Фредди перелез через борт и спрыгнул.
Секунду спустя через задний борт перемахнули Эркин с Андреем и, выйдя из-за кузова, выжидающе остановились.
– Отдыхайте, парни, – улыбнулся им Джонатан. – Разомнитесь.
Они кивнули, переглянулись и отошли, скрылись за грузовиком. Зашелестели кусты.
– Перекусим, что ли? – Джонатан снова потянулся с хрустом.
– Для ленча рановато, – усмехнулся Фредди. – Но давай.
Джонатан достал из кабины маленький чемоданчик-корзинку для пикников и термос. Вдвоём с Фредди они развернули припасы прямо на капоте и отошли в сторону в кусты.
Вернулись они одновременно и постояли, медля и словно чего-то ожидая.
– Кто они, Фредди? – спросил Джонатан. – Ну, шакалы, дворняги, кто?
– Волки, – убеждённо ответил Фредди. – Они спят по очереди.
Джонатан усмехнулся, покачал головой.
– Ещё что?
– Ножи у обоих, – пожал плечами Фредди, на мгновение задумался, что-то решая. – Ты знаешь, как я отношусь к цветным, но с этими я у одного костра ночевать буду.
– Думаешь, справишься?
Фредди широко ухмыльнулся.
– Справлюсь, если у меня автомат, а они в наручниках. И к чему-нибудь привязаны. Тогда да. Но спящего они не прирежут.
Джонатан кивнул и хотел что-то сказать, но Фредди жестом остановил его. Зашелестели кусты, кто-то с другой, невидимой им стороны залез в кузов, повозился там и спрыгнул. Снова шум в кустах, и все стихло.
– Индеец?
– Он. Посмотри, где они. Только осторожно.
– Не учи.
Фредди вернулся к грузовику, встал на подножку и осторожно выглянул, прикрываясь кабиной. Обернулся, щерясь в беззвучной улыбке, поманил Джонатана. Тот подошёл и встал рядом.
Эркин и Андрей сразу спустились к реке. Умылись.
– У тебя что?
– Чай. И хлеб с сушками.
Андрей ухмыльнулся.
– Как сговорились. Кто бежит?
– Давай я.
– Идёт, моё на вечер.
Эркин сбегал за флягой и хлебом. Они ели стоя, передавая друг другу флягу.
Джонатан отвернулся и спрыгнул. Фредди последовал за ним. Джонатан задумчиво оглядел сэндвичи и термос на расстеленной салфетке.
– Как думаешь, что у них?
– Они запивают, а не закусывают, Джонни.
Фредди спокойно взял стопку пластмассовых стаканчиков, стряхнул на салфетку четыре штуки.
– Зови их, Джонни, сами они не подойдут. Волки не шакалят.
Джонатан кивнул, через окно в дверце дотянулся и нажал кнопку. Коротко рявкнул гудок. Джонатан вернулся к капоту. Фредди не спеша разливал кофе из термоса по стаканам. Зашумели кусты, и оба парня подошли к ним. Взгляд Джонатана скользнул по армейской фляге у индейца и свёртку с хлебом в руках белого. И столь же беглыми взглядами прошлись те по термосу и сэндвичам, словно, не заметив четырёх дымящихся стаканов.
Джонатан улыбнулся им.
– Перекусите, парни.
Они не ответили на улыбку, переглянулись, и индеец, глядя куда-то в пустоту, вежливо сказал.
– Спасибо, сэр, мы уже ели, сэр.
Джонатан словно не заметил отказа, взял стакан и сэндвич.
– Меня зовут Джонатан, Джонатан Бредли, его Фредди, – Фредди кивнул им и тоже взял стакан и сэндвич. – А вас как?
Они снова быстро переглянулись, индеец чуть заметно пожал плечами, белый досадливо мотнул головой.
Вот, чёрт, не договорились, что называть. Имя? Прозвище? Меченый и Белёсый? Или всё-таки… А ладно, пусть имена, настоящие, и посмотрим, как проглотят.
Всё это заняло меньше секунды, и белый положил свой свёрток на капот рядом с салфеткой и взял стакан и сэндвич.
– Андрей.
Индеец положил туда же флягу, взял оставшиеся сэндвич и стакан.
– Эркин.
Теперь все четверо ели вместе, но небольшая, еле заметная дистанция всё-таки отделяла Эркина и Андрея от Джонатана и Фредди.
Джонатан допил, вытряхнул последние капли на землю и поставил стаканчик. Почти сразу за ним сделали то же Андрей и Эркин. Фредди не спешил, покачивая свой стакан. Шляпу он снова сбил на затылок и смотрел, казалось, только на свой стакан. Джонатан достал пачку сигарет, очень естественно предложил всем. Помедлив долю секунды, Андрей взял сигарету, Эркин покачал головой, Фредди только показал свой стакан. Джонатан кивнул и закурил, бросив пачку на салфетку рядом со стаканами.
– Не куришь?
– Нет, сэр, – спокойно ответил Эркин.
Спокойствие было внешним: с белым надо быть всегда настороже. Курить рабу не положено, и здесь отказ допустим, но чёрт их, беляков, разберёт, куда повернуть может.
– Бережёшь здоровье или деньги? – улыбнулся Джонатан.
– Не люблю, сэр, – голос Эркина по-прежнему спокоен и вежлив.
– А как насчёт выпивки?
– Индейцы любят пить, – задумчиво сказал Фредди. – Но не умеют.
Джонатан, широко улыбаясь, смотрел на Эркина.
– Ну, так как?
Эркин осторожно пожал плечами.
– Не люблю, сэр. Но умею.
– А ты? – Джонатан повернулся к Андрею.
– Умею, – спокойно сказал тот. – Но не люблю, сэр.
Фредди допил, наконец, свой стакан, поставил его к остальным, взял сигарету и бросил пачку обратно.
– На коне ты ловок, но умения мало. Сколько раз гонял? – Фредди смотрел на Эркина.
– Гонял дважды, сэр. Верхом один раз.
– Два года был в имении?
– Пять лет, сэр, – белому не говорят «нет», по мере возможности.
– А гонял дважды. А в остальное время?
– На скотной, сэр. С коровами, сэр.
Фредди кивнул. Иного обращения, кроме «сэра», индеец, похоже, не признаёт. Надо же, как вышколили.
Джонатан докурил сигарету и стал сворачивать походный стол.
– Собираемся.
Эркин забрал флягу и свёрток.
– Фредди, заменишь меня. Я подремлю.
Эркин и Андрей были уже в кузове, когда Джонатан легко перевалился через борт и стал укладываться на место Фредди.
Эркин запрятал флягу и хлеб в мешок, сел, прислонившись к борту и вытянув ноги. Рядом так же устроился Андрей. Джонатан лёг, прикрыл лицо шляпой. Парни, похоже, предпочли бы остаться вдвоём. Ну, ничего, впереди у них три месяца одиночества.
Фредди вёл грузовик плавно, не тряся пассажиров. Джонатан спал. Но Андрей и Эркин упорно молчали. Начало оказалось неплохим, но это только начало. Убедившись, что белый спит, они тоже задремали.
Андрей спал неровно, то и дело вздрагивая и просыпаясь. Плавное покачивание грузовика всё время напоминало пересылки. Только тогда сидели на корточках, подобрав под себя ноги, чтобы больше влезло в кузов. Андрей открывал глаза, видел распростёртое тело Джонатана, косился на смуглое лицо Эркина с тёмным рубцом на щеке и спокойно опущенными веками и снова задрёмывал. И тут же снова тесный холодный фургон, запахи заношенной одежды, грязных тел, боль в голодном избитом теле… И опять всё сначала. Андрей сильно потёр ладонями лицо и пересел повыше, подставив лицо ветру.
Зелёная земля стремительно неслась навстречу. Поля, луга – он не различал, где что, короткие леса, отбегавшие вбок грунтовые узкие – на одну машину – дороги. На одну из них и свернули. Резким поворотом их бросило на борт. У Джонатана слетела с головы шляпа, и он проснулся. Подхватил шляпу и сел.
Эркин на секунду приоткрыл глаза, посмотрел на него, на Андрея и снова опустил веки. Андрей столкнулся с Джонатаном глазами и не успел отвести свои.
– Давно с ним работаешь?
– С весны, сэр, – неохотно ответил Андрей.
– Ты ведь белый? Ан… Андер… Эндрю, согласен?
– Можно и так, сэр, – согласился Андрей, уйдя от первого вопроса.
Джонатан понял это и усмехнулся.
– Раньше верхом не ездил?
– Не приходилось, сэр.
– Научишься, – пообещал Джонатан. – Наука нехитрая.
– Научусь, сэр, – согласился Андрей.
– В городе где жил?
– Снимал койку, сэр.
– Не боишься, что потеряешь место? За три-то месяца.
– Я за три месяца вперёд и заплатил, сэр.
Джонатан присвистнул. Пит промахнулся, как всегда. Когда смываются, квартиру за собой не оставляют. Жалко, не побился с Питом об заклад. Выиграл бы.
Услышав свист, Эркин решил, что ему можно и проснуться. Он открыл глаза и сел поудобнее, обхватив колени руками.
– Я на вас сегодня заработал, парни, – Джонатан оглядывал их смеющимися глазами. – Я держал пари, что вы придёте и придёте трезвыми. И выиграл.
Они изобразили вежливое внимание, а Андрей сказал.
– Поздравляем, сэр.
– Так что с меня выпивка.
Ответного энтузиазма он не увидел, что было совсем интересно, но, не смущаясь этим, продолжил разговор.
– Долго ждали меня?
– Не очень, сэр, – вежливо ответил Эркин, давая Андрею отдохнуть.
Джонатан ждал их вопросов. Хотя бы о том, куда они едут, но, похоже, их это не беспокоило. Они смотрели на Джонатана спокойно, без злобы, но за их вежливым равнодушием Джонатан видел настороженную решимость отстоять себя. От любого. Парни не будут нарываться, но ни перед кем не отступят.
– Когда я тебя вчера увидел, ты был таким франтом, в кроссовках…
Джонатан сделал выразительную паузу, и Эркину пришлось ответить.
– Думал, поедем верхом. В кроссовках верхом неудобно, сэр.
– Вот что. Взял их с собой?
– Зачем, сэр? – в голосе Эркина искреннее недоумение.
Джонатан с трудом скрыл довольную усмешку. Значит, и у этого надёжный якорь в городе, раз парень рискнул оставить там свою лучшую обувь. Точно, проиграл бы Пит. Знал бы, загнал его на двадцать к одному.
Фредди вёл машину, не напрягаясь. Тем более что дорога знакома. Джонни там пытается их разговорить. Зря. Кое-что он из них, конечно, выудит, но… Но по-настоящему они заговорят после хорошей драки, совместной драки. А ни выпивкой, ни жратвой их не проймёшь. Волки. Вот вздуть кого-нибудь сообща – дело другое. Джонни, конечно, ловок, углядел их. Стремительно приближался лес. Самую жару лучше проехать по тени. И, пожалуй, там же остановиться на ленч. На их поляне. Если, конечно, ничего не помешает.
– А в городе что делали?
– Всего понемногу, сэр. – Андрей необидно уклончив. – Дрова там, забор поставить, погрузить, разгрузить, сэр. Крутились, сэр.
Однако зарабатывали парни неплохо. У обоих надежное жильё. Индеец почти всю одежду сменил, из рабского только сапоги и куртка остались.
Эркин и Андрей переглянулись. Эркин насмешливо прищурил глаза, Андрей дёрнул углом рта в быстрой улыбке. Джонатан заметил этот безмолвный разговор и теперь настороженно ждал, что будет дальше. Андрей подтянул свой мешок, развязал, достал флягу и свёрток, вытащил из свертка связку сушек.
Это становилось интересным. На ленче фляга и свёрток были другими. У каждого свои припасы? Но тогда они оба пили из фляги индейца. Зачем белый достал свою? И ещё прежде чем Андрей что-то сказал, Джонатан догадался. И улыбнулся. Что ж, всё правильно. Он проверяет их, а они его.
– Сэр? – Андрей выразительным жестом предложил ему флягу и сушки.
– Конечно, – кивнул Джонатан и, полуобернувшись, шлёпнул ладонью по заднему стеклу кабины.
Грузовик остановился, стукнула, открываясь, дверца.
– Что там? – над бортом показалось лицо Фредди.
– Поднимись, Фредди. Нас угощают.
Фредди подтянулся и перелез через борт. До леса всего ничего осталось, но откажись сейчас… отказываться нельзя, вон как насмешливо блестят глаза у обоих.
Все взяли по сушке. Джонатан отхлебнул из фляги, вернул её Андрею. Андрей сделал большой глоток и… передал флягу Эркину. Пить после индейца?! Но Эркин не стал доводить дело до стычки. Очень спокойно он передал флягу Фредди и выпил уже после него, последним, а затем отдал флягу Андрею.
– Это что ж такое? – Джонатан вертел в руках сушку.
– Сушка, сэр, – ответил Андрей, завинчивая колпачок на фляге.
– Впервые вижу, – Фредди хрустел сушкой. – Это в городе купили?
– Да, сэр, – ответил Эркин.
– Для дороги удобно, – Джонатан наконец засунул свою в рот, раскусил с хрустом. – Как сказал? Sushka? Надо запомнить.
Фредди кивнул и хотел уже вернуться в кабину, но Джонатан нажал ему на плечо.
– Отдыхай, – и спрыгнул вниз.
Значит, остановки не будет. Джонни погонит напрямик. Однако, ловки парни. Устроили проверку. И не придерёшься. Вы угощали нас, мы теперь угощаем вас. Джонни, молодец, сразу сообразил.
Какое-то время они молчали, в общем-то, дружелюбно поглядывая друг на друга. Но разговор не завязывался.
Джонатан взял напрямик, не заворачивая в лес, чтобы выйти на шоссе и выиграть в скорости. Что ж, кажется, за стадо можно будет не волноваться. Эндрю не ездит верхом, но на это плевать. Главное, что они не пропьют бычка и не свалят пропажу на волков. Самое противное в рабах – это их неумелое идиотское враньё. Сожрал, но будет божиться и плести небылицы. Эти, похоже, слишком гордые для такого. Надо будет подумать об оружии. Но здесь надо думать и думать. На шоссе он прибавил скорость, и бетон загудел под колёсами.
Эркин приподнялся за чем-то и, задохнувшись встречным ветром, сел на дно кузова. Андрей и белый, как его, Фредди, легли спать, и Эркин тоже вытянулся рядом с Андреем. Втроём они заняли почти весь кузов…
…Джонатан заложил такой вираж, что их побросало друг на друга и они потом не сразу разобрались, где чьи ноги. Фредди сел и шумно зевнул, огляделся и присвистнул. Эркин и Андрей недоумённо уставились на него, и он объяснил.
– Всего ничего осталось.
Они кивнули. И тут резко, клюнув носом, грузовик остановился. Хлопнула дверца.
– Парни, – позвал Джонатан, – давайте сюда.
Грузовик стоял в лощине между двумя холмами. Джонатан уже взбирался на левый, более высокий и крутой. Переглянувшись, Эркин и Андрей последовали за ним. Вскоре их нагнал Фредди. На вершине холма Джонатан остановился. Он стоял, расставив ноги и подбоченившись, шляпа сбита на затылок, в зубах зажата сигарета.
– Смотрите, парни, – бросил он, не оборачиваясь. – Отсюда начинается моя земля. Имение вон там. Граница проходит по дороге и туда дальше. Сначала будете гонять по кругу, потом погоните на бойню, – короткими резкими взмахами он показывал направления. – Потом покажу всё подробнее.
Сощурившись, Эркин с трудом различил далеко впереди белое пятнышко. Имение? Наверное, так. Солнце уже склонялось, и их длинные тени тянулись с холма в долину. Джонатан ещё раз оглядел расстилавшуюся перед ними просторную долину с тёмными пятнами рощ и, резко повернувшись, пошёл вниз к грузовику.
Фредди хотел его заменить за рулём, но он нетерпеливо отмахнулся, и Фредди опять полез в кузов. Эркин и Андрей уже сидели на своих местах. Джонатан резко рванул с места.
Ещё один крутой поворот, ещё, и грузовик запрыгал на выбоинах так, что запрыгали и лежавшие в кузове мешки, а им пришлось не столько держаться самим, сколько держать мешки, и стало уже совсем не до того, где они едут. Но вот тряска прекратилась, Джонатан сбавил скорость и плавно затормозил.
– Приехали, – кивнул им Фредди.
Они взяли свои мешки и вылезли из кузова.
???????Алабама
Графство Олби
Округ Краунвилль
Имение Джонатана Бредли
Эркин быстро огляделся. Да, это имение. Грузовик стоял перед господским домом. Правда, от дома остались только полуобгоревшие стены. Чуть меньше обгорел и обрушился рабский барак – Эркин сразу узнал тянувшееся невдалеке длинное приземистое здание. Но все хозяйственные постройки сохранились лучше. Или их уже… да, вон видны свежие доски. И барак, похоже, чинили. В бараке жить?! Он не додумал.
От рабского барака к ним уже спешили две негритянки и мулатка, а от хозяйственных построек подходили высокий худой негр и маленький рядом с ним, но уж очень кряжистый мулат.
– А с приездом вас, масса Джонатан, – заголосила подошедшая первой толстая немолодая негритянка. – А уж мы тут ждали вас, уж так ждали. Доброго здоровьичка вам, масса Фредди.
– Здравствуй, Мамми, – улыбнулся Джонатан. – Ну, как тут? Сэмми, загон закончили?
– Доброго здоровьичка вам, масса Джонатан, – загудел неожиданно низким голосом мулат. – Как есть закончили, вот чуть-чуть осталось.
– Чуть-чуть – это ещё на неделю, – усмехнулся Джонатан. – Выгружайте всё, завтра с утра чтоб всё на месте было. Никто не тревожил?
– А никто, масса Джонатан.
– Всё тихо, масса.
– Как у Христа за пазухой, масса Джонатан.
Джонатан выслушал этот дружный разноголосый гомон и кивнул.
– Ну и ладно, – и обернулся к Эркину и Андрею. – Работа ваша завтра с утра начнётся. Сейчас отдыхайте. В бараке ночевать не станете?
Эркин спокойно встретил его взгляд.
– Нет, сэр.
– Тогда идите в сенной сарай. Больше пока негде. Ну, и осмотритесь пока.
– Да, сэр, – сказал Эркин.
Андрей молча кивнул.
– Это новые пастухи, Мамми, – Джонатан опять повернулся к толстой негритянке. – Найди и покорми их чем-нибудь. Найдёшь?
– А чтоб у Мамми не нашлось! – засмеялась совсем молоденькая мулатка.
Засмеялась и Мамми, колыхаясь всем телом.
– Ну и ладно, – Джонатан снова повернулся к ним. – Всё, парни, устраивайтесь.
Эркин понял, что разговор с ними закончен, и уже спокойно отвернулся, отыскивая сенной сарай. А! Вон же он.
– Пошли, – бросил он Андрею, вскидывая мешок на плечо.
Когда они отошли, Мамми придвинулась к Джонатану.
– Масса Джонатан, – заговорила она свистящим, слышным на всю округу шёпотом. – Как мне кормить-то… ну, белого? С кем они будут?
– Корми хорошо, – улыбнулся Джонатан. – Есть они будут вместе, а захотят ли с вами или отдельно, сама у них спроси.
– Масса Джонатан, ну как же? Он белый, а тот краснорожий… – лицо Мамми даже сморщилось от мучительного напряжения.
– Они напарники, Мамми, – терпеливо объяснял Джонатан. – Они работают вместе и едят вместе.
– Они здесь будут, масса? – спросила мулатка.
– Дня два-три, Молли, – Джонатан еле заметно улыбнулся. – А потом уйдут со стадом.
В сенном сарае Эркин сразу поднялся на верхний помост. От нескольких брикетов пахло залежалым сеном и мышами. Один брикет кто-то ещё до них растеребил и рассыпал у дальней стены под круглым окошком. Похоже, они не первые здесь ночуют.
– Андрей, – позвал Эркин. – Лезь сюда.
– Ух ты! – восхитился Андрей, – как скажи, для нас приготовлено.
– Думаешь, мы первые пастухи здесь? – усмехнулся Эркин, сваливая мешок.
– А хваткий он, – Андрей бросил свой мешок рядом.
– Джонатан? – Эркин пожал плечами. – Посмотрим. Нанялись, приехали. Обратного хода нет.
– Это точно. Чёрт-те сколько ехали.
– Ладно, – Эркин уложил мешок у стены. – Пошли, посмотрим.
– Пошли, – согласился Андрей. – А не покрадут наше?..
– Некому тут крысятничать, да и, – Эркин подмигнул Андрею, – хозяин приехал. Он их сейчас шерстить начнёт, им не до наших мешков будет.
– И то, – кивнул Андрей. – Тогда пошли.
…Это было большое имение. Судя по длине барака, рабов сотни три было, только дворовых. Скотная больше говардовской, конюшня на двадцать лошадей, ещё одна конюшня… сараи, загоны, большой сад за домом…
– Крепко хозяевали, – заметил Андрей.
– Ага, – согласился Эркин. – Но и сволочами же они были!
– С чего взял?
– Посмотри, что от дома осталось, – усмехнулся Эркин.
Они стояли у загона, где теснились бычки. Все чёрные с белым. Быстро темнело, и белые пятна словно светились.
– Парни, эй, парни! – окликнули их.
К ним подбегала та самая мулатка.
– Идите есть, парни.
– Идём, – согласился Эркин.
– Я Молли, – её глаза влажно блестели в сумраке.
Она назвала своё имя, теперь их черёд.
– Эркин.
– Эндрю, – быстро назвался Андрей.
Эркин понимающе кивнул. Не объясняться же всякий раз, да и всё равно переделают, пожалуй, и ему всё же стоило не именем назваться, а Меченым, ну да ладно.
Они шли в сгущающейся темноте к слабо светящейся двери в углу рабского барака.
– Здесь кухня, – объясняла Молли. – Одна на все имение. Мамми здесь всем готовит.
Эркин кивнул. Сколько он видел разорённых имений, рабская кухня всегда была самой уцелевшей частью.
В кухне чисто и светло от пылающего в плите огня.
– Вот, Мамми, – заговорила с порога Молли, – нашла я их, они у загонов были, – и уже им. – Мы-то поели все, а вас искали…
Эркин с интересом посмотрел на неё. Ловко выкручивается. И отдельно их кормят, и как бы само собой это получается. Здорово. Умна девка.
– Руки помыть есть где? – спросил Андрей.
– А вот, – Молли показала им маленький жестяной рукомойник у двери.
Они ополоснули руки, Андрей скептически оглядел висящую рядом на гвозде замызганную тряпку, но Молли уже подавала ему чистую, с аккуратно подшитыми краями.
– Спасибо, – поблагодарил Андрей, вытирая руки.
Она покраснела, потупилась.
– Пожалуйста, – ответила она шёпотом.
Сели за стол. Мамми поставила перед ними две жестяные миски с кашей.
– Больше ничего нет, парни, не ждали вас.
Молли быстро зашептала ей что-то на ухо. Мамми сердито нахмурилась, замотала головой, но Молли настаивала. Эркин уловил слово «коптильня» и под столом толкнул ногой Андрея. Тот, скрывая смех, склонился над миской.
Молли убежала, а Мамми налила им дымящегося бурого «рабского» кофе и решительно села напротив.
– Как звать-то?
Она ни к кому конкретно не обращалась, но они ответили.
– Эндрю.
– Эркин
На имя Андрея Мамми кивнула, а на Эркина посмотрела чуть удивлённо.
– Так и прозывался?
Эркин усмехнулся и назвал полученное в Джексонвилле прозвище.
– Меченый.
– Так оно лучше, – кивнула Мамми, – раз уж по-человечески зваться не хочешь. Наши-то все имена взяли.
Андрей покосился на невозмутимое лицо Эркина и промолчал. Хотя… и в самом деле, лучше, чтоб знали кликуху, а не имя.
– Давно здесь? – спросил Эркин.
– Да месяца три, а может, уже и четыре, – она положила на стол пухлые морщинистые руки. – Если ты об этом, то из прежних никого не осталось. Все пришлые. Кого масса Джонатан привёз, кто сам забрёл и остался.
Вбежала Молли и положила перед ними ломоть копчёного мяса.
– Вот, – и на укоризненный взгляд Мамми заторопилась. – Нет, Мамми, масса Джонатан разрешили, я к ним бегала. Они сами отрезали и сказали, что ты сама могла сообразить и взять, что мясо на такой работе нужно.
Мамми покачала головой, но разрезала кусок надвое и положила на стол две лепёшки.
– Вот, к кофе вам.
Андрей отодвинул пустую миску, отхлебнул из кружки.
– А вы издалека? – спросила Молли.
– Из Джексонвилля, – ответил Андрей.
Молли удивлённо округлила глаза.
– А где это?
– Далеко, – усмехнулся Эркин. – Весь день ехали.
– Мы и не слышали о таком городе, – вздохнула Мамми. – Ну, как там?
– А как везде, наверное, – пожал плечами Эркин. – Кто как может, так и крутится.
– Здесь хорошо, – заторопилась Молли. – Масса Джонатан требуют, конечно, но ни в чём не прижимают. Ни в еде, ни в чём таком. Вот Сэмми с Дилли поженились, так масса Джонатан даже свадьбу им разрешили и жить отдельно, выгородка у них. И всем разрешили выгородки себе сделать. А не в общем бараке.
– А сам он где живёт? – спросил Андрей.
– Кто? Масса Джонатан? Большой, ну, господский дом сгорел, так у них там, – она махнула рукой куда-то за стену. – Так они в домике таком маленьком. А чего там раньше было, я не знаю. Но кухни там нет. И Мамми им готовит. И массе Фредди тоже.
– Затрещала, сорока, – Мамми стала собирать посуду. – Так-то она всё верно говорит.
– Понятно, – Эркин вылез из-за стола. – Ну, мы пошли.
– Спокойной вам ночи, – встал Андрей.
– И вам того же, – откликнулись в два голоса Молли и Мамми.
Стоя на крыльце своего дома, Джонатан слышал, как парни, негромко переговариваясь, прошли к сенному сараю, не заметив его. Ну что ж. Это он сделал. Завтра надо будет съездить в резервацию, нанять пятерых, а лучше десяток ровнять дорогу, а то чуть не угробили сегодня грузовик. Джонатан стоял неподвижно и слушал, как затихает, засыпает имение. Неслышно подошёл и встал рядом Фредди.
– Ну как, Джонни?
– В общем, – Джонатан, не глядя, протянул ему сигареты. – Я ждал худшего. Всё-таки они шевелились. Со скотиной порядок, лошади все целы…
Фредди закурил и вернул ему пачку.
– Ну что ж, у тебя новая игра, Джонни. Я не против.
– Я знаю, Фредди. В конце концов, она не более рискованна и азартна, чем другие.
– Столь же опасна и более выгодна, – Фредди усмехнулся. – Этих ты отправил в сарай?
– А куда ещё? Они здесь временные. Два дня и в стадо. Да, Фредди, завтра я в резервацию. Дорогу надо делать. Этим я с утра всё скажу.
– Они уже болтались у загона.
– Индеец, как его?..
– Вроде, Эркин, – не очень уверенно ответил Фредди, – но Мамми он назвался Меченым.
– Ну да, это он сообразил.
– С этими, из резервации, не столкуется?
– Он издалека, наверняка другого племени. Ты же их знаешь, Фредди, в этом они не умнее нас.
Фредди приглушенно засмеялся.
Андрея разбудил Эркин, бесцеремонно дёрнув за ноги.
– Ты чего так рано?
– Нормально, – лицо Эркина мокро блестело. – Привыкай со скотиной жить.
Андрей шумно зевнул.
– Ты хоть думай, чего несёшь.
– А что?
Андрей хмуро осмотрел залитый рассветным сумраком сарай, ещё раз зевнул.
– Сказать, что у тебя получилось?
– Ну?
Слезая вниз, Андрей по-английски объяснил Эркину смысл сказанной им русской фразы. Эркин сначала растерялся и пытался объяснить, что он хотел сказать, но потом начал хохотать. Так, давясь от хохота, он показал Андрею колодец и, когда тот умылся, потащил к загону с бычками.
Джонатан был уже там.
– Ага, ну хорошо, что будить не надо, – глаза у него были серьёзные, хотя губы улыбались. – Так, парни. Это стадо на вас. Сто голов. Два дня вам на обвычку и сборы. А там погоните. Ясно?
Эркин кивнул, а Андрей с заметным только Эркину вздохом сказал.
– Да, сэр.
– Так, тогда пошли.
Джонатан привел их в полупустую конюшню, искоса глянул на Эркина.
– Выбирай.
– Любую, сэр? – на всякий случай уточнил Эркин.
– Любых. Ты же говорил, что четыре нужны.
– Да, сэр.
Эркин осторожно пошёл вдоль денников. Вот этого, серого, спокойного, Андрею, или вьючным? Тогда лошадей им выбирал Грегори… Увильнуть? «Дайте сами, сэр». Но уж пошёл… Да и больно ехидная рожа у беляка. Э, была не была! Эркин вошёл в денник к светло-гнедому, чем-то напомнившему ему Бурого.
– Ловок, – одобрил его выбор Джонатан. – Этого, – он указал сигаретой на того спокойного, что приметил Эркин, – этого тебе, Эндрю, а двух крайних берите вьючным и подменной. К кличкам они приучены. Не выдумывайте ничего.
Эркин гладил шею гнедого, пряча лицо. Да, он видел прибитые над денниками дощечки с буквами, но если белый не назовёт… Хотя, хотя Андрей-то должен уметь читать. Но Джонатан сам, указывая сигаретой, назвал лошадей. У Эркина Принц, у Андрея Бобби, подменная Резеда, и вьючный Огонёк. Потом Джонатан посмотрел на Андрея, весело хмыкнул.
– За конюшней загон. Учись, – и Эркину, – сёдла и всё там сам возьми. Днём бычков напоите и сена заложите. Вечером тоже. Знаешь?
– Да, сэр.
Джонатан ухмыльнулся.
– Эта четвёрка тоже на вас.
– Да, сэр, – вздохнул Эркин.
Следовало ждать такого. Если белый платит, то и работы наваливает выше головы. Когда Джонатан ушёл, Эркин отправился за сбруей. С помощью Андрея разобрались в надписях – сбруя была надписана – и взялись за дело.
Бобби оказался на редкость спокойным и терпеливым. Потому что только такой мог выдержать, что его пять раз подряд засёдлывали и рассёдлывали. Эркин учил Андрея единственным известным ему способом. Заседлал на его глазах, потом расседлал и предложил Андрею повторить. На пятый раз Андрей справился без ошибок.
– Ну вот, – вздохнул Эркин, – это ты теперь умеешь.
– А тебя как учили? – Андрей вытер рукавом мокрое лицо.
– Так же, – пожал плечами Эркин, – только Грегори стоял рядом и бил за каждую ошибку. Плетью.
– Это кто такой?
– Надзиратель в имении. Выводи.
В загоне Эркин стал учить Андрея влезать в седло и управлять конём. Тем же методом. Но Бобби был согласен стоять, а не двигаться. Оставив Андрея воевать с Бобби, Эркин пошёл за Принцем.
Выйдя в загон, Принц показал характер. К тому же откуда-то появилось пять негритят разного возраста. Они расселись на жердях загона и загомонили, страшно довольные таким зрелищем.
– А чтоб я вас не видел! – рявкнул на них Эркин.
Они слетели с забора в заросли и продолжали там гомонить.
Когда к загону прибежала Молли, в мыле были все четверо. Оставив Принца и Бобби в загоне, они пошли в кухню.
– Ну и вляпались мы, – вздохнул Андрей.
Эркин только покосился на него.
А когда они после ленча шли обратно к загону и вокруг никого не было, он тихо ответил.
– Ты как говорил? Сколько лет тяжело, пока не привыкнешь?
– В лагере? – усмехнулся Андрей. – Двадцать. А… у вас?
– В Паласе? Тридцать.
– Тридцать лет? – удивился Андрей.
– До тридцати, – объяснил Эркин и спокойно добавил. – Старше двадцати пяти спальников не держали.
Они уже подходили к загону, когда Эркин остановился.
– Ну и дурак же я! Андрей, у тебя хлеб остался?
С солёным хлебом дело пошло быстрее.
Поладив с Принцем, Эркин кинулся к бычкам. Напоить сто бычков – все руки отмотаешь. Его уже захлёстывала круговерть этой, в общем-то простой, но нудной работы, когда день тянется долго, но незаметно. В беготне от загона к конюшне и обратно они как-то не замечали творящегося вокруг.
Солнце садилось, когда Джонатан увидел их неподвижными. Эркин сидел на жердях конского загона, где паслись четыре лошади, а Андрей стоял рядом, опираясь на верхнюю жердь грудью и расставив ноги. Джонатан усмехнулся и направился к ним.
– Завтра ещё поездишь.
– Издеваешься? Я месяц ног не сведу.
– Послезавтра погоним. Тебе надо хоть держаться. Поведёшь Огонька и Резеду. Гнать я буду.
Они говорили привычно тихо, так что в двух шагах уже не слышно.
– Эй, парни, – окликнул их Джонатан.
– Да, сэр, – Эркин легко крутанулся на жерди и спрыгнул, но подошёл не спеша и повторил уже вопросом. – Да, сэр?
– Завтра с утра обиходите бычков, и поедешь со мной, покажу границу.
Медленно, неуверенно ступая, подошёл Андрей.
– Эндрю, днём один управишься?
– Придётся, сэр, – пожал плечами Андрей.
– Хорошо, я скажу Ларри, чтобы помог.
– Спасибо, сэр.
Джонатан достал сигареты, предложил. Андрей кивнув взял сигарету, Эркин отказался. Постояли молча.
– Да, – Джонатан сплюнул окурок. – Вернёмся с границы, припасы все отберёшь. Погоните на рассвете.
– Да, сэр, – кивнул Эркин.
Подбежала и остановилась в пяти шагах Молли.
– Что, Молли? – Джонатан скользнул по ней своим обычным, вроде безразличным взглядом, но она покраснела и потупилась. Джонатан усмехнулся. – Идите, парни. Ваше время.
– Да, сэр, – Андрей сплюнул окурок и придавил его подошвой. – Спокойной ночи, сэр.
Эркин покосился на него, но повторил за ним.
– Спокойной ночи, сэр.
– Спокойной ночи, парни, – голос Джонатана был серьёзен.
Утром и днём они ели, торопясь, даже не очень замечая окружающего. Но вечерняя еда… Это совсем другое дело.
Кухня была полна народу. Сэмми и тот длинный негр – видимо, Ларри, рядом с Сэмми Дилли, в конце стола все пятеро негритят, что утром следили за учёбой Андрея. А им было оставлено место ближе к верхушке стола. Эркин усмехнулся: тогда в имении он с Зибо сидел на дальнем конце, – и покосился на Андрея. Как тот, сядет за стол? И тут же мысленно выругал себя. Мало что ли Андрей сидел на рынке и станции в общем кольце? Мамми властно распоряжалась плитой. Ели каждый из своей миски. Только негритятам Мамми поставила одну большую на всех. Но кашу – Эркин сразу заметил – накладывала всем честно, не выгребая всё мясо в одну миску. Ларри исподлобья поглядывал на Андрея, наконец, осторожно спросил.