– Не, главное – темп, чтоб не очухались, а уже оно всё…
– Темп держать – это да…
– А ты, Фредди, догоняй, последним пришёл.
– Я уже темп взял.
– Что взял, видим.
– Не-е, чуем!
– Тебя уже твои милашки ищут.
– Друзья утешат.
– Я своё везде возьму.
– Ладно, удачи!
– Чтоб на неделю хватило!..
– Всем удачи!
– Да, как всегда…
Заглянули в конюшню, где рассёдланные, обтёртые лошади дремали в денниках. Подошёл дежурный конюх-мулат, приветствовал их полупоклоном.
– Парни в номере? – Фредди перебирал гриву Майора.
– Да, масса. Как управились, сразу поднялись.
– Спасибо, Джошуа, – Джонатан сбросил в ловко подставленную ладонь монетку. – Ты им всё показал?
– Да, масса, – Джошуа улыбнулся. – А что не успел, они сами увидели, масса. Глазастые.
Джонатан вспомнил разговор с Джерри и улыбнулся. Ну, это потом.
– Пошли на кухню, Джонни. – Фредди ещё раз похлопал Майора по шее и пошёл к выходу из конюшни. – Есть хочу, чёрта бы съел.
– Иди к парням. Я закажу и поднимусь.
– Э-э, нет, – засмеялся Фредди, – за тобой не доглядишь, так ты кашу закажешь, а я на это варево уже смотреть не могу.
– А что ещё горячего у них тут может быть вечером? Это же не «Прима»!
– Сейчас посмотрим.
Победный напор Фредди сметал любые преграды. В кухне уже шла подготовка к утренней горячке, и заказ Фредди подгоняли к имеющимся продуктам. Договорились на яичницу с беконом…
– На сорок яиц, – уточнил Фредди.
…хлеб с маслом.
– Нарежем и намажем сами, но соответственно яичнице.
…два больших кофейника, сахар, сливки. И яблочный пирог.
– Большой, – снова уточнил Фредди, обрисовывая в воздухе подобие автомобильного колеса.
Получив заверения, что через час всё доставят в номер, повернули к выходу.
– Да, сколько вас? – спросили их вдогонку.
– Четверо, – лёгким шлепком между лопаток Фредди помог Джонатану выйти из кухни и, обернувшись, подмигнул повару. – Прямо с перегона. Ясно?
Повар расплылся в широкой улыбке.
– Спиртное с собой?
– Не хватит – закажем, – порадовал его Фредди, покидая кухню.
По внутренней лестнице Фредди и Джонатан поднялись на второй этаж.
– Двадцать первый, надеюсь? – Фредди уверенно шёл по коридору.
– Иначе как в люксе ты не можешь? – улыбнулся Джонатан. – Конечно, двадцать первый.
– Так и думал. А ты сам?
– Я при грузовике, в «Приме». И тоже в двадцать первом.
Фредди открыл дверь, и они вошли в номер.
Гостиная двухкомнатного люкса была пуста. Вдоль стены аккуратно лежали вьюки, у двери в углу под вешалкой стояли две пары вымытых рабских сапог. Фредди ловко бросил свою шляпу на вешалку рядом с шляпами парней и огляделся с прежним выражением победителя.
– А где парни? – Джонатан повесил шляпу и расстегнул куртку.
Фредди, неожиданно мягко ступая, подошёл к двери в спальню, заглянул туда и остался стоять в дверях. Джонатан подошёл к нему и встал рядом.
На огромной, почти квадратной кровати – чтоб хоть вдоль, хоть поперёк больше поместилось – такие номера часто снимают вскладчину – спали оба парня. Они легли, не раздеваясь, прямо поверх покрывала. Только разулись и вытащили рубашки из джинсов. Андрей на боку, по-детски подложив обе ладони под щёку. Эркин на спине, закинув руки за голову. Когда Фредди и Джонатан встали в дверях, Эркин приоткрыл один глаз, посмотрел на них и опять закрыл.
Джонатан открыл было рот, повернулся к Фредди, увидел его лицо и сказал совсем не то, что собирался:
– Они?
Фредди молча кивнул. И мягко отступил, потянув за собой Джонатана и бесшумно прикрыв дверь спальни.
– Пусть спят, Джонни. Кто же ещё, конечно, они.
– Всё они?
– Думаю, да.
Он говорил теперь тихо, и его улыбка стала иной. Мягкой и какой-то задумчивой.
Фредди снял и повесил куртку и с наслаждением потянулся, упираясь кулаками в поясницу.
– Посидим, Джонни. Расслабимся. Разуться тоже, что ли?
– Расслабиться бы неплохо, – негромко рассмеялся Джонатан, вешая куртку. – Парней не разбудим?
– Пока едой не запахнет, будут спать, – Фредди решительно снял сапоги и поставил их рядом с сапогами парней.
– Тогда и носки сними, если уж хочешь расслабляться.
– А то! Разувайся, Джонни, ноги тоже должны отдыхать. Твоей фляги нам до ужина хватит, а там пошлём за чем-нибудь.
Джонатан кивнул, стаскивая сапоги. Прошёл к столу и поставил флягу, свинтил стаканчики. Фредди закрыл ставни и опустил шторы.
– Ну вот, Джонни. Можем отдыхать.
Они сели к столу. Джонатан налил коньяк. Фредди бросил на стол пачку сигарет, взял стаканчик и, уже смакуя, сделал глоток.
– Ошарашил ты меня, Фредди, – Джонатан, улыбаясь, покрутил головой. – Всего ждал, но не такого.
– Ты меня не видел, Джонни. Я до сих пор как в тумане.
– Я вижу. Как же они это провернули? Ведь никаких концов не оставили.
– Ушлые ребятки, Джонни. Всего навидались. Всего хлебанули.
– Кто знает об этом?
– Я уже думал, Джонни. Их не считаем, остаются трое. Я, ты…
– И кто третий?
Лицо Фредди оставалось прежним, только настороженно прищурились глаза.
– Тот чёрный, телохранитель. Когда я ехал с деньгами, я встретил его.
– Ты вроде говорил.
– Может быть. Беседа у нас была короткая, но бурная. С нюансами и инцидентами. Он обвинил меня…
– Обвинял тебя?!
– Не перебивай и не ори. Он обвинил меня, что я отдал приказ парням и уехал, обеспечивая себе алиби.
– Про карту он тоже знает?
– Знает о её существовании. Не знаю, насколько ознакомлен с содержанием. Без карты на его слова можно накласть. Но парней он видел. Он не может взять на крючок меня, но…
– Избавь меня от школьных разъяснений. – Джонатан холодно улыбнулся. – Мы давно договорились, что долги, как и доходы, у нас общие.
Фредди кивнул:
– Здесь парней я прикрою, но потом…
– Я сказал, Фредди. Азбуку я давно выучил. Но два дела сразу не делают.
– Теперь азбуку излагаешь ты. Кстати, я тоже решил проверить. Крыса мог и блефовать. Он угрожал и тебе, – Фредди отхлебнул, погонял коньяк во рту, проглотил и улыбнулся, – и парням.
– И как ты проверил?
– Чтением. Джонни, я всю ночь читал. Ты помнишь, там у русских на столе были карты Уорринга. С подшитыми бумажками.
– Заметил краем глаза.
– А я посмотрел на них, пока искали мою. Так вот, к моей была подшита вот такая пачка, – Фредди показал Джонатану разведённые до упора большой и указательный пальцы.
– Привираешь, ковбой.
– За десять-то лет?! Каждое дело на отдельном листке. С номерами счетов и датами. И с подробным описанием твоего участия. Даже фамилия твоя подчёркнута. Я прикинул… Так, не входя в подробности и опуская мелочёвку, только по тем бумажкам ты дважды «чрезвычайно опасен» и три пожизненных. Ну, и у меня. «Чрезвычайно опасен» трижды и пожизненных пять.
– Не хило, – улыбнулся Джонатан.
– За десять-то лет, – повторил Фредди. – Аккуратист был Крыса. И, похоже, не за мной одним он приглядывал. Но приехал ко мне первому.
– Остальные должны быть благодарны.
– Во-первых, я не нуждаюсь в популярности, Джонни. Такой, во всяком случае. Во-вторых, их карты у русских. Благодарность боком может выйти.
– Да. Я как-то не подумал об этом. Ну что ж, зацепить меня…
– Нас, Джонни. Нас зацепить не за что. Срезаны крючки, понимаешь?
– Понимаю. Но до меня ещё не дошло.
– Дойдёт, Джонни. Я вот три дня уже…
– Но как они это сделали?
– Следствие по этому делу закрыто.
– Они не рассказали, или ты не спрашивал?
– Джонни, Эркин – умный парень?
– Умный, – убеждённо ответил Джонатан.
– Тогда цитирую. Чего не сказано, того не знаешь. А чего не знаешь, о том не проболтаешься.
– Золотые слова, – пробормотал Джонатан, осушая стаканчик.
– Полностью солидарен. Наливай, Джонни. Хороший у тебя коньяк, лендлорд.
– Хреновый я лендлорд, Фредди, если ковбоев коньяком пою. Даже старших.
Фредди довольно хмыкнул в ответ. Он раскачивался на стуле, блаженно слушая плеск коньяка в стаканчике.
– И всё-таки, у кого она была? И где он её прятал?
– Только в порядке обмена опытом. Сам впервые такое увидел. Управляющий Бредли, какие голенища у рабских сапог?
– Двойные, а что? Для прочности два слоя, чтобы… Ах черти!
– Чтобы, Джонни, вот именно, чтобы. Эндрю так для ножа даже ножны прошил по контуру. Это я уже сейчас рассмотрел. А так, от переднего до заднего шва как раз. Даже не помялась.
– Как они её отобрали?
– Цитирую. За так отдал. И уточнили. За красивые глаза. Я ж говорю. Не помялась, не затрепалась, не намокла.
– Этого не может быть. Чтобы Крыса…
– Всё остальное может быть, а это нет? – Фредди ржал смачно, но негромко. – Самое смешное, Джонни, но половина подготовки прошла на моих глазах, а понял я это только сейчас. Причём, когда я уезжал, мне было всё сказано. Но до меня не дошло. Великие слова, Джонни.
– Ну-ну. Изреки.
– Не бои́сь, Фредди, всё будет в порядке.
– Да, – пробормотал Джонатан, – чтоб этого не понять… А как ты их просил? Процитируй теперь свою просьбу.
– О чём?
– О порядке, разумеется.
– Опомнись, Джонни. На хрена я бы тогда оголял счета и вырубался от фотки.
– Фотки?
– Ну, тогда, на допросе, русские мне показали фотки. Крыса в форме, Крыса в штатском и новенький, свеженький, ещё к пальцам липнет, Крыса с проволокой поперёк горлышка. Ну, проволоку я, положим, не разглядел, про неё ты мне сказал, но что он сдох, это я увидел. Смотрю и сигареты на себе ищу. Хорошо! Кстати, если удастся добыть этот негатив или хотя бы снимок, чтобы скопировать… словом, найдутся желающие заплатить за такой сувенир.
– Предложи русской администрации, – рассмеялся Джонатан и потряс фляжку. – Всё.
– Как раз уложились. Слышишь? Скрипят уже.
В дверь осторожно постучали:
– Ваш заказ, масса.
– Входи! – радостно рявкнул Фредди.
Улыбающийся негр в полотняной белой форме вкатил четырёхэтажный столик на колёсиках.
– Добрый вам вечер, масса. Вот оно всё.
– Давай, парень.
Негр быстро и умело накрыл стол на четыре прибора, поставил большую сковороду с трещащей яичницей, дымящиеся кофейники, форму с пирогом, корзину с четырьмя батонами, большую маслёнку с бело-жёлтым бруском масла.
Фредди быстро прошёл к своей куртке, достал бумажник и вытащил сотенную кредитку:
– Так, парень. Пошлёшь…
– Убери деньги, Фредди, – тон Джонатана не допускал возражений. – Две бутылки хорошего коньяка. Хорошего, понял?
– Понял, масса, чего ж тут непонятного, масса, вас мы знаем, масса, – улыбался негр.
– Бельё привезёшь…
– Бельё я привёз, масса, – негр достал с нижних ярусов столика стопки гостиничного белья и тонкие одеяла. – Как заказано, масса, на троих, масса.
– Молодец, парень. Держи, – Джонатан вложил ему в руку монетку. – Клади всё на диван. Принесёшь коньяк, и всё. Посуду утром заберёшь.
– Как скажете, масса. Хорошего вам отдыха, масса.
Негр укатил столик, плавно прикрыв за собой дверь.
– Это Прыгун, что ли? – Фредди нарезал хлеб. – Я и не узнал его сначала. Ножи у них, как всегда, тупые.
– Как всегда, рассчитывают на наши. Буди парней.
– Яичница разбудит. Ага! Что я, парней не знаю?! – расхохотался Фредди.
В дверях спальни стоял Андрей. Со слипающимися глазами и торчащими дыбом волосами, он выглядел хмурым и каким-то обиженным. Рубашка навыпуск, но все пуговицы застёгнуты.
– Где Эркин? – не дал ему опомниться Фредди.
– Умывается, – разлепил, наконец, губы Андрей, кулаками протирая глаза.
– Тебе тоже не помешает, – засмеялся Джонатан. – Приводите себя в порядок и идите к столу.
– А это что, ужин или?..
Андрей не договорил. Смуглая рука Эркина за шиворот вдёрнула его в спальню, и дверь закрылась. Фредди рухнул на стул, не в силах стоять от хохота.
Парни вышли из спальни уже умытые, с влажными приглаженными волосами, аккуратно заправленными рубашками, в шейных платках. Не успели сесть за стол, как в дверь номера осторожно постучали. Эркин попятился было назад, но Джонатан уже был у двери и принял поднос с двумя бутылками и четырьмя рюмками, бросил:
– К общему счёту, – и коленом закрыл дверь.
Джонатан подошёл к столу и стал переставлять бутылки и рюмки.
– Фредди, закрой на задвижку. Нам никто не нужен, и никого не ждём.
– Если думаешь, что двух бутылок хватит… – пожал плечами Фредди, но засов задвинул.
– Садитесь, парни, – Джонатан широко повёл рукой. – Будем ужинать.
Андрей сразу сел, но Эркин медлил, нерешительно держась за спинку стула.
– Садись, – Фредди мягким, но сильным нажимом на плечо заставил его сесть. – И не начинай каждый раз заново.
Эркин опустил ресницы и несколько секунд сидел неподвижно, потом поднял глаза и вежливо улыбнулся остальным. Фредди разложил яичницу по тарелкам.
– Хлеб сами мажьте. Джонни, наливай.
Эркин с осторожным интересом рассматривал свою тарелку, покосился на жующего Андрея.
– Это яичница, – улыбнулся Джонатан. – Никогда не ел?
– Нет, сэр. А это… – Эркин вилкой аккуратно подцепил кусочек бекона. – Это мясо?
– Да. Это бекон.
К удивлению Джонатана, Эркин управлялся со столовым прибором совсем не плохо, во всяком случае, лучше Эндрю. И рюмку держал умело. И Эндрю, словно вспоминая что-то далёкое, давно забытое, орудовал ножом и вилкой всё увереннее. В глубине души Джонатан всё-таки опасался поставить парней в неловкое положение. Он помнил, каково приходилось Фредди. Но, похоже, для парней это не самая сложная проблема. Что ж, тем лучше. И значит, задуманное ещё на Перегоне, когда он сказал парням, что за ним ужин, он сможет осуществить в полном объёме. Стóить это будет много, но парни стóят того. Но где же Эркин выучился этому? Хотя… жаль, нельзя расспросить его, ни о чём нельзя расспрашивать. Что сами скажут, то и будем знать. Но неужели вот эти парни сделали то, о чём говорил Фредди? Смогли, посмели. И так просто, за так отдали вещь, которая стóит шестьсот восемьдесят тысяч… а может, и больше. А может, они просто не знали, не понимали её ценности… Да нет, ведь не нашли, не подобрали в мусоре, в развалинах… Джонатан сразу вспомнил, как зимой только-только после капитуляции видел разгромленное здание полицейского управления графства. И как ветер гонял по свежему снегу обрывки дел и регистрационных карточек… Да, тогда, в тех условиях, могло быть… случайно подобрали, потому и легко отдали. А здесь… столько выдумки, изобретательности, холодного расчёта… и ведь они не могут не понимать, что рисковали жизнью. И всё для того, чтобы задать два идиотских вопроса… Хотя, почему идиотских? «Твоё ли это?» Эркин неграмотен, Эндрю, кажется, немного читает. Они сомневались. И удостоверились. И забыли обо всём. Или делают вид, что забыли, что ничего особенного не произошло. Едят, пьют. Подражая Фредди, не намазывают хлеб маслом, а кладут на ломти хлеба тонкие пласты масла. Смеются, вспоминая всякие происшествия перегона. Но пьют мало, очень осторожно. Эркин, похоже, просто подносит рюмку к губам, но глотка не делает. Очень красиво ест парень. Да, правильно, это он тоже должен был уметь. Ну, ладно.
– Ладно, парни. Я вам когда-то обещал ужин…
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
– Нет, это не тот. Будет очень хороший ужин. – Джонатан выделили слово «очень». – Но… даёте мне неделю срока? Через неделю… всё увидите.
– А это тогда что? – Андрей постучал вилкой по своей тарелке.
– Это ковбойский ужин после Большого Перегона. Хороший, сытный, но ковбойский. А будет…
– Ужин лордов, Джонни?
– А почему не королей, Фредди?
– Ну-ну, кажется, и тебя разбирает.
– Нет, Фредди. Решено! – Джонатан обвёл их блестящими глазами. – Ужин будет королевским. Ровно через неделю.
– Хорошо, сэр, – очень серьёзно сказал Эркин. – Мы подождём, сэр.
– Спасибо, – столь же серьёзно ответил Джонатан.
Эркин недоверчиво отвёл глаза. Но сытная, непривычно вкусная еда делала своё дело. В конце концов, его и такой ужин вполне устраивает. Яичница с беконом… Яичницу раза два делала… Стоп! И про себя не надо. Но вкусная штука. И сытная. И хлеб с маслом. И кофе. Не рабское и не то, каким их поил тогда Фредди, но похоже и на то, и на другое. Но вкусно. И с сахаром и сливками. И пирог. Всё вкусно, сытно. Что ещё надо? Всего много. Даже Андрей наелся. Фредди точно язык распустил, рассказал про карту, то-то беляк их так рассматривает. Ладно. Они сделали, что сделали. А если Фредди рассказал всё этому… так они тоже напарники, так что это теперь их проблема.
Эркин встретился глазами с Фредди и улыбнулся ему.
– Ты, я смотрю, не пьёшь совсем.
– А мне и так хорошо, – весело ответил Эркин.
Глаза у него блестели, на скулах выступил румянец. Разрумянился и Андрей. Пил он тоже немного, больше ел.
– Уф! – Андрей обвёл глазами опустевший стол. – Не думал, что столько съедим.
– После Перегона-то, – засмеялся Фредди, – с устатку…
Парни так захохотали, что Фредди удивился.
– В городе девчонка одна, – стал объяснять Эркин, – на станцию ходит, кофе продаёт.
– А вот кофе, парни, кофе с устатку, – пропищал тоненьким голосом Андрей.
Теперь смеялись все.
– А варит ей кто? – отсмеялся Джонатан.
– Мать. А она с братишкой, того от земли не видать, – рассказывал Андрей, – ходит, торгует. У них налажено. Два ведра, черпак, кружки…
– Два ведра кофе? Оно ж простынет.
– Нет, – стал объяснять Эркин. – У неё ведро с кофе, а у мальчишки поменьше с водой. Кружки ополаскивает. А что простынет… – он улыбнулся. – С устатку всё равно какое. Было бы по деньгам.
– А вы на станции работали? – спросил Джонатан.
– А где работа была, там и работали, – рассмеялся Андрей.
– Постоянную не пробовали найти?
– Если такая и есть, – спокойно ответил Эркин, – то берут белых. Ну, кто из плена вернулся.
– Ясно, – кивнул Джонатан. – А если в имение где-то устроиться?
– Место в рабском бараке и миска каши у меня и до Свободы были, – Эркин улыбкой смягчил ответ. – И на хозяйских глазах всё время…
Андрей кивнул.
– Мы сами по себе.
– Тоже резонно… – пробормотал Джонатан.
– А если ковбоем? – спросил Фредди. – Ковбой лендлорда два раза в год видит. Когда берёт стадо и когда сдаёт, – и подмигнул Джонатану. – Хорошего лендлорда.
Эркин молча покачал головой, снова на мгновение опустил ресницы и тут же улыбнулся, взмахом головы отбросил прядь со лба.
– Увидим. Кто знает, что будет. Я год назад разве думал… что такое будет? Нет ведь. Работал и Оврага ждал.
– За что тебя в Овраг? – удивился Андрей. – Ты ж здоровый был.
– А раб с детства про Овраг знает и ждёт его, – спокойно ответил Эркин. – Ладно. Не туда едем, – он, улыбаясь, смотрел на Джонатана и Фредди. – Вам это ни к чему теперь.
– Да, – кивнул Джонатан, – теперь…
– А если обратно всё повернут? – неожиданно жёстко спросил Фредди.
Эркин сразу повернулся к нему. Лицо его отвердело.
– Всё обратно? – тихо и очень спокойно спросил Эркин.
– Хотят всё, – так же тихо ответил Фредди.
– Пусть попробуют. Много оврагов понадобится, – Эркин холодно улыбнулся. – И мы там не одни лежать будем.
– Захватим, сколько сможем, – кивнул Андрей.
Парни переглянулись, и Андрей улыбнулся.
– Петь нельзя тут?
– Поздно для пения, – вздохнул Джонатан.
– Тогда спасибо за угощение, а мы спать пойдём, – Андрей подмигнул Эркину. – А то к лошадям проспим.
– Возьмите бельё, парни, – Джонатан кивком показал на лежащие на диване три стопки. – Раздевайтесь и ложитесь нормально.
– Ложитесь, – кивнул Фредди. – Я здесь на диване спать буду.
Когда за парнями закрылась дверь спальни, Джонатан с тихим бешенством спросил Фредди:
– Какого чёрта тебе понадобилось?..
– Лучше, чтоб их врасплох застали? – ответил вопросом Фредди, наливая себе коньяк.
– Мог выбрать другое время!
– Когда начнётся, предупреждать поздно.
– Что начнётся? Тебе с перепоя привиделось…
– Стоп, Джонни! Подбери поводья. Мне для перепоя больше бутылок надо. И без закуси. Мне это тоже поначалу бредом показалось. Но крутят, Джонни, именно туда.
– Кто крутит?
– Кто всё потерял. Ты много потерял двадцатого декабря? Когда русские свободу объявили, ну?
– Мне терять было нечего, ты знаешь.
– И мне. Нам обратно не нужно. А другим?
– Ну, Фредди, ну, не идиоты же они все?
– Всех не знаю. Но хватает. Идиотов. Русские уйдут, они и устроят… поворот.
– Ни хрена они не устроят, Фредди. Но крови будет много.
– Её всегда много. И когда дают, и когда отбирают.
– Ладно. От кого ты эту хренотень подцепил?
– Есть дураки. Болтливые дураки, Джонни. Они выбалтывают то, о чём молчат другие, самые опасные. Ладно, Джонни. Парней я предупредил, это главное.
– К какому числу они готовятся?
– К рождеству.
– У нас есть время.
Фредди рассмеялся.
– Дошло, наконец. Теперь продолжим праздник.
– Сволочь ты, – жалобно сказал Джонатан. – Хоть и грамотный.
Фредди смачно заржал:
– А ты это только сейчас заметил? – а отсмеявшись, встал и собрал грязную посуду на край стола. – Вот так. Парни, я думаю, уже легли.
– Загляни.
– И получи нож, так? Не дуйся, Джонни. Здесь есть о чём подумать, и есть время для раздумий. Мы свободны, Джонни, так что обратный поворот будет поворотом и для нас. Понимаешь?
– После полутора бутылок ты рассуждаешь удивительно трезво.
– Для меня это не доза, Джонни. – Фредди прислушался. – Спят. Укормились и дрыхнут.
– К лошадям пойдёшь ты?
– Спорим, – Фредди ухмыльнулся, – спорим, что Эркин не проспит?
– С тобой не спорю, – засмеялся Джонатан. – Накладно.
– То-то. Вот теперь продолжим.
– Уговорил. Как это произошло?
– Просто. Сели у костра. Поужинали. Наступило время трёпа. Меня немного подразнили и достали её.
– Подразнили? Как?
– Ну, есть, дескать, одна вещь, думаем, что твоя, тебе и решать. Я думал, розыгрыш. А оказалось… Я прямо обалдел.
– Ещё бы! – Джонатан медленно, смакуя, пил коньяк. – Но как они это сделали? Я имею в виду, как они её взяли без борьбы?
– Не знаю. Может быть, когда-нибудь мы узнаем. Если они захотят рассказать. Спрашивать я не буду.
– Понятно. Знаешь, Фредди, я, кажется, понял тебя. Ты сказал, что мы свободны. Стали свободными. И именно сейчас. Так?
– Да, Джонни. Я не хочу обратно.
– Кто бы спорил. Будем надеяться, до конца они не пойдут. Ограничатся разговорами.
– Будем надеяться, что Паук, а это он крутит, я уверен, не совсем выжил из ума. За удачу, Джонни!
– За удачу, – кивнул Джонатан. – Бóльшей удачи у нас не было, и не знаю, будет ли.
– И нужна ли бóльшая, – совсем тихо сказал Фредди.
Помедлив, Джонатан кивнул.
– Теперь давай за них. Как ты говоришь, Джонни? Удачу делают?
– Да.
– Вот за мастеров-изготовителей и давай.
– Согласен, – Джонатан залпом допил коньяк. – Возьмём ещё?
– Я же сказал, что собираюсь растянуть процесс, – рассмеялся Фредди. – Заночуешь здесь?
– Нет. Пойду к себе. Ну, и пройдусь заодно. Завтра…
– Завтра как завтра. Как всегда.
Фредди закрыл за Джонатаном дверь, усмехнулся и громко щёлкнул задвижкой. Вот так. Теперь можно и ложиться. Хоть два часа, но взять. Подошёл к двери в спальню, осторожно приоткрыл. Но только сонное дыхание двоих людей. Умотались за день парни, наелись, коньяку выпили… вот и спят крепко. Бесшумно ступая и не включая света, чтобы не разбудить парней, Фредди прошёл через спальню в ванную. Но когда он уже шёл обратно, его окликнули:
– Фредди…
Он застыл на месте. Разбудил?
– Ну, я.
– Подушку возьми.
Что-то мягкое ударило его в лицо, и раздался тихий смех.
– Черти вы, – Фредди зажал подушку подмышкой, нашаривая дверь. – Совсем не спали?
– Спали, – ответил Эркин. – И сейчас спим.
– И тебе снимся, – с трудом выговорил сквозь смех Андрей.
Когда Фредди, наконец, нашёл и открыл дверь, их дыхание опять стало ровным и сонным.
Фредди быстро постелил себе на диване, разделся и лёг. С наслаждением потянулся. После перегона гостиничный диван – верх комфорта, безопасности и уюта. Потянулся ещё раз, сунул руку под подушку на кольт и мгновенно уснул.
Эркин приподнялся, прислушиваясь, и тут же уронил голову. Вздохнул во сне и повернулся на другой бок Андрей.
Чувство времени никогда не подводило Эркина. И проснулся он сразу, толчком. Всё вспомнив и сообразив. Но не вставал, а лежал, закрыв глаза и наслаждаясь ощущениями постели, чистоты и сытости. Совсем есть не хочется. Даже странно. Хорошо вчера было. Так хорошо, что, когда ложился, не вспомнил о Жене. В первый раз за эти месяцы. Что же это получается? Пока спал на земле и лопал рабскую кашу, то помнил, а как накормили, обмылся в душе и лёг на кровать, то и не нужна стала… Спальник ты поганый после этого. И прикормить тебя… одной яичницей можно. На кашу не купился. А тут… Прав, получается, тот чёрный. Кого на что, но покупают всех. Да какого чёрта?! Всё он помнит! И без неё ему не жить. И надо загнать подальше, вглубь, чтобы даже случайно не вырвалось…
Эркин перевёл дыхание и открыл глаза. Темно, как в Паласе. Ну да, они же сами вчера и ставни закрыли, и шторы опустили. А вставать пора. Как раз времени умыться, одеться и вниз, к лошадям. А это… Эркин улыбнулся. Это и так при нём. Как проснулся, так и вспомнил. Ну, вот и всё. Посмотрел и спрячь. Чтоб не подглядели. Он раскинул руки и потянулся, расправляя суставы, напряг и распустил мышцы. Всё, пора. Эркин откинул одеяло и встал. Вчера, ложась, они разделись догола, а мешки со сменкой во вьюках. Хоть Фредди и знает всё, а неохота как-то голым при нём ходить. И грязное опять надевать… Так всё равно сейчас к лошадям. Потом вымоюсь и переоденусь. Он прошлёпал в ванную, умылся и вернулся в спальню. Быстро оделся. Андрей ворочался и вздыхал.
– Андрей, пора.
– Мм-м.
– Вставай, пока не облил.
– Темно ж ещё, – простонал, наконец, Андрей.
– На тебе, – Эркин нашарил выключатель и включил верхний свет.
Андрей сидел на кровати и тёр кулаками глаза.
– Давай, малолетка, живей.
– Гад ты, – грустно сказал Андрей, идя в ванную. – Я такой сон видел…
– Лошадям на твои сны плевать, – Эркин осторожно приоткрыл и закрыл дверь в гостиную. – Давай живо, пока спит.
Они говорили камерным шёпотом, перемешивая английские и русские слова. Андрей наскоро привёл себя в порядок, и они, погасив свет, вышли в гостиную.
– Держись за меня.
Безошибочно двигаясь в темноте, Эркин довёл Андрея до вешалки в углу. На ощупь разобрали сапоги, обулись. Гостиную наполнял густой храп Фредди. Эркин нащупал дверь, бесшумно отодвинул засов, приоткрыл, и узкая световая полоса легла на пол. Эркин вытолкнул Андрея, вышел сам и уже прикрывал дверь, когда его нагнал совершенно трезвый и не сонный голос Фредди:
– Майора без меня не трогайте.
Увидев в коридоре уборщика, Эркин спокойно ответил уже нормальным голосом:
– Да, сэр, – и мягко захлопнул за собой дверь.
Фредди тихо засмеялся неожиданно получившейся шутке. Наобум сказал: так бесшумно двигались парни. И угадал! С лёту попал, не целясь. Но Эндрю ещё было чуть слышно, а Эркина нет. Будь Эркин один, то и не проснулся бы. Ну, ещё минут так десять и вставать. Пускай парни там, на конюшне, со своими потреплются.
Когда Фредди, умытый и выбритый, пришёл на конюшню, там вовсю кипела работа. Мыли, чистили, поили лошадей, убирали денники, задавали корм. Всхрапывания и ржание лошадей, голоса людей, смех и шутки, переплетающиеся с руганью. Фредди на пороге с наслаждением вдохнул запахи и шумы конюшни и пошёл к Майору. Как и говорил, Майора не трогали. Ах, черти, про денник он им не сказал, и они всё-таки по-своему выкрутили. Всё сделали, убрали, корм и воду задали, только лошадь не вычистили, но купали, видно, со всеми. А сами где? Эркин с Резедой возится. Эндрю с Бобби. Огонёк и Принц уже в полном порядке. Ну и ладно. Фредди зашёл в денник к Майору, снял и повесил на загородку куртку, закатал рукава ковбойки…
– Привет, Фредди, – окликнули его.
– Привет, Рич, – ответил он не оборачиваясь.
– Твои что, загуляли уже?
– А на что они тебе? – Фредди выбил скребницу и стал разбирать гриву.
– Мне они ни к чему, за них ты, я вижу, работаешь.
Фредди холодно улыбнулся:
– А тебе память отшибло? Коня сам корми, чтоб знал тебя, а не конюха. Забыл?
– Глупости, Фредди. Скотина ничего не понимает. Кто плеть взял, того и слушает.
– Угу, – Фредди заплетал косички из гривы, расчёсывая и разбирая пряди. – Значит, если я тебе плетью врежу, то ты меня слушать будешь? Ценная мысль. Проверим?
– У тебя ж плети нет, ты ж так напугался, что…
Рич не договорил. Потому что откуда-то сверху вылетело нечто чёрное, свернувшееся змеёй, и упало у ног Фредди. Фредди похлопал Майора по шее и подобрал плеть. Размял её в руках.
– Мягковата, но… – в конюшне уже давно наступила тишина, а над загородками денников торчали головы, – но сойдёт, – закончил Фредди.
– Но-но, – отступил Рич. – Ты что, перепил? Я тебе счас…
– Со скотиной, – у Фредди насмешливо блестели глаза, – я всегда справлюсь. Была бы плеть, правильно?
Неуловимо быстрым движением кисти он взмахнул плетью, сбив её кончиком с Рича шляпу, и тут же вторым ударом уже по земле заставил Рича подпрыгнуть.
– Дурак пьяный!
– За дурака отдельно, – пообещал Фредди. – Пшёл вон и не мешай работать.
– Я ещё встречу тебя, – пообещал, быстро уходя, Рич. Шляпу он подобрал, но нёс в руках.
– Ты смотри, – удивился Фредди. – И впрямь послушался. При встрече повторим, Рич, а?
Многоголосый хохот провожал Рича до ворот.
– Эй, парни! – крикнул Фредди. – Чьё это? Возьмите.
– А хрен её знает, – ответил после секундной тишины чей-то голос. – Валялась тут.
– Ну, и пусть валяется, – Фредди сильным броском отправил плеть к воротам и, даже не поглядев, куда она упала, и кто подберёт, вернулся к Майору.
– Фредди, – в денник заглянул Андрей, – а косички зачем?
– Не путается, а когда расплетёшь, лежит красиво, – спокойно ответил Фредди.
– Ага, понял, – и Андрей исчез.
Фредди усмехнулся. Похоже, сейчас парни всем заплетут. Задал он им лишнюю работу. Ковбойские лошади к такому не привыкли, но ничего…
Обиходив Майора, он свежим носовым платком проверил чистоту шерсти на крупе, подчёркнуто не замечая зрителей. Встряхнув оставшийся белым платок, он спрятал его в карман и критически оглядел денник. Зрители уже исчезли, и, судя по звукам, некоторых лошадей начали чистить по новой. А как у парней? Но сначала закончим здесь. Парни поработали неплохо, но надо довести до полного блеска.
Сочтя порядок терпимым, а чистоту нормальной, Фредди зашёл к остальным лошадям. Принц и Резеда в полном порядке, Эркин ничего не упустит. А у Эндрю? Протерев круп Огонька, Фредди молча показал Андрею посеревший платок. Андрей густо покраснел и взял скребницу. Так же молча в денник Огонька зашёл Эркин и стал помогать. Пока они вдвоём дочищали Огонька, Фредди проверил Бобби. Здесь был порядок. В деннике Бобби Фредди задержался, не желая дёргать понапрасну парней, и вышел, услышав, что они закончили с Огоньком.
Работа в конюшне ещё продолжалась, когда они уже шли к выходу. Во дворе к ним подбежал сменивший Джошуа конюх-негр.
– Масса Фредди, масса Джонатан сказали, что ждут всех в номере.
– Спасибо, Энтони, – кивнул Фредди, доставая сигареты. – Давно ждёт?
– Не так уж очень, масса, – Энтони засунул в нагрудный карман полученные от Фредди две сигареты. – Вы уже как раз с плетью упражняться закончили. Спасибочки вам, масса Фредди.