Без оружия? Фредди осторожно искоса оглядел Андрея и не увидел обычно видневшейся из-за голенища рукоятки ножа. Что за чертовщина?! А русский уже шагнул к Эркину.
– Силён парень, – он крепко хлопнул Эркина по плечу.
Эркин качнулся, спружинил, но устоял. Лицо его ни на секунду не изменило выражения, даже опущенные ресницы не дрогнули. Офицер со списками что-то недовольно сказал по-русски, стоящий возле Эркина со смехом ответил. Но тут заговорил третий. Судя по интонации, он поддерживал того, что со списками.
– Нашёл место и время для игр.
– Этот же ему нож под сапог скинул.
– Ножи разрешены. Не мелочись.
С непроницаемыми лицами Андрей и Эркин слушали этот диалог, ничем не выдавая своего понимания.
Офицер со списками громко сказал.
– Можете следовать.
– Силён, – повторил второй и, улыбаясь, покачивая головой, отошёл от Эркина.
Они пошли дальше, не посмотрев их вьюков. Шедший последним Джерри украдкой показал Джонатану оттопыренный вверх большой палец.
Когда русские и шериф скрылись за соседним стадом, Эркин осторожно переступил. На вытоптанной земле остался чёткий след его сапога, и в следе блестел нож Андрея. Мгновенным движением Андрей подобрал его и сунул за голенище. Фредди, прохрипев что-то невнятное, сгрёб его за рубашку, затряс.
– Я ж тебе, щенок… голову оторву!!..
– Он же армейский, – просипел Андрей.
– Ты о чём раньше думал?! Ты соображаешь… – Фредди захлебнулся ругательствами.
– Стоп! – Джонатан оторвал его от Андрея. – Всё потом. Валим, пока разрешили, – и громко: – Поднимайте стадо, парни! Быстрей!
Эркин уже, хлопая свёрнутым лассо по земле, поднимал бычков. Фредди ещё трясло, даже губы дрожали.
– Ты потом ему всё скажешь, – успокаивающе улыбнулся ему Джонатан.
– Ты… ты-то понимаешь, если б заметили…
– А они заметили, – бросил, пробегая мимо, Эркин.
Фредди рванулся за ним, но Джонатан оглушительно рявкнул.
– На коней! Гоним! Фредди, проход узкий, держи вдвое.
Сбивая стадо плотной лентой в два бычка, они повели его к входу в Крутой Проход.
– Стадо Бредли?
– Да! – крикнул, вырываясь вперёд, Джонатан.
Двойная солдатская цепь расступилась. Столик с трепещущими бумагами и девушкой в форме, зелёная машина без окон, чуть больше обычной тюремной, ещё солдаты, грузовики, какое-то военное хозяйство, всё мимо.
– Пошёл, пошёл, пошё-ё-ёл! – и пронзительные свисты Эркина и Андрея.
Песчаные с редкими пучками жёсткой травы склоны Крутого Прохода текли мимо глаз. Джонатан гнал стадо на предельной для бычков скорости и на пределе сил пастухов. Только не останавливаться. Всё потом, всё… Не останавливаться, не думать ни о чём, кроме стада и зигзагов Крутого Прохода. И тяжело стонущая под копытами земля, и бьющий в лицо, раздирающий рот ветер, и ничего нет больше…
Расщелина расширялась, и Джонатан стал сбавлять скорость. И вот уже блеснула река, и два чьих-то стада на том берегу.
– Фредди! Направо!
И звонкое Эркина:
– Заворачивай!
У реки они развернули стадо и остановились, давая бычкам напиться, а себе оглядеться.
Джонатан подъехал к Фредди. Тот поглядел на него тёмными от расширенных зрачков глазами и попробовал улыбнуться.
– Трухнул я, – сказал он по-ковбойски.
– Я тоже, – тихо ответил Джонатан.
К ним подъехал Эркин с флягой в руке, протянул её Фредди.
– Глотни.
Фредди бешено посмотрел на него, но Эркин только улыбнулся, не разжимая губ.
– Ты хорошо держался, – сказал Джонатан.
– А на сортировке поздно дёргаться, – просто ответил Эркин. – Да и смотрели меня так… чтоб не обидно было. Хотя… – он бросил на Фредди быстрый внимательный взгляд, – труханулся я здорово. Отвык уже, видно.
– От чего? – через силу спросил Фредди, завинчивая колпачок фляги.
– От сортировок. Там тоже ощупывают, – Эркин усмехнулся, – и решают, кого куда. Кому жить, кому на Пустырь смерти ждать, а кому в Овраг сразу.
– К этому не привыкнешь, – Андрей предусмотрительно держался подальше от Фредди, но так, чтобы всё слышать. – Меня сколько шмонали, всегда трясся. Было что, не было… Всё равно.
– А пошли вы все… утешители! – рявкнул Фредди. – Стадо уже на той стороне, а мы треплемся.
Они, не слезая с коней, вброд пересекли вслед за бычками реку и сдвинули стадо подальше, чтобы новые стада не беспокоили пасущихся бычков.
Из горловины Крутого Прохода вываливалось стадо красно-коричневых длиннорогих бычков, бежавших, беспорядочно толкаясь, к реке.
– Южане, – сказал Фредди.
Эркин пригляделся и удивлённо присвистнул.
– Их пятеро было. А сейчас четверо.
– Держим черту, – спокойно сказал Джонатан.
До вечера Крутой Проход прошло ещё четыре стада. Заночевали все на равнине за рекой. Джонатан переговорил кое с кем из знакомых лендлордов и вернулся к костру довольным.
– Завтра с утра решим, как дальше пойдём.
Фредди молча кивнул. Эркин и Андрей, вместе ходившие за топливом, казалось, вообще пропустили слова Джонатана мимо ушей, занятые своим.
Джонатан усмехнулся:
– Ладно. Все труса отпраздновали. Наплевать и забыть. Все были хороши.
Эркин еле заметно усмехнулся, но ничего не сказал. Джонатан всё-таки заметил и ответил на не прозвучавшее.
– Да, и я тоже. Но если каждый раз так психовать будем, то до места не дойдём.
Фредди только покосился на него, а Эркин спросил:
– Думаете, будет ещё много… такого, сэр?
– А ты сам как думаешь? – ответил вопросом Джонатан.
Эркин пожал плечами.
– Я не знаю, сэр, сколько таких мест, где нельзя обойти заслон.
Фредди с интересом поднял от костра глаза.
– Однако… – конец фразы был неразборчив.
– Резонно, – усмехнулся Джонатан. – Что ж, можно посмотреть.
– Не покажемся на промежуточных, как на конечном будем объяснять? – сказал вдруг Андрей. – Сразу прицепятся, почему избегали, чего прятали. А там…
Фредди хмыкнул:
– Соображаешь. Если б ты ещё…
– Я не сразу вспомнил, – перебил его Андрей. – Я не знал, амуниция нож или нет.
– Ножи разрешены, – вмешался Эркин. – Этот русский так и сказал тому, что меня сталкивал. А второго слова я не знаю.
– Не мелочись, – перевёл Андрей. – Ну, к мелочам не цепляйся.
– Ага, – кивнул Эркин. – Понял.
Фредди и Джонатан переглянулись.
– Ты знаешь русский? – спросил Джонатан.
– Немного, – пожал плечами Эркин и, посмотрев на Андрея, добавил. – Меньше него.
– Будем иметь в виду, – улыбнулся Джонатан. – Кроме ножей, на чём вас могут прижать?
И неожиданно быстрый уверенный ответ Эркина.
– Раздевать не будут, проскочим.
Андрей кивнул и добавил:
– Документов ни у кого не смотрели. Со слов писали.
– Им документы ни к чему, – спокойно сказал Фредди. – Розыскная карта. Смотрят фотографию и сверяют.
– Бьют не по карточке, бьют по морде, – усмехнулся Андрей.
– Ого! – оценил Фредди.
– Стоп, – остановил Джонатан. – Всё ясно. Идём, как собирались. С русскими задираться нельзя. Всё поняли?
Фредди кивнул:
– Постараемся не задираться.
– Завтра я с полудня отвалю от вас. Попробую что-нибудь узнать. Припасы все…
– Я переложил, сэр, – спокойно сказал Эркин.
– Тогда всё, – развёл руками Джонатан.
Андрей встал, придерживая накинутую на плечи куртку, прислушался, вглядываясь в темноту.
– Прожекторы включили, а стрельбы не слышно.
– Значит, не трепыхается никто, – спокойно сказал Фредди. – Но шерстят здорово.
– Попробую что-нибудь узнать, – повторил Джонатан.
– Хорошо, сэр, – встал и Эркин. – Пойду к стаду, сэр.
Андрей сбросил куртку и стал собирать посуду.
Когда их шаги затихли, Джонатан тихо спросил Фредди:
– Насчёт раздевания… сильно загнул?
Фредди покачал головой:
– Нет, Джонни. Ты что, не понял до сих пор?
– Ну, Эндрю, рубашка… ты говорил как-то. А Эркин… он же…
– У него своё, Джонни. Но разденут, по пуле каждому.
– Ты знаешь всё, Фредди?
Фредди усмехнулся:
– Догадываюсь, Джонни, скажем так. Но это моё, – он внимательно смотрел в огонь, – чисто моё мнение. И я никому не советую лезть к парням. Помнишь, я в дерево врезался? – Джонатан кивнул. – Это я Эндрю без рубашки застал, подъехал тихо. Да, что-то он долго посуду моет.
– Вам не хочу мешать, – ответил Андрей, выходя к костру.
– Силён, – усмехнулся Джонатан. – Слух у тебя…
– Вы тихо говорить не умеете, – возразил Андрей, складывая посуду.
Взял свою куртку, накинул на плечи.
– Далеко собрался? – спокойно спросил Фредди.
– К Эркину, – отойдя на шаг, Андрей остановился и обернулся к ним. – Ты ж никому не советовал к нам лезть. Вот и выполняй собственные советы.
И ушёл.
Фредди развёл руками:
– Вот так и живём.
Джонатан рассмеялся:
– Ну, ты тоже не подарок.
– Стараюсь, – буркнул Фредди, закуривая от веточки в костре. – Всё нормально, Джонни. Волк должен огрызаться. И насчёт разговора тоже он прав. Ты видел, как они шепчутся? Губы не шевелятся, в двух шагах ничего не слышно, и каждое слово… как козырной туз. Давай ложиться, Джонни. Не до трёпа сегодня.
– Напиться бы? – усмехнулся Джонатан.
– Сегодня не поможет.
Они легли по одну сторону костра. И сквозь сон слышали, как кто-то из парней вернулся и лёг с другой стороны. Но кто, разобрать не смогли.
Фредди проснулся от тихого позвякивания посуды и, открыв глаза, увидел возящегося у костра Эркина. Джонатана не было. И Эндрю. Фредди откинул одеяло и сел.
– Где они?
– Андрей у стада, – негромко ответил Эркин, – а Джонатан пошёл к… этим. Другим хозяевам.
– Эндрю хоть поспал? – Фредди быстро свернул своё одеяло.
– В седле доберёт, – улыбнулся Эркин.
Фредди перевёл дыхание. Не признаваясь самому себе, он боялся. Боялся, что после рассказа Эндрю – что Эндрю расскажет Эркину об их разговоре с Джонни, можно ни секунды не сомневаться – Эркин посчитает это нарушением их договорённости. И тогда опять он увидит непроницаемо равнодушное лицо и услышит: «Да, сэр», – и упрямое молчание вместо человеческого разговора. Но Эркин, хоть и был хмурым, говорил нормально. И словно услышав, поняв непроизнесённые извинения, Эркин тихо сказал:
– Ты здорово психанул вчера. В раскрутку пошёл. А тогда надо… выплеснуть, чтоб внутри не кипело. Ну и попадает, – он усмехнулся, – на кого подвернётся.
Фредди поёжился от утреннего холода, закурил. А Эркин продолжал:
– Я, когда он по карманам пошёл… думаю, сейчас нащупает и всё. На нож наткнулся, дальше не пошёл.
– Для этого и держишь в переднем кармане? – так же тихо спросил Фредди.
– Нет. Доставать удобней, – и удивлённо. – А получилось, для этого.
– Раньше тебя обыскивали?
– До освобождения?
– Нет, уже…
– А, в городе раз. Полиция. Я нож к Андрею скинул. Он белый, его не смотрели, а меня по карманам похлопали, и обошлось. Я тогда в рабских штанах ходил. Там карманы по-другому. Но всё равно… труханул, – Эркин невесело улыбнулся. – Не пил, а болтаю.
– Я, когда шляпу велели снять, – признался Фредди, – если у них моя карта…
Эркин быстро посмотрел на него.
– Ну, мне о шляпе не сказали, понятно.
– Ну да, – кивнул Фредди. – На… цветных карт не заводили. А Эндрю молод для такого, такой карты.
Эркин кивнул, прислушался.
– Джонатан идёт.
Фредди сплюнул окурок в костёр.
– Зови Эндрю.
Эркин встал и свистнул.
Джонатан и Андрей подбежали к костру почти одновременно.
Сели вокруг костра.
– С нашей стороны прошли все, – Джонатан говорил между глотками. – Южан пощипали. Но по картам взяли только одного, и то сомнительно что-то. Карт никто, – он посмотрел на Андрея, – кроме тебя, не видел. Идём, как намечали. Фредди, держись холмов. Там много брошенных имений, и пастбища сохранились. Травы, я помню, небогатые, но хоть что-то. Перкинс и Майер пойдут имперскими землями, южане спустятся на свои тропы.
– Стаут?
– Решил не связываться и распродаёт всё сейчас.
– Дешёвка, – пожал плечами Фредди, – не окупится.
– Он хочет загнать стадо русским. Им тоже мясо нужно. Хоть с ковбоями расплатится.
– Дешёвка, – убеждённо повторил Фредди и посмотрел на Джонатана. – Идём до конца?
– Пока отступление невыгодно, – Джонатан допил кофе и встал. – Собирайтесь. Я поднимаю стадо.
Их стадо стронулось с места ночёвки первым.
В полдень Джонатан тихо поговорил о чём-то с Фредди и ускакал.
Фредди с холма проводил его взглядом. Ну что ж, будем надеяться на удачливость Джонни. Связей у него много, наберёт кое-чего, обмозгуем. Фредди посмотрел на стадо. Бычки, развернувшись в неровную цепь, медленно и важно шли, опустив к траве головы. И так же неспешно, давая кормиться и лошадям, ехали на крыльях стада Эркин и Эндрю. Ну, надо отдать парням должное. Держались они как надо. И с ножом всё-таки сообразили неплохо. Надо будет взять его у Эндрю, посмотреть уже как следует. Может, если и впрямь слишком приметен, посоветовать сменить. Обидно будет по такой мелочи залететь. Но никогда бы не подумал, что они по-русски знают. Ну, Эркин от Эндрю перенял, это ясно, а тот? С пленными, что ли, вместе сидел? Наверняка так, больше неоткуда ему было узнать, и не один день, а то бы не знал столько. На этот раз обошлось, его самого, видно, в этой серии нет, а то бы… у этих двоих глаз намётан. Хреново, когда улику не скинешь. Фредди усмехнулся. Здесь они все трое на равных. Чтоб от улики избавиться, самого себя резать надо. Слышал он, как за большие деньги физиономию меняли. Даже видал таких двоих. Деньги очень большие нужны, а толку… Пальчики не морда. Откатают, сверят, и езжай… куда укажут. Фредди задумчиво посмотрел на свою ладонь. На корке мозолей чётко выступали извилистые тонкие линии. Ничто этих стерв не берёт. Чем только не пробовали. Один начисто себе кожу на пальцах срезал. Заросло, и всё на месте. Не иначе – он усмехнулся – бог с полицией стакнулся, когда человека создавал. Сделал примету неуничтожимую. Вроде номера. Только тебе его не накололи, а родился с ним. Обидно.
Стадо уходило вперёд, и Фредди ехал по гребню, чтобы видеть округу. Кобура открыта, кольт наготове. Железное правило Большого Перегона. У своего стада твоя пуля всегда права. Жалко, так и не научил парней стрелять. У них бы получилось. Это всегда уметь надо.
Фредди полной грудью вдохнул уже осенний тёплый воздух и тронул коня, опережая стадо. Надо осмотреть подход к водопою и дневке. Боёв здесь не было, так и мин быть не должно. Вот когда на равнину спустимся, там будет тяжело. Раньше как шли, так и шли, было, где развернуться. Тамошние лендлорды оград не ставили, а плата за проход была лучше любой аренды. А в последние два года готовились к обороне и натыкали мин, проволоки, рванули мосты. Генералы дерьмовые! Русские сюда уже с другой стороны въехали, сразу комендатурой. А хренотень вся эта так и осталась! Вот где придётся вертеться!
А вот и пойма. Вроде всё тихо, но… Фредди положил руку на кольт и осторожно направил коня вниз.
…Когда бычки напились и улеглись на дневку, они спешились и отпустили коней. Глядя на стоящих по колено в воде лошадей, Эркин улыбнулся.
– Валяйте, – согласился Фредди. – Место глухое и тепло сегодня.
– Напоследок, – засмеялся Андрей, подзывая Огонька.
Пока Андрей доставал из вьюков их полотенца и мыло, Эркин развёл костёр, посмотрел на спокойно курившего Фредди:
– А ты не будешь?
– Застудиться боюсь, – нехотя ответил Фредди.
Страх перед радикулитом, старый ковбойский страх, заставил его так ответить, хотя само предложение ошеломило. Такого доверия ему ещё не оказывали. Эркин пожал плечами и встал, но, отходя, вдруг обернулся.
– Если сразу растереться и размять, то холод не страшен.
Фредди решительно швырнул окурок в костёр и встал:
– Давай.
– Купаться с кольтом будешь? – съехидничал Андрей. – Сам же говорил, что на перегоне с оружием не расстаются.
– Окунаться по очереди будем, – предложил Эркин. – И одежду далеко не оставлять.
Река была неглубокой, но чуть выше по течению они нашли небольшой омут, где можно было действительно окунуться. Эркин подплыл к нависающему над водой дереву с узкими серебристо-зелёными листьями, ухватился за ветви и подтянулся прямо из воды в крону, залез повыше, и крикнул оттуда:
– Порядок, лежат все. Фредди, ныряй, я обсохну пока.
– Ныряй, – крикнул из воды Андрей, – всё равно посуху до трусов не добежишь.
Фредди поплавал было с ними, но, когда они затеяли свою возню, ловя друг друга под водой за ноги, выругался и поплыл к берегу.
– А ну вас к чертям собачьим, я ковбой, а не моряк.
Почти следом за ним вышел Эркин.
– Растирайся, помну тебя.
– А сам?
– Потянусь и разогреюсь.
Ещё когда они раздевались, Фредди спросил Эркина, видя, что тот снял джинсы и, похоже, собирался купаться в трусах:
– Они у тебя что, сильно не такие?
– Посмотреть охота? – искоса бросил на него взгляд Эркин. – Не видал что ли никогда?
– Откуда? – пожал плечами Фредди, укладывая кобуру так, чтобы ничего не помешало ухватить.
– Смотри, – Эркин усмехнулся, раздеваясь. – Раз интересно.
Андрей уже ухал и гоготал, пытаясь достать до дна омута, а они стояли на берегу.
– Увидел? – спокойно спросил Эркин. – Или мне как на сортировке – руки за голову – встать?
– Иди ты к чёрту, – Фредди прошёл мимо него к воде.
– Только следом за вами, сэр, – очень почтительно ответил Эркин.
И сейчас, растираясь грубым холщовым полотенцем, Фредди невольно то и дело ловил себя на том, что, не отрываясь, смотрит на разминающегося Эркина. На его смуглое тело, где жила и играла каждая мышца, кроме… да, конечно, он взрослый мужчина, и всяко бывало, и всё знает, но ощущение, что, как Эркин напрягает и отпускает любую мышцу, так может и эти, неподвластные любому мужчине, не проходило.
Эркин потряс кистями рук, расслабляя плечи, выпрямился и посмотрел на Фредди.
– Растёрся? Тебе спину?
Фредди кивнул, спокойно выдерживая взгляд Эркина, которым тот окинул его тело.
– Тогда расстели одежду и ложись. Одеяло-то не захватили.
Когда Фредди лёг, Эркин, прежде чем начать массаж, осторожно тронул ему круглую вмятину под левой лопаткой:
– Здесь не болит?
– Нет. Заросло давно.
– На клеймо похоже, – заметил Эркин, вставая над Фредди на колени и берясь за его плечи.
– Пуля, – просто ответил Фредди.
– Ага. Ты расслабиться можешь? – Эркин легонько шлёпнул его по спине. – Так же мышцу порвать можно.
– Рви, – пробурчал Фредди, плохо сознавая, что отвечает, потому что тёплая волна уже прокатилась по нему, подняла и закачала.
Один раз, давно уже, ему удалось после хорошего дела пожить на Южных Островах. Недолго, меньше недели, но там были горячий песок и тёплые упругие волны, и память о той неделе долго мучила его. Тогда он дал себе зарок, что будет у него… купит себе кусок земли на одном из островов. Чтоб дом стоял на берегу, чтоб спускаться к морю по утрам. И конюшня на двух-трёх лошадей. Чтоб отводить душу скачкой по тропинкам и побережью. Он же видел там таких… счастливцев. Значит, это возможно. Вот ещё удачное дело провернёт, и ещё… Потом он понял, что ему за всю его жизнь не провернуть столько и таких дел, чтобы хватило на осуществление мечты. И память о той неделе на острове стала просто памятью. Об отдыхе.
– Всё, – ладонь Эркина легонько шлёпнула его между лопаток. – Отдохни и тогда оденешься.
Фредди повернулся на спину и с блаженным вздохом замер, зажмурившись от солнца.
– И ещё бы бабу сейчас, – сказал рядом голос Андрея. – Для полного счастья.
– Для бабы другой массаж нужен, – ответил Эркин.
– Бабе? – удивился Андрей.
– Для бабы, – поправил его Эркин. – Ну, перед работой.
Фредди открыл глаза и сел. И едва не зажмурился опять от розовато-белого тела Андрея. Таким страшным оно было. Андрей сидел на траве, скрестив ноги, а Эркин осторожно ощупывал его спину.
– Нет, – наконец вздохнул Эркин, – нельзя ещё. Нажму посильнее, рубцы лопнут.
– Однако… расписали тебя! – вырвалось у Фредди.
Андрей не успел ответить.
– Ты б его весной видел, – рассмеялся Эркин. – Мы на День Матери купались в первый раз. В пруду. Я тогда глянул… в жизни не думал, что такое бывает. Сейчас уже ничего-о!
– У Фредди тоже хватает, – буркнул Андрей и решил вернуться к прежней теме. – Так зачем перед… бабой массаж?
– Чтоб работать легче было.
– Да ну тебя, – покраснел Андрей. – Я про бабу, а он про работу.
– А мне без разницы.
Эркин сел рядом с ним, вытянув ноги, и откинулся назад, опираясь о землю локтями, и даже голову запрокинул и зажмурился, подставляя себя солнцу.
– И… и это всем… ну, таким, так? – осторожно спросил Андрей.
– Нас и перепродавали всё время, чтобы так было, – спокойно ответил Эркин, не меняя позы. – А кому по-другому, кто… ну, не знаю, как сказать, ну, не работал, а чувства имел, те сразу вылетали. Вешались, головы о стенки били, в раскрутку шли, и их тогда надзиратели вырубали. Не положены рабу чувства.
– А разве может человек без чувства? – спросил Фредди.
– Человек… не знаю. А, – вдруг с новой злой интонацией, – ты… у тебя их много было?
– Хватало, – спокойно, чтобы не завестись, кивнул Фредди.
– И к каждой чувства были?
Фредди почувствовал, что краснеет.
– Ну… одна там нравится, другая хороша больно. Да они и сами липли. И не хочешь, а распалит.
Эркин приоткрыл глаза и поднял голову, посмотрел на Фредди.
– И как это ты не обгорел? – и захохотал. – Вон, меховой какой! Куда Андрею до тебя!
– Ты!.. – дёрнулся Андрей.
Фредди заставил себя усмехнуться.
– Ничего, обрастёшь, – утешил он Андрея. – А у тебя что, не разгоралось?
– На работе гореть, сгоришь быстро, – улыбнулся Эркин. – Это я их… горячил.
– Массажем? – съязвил Андрей.
– И так случалось, – спокойно согласился Эркин. – А так-то… смотришь, какую разогреть, какую расслабить. Чтоб она глаза закатила и не дёргалась попусту. Такие стервы бывают, сами не знают, чего им нужно.
– Это точно, – кивнул Фредди. – А когда у самого горит, тут уж думать некогда.
– Горит когда, это другое, – помрачнел Эркин. – Ну, у нас так совсем другое называется. Мы говорим: легко или трудно. Бывали такие, что помогают, теребят там, гладят. Но это они тоже для себя делают. А бывает… смотрит на тебя и ждёт, что ты с ней делать будешь. И такой обязательно что-нибудь новенькое подавай.
– А чего там может быть новенького? – сплюнул Андрей. – Всегда одно и то же.
Эркин удивлённо посмотрел на него и захохотал. От смеха он лёг и катался по траве, не в силах говорить. Гулко и смачно ржал Фредди. Наконец, Андрей не выдержал и рассмеялся тоже.
– Всегда, это сколько? – наконец с трудом выговорил Эркин. – Одних поз две сотни. С лишним.
– Чего? – удивился Андрей.
– Поз, ну, позиций, – Эркин лежал ничком, вздрагивая от смеха, и голос его потому звучал глухо. – Да если ещё всё остальное посчитать… Да ещё если не один работаешь…
– Это ж зачем столько? – задумчиво спросил Фредди, с интересом глядя на Эркина. – За всю жизнь не перепробуешь.
Эркин наконец перевёл дыхание, встал на четвереньки и сел.
– Фу-у, – он вытер мокрое от слёз лицо. – Фу-у, ну, насмешил. Да кто её знает, чего ей захочется. Нас и учат потому. Десять лет учат, считай, ну, и работаем потихоньку, и потом десять лет работаем уже всерьёз. А там Овраг. Нас и на Пустырь не вывозили, таких, кто по возрасту сортировку не прошёл, да и остальных тоже. Ведь мы все под статьёй шли. Посягательство на честь белой женщины.
– Так какого чёрта посягательство! Она ж сама!.. – взорвался Андрей.
– А это всем по фигу! Почему и расстреляли паласных всех, и Паласы сожгли. Не русские. Ты вспомни. В городе русских вообще не было. Так, на станции, мимо ехали. А от обоих Паласов головешки одни. Я сколько бродил тогда, зимой ещё. Ни одного Паласа целого не видел. Спальники если и попадались, то хозяйские только. Паласные все сгинули. – Эркин отбросил жгут из травы, который он скрутил, пока говорил, улыбнулся. – А кто ходил… туда, те все остались. И честь свою берегут, – он посмотрел на Фредди. – Ты-то часто туда ходил?
– А ему что там делать? – удивился Андрей.
– Были Джи-Паласы, для джентльменов. Я ж рассказывал тебе, – Эркин отвечал Андрею, но смотрел на Фредди.
– Был пару раз, – спокойно ответил Фредди. – Давно уже. Не понравилось.
– Чего так? Неумелые попались? – у Эркина зло блестели глаза.
– Да нет, – пожал плечами Фредди. – Вроде бы всё как надо, да что-то не то. А второй раз я напился там так, что не помню ничего. Еле до кровати дошёл и вырубился сразу.
– Удобный клиент, – засмеялся Эркин.
– Это чем? – заинтересованно спросил Фредди.
– Ты ночь оплачивал? Ну вот. Пока ты спал, она отдохнуть смогла. И утром ты ж не жаловался на неё?
– Ошалел? С чего я жаловаться буду? И кому?
– А надзирателю. Ну, в Джи-Пи надзирательницы работали. Тогда совсем хорошо. А то вкалываешь, наизнанку выворачиваешься, за всю ночь глаз не сомкнёшь, а она, – Эркин выругался, – утром надзирателю, – он умело изобразил тонкий капризный голосок: – Вяловат. Хотелось бы больше энергии. Или ещё что. И надзиратель, сука, – последовало ещё более крепкое ругательство, – сразу ей. Что не извольте волноваться, будет наказан, заходите ещё, подберём, что получше. И вместо душа на ток идёшь. Как шарахнут тебя по четырём точкам. За неумелость. А не привяжут если, бьёшься в проводах этих… и ржут, гады. Смешно им, как тебя корёжит!
Эркин почти кричал.
– По четырём точкам, это что? – перебил его вопрос Фредди.
Эркин молча несколько раз глотнул воздуха и встал.
– Это сколько проводов прилепили, – он стал одеваться. – Ладно. Упустим стадо, и тока не понадобится.
Он быстро оделся и пошёл напролом через заросли к стаду.
– Хреново получилось, – вздохнул Андрей.
Фредди молча кивнул.
Они оделись и пошли к месту дневки. Бычки ещё лежали, а Эркин возился у костра.
– Пусть полежат, – буркнул он, увидев Андрея и Фредди. – Вчера не пастьба была, а… – он замысловато выругался.
– Верно, – Фредди сел к костру и взялся за кофейник.
Лицо Эркина влажно блестело, будто он только что умылся. Подошёл Андрей, протянул Эркину горсть орехов.
– Созрели уже.
– Осень, – кивнул Фредди.
У Эркина дёрнулись губы, будто он хотел что-то сказать, но передумал. Он улыбнулся, взял у Андрея орехи, покатал их на ладони, примериваясь, медленно сжал кулак и высыпал на лист лопуха скорлупу и ядра.
– Ловко! – поворошил кучку Андрей. – Ни одного не пропустил.
– У меня ж не ладонь теперь, а… – усмехнулся Эркин. – Гвозди могу без молотка забивать.
Они поели варева, выпили кофе и захрустели орехами. И разговор шёл о самом обычном, пустячном. Эркин сам вернулся к прежнему:
– Не думал, что сорвусь. Думал, всё уже, отболело. А заговорили, и вспомнил…
– Может, не будем больше. Ну, об этом, – предложил Андрей.
– Когда выговоришься, легче, – возразил Эркин.
Фредди кивнул, и он продолжил:
– Да и всегда об этом треплются. И рабы, и надзиратели. И в городе вспомни. Только и трёпа, что о бабах.
– И в бараке ни о чём другом не говорят, – согласился Андрей.
– Бабы, выпивка. Самые мужские разговоры, – усмехнулся Фредди. – Ну, ещё что. Но это главное. У кого было, хвастает. У кого не было, выдумывает.
Андрей открыл было рот, но ничего не сказал и начал медленно краснеть. Эркин мягко похлопал его по спине, будто поперхнувшегося, и посмотрел на Фредди.
– Как спина?
– Во! – показал тот оттопыренный большой палец. – Я сколько лет мучился, а ты за раз наладил.
– Случайно получилось, – честно сказал Эркин. – Давно не делал. А у тебя сильно выбито было.
– Но и орал ты, – покрутил головой Андрей. – Я такого… ну, давно не слышал.
– Тебя бы так, – усмехнулся Фредди. – Я бы послушал.
– Меня по-другому… доводили. Но орал тоже.
– Ну, рабский разговор пошёл, – усмехнулся Эркин и, увидев недоумевающий взгляд Фредди, стал объяснять: – Вот ты говорил, дескать, бабы и выпивка – мужские разговоры. Так? – Фредди кивнул. – А рабские разговоры, это что сожрал и как пороли. Ну, и всё, что к этому пристёгнуто. Вот сидят, рубцы на задницах считают.
– А о бабах? – спросил Андрей.
– За баб пороли. Я ж говорил тебе. Трахнуться без приказа это неповиновение. А за него что положено? То-то. Приказа нет, терпи и других слушай. Приказали, пошёл не глядя, – Эркин поглядел на ставшего тёмно-красным Андрея и не стал говорить дальше.
Фредди усмехнулся:
– Ладно, парни. Дорога долгая. Ещё поговорим. Обо всём. И об этом. Если ты только заводиться не будешь.
– Не буду, – серьёзно обещал Эркин. – А если интересно, расскажу.
– Может, и я что… новенькое узнаю, – Фредди подмигнул Эркину.
– А ну вас всех, – Андрей вскочил на ноги и сгрёб миски. – Тоже мне… будто только у вас одних… висит.
– Когда висит, а когда и стоит, – уточнил Фредди сдавленным от сдерживаемого смеха голосом.
Андрей обернулся и выпалил длиннейшую затейливую конструкцию.
– Класс! – одобрил Фредди. – Тут ты мастер!
Эркин как раз дожёвывал последний орех, потому смеяться не мог и ограничился жестом высшего одобрения, который относился как к словам Андрея, так и к высказыванию Фредди.
– Ладно, – встал Фредди. – Давай собираться. Хорошо подневали. Всё было.
Когда Андрей вернулся с вымытой посудой, всё уже было собрано, Эркин поднимал стадо, а Фредди, уже верхом, двинулся разведывать дальнейшую дорогу. Андрей собрал и приладил последний вьюк и заседлал Резеду, давая отдых Бобби.
Поднявшись на очередной холм, Фредди оглянулся. Бычки шли по лощине, пощипывая на ходу траву, и Эркин скакал на дальний край, издали грозя свёрнутым в кольцо лассо отбившимся в сторону Черноносому и Подлюге. Сзади подхлёстывал отстающих и свистел Андрей. И неспешной рысцой, в такт с бычками шли две связанных на один повод лошади, вьючная и заводная. Ну что ж, может, и обойдётся всё. Может, русские и ограничатся этим шмоном у Крутого Прохода. Фредди невольно вспомнил, как это начиналось…
…Утром они вышли к Крутому Проходу. Судя по следам, если кто и опередил их, то либо Майер, либо Перкинс. Южане ещё на подходе. Если проход забит, то придётся пережидать в котловине. Стадо вытягивалось вдоль извилистой дороги. Наладив головку, он поскакал в хвост, оставив Эркина вести стадо. Он помог Эндрю отжать бычков к краю и уже хотел вернуться, когда ритм движения нарушился, а по ушам ударил далёкий тревожный свист. По изменившемуся лицу Эндрю он понял, что дело очень серьёзное, и, бросив Эндрю: «Подпирай!» – поскакал вперёд. Выровненная налаженная цепочка на глазах сбивалась в плотную беспорядочную массу. Да что там Эркин, совсем с ума сошёл?! Это ж потом разбирать – рехнёшься. Хлеща лассо по спинам и мордам, он пробивался вперёд, проклиная крутые повороты и высокие склоны, закрывавшие дорогу. И свист, протяжный тревожный свист, и чужой голос со странным акцентом:
– Ну, чего ты орёшь… сирена чёртова…
И голос Эркина, непривычно громкий, почти крик:
– Успокаиваю бычков, сэр!
Да что там за чертовщина?! Он, наконец, миновал последний поворот, хлестнул крутящего рогами Шефа и увидел… Мотоциклы, русские солдаты и Эркин на беспокойно топчущемся Принце. Застава! Какого чёрта!! Он рывком бросил своего Майора на корпус вперёд Принца и оказался между Эркином и русским.
– Успокой стадо, – бросил он через плечо.
Эркин отъехал назад, засвистел уже по-другому, а он… он спешился, подчиняясь повелительному жесту русского. Кольт, куда его? Сбросить? Поздно. Он подошёл.