили, сорная трава захватила покосившиеся клумбы, розы погибли, истощённые подвоем шиповника. Я жаждал перемен.
В ноябре, когда небо налилось преддверием надвигающейся непогоды, но дожди почему-то опаздывали, я спилил старые яблони, выкорчевал разросшийся кустарник и акацию. Последующие дни я сжигал всё это в двухсотлитровой бочке из-под масла, отправляя в небо дымное послание к несуществующим богам.
Потом, без предупреждения и затяжных ливней, выпал снег. Тогда же прибилась рыжая лайка, наверное метис. Я встретил её возле колодца: зимой водопровод отключали, и надо было подниматься с баклагами на холм к водонапорной башне. Собака не выглядела изможденной, я даже подумал, что она из соседнего посёлка и потерялась. С ней был щенок. Ещё маленький. Белый. Похожий на медвежонка. Я стал подкармливать их.
Всю зиму я наблюдал из окошка ультрамариновый прямоугольник моего расчищенного участка и наслаждался лаконичным минимализмом. Ветер доносил звук проносящихся поездов и местных электричек. Из другого СНТ, чьи границы начинались через овраг, во второй половине дня было слышно ругань и лай собаки. От соседей я знал, что там живёт ветеран с посттравматическим синдромом. Пьëт он с женой вместе, а потом они так же вместе дерутся и поколачивают собаку. В остальном мир был наполнен повседневными звуками, хрустом веток под лапой мелкого зверя, простуженным дыханием ветра, воплями грачей, шумом от взлетающего фазана, шутками и окриками тех редких дачников, кто рисковал оставаться на зимовку. Как-то прошёл мокрый дождь, оборвав провода, и заковал в ледяную броню скрюченные деревья. Неделю в посёлке не было света, и когда поднимался ветер, сосульки в ветвях звенели, как представители неведомой флоры с другой планеты.
К марту я стал задумываться, что было бы неплохо посадить какие-нибудь неприхотливые цветы на клумбу. Я съездил в город в садовый центр и даже присмотрел себе карликовый можжевельник, чтобы расположить его при входе. Купил семян. Уже вечером, дома, сидя возле буржуйки, я решил, что, наверное, мне нужны удобрения и новый секатор, а раз я не подумал об этом вовремя, то придётся ехать в город опять. Тут я и вспомнил, что сейчас можно купить по интернету практически всё, наверняка даже слона и небольшой ядерный реактор. И я заказал секатор, а потом ещё семян и аммиачной селитры. А потом садовые перчатки и стаканчики под рассаду. А потом я поехал забирать это в город, потому что оформил доставку на старый адрес, а потом я нашёл на карте ближайший к себе пункт выдачи. Надо было лишь прогуляться пару километров вверх по холму или дождаться у покосившейся будки сельский автобус и проехать одну остановку. Потом я заказал свой первый саженец розы. И второй. И ещё шикарную плетистую розу для веранды.
Я отслеживал движение посылок. Проверял статус заказа каждые час-полтора, когда делал перерыв на чай. Все деньги, полученные с проектов, я спускал на рассаду. Не успевало прийти оповещение о зачислении, я спешил пересматривать свою разросшуюся корзину на маркетплейсе. Я выбирал, тщательно перечитывая описание, и сверялся с информацией в поисковике, мог передумать и начать всё с начала.
Я был абсолютно одержим. Вначале я был расстроен, что смогу посадить лишь четыре дерева из-за небольшого размера участка. Я выбрал яблоню, грушу и две сливы в расчëте на то, что опылителями выступят соседские деревья. Через несколько дней в рекомендациях мне попался колоновидный абрикос. Я прочитал описание. Ему надо было совсем немного места. Я купил несколько.
И я думаю, тут надо рассказать про кота. Его я встретил ещë осенью, когда шёл на станцию. Подросток, наивный и ласковый совсем по-детски. Подхватил его перед самым носом гудящего товарняка. Кот снова спрыгнул с перрона, сел возле раскалённого металла рельсы. Пришлось за ним спуститься. Я держал кота подмышкой и размышлял, что забирать его с собой мне совсем ни к чему. Мимо проносился скорый на море. Девица с высокой причёской, затянутая вся в чёрное, с электронной сигаретой в тоненьких пальчиках, с маникюром цвета фуксия, возникла на противоположной стороне и потребовала отпустить её кота. Предложил перенести через пути. Барышня фыркнула, объяснила, что ходила в магазин, а кот просто гуляет следом. Я неловко оправдывался, что вытащил кота из-под поезда и не собирался его воровать. Девушка посадила кота на плечо и была такова.
Мне не пришлось долго караулить. Через два дня беспечный кот снова разгуливал по перрону. Подошёл, потëрся о ноги. Я оглянулся, никого не было, посадил кота в рюкзак и пошёл вверх по дороге к своему СНТ.
Я не был уверен, что кот останется. Как и все, я слышал много историй, как животные преодолевали огромные расстояния и возвращались домой к прежним хозяевам. Выгрузил кота у веранды. Тот осмотрелся, чихнул и потребовал есть.
Собаки отнеслись к нему дружелюбно. Кот в ответ фыркал и не удостаивал их вниманием. Вначале не отходил от меня ни на шаг, и мне приходилось запирать его в домике, когда я уезжал в город.
Потом кот подрос и из трогательного и неуклюжего подростка превратился в роскошного и самоуверенного зверя. По ночам он пропадал где-то в округе: бродил по глубоким заросшим оврагам или скользил по шуршащей лесной подстилке среди сосен, иногда наносил визиты соседям в СНТ – его все любили и иногда подкармливали. Днём кот обычно спал на веранде в выцветшем гамаке, который я собирался выбросить, но оставил ради кота. С похолоданием он перебрался вначале в сарай, а потом в продавленное кресло возле буржуйки. Когда сошёл снег, и я погрузился в огородные работы, кот хозяином разгуливал по участку, довольно щурясь, или с важным видом наблюдал за мной, сидя на крыше сарая. На хуторе у станции кота не искали.