– Тогда чего спрашиваете? – набычился Андрей и вдруг заорал. – Ну, чего вам надо от нас?! Ну, ушли мы от стада, ну, набрали ягод! Так чего теперь?! Хватаете, держите! Не видели мы никого, и всё тут! На хрен нам не нужен никто! Вам нужно, вы и ищите, вам пайки за это дают! А мы при чём?!! – в его голосе прорывались плачущие взвизги, судорожно дёргалось лицо. – Ягод вам жалко, что ли?!
– А ну заткнись! – рявкнул офицер. – Ты мне, парень, истерики не закатывай. Знаешь, как от них лечат? Не могли вы его не видеть.
– Кого? – сразу другим голосом спросил Андрей.
Офицер ловко схватил со стола следователя фотографию Ротбуса в штатском и ткнул им в лицо.
– Этого!
– Видели, сэр, – тихо сказал Эркин.
– Наконец-то! Когда?
– После дневной засыпки, сэр.
– Ну?
– Он мимо прошёл, сэр.
– Куда?
– В тупик, сэр.
– Один?
– Да, сэр.
В комнате совсем тихо, и только два голоса. Резкий отрывистый офицера и тихий равнодушный Эркина.
– Его телохранитель пошёл с ним?
– Нет, сэр.
– Ждал у кривого дерева?
– Мы не видели, сэр.
– Кто ещё прошёл туда?
Молчание.
– Ну, парень!
Эркин молчал, глядя в пол. Офицер шагнул к нему.
– Ну, – повторил он очень спокойно.
– Мы больше никого не видели, сэр, – тихо ответил Эркин.
– А потом? Он выходил оттуда?
– Нет, сэр. Мы набрали ягод и ушли, сэр.
– Когда вы уходили, телохранитель был у дерева?
– Нет, сэр.
– Ушёл?
Эркин пожал плечами.
– Наверное, сэр.
Резко отвернувшись, офицер бросил два слова по-русски и вышел. Эркин и Андрей стояли рядом, и по их позам Фредди понял, что сказанное офицером напугало их, и приготовился к новой схватке. Русские быстро заговорили между собой. Желтолицый майор остановил их коротким возгласом по-русски и продолжал уже по-английски.
– Забирайте свои ножи, шляпы и уходите.
– А сигареты? – спросил Андрей. – Сигареты можно забрать?
– Забирайте, – усмехнулся офицер.
Андрей подошёл к стене, вытащил оба ножа, спрятал свой в сапог и кинул Эркину второй. Эркин поймал его на лету, закрыл и спрятал в карман. Андрей вернулся к нему. Оба деловито сгребли со стола несколько сигарет, засунули их в нагрудные карманы и со шляпами в руках повернулись к Джонатану, показывая, что ждут уже его решения.
– Я вычитаю у вас два дня, – строго сказал Джонатан. – Вчера и сегодня вы не работали. А сейчас оба идите к стаду. Ступайте.
Андрей только вздохнул, а Эркин, по-прежнему глядя в пол, сказал:
– Да, сэр. Слушаюсь, сэр.
И они выскочили наружу, столкнувшись в дверях. Ещё секунда напряжённой тишины, и многоголосый рёв ворвался в окно. Джерри выглянул в окно и усмехнулся.
– Как героев встречают, – и пояснил: – Все цветные собрались. Ждали.
– Я могу взять свои деньги? – вежливо спросил Фредди.
– Да. И можете идти.
Фредди собрал деньги, взял со стола, где раньше лежали ножи и шляпы парней, свой пояс с кобурой – кто и когда его туда положил, он не заметил – быстро подпоясался. У двери обернулся.
– Честь имею, – Джонатан коснулся шляпы и пошёл к нему. – По справедливости, – они уже выходили, – тебе тоже положен вычет.
Фредди молча кивнул.
…Если обыск и делали, то высокопрофессионально, не оставив никаких следов. Всё на местах, всё в порядке.
Фредди сел у костра, потёр лицо ладонями. Джонатан сел рядом. Старшие ковбои и лендлорды, приветствовавшие их на выходе из «административного центра», разошлись, давая им возможность прийти в себя и поговорить наедине. Парней не было. Вообще все цветные пастухи ушли из посёлка к загонам.
– Что же это такое, Фредди?
– Ты знаешь больше меня, Джонни. Он задушен?
– Да. Мне рассказал Дон. Он был на осмотре трупа. Его задушили стальной проволокой, накинули на шею сзади петлю и затянули. И он весь засыпан смесью из табака и перца. И земля вокруг. И никаких следов. Чисто сделано, Фредди. Я бы так не сумел.
– Крыса мёртв. Не могу поверить, Джонни.
– Деньги ты взял для него?
Фредди кивнул и спросил, глядя в огонь:
– Ты так и узнал?
– Я приехал узнать о кормах, мне сказали, что ты закрыл два счёта, и я помчался сюда. А здесь меня перехватил Дон и объяснил ситуацию. Дальше ты видел. – Джонатан рассмеялся. – Ты так влетел, что тебе никто ничего не успел сказать. Тебе кричали, ты ничего не слышал. Ладно. Сколько он потребовал?
– Шестьсот восемьдесят тысяч.
Джонатан присвистнул.
– Не хило. Аппетиты у Крысы… Были.
Джонатан взял кофейник, покачал, прислушиваясь к плеску.
– Попьём кофе? Хотелось бы виски, а лучше коньяку… Воду для парней мне Роулинг дал. Тоже… перехватил. Схожу к нему за коньяком. А ты посиди, приди в себя.
Легко встал и ушёл.
Фредди словно не заметил его ухода. Перед глазами стояла фотография трупа. Джулиан Ротбус, комендант Уорринга, Святоша, Ангел Смерти, Крыса… Мёртв. И умирал долго, достаточно долго, чтобы пережить страх и боль смерти. Кто-то всё-таки сделал это. Посмел и сумел. Нет, невозможно поверить. Но… но кто это сделал? Кого Крыса подпустил к себе, сзади, вплотную?.. Надо будет потом расспросить парней, наверняка они кого-то видели и молчат. Понесло же их за ягодами не вовремя. Крыса же, если б заметил, пристрелил сразу, а не он, так телохранитель его. Вот, значит, на что чёрный намекал. Вот о какой встрече говорил. И что парней подставил, а себе сделал алиби… Фу, чёрт, как сошлось всё. Карта… его карты у русских нет. Видно, Крыса где-то спрятал её, будет теперь стерва лежать и ждать своего часа… Нет, не хочу об этом. Сейчас не хочу. Крыса мёртв! И лёгкой смерти у него не было. Когда душат проволокой, это больно. Господи, неужели ты есть, неужели это сделано…
Вошёл под навес Джонатан и показал Фредди плоскую бутылку.
– Чтоб у Роулинга да не нашлось. Но последнюю ухватил. По всему посёлку гулянка. Не будем выделяться, Фредди. Давай кружки.
Фредди глубоко вдохнул и выдохнул сквозь зубы.
– Давай, Джонни. Вчера я бутылку выхлестал, и не взяло меня.
– Бутылку чего?
– Виски, – Фредди усмехнулся. – Даже марку не помню.
– Здорово тебя ошарашило.
– Не то слово, Джонни. Я ещё не собрал вместе, что услышал.
– На досуге подумаем. Кто бы это ни был, Фредди, давай за него.
– За него стóит. Думаешь, русские его не найдут?
– Не нашли сразу – уже не найдут. А найдут, так не докажут. С каждой минутой доказательства исчезают.
– Да, – кивнул Фредди. – Это так. За удачу этого парня.
– И за нашу. Ты тоже стал счастливчиком, Фредди.
– От тебя заразился, – усмехнулся Фредди. – Это действительно удача.
– Чем он тебе угрожал? Картой?
– С дополнениями. Он все годы пополнял её. Понимаешь?
– Крыса своего не упустит. Прости, не упускал. За это, Фредди.
– Согласен. Остальное оставим парням.
Джонатан рассмеялся.
– Их там цветные угощают. Уже прибегали к Роулингу за выпивкой.
Фредди прислушался к далёкому шуму.
– На водопой погнали. Странно, должны были за кормом прийти.
– Пойдёшь присмотреть?
– Надо, – Фредди усмехнулся. – А то ты и у меня за два дня вычтешь.
– Конечно, – ответно улыбнулся Джонатан.
Фредди встал, потянулся, упираясь кулаками в поясницу, и неспешно пошёл к загонам, здороваясь со встречными. Услышав переливчатый свист, усмехнулся. Его заметили и предупреждают парней. А вот и Эркин идёт навстречу, почти бежит.
– Всё в порядке, – Эркин улыбнулся. – Напоили, засыпали. Мешок нам притащили, пока мы там были.
Фредди невольно улыбнулся в ответ, но спросил.
– Вас точно… не били там?
– Нет, – мотнул головой Эркин, – честно нет, даже не замахнулись ни разу.
Когда они подошли к загону, пировавшие уже разошлись по своим стадам.
Бычки смачно чавкали, уткнув головы в кормушки. Подошёл потный взлохмаченный Андрей, выжидающе посмотрел на Фредди.
– Ладно, – махнул тот рукой. – Все хороши. Я в город умотал, вы за ягодами… Вас когда взяли?
– Утром. Команда приехала, и, считай, сразу за нами пришли. Его-то ещё раньше нашли. Как рассвело, – стал рассказывать Андрей. – Мы у загона были.
Фредди кивнул.
– Когда ж его убили, не знаете?
– Говорили, ну, русские между собой, что вчера, – спокойно ответил Эркин. – Фредди, мы обеда не успели поставить, но там с утра осталось, – он переглянулся с Андреем, – вам хватит.
– А вы?
– У! – хохотнул Андрей. – Нас тут укормили. Сыты.
– Ну, если ты сыт!.. – усмехнулся Фредди. – Обыск при вас был?
– Да, – Андрей пренебрежительно скривил губы. – Хреновый обыск. Зашли, чуть поворошили, твой блокнот с ручкой забрали, и всё.
– Где они были?
– На лежанке. Между мешками завалялись. Мы одеяла перетряхивали, нашли и на видное место положили.
Фредди кивнул.
– Совсем не помню, когда выронил.
– Деньги они не взяли, – Эркин улыбнулся. – Так и лежат у меня в мешке.
– Потом отдашь, – отмахнулся Фредди.
– А вот у этого, ну, кого пришили, обыск по-настоящему был, – заржал Андрей, – нам парни рассказали. Всё до ниточки расшарашили и с собой забрали.
– Прибарахляются, – пожал плечами Эркин.
– Да, – кивнул Андрей. – Обычное дело. Тебе блокнот вернули?
Фредди хлопнул себя по карману куртки.
– Здесь. Ладно, пошли.
– Пошли, – согласился Эркин.
Они уже шли к посёлку, когда Андрей вдруг сказал.
– И всё-таки несправедливо это!
– Чего? – не понял Фредди.
– Ну, за два дня вычет. Ну, вчера, согласен, виноваты, ушли. А сегодня? Мы сами, что ли, под арест побежали?
Фредди тяжело посмотрел на него, но неожиданно резко вмешался Эркин.
– Заткнись! Обошлось этим, и радуйся. И не вякай об этом. Хватит.
Андрей обиженно отвернулся. Эркин бросил короткую фразу на камерном шёпоте и резко ушёл вперёд. И уже Андрей догнал его и пошёл рядом, что-то шепча. Фредди усмехнулся: Эркин тихий-тихий, а сказать, видно, умеет.
Когда пришли под навес, Эркин сразу полез в свой мешок, вытащил конверт с деньгами и документами, отдал его Фредди и только потом поздоровался с сидящим на лежанке Фредди Джонатаном.
– Добрый день, сэр. Спасибо за воду, сэр.
– Пейте на здоровье, – весело ответил Джонатан.
– Бычков завтра будете смотреть, сэр? А то темнеет уже.
Андрей возился у решётки, что-то бурча себе под нос.
Фредди сел на лежанку рядом с Джонатаном. Закурил.
Посёлок уже жил обычной вечерней жизнью. Очередной сумасшедший день закончился.
Сашка Бешеный – Александр Кириллович Гольцев – сел за стол последним, лично убедившись, что всё сделано не только как положено, но и как надо.
– Ну, вот и всё. Свалили.
– Свалим, когда их на место доставим, – усмехнулся Гольцев. – Но поработали неплохо, а где-то и хорошо. Если бы ещё Ротбуса не упустили…
– Сашка, днём недосуг было, но сейчас-то… Ты сказал, что восстановил картину.
– В принципе, да. Но… – Гольцев обвёл застолье возбуждённо блестящими глазами, – но сплошные нестыковки.
– Кстати, первый случай, когда труп остался на месте. Обычно нам его приносили. А там попробуй что-нибудь восстановить.
– Во, и этот нюанс туда же. Многоточий… больше, чем букв. Начнём с личности этого Ротбуса. Что ему здесь понадобилось?
– А что нам известно о нём? – Гольцев оторвался от тарелки. – Кроме его послужного списка? Кого он здесь искал?
– Трейси? – предположил кто-то.
– Я тебя умоляю, – сразу возразили ему. – Из-за карточного долга лезть в мышеловку… Не дурак же он.
– Не дурак, – согласился Гольцев.
– И сто семьдесят тысяч многовато для карточного долга, – согласился графолог.
– Долг, но не карточный?
– Похоже на то, – кивнул Гольцев. – Трейси испугался, и испугался всерьёз, если без звука помчался за деньгами, – и углубился в еду, слушая остальных.
– И от страха заказал убийство?
– Кому? И зачем тогда эти деньги? Он условился на сегодняшний вечер.
– С его слов.
– И мы должны были приехать завтра.
– Да, собирался успеть.
– И в записке, помните? Я успел.
– Трейси как исполнитель отпадает.
– И как организатор тоже. Он бы знал об убийстве, если б заказал его.
– Да, он не знал.
– Реакция искренняя.
– Стоп, – Гольцев отодвинул тарелку. – Кто и как не проблема. Вернее, проблема, но вполне решаемая. Здесь проблема в цели. Не причина, а цель. Грабёж? Вспомните, что нашли на нём. Камушки и золото. Кстати, характерное золото.
– Да, коронки.
– Всё нетронуто. Грабёж отпадает. Затыкали рот? Возможно. Как раз перед нашим приездом.
– Мы приехали на сутки раньше.
– Возможно, хотели выиграть время. Но тогда убирают труп. А его оставили на виду.
– В Малиновом Тупике? На минах?!
– Всё равно на виду, – мотнул головой Гольцев. – Поймите, ведь сделано так, что идентифицировать труп беспроблемно. Дальше. Один из должников решил избавиться от долга, убрав кредитора. Логично до очевидности. Но опять же. Почему не сделано ни малейшей попытки спрятать труп или хотя бы затруднить опознание?
– Саша, не томи.
– Месть.
– Ого!
– А похоже…
– Очень похоже.
– Это месть, ребята. Месть напоказ. Тюремная, даже, я бы сказал, лагерная месть.
– Насчёт лагерной ты загнул.
– Да, возможно.
– А что мы знаем о лагерях?
– Ну, местные такие же, как наши.
– Да, только намного хуже.
– Но лагерников не осталось.
– Возможно, – кивнул Гольцев. – Но я бы уточнил, что мы просто ещё ни одного, подчёркиваю, живого не нашли. Но вот почему именно проволока? У всех ножи или кольты. Как владеют ножами, вы видели. Метнуть из-за дерева, потом выдернуть и уйти… А здесь… Душили долго, одним рывком так не затянуть. И было их, минимум, двое.
– А может, и больше?
– Может, и больше, – Гольцев ухмыльнулся. – Всё может. Но душили двое. И то я не представляю, как они там уместились. Ротбус стоял вплотную к минам.
– А он стоял спокойно. Никаких следов борьбы.
– В том-то и дело. Будто… – Гольцев подыскал слово, – приговорённый. Выманили его запиской. Это однозначно. Но не взяли её. Оставили. Для кого? Для нас? Глупо. Но такое презрение к следствию тоже показательно. Именно для мести.
– А табак с перцем?
– Однозначно от собак. Как, я думаю, и проволока. Именно в лагерях бытует, что проволока не держит отпечатков и запаха.
– Отпечатки, я знаю, держит очень плохо, а запах… ну, это от квалификации кинологов зависит.
– Опасались собак-розыскников, а на людей плевать. Тоже характерно. Думаю, они его там ждали. И встретили. Что-то сказали, отчего он встал столбом. Накинули петлю, взялись с двух сторон за концы и в два рывка затянули.
– Ты руки им для этого смотрел?
– Да, проверял. Такой рывок должен оставить если не порезы, то ясные следы. Но опять же. Как он лежит, а похоже, положили как стоял, то один из душителей стоял за спиной, а там мины. Все на боевом взводе, а растяжки многослойной паутиной. И куда эти двое потом делись? Видели-то только пастухов с ягодами. И как там ни натоптали потом, но всё же… если бы ждали до, то остались бы следы.
– Если б не мины…
– Если б не мины, – хмыкнул Гольцев, – то всё просто и элементарно. Он пришёл и стоял, смотрел на входящего. Там же тупик. И вот один подходит спереди и заводит разговор. Второй тихо заходит со спины и накидывает петлю. И всё. Дело сделано. Но там неоткуда подойти. Сзади мины. Вот первая нестыковка. А куда и как они потом ушли? Повторять не буду. Если только не ждали там полной темноты. Но тогда бы тоже остались следы. Окурки там, или ещё что, но осталось. Вторая нестыковка. Теперь записка. Ну, человека с инициалами Ди Эм здесь нет. Но для Ротбуса он был, раз так побежал на его зов. А из посёлка никто не выезжал. Нестыковка.
– Элементарно. Инициалы подлинные, а живёт под другим именем.
– Или наоборот.
– Всё возможно. Но в картах таких инициалов тоже нет. Для записки использованы блокнот и ручка Трейси. Но его самого нет. Подставляют или привлекают внимание к его алиби? Опять нестыковка. И оставлены на виду, чтобы мы, не дай бог, не пропустили. Навес Трейси, его пастухи крутились возле места убийства, с Трейси разговор со стрельбой, Трейси поехал за деньгами… Нас прямо-таки наводят на Трейси и его парней, носом в них тыкают как котят нашкодивших. А чуть коснись, сразу ясно – не они. Подставлять подставляют, а что не тех – на виду. Опять нестыковка.
– Да, странно.
– И телохранитель его исчез.
– Ну, в этом как раз ничего странного. Думаю, его труп тоже где-то уже валяется. Странно, что его рядом не положили, хотя…
– Он не помешал, но…
– Таких помощников убирают сразу после использования. Но для мести он не нужен. Вот и лежит где-то в сторонке.
– Да, я согласен, – кивнул Гольцев. – Но продолжим о странностях.
– Этот Ротбус, похоже, многим насолил. Даже для виду никто не сожалеет.
В комнату вошёл один из офицеров и с ходу подхватил последнюю реплику:
– Не сожалеет не то слово. Посёлок празднует. Под всеми навесами пьют.
– Что? – сразу поинтересовалось сразу несколько голосов.
– Кто коньяк, кто бренди, кто виски, ковбои грог варят, – пришедший сел за стол. – Мне чаю дадут?
– Не безрукий, сам налей.
– Спасибо. Так вот. Тостов нет, но они здесь, я заметил, и не приняты, а есть три фразы, в разных вариантах. Пока прошёлся по улице, наслушался.
– А ну-ка? – заинтересовался Гольцев.
– «Крыса издохла» – раз, «крыса мертва» – два, «крысу задушили» – три. Вот под эти фразы и пьют.
– А чёрт! – Гольцев вскочил, едва не опрокинув стол.
– Ты чего?
– Сашка, осторожней!
– Вспомнил, что ты Бешеный?
Упираясь кулаками в стол, Гольцев навис над ним и над сидящими.
– Крыса! Ротбус и есть Крыса!!! Вспомните. От Крысы не уйдёшь… Паук выпустил Крысу, спасайся кто как может… Лучше вы, чем Крыса… По оперативкам проходило, ну!
– Точно, – ахнул кто-то. – Было это.
– Да, и я помню, проходило.
– Тогда Сашка прав. Это месть.
– И месть за старое. Из-за денег такое не будут устраивать.
– И на такое не наймёшь.
– Да, то-то Трейси перепугался.
– А потом себя не помнил от радости. Не из-за денег. Пачки выбросил не глядя. А вспомни, как заулыбался, расслабился, права начал качать.
– Права этот… Бредли качал.
– Кстати, а они как? Пьют?
– Пьют. Сидят вчетвером у костра и пьют кофе. Бредли и Трейси с коньяком, а пастухи с джемом и лепёшками.
– Лендлорд с цветными за одним костром?!
– Ну, Трейси и раньше с ними вместе ел.
– Но коньяку им не дали.
– Не похоже, чтобы парни страдали из-за этого.
– Да, по моим данным они не пьют. А индеец и не курит.
– Но сигареты в кармане таскает.
– Сигареты у цветных меновой товар.
Гольцев продолжал метаться по комнате, ловко лавируя между шкафами и столом.
– Саша, сядь и успокойся.
– А! Коменданта Уорринга упустили. Чистильщики, называется! Его ж, выходит, не только мы водили. И перед нашим приездом раз и всё. Как же мы эту слежку упустили?! И не рот ему затыкали, а от расстрела спасали. Здесь же самая расхожая фраза, что от пули смерть лёгкая. Вот ему и не хотели… лёгкой смерти.
Гольцев махнул рукой и сел к столу. Налил себе чаю. И уже спокойно сказал.
– Лопухнулись мы, конечно… классически. Но и сделано было чисто. Уважаю, – залпом выпил свой стакан, налил ещё. – Но думать буду. Зацепили меня эти черти. Ребята, слово даю. Размотаю я это. Найду их.
– Зачем? – графолог протирал очки. – Ротбус вне закона, его убийцы автоматически освобождаются от ответственности.
– Знаю. Но люблю чистую работу. У таких мастеров не грех и поучиться.
– Ладно, Саша. Поживём – увидим.
– Поживём, – согласился Гольцев.
Фредди разбудили плеск воды, фырканье и негромкие голоса парней.
– Липкая, зараза.
– Ага, третий раз мылю.
– На затылке смой.
– У тебя уже всё вроде.
– А мне всё кажется, что липнет. Ладно. Кончаем, а то не успеем.
– Ага. А шляпы?
– Пусть сохнут. Вроде оттёрли. Давай, убираем, и я за водой.
Фредди открыл глаза и сел. Только-только начинало светлеть, и костёр казался очень ярким. Эркин сразу обернулся на шум, блеснул мгновенной улыбкой.
– Разбудили тебя?
– Нет, – спокойно ответил Фредди и прислушался. – Вроде машины?
– Русские увозят, кого взяли.
– «Ворон» у них большой, – усмехнулся Андрей. – Целый автобус.
Эркин взял котелки с мыльной водой и вышел. Судя по шуму, он за навесом выплеснул воду и ушёл к колодцу. Андрей завернул и убрал мыло, развесил полотенца и занялся костром.
– Кофе будет, а варево не поспеет.
– Обойдёмся.
Вздохнул и открыл глаза Джонатан. Андрей покосился на него, на Фредди и, бурча о нехватке сушняка, ушёл.
– Тактичные, черти, – засмеялся Джонатан. – Как спалось, Фредди?
– Хорошие сны видел. – Фредди потянулся, упираясь кулаками в поясницу. – Давно так не спал. А ты?
– Меня ему достать трудно было, – Джонатан, не вставая, закурил. – Но возможно. Как думаешь, он от себя работал, или его Паук спустил?
– Он с Пауком, говорили, в одной связке всегда был, – пожал плечами Фредди, – хотя… трудно сказать, Джонни. Выкупы всегда большие были, вряд ли Паук такое мимо себя без доли пропускал. В любом случае… Для нас это большая удача.
– Любая удача, Фредди, всегда сделана. – Джонатан курил, глядя в потолок. – Я не люблю благодеяний. За них потом приходится дорого платить.
– Я никого ни о чём не просил.
– Знаю. Он многим мешал жить. Но я хочу знать, Фредди. С кем ещё он успел поговорить? Кого он ждал в Малиновом тупике?
– Так ждал, что подпустил вплотную, Джонни? И телохранитель пропустил и выпустил? Ты хочешь провести своё следствие?
– Когда много вопросов, отвечают на самый главный. Да, Фредди, хочу. Чтобы, когда благодетель придёт за благодарностью, знать заранее. Стóит ли благодарить.
Фредди пожал плечами.
– Мысль неплохая. Ещё раз расспросим парней?
– Они мне ничего не скажут, Фредди. Ты же знаешь. Попробую обратным путём.
Фредди кивнул.
– И куда ты думаешь прийти? Ведь у того же Паука окажешься.
Джонатан усмехнулся.
– Я посмотрю, кого встречу по дороге.
– Сегодня и поедешь?
– Да.
– Тогда, – Фредди полез за борт куртки и бросил на грудь Джонатана денежные пачки. – Отвези в банк. Здесь сто семьдесят тысяч. Нового счёта можешь не открывать.
– Хорошо, – кивнул Джонатан, убирая деньги. – Не буду. Я восстановлю твои счета, – и рассмеялся. – Твои фокусы со мной не пройдут, Фредди.
– Твои со мной тоже, – ответно усмехнулся Фредди и, выходя из-под навеса, быстро бросил через плечо. – Найди его телохранителя.
– Думаешь, он много знает?
Фредди оглядел улицу, сходил за навес и вернулся.
– Он ненавидит белых, хорошо вооружён и очень много знает. Гриновская выучка.
– Хороший букет, – пробормотал Джонатан и рывком вскочил на ноги. – Он видел?
– Может, и помогал. А вот и парни идут.
– Попьём кофе, и поеду.
Фредди посторонился, пропуская Эркина с полными котелками. Следом вошёл Андрей с охапкой сушняка.
– Доброе утро, парни, – весело поздоровался Джонатан.
– Доброе утро, сэр, – вежливо ответил Эркин, ставя котелки на решётку, и посмотрел на Андрея.
Тот кивнул и заговорил тихо, но очень отчётливо:
– Арестованных всех уже увезли, и команда почти вся уехала.
– Почти? – спросил Фредди.
– Сказали, волкодав ещё денёк понюхает. – Андрей пожал плечами. – Что за волкодав? Я ни одной собаки не видел.
– Нас это не касается, – спокойно сказал Джонатан. – Кого им надо, они уже взяли. А нюхать… пусть нюхает.
Фредди кивнул и сразу поймал вопросительный взгляд Эркина.
– Пусть нюхает, – повторил Фредди слова Джонатана. – Тут мы ничего не можем сделать. Нарываться нельзя.
Андрей вздохнул, усаживаясь у костра.
– Нельзя так нельзя.
Джонатан и Фредди сели к костру. Эркин засыпал крупу в котелок и кинул Андрею мешочек с кофе.
– Заваривай.
– Ага. Сахар достал?
– Тогда без джема.
– Джем на вечер, – согласился Андрей, засыпая в кофейник бурый порошок, – и чаю тогда вечером, – и, спохватившись, посмотрел на Джонатана. – Может, сейчас лучше?.. Хотите чаю, сэр?
Джонатан с улыбкой покачал головой.
– Нет, не надо. Как с кормами, парни?
Эркин посмотрел на Фредди, но, видя, что тот сосредоточенно пьёт, ответил сам:
– Пока хватает, сэр.
– Сколько уходит в день?
– Три мешка в день, сэр.
– Не много?
– Они всё выедают, сэр, – осторожно возразил Эркин и, помедлив, сказал: – Это не ореховый концентрат, сэр. Того бы меньше выходило.
– Ореховый концентрат? – удивился Джонатан. – Ты откуда про него знаешь?
– В имении для телят держали, сэр, – пожал плечами Эркин. – А после… освобождения, я тогда один уже оставался, его и коровам засыпал.
– И как? – заинтересовался Джонатан.
– Молоко густое стало. И чуть постоит, сверху корка не корка, но плотное такое и жирное, слоем. – Эркин улыбнулся. – День постоит и во, в два пальца слой, сэр.
– Это сливки называется, – улыбнулся Джонатан.
– Да, сэр? – удивился Эркин. – Я не знал. Я думал, это что-то… ну… ну, порченое.
– А раньше ты что, не видел такого?
– Нет, сэр, надоенное сразу увозили. На холод, на кухню, ещё куда-то. А тут я один…
– Ну, и что ты с ним делал?
– Собирал и ел, а молоко телятам выливал. Сена почти совсем не давал. Только молоко и концентрат.
– Неплохо у тебя телята жили, – рассмеялся Джонатан. – Молоко с орехами. И тебе хватало. К молоку-то что ещё у тебя было?
– Я хлеба из рабской кладовки себе натаскал. И ел вот это… сливки. С хлебом. И молока пил сколько хотел.
– Во житуха! – восхитился Андрей. – Зря ушёл.
– Я же говорил. Хозяева вернулись, – по лицу Эркина скользнула тень.
– И не оставляли они тебя? – заинтересованно спросил Джонатан.
Эркин поднял на него глаза и тут же опустил их, прикрыл ресницами.
– Я сам ушёл, сэр. Я уже свободным был и сам решал, сэр.
– Извини, – легко сказал Джонатан, – не так спросил. Не просили остаться? Ты же хороший работник.
– Я сам, сэр, – упрямо повторил Эркин, бросил быстрый взгляд на Фредди, Андрея и, видимо, решился. – Оставляли, сэр. Обещали ночлег и еду, сэр. И одежду. И что молоко от одной коровы разрешат пить. Ну, так молоко я через край, когда доишь, и раньше пил. Если надзирателя рядом вплотную не было. А место на нарах и миска каши у меня тоже до Освобождения были. Они же, – он зло усмехнулся, – добрые были. Нагишом по снегу не гоняли, голодом до смерти не морили. Рубашка на год, штаны на два, сапоги на три, куртка тоже на три. Сносишь раньше – плетей получишь. Даже ложка у каждого своя. Не ладошкой хлебаешь. Разрешили. И десятого ребёнка оставляли… – он оборвал себя, залпом допил кружку и встал. – Я сам решил, сэр, – и уже Андрею. – Вставай. На себе, что ли, попрёшь? Дуй в табун.
Андрей засунул в рот обрывок лепёшки и встал.
– Завёлся на пустом. Пошли.
Когда они вышли из-под навеса, Джонатан озадаченно посмотрел на Фредди.
– Чего это он, в самом деле?
– Он же у Изабеллы был, – пожал плечами Фредди. – А там только начни, такое полезет…
– Да, я и забыл. Ладно, Фредди, я поеду. Успокоишь его?
– Не проблема, – усмехнулся Фредди. – Он сам себя сейчас успокоит. Устал парень, вот и взбрыкивает.
– Ну ладно, – Джонатан рассмеялся. – О кормах у меня теперь голова не болит. Зато ты мне подкинул этого негра.
– Это важно, Джонни.
– Можешь не объяснять. Всё, Фредди, – Джонатан вскочил на ноги. – Пошли, посмотрим бычков, и я прямо от загона поеду.
– Пошли, – встал и Фредди.
Утренний разговор чем-то зацепил Эркина. Он весь день то молчал, то угрюмо огрызался. В обед вообще ушёл к реке и долго сидел на берегу, обрывая и закручивая жгутом траву. Андрей завернул в лепёшку выбранное из варева мясо и отнёс ему, молча сунул в руки и тут же ушёл. Издали Фредди видел, как он нехотя отрывает от лепёшки куски и ест.
К вечернему перегону Эркин пришёл к загону и работал как всегда: споро и уверенно, но молча. Правда, уже не огрызался, а когда Фредди и Андрей пошли к навесу, отправился в табун проведать коней.
– Чего его скрутило, Эндрю?
– Бывает, – пожал плечами Андрей. – На выпасе он выговаривался. Про питомник, про… ну, мало ли что было, – Фредди понимающе кивнул. – А тут… может, вспомнил чего, может… ещё что, – и повторил. – Бывает.
– Ему бы сейчас или подраться, или надраться, – усмехнулся Фредди.
– Когда накатит, то в самый раз, – согласился Андрей. – Только не пьёт он и драться стал мало. Говорит, что силы своей боится.
– Я тебе язык вытяну и защемлю, – вошёл под навес и сел у костра Эркин.
Но сказал не зло, а очень спокойно, чуть насмешливо, и на затейливую ответную ругань Андрея не отреагировал.
– Отпустило? – улыбнулся Фредди.
– Как сказать, – пожал плечами Эркин. – Разбередило меня. Имение вспомнил. А он же этим… ну, не надзирателем, а между ними и хозяином кто?
– Управляющий, – подсказал Фредди.
– Да, – кивнул Эркин, – управляющим был. Ну, и закрутило меня. Что тогда я, что сейчас… – Эркин оборвал фразу.
– А ты откуда взял, что он этот… управляющий? – спросил Андрей.
– Заметно, – коротко ответил Эркин и, покосившись на Фредди, добавил: – Иногда.
Фредди промолчал. Джонни и впрямь несколько лет работал управляющим. Здесь не поспоришь. Для Эркина управляющий – тот же надзиратель, парень ещё держит себя, не говорит всего.
А когда поели, вроде совсем отошёл. Не шутил, правда, и больше молчал, но молчание уже другим стало. Заварили чай. Фредди к чаю равнодушен, но наслаждение, с которым парни глотали коричневую прозрачную жидкость, невольно заразило и его.
– Нет, чай… это совсем другое дело, – Андрей вытянул из-за ворота рубашки концы шейного платка, вытер ими лицо и примерился к чайнику налить себе ещё.
Эркин молча кивнул. Он пил, смакуя, маленькими глотками, прокатывая каждый по нёбу и горлу.
– Добрый вечер. Можно к вам?
Они вздрогнули и обернулись.
У края их навеса стоял русский офицер. Тот самый, что смотрел им руки и заставлял метать ножи… и улыбался, добродушно и очень искренне. Растерялись все. И было от чего. Отказать в просьбе подсесть к огню можно, но это означает вражду, а задираться с русским… Офицер спокойно, чуть-чуть демонстративно не замечая их растерянности, продолжал:
– Я иду мимо и чую, как чаем пахнет. Удивился. Себе даже не поверил. Всюду кофе и вдруг чай.
Эркин и Андрей быстро переглянулись. Надо же было так влипнуть! Поглядели на Фредди. Тот еле заметно пожал плечами и сделал рукой приглашающий жест. Старший ковбой у своего костра хозяин. Ссориться с русскими по пустякам не стóит. А заодно посмотрим, как эти борцы с расизмом относятся к угрозе потери расы. До сих пор русские, да ещё офицеры, у цветного костра не сидели. И подсаживаться не пытались.
Русский вошёл под навес и сел. Большой, даже громоздкий, он устроился у костра неожиданно ловко и складно. Эркин достал и поставил перед ним чистую кружку и коротким, но плавным жестом показал на чайник, стопку лепёшек на сковородке и банку с джемом. Пусть сам управляется.
– Я Александр Гольцев, – вежливо представился офицер. – Можно и просто по званию. Майор, – и улыбнулся. – От чая не откажусь. Спасибо.
Следуя правилам вежливости, они назвали свои имена, и Андрей чуть насмешливо добавил.
– Пейте на здоровье.
Гольцев кивнул, достал сигареты и предложил Фредди. Тот спокойно взял пачку, достал себе сигарету и передал пачку Андрею. Пока Гольцев наливал себе чай, Андрей закурил и ловко перебросил пачку обратно Гольцеву. Тот поймал её на лету свободной рукой и вопросительно посмотрел на Эркина. Эркин покачал головой и, смягчая отказ, улыбнулся. Андрей глубоко затянулся и передал сигарету Эркину. Тот кивнул, затянулся и вернул сигарету Андрею. Выпив полкружки, Гольцев поставил её и тоже закурил. Обменялись незначащими замечаниями о погоде. Что осень пока сухая, но летом были дожди, и трава ещё хорошая.