Loe raamatut: «Мир Гаора. 5 книга. Ургайя», lehekülg 25

Он уже сложил собранные ветки и сучья в небольшой, но чтоб и еду сготовить, и согреться, костровой холмик-шахор, когда, громко даже не шурша, а шлёпая по траве босыми ногами, подошёл сержант в нижнем, липнущем к мокрому телу белье и, присев на корточки с другой стороны, молча протянул над сучьями руку с зажигалкой, повернув её так, чтобы была видна храмовая эмблема – знак Огня. Гаор кивнул, соглашаясь, взял зажигалку, поджёг сушняк со своей стороны и вернул сержанту. Так же молча подошли и присели у костра полуголыми оба молодых, по очереди взяли у сержанта зажигалку, так же щёлкнули и коснулись шахора маленьким, но светлым до белизны язычком пламени. Костёр загорелся с четырёх сторон, и сержант погнал всех чистить и приводить оружие в порядок, а Гаор остался хлопотать с варевом, сам не понимая, как ему удалось сохранить спокойствие, увидев вдавленные полосы – следы «бранзулеток» на запястьях сержанта.

Разобрать, протереть, собрать… Заученные до полного автоматизма движения не мешают ни смотреть по сторонам, ни думать о своём. Любой приказ отменяется только следующим приказом. Сержант приказал: «Делай, как я», – значит, так и будет. Риарр осторожно – сержант не любит, когда от оружия отвлекаются, может врезать – покосился на возящегося у костра лохмача. Ну, с одной стороны, так и положено, мы с оружием, а лохмач со жратвой, нам ведь прислуживает, а оружие одни руки любит, всё правильно, но зачем сержант огонь общим сделал? Ведь у такого – совместного, общего, сообща зажжённого огня, да ещё от храмового, всем вместе сидеть придётся, совместно хлеб ломать и из одного котелка есть, это уже по-братски, а ни в одном кабаке со штафиркой, да что там, даже со своими, но из другого взвода не положено, а уж с лохмачом… но, может, лохмач всё-таки цивилизованный, раз машину водит, сообразит отлить себе и сесть отдельно. А запахи от костра… и есть хочется, аж кишки в клубок сворачиваются.

Перспектива общей трапезы с лохмачом, конечно, не радовала и даже немного пугала: а ну как узнают, ведь тогда… это же «утрату стойкости» могут впаять. Ангур невольно поёжился. Ну, сержант будет молчать: сам затеял, так, если что, то пойдёт зачинщиком, а вот молодой… Если валить пацана, то прямо сейчас. После «общего Огня» они все повязаны огненной клятвой, за её нарушение не трибунал, а «гнев Огня».

Арг, искоса присматривая за молодыми, молчал: всё правильно салага с пацаном делают, придраться пока не к чему. А вот дальше… Поймут, зачем и для чего он общую трапезу затеял? Не поймут – обоих тут и оставлю. А то дурачки каждый шаг по отдельности понимают, а вместе в цепочку – молоды ещё – не сцепляют. Клятва выше приказа, её и другой клятвой не всегда можно пересилить. Лохмач их не просто от смерти забрал, а переступил через них, взял власть над ними, а как поедят вместе у костра от храмового огня, так уже вровень станут, снимет общий огонь его власть над ними. А лохмач это знает и понимает, интересно, где нахватался только? Да, видно, там же, где машину водить выучился и капральских оборотов набрался. Ну, вот и всё, оружие в порядке, теперь одеваемся и к костру.

Пока они возились с оружием, а Гаор с готовкой, стемнело, и огонь казался особенно ярким. Расселись вчетвером: Арг напротив, Ангур справа от него, Риарр, как и положено младшему, слева, а что они оба оказались рядом с лохмачом… ну, так, может, это и к лучшему. Гаор еле заметно усмехнулся, поправил закатанные рукава рубашки – а, чтобы манжеты не припалить, зачем же ещё, а заодно посмотреть, знают ли молодые, что это такое: вдавленные полоски на запястьях, и по обычаю положено показать, что ничего в рукаве не спрятано – и первым, по праву хозяина, древним ритуальным жестом показав, что ни отравы, ни чего другого в общем котле нет, зачерпнул варева. Ложка, как и положено и по обычаю, и по Уставам, писаному и неписаному, у солдата всегда своя с собой. Черпали по старшинству, подставляя под ложку ломти хлеба и соблюдая ритуальное молчание.

Разваренная рыба с «солдатским жемчугом» – не самое изысканное блюдо, но горячее, а голод – лучший повар. Есть из одного котелка не по Уставу, конечно, у каждого своя миска или котелок должны быть, но личные ранцы в машине остались, так что… Риарр старался черпать вровень со старшими, хотя положена ему меньшая доля, но это ж не еда, а трапеза, тут по Огненному Завету все равны. Сержант, конечно, рискует, но, если что, то сам он чист: выполнял приказ, за все нарушения старший отвечает. И хорошо, что лохмач молчит, а то если опять болботнёт, то ведь не сдержится, врежет за дикарство, а это уже нарушение серьёзное… Риарр облизал ложку и вздохнул: в котелке оставалось меньше четырёх ложек, их наверняка себе сержант заберёт.

Ангур заметил устремлённый на остаток варева жадный взгляд младшего и усмехнулся: сам был таким, всегда наестся не мог, сейчас уже полегче, говорят, как метки зарастают, так и голод, и… многое другое отпускать начинает. Ну, со жратвой, это даже не сержанту, а лохмачу решать – его костёр, хоть и сообща зажигали, его и еда.

С каждой ложкой, даже жестом, тем, как нарезан хлеб, как сидит лохмач, Арг убеждался: армеец, войсковик, и запястья открыл не случайно, знает и понимает, так «бранзулетки» получил до или после клейма, или одновременно, тогда за что? Придётся в открытую играть, сам ведь не скажет, а знать надо, чтобы дальнейшее решить. И начать придётся… да, иначе разговора не будет. И молодых придётся подключить, у общего костра не врут и не отмалчиваются.

– Я Арг.

Гаор невольно даже вздрогнул, настолько внезапно и резко прозвучал голос сержанта. И подчиняясь его взгляду-приказу, назвались младшие, как и положено у общего огня только именами.

– Ангур.

– Риарр.

Гаор еле заметно дёрнул в улыбке углом рта.

– Рыжий.

– А до? – сержант щёлкнул себя по воротнику.

Гаор усмехнулся более явно и более зло.

– Гаор.

– И за что?

– Бастард, продан отцом за долги наследника.

Гаор приподнял надо лбом волосы, показывая клеймо.

– Это кто ж такой отец? – не сдержал удивления Риарр.

– Генерал спецвойск Яржанг Юрденал.

Ангур озадаченно выругался, а сержант присвистнул и кивнул.

– Так вот за что его в отставку выкинули. Хотя… это ж, когда было?

Гаор мгновение промедлил с ответом, прикидывая в уме даты.

– Шестой год заканчивается.

– Тогда точно, – кивнул сержант и взглядом показал на его руки. – А это за что?

– Много знающие недолговечны, – спокойно ответил Гаор. – Я ж не спрашиваю про твои.

– Ну, у нас это не в редкость и не в укор, – отмахнулся сержант. – Они молодые, ещё получат своё, – и кивком показал им на почти опустевший котелок. – Доедайте.

Гаор кивнул, подтверждая его слова, и занялся чаем.

– Что за трава? – спросил, наблюдая за ним, сержант, пока Ангур и Риарр доедали варево, сталкиваясь в котелке ложками.

– В посёлке дала лекариха, – ответил Гаор, мгновенно уходя от внезапного и неожиданно точного удара Риарра.

Риарр немедленно получил запрещающий удар от сержанта, а Ангур искренне удивился:

– Здорово. Откуда знаешь?

– Учитель хороший был, – усмехнулся Гаор.

По поселковому он специально сказал, проверяя догадку и реакцию сержанта: по возрасту тот под «яр-методику» не попадал и вряд ли был «галчонком». А рядовой поморщился, но усидел, так, значит, как электроды заросли, то и реакции прежней нет. Надо учесть, что в посёлке пацаны опаснее.

– И кто учил? – настороженно спросил сержант.

– Рарг, – честно ответил Гаор.

Подставить того он не боялся, поскольку всё обучение было по хозяйскому приказу, и его обученность у него даже в карте отмечена. Узнал, когда перед перерегистрацией – ну, на какого хрена это Рабскому Ведомству понадобилось никто, даже сами «зелёные петлицы» не знают, плюются, ругаются, но приказ есть приказ – хозяин выверял их карточки, вписывая прозвища родителей, а в его карточке стояла пометка: смотри решение Ведомства Юстиции номер такой-то, а когда только рот открыл, хозяин сразу велел заткнуться со словами: «Мне лишнего не надо. И тебе тоже, понял, нет?». Так что? Нет, прямого запрета не было, так что… каков вопрос – таков ответ.

– Он дембельнулся, помню, – задумчиво сказал сержант, – и ещё пятёрку молодых с собой увёл. Но те слабаки были, всё равно бы в «мясо» по дисциплинарке угодили, значит, вот как… – и усмехнулся. – Мало нас, вот и знаем друг друга. И помним.

– Я… слышал о нём, – кивнул Ангур, – Рукопашник, говорили, сильный…

– Он учить умел, – перебил его сержант. – Умельцев много, а учителей…

Гаор кивнул, соглашаясь.

– Его Серенгай сломал, – задумчиво продолжал сержант. – В раскрутку, правда, не пошёл, как другие, а там мало кто выдержал, мог на повышение пойти, не захотел, остался кем был и сразу дембельнулся, как война кончилась, – и быстрый в упор взгляд на Гаора. – Знаешь про Серенгай?

– Весь фронт знал, – спокойно ответил Гаор.

– А… ну да, – новый кивок. – Общевойсковое?

– Солдатское отделение полный курс.

– А потом?

– Вергер, Алзон, Валса, Малое поле, Чёрное ущелье, – Гаор усмехнулся. – Части назвать?

– Не надо, – отмахнулся сержант. – Кем на дембель ушёл?

– Старший сержант.

Новый кивок.

Пока они разговаривали, Ангур с Риарром довыскребли котелок и теперь принюхивались к травяному кипятку. Гаор снял чайник с огня. Ну, во что налить, у солдата не в ранце, а на себе хранится, так что проблемы не было.

Парни отпили настороженно, сержант как-то… задумчиво, явно прислушиваясь к ощущениям, а Гаор с удовольствием, хотя ни запаха, ни вкуса не узнал: что-то новенькое, так что когда опять в том посёлке будет, то спросит у лекарихи что за трава, как называется и для чего такая.

Первую кружку прикончили в молчании, доедая хлеб и слушая набирающий силу шум ночного леса.

– А когда…? – вдруг удивлённо спросил Риарр.

– Чего? – с не меньшим удивлением посмотрел на него Гаор.

– Распирать когда начнёт? Это что… с отставленным действием, да?

– Дурак ты, даже не пацан, – усмехнулся сержант и пояснил Гаору: – Это он думает, что ты его «зелёнкой» напоил, – и опять зоркий испытующий взгляд. – Знаешь, что это такое?

– Пойло зелёное? – уточнил Гаор и кивнул. – Знаю.

– Слышал или пил?

– Поили, – поправил его Гаор. – Было дело.

– И как?

– А вам что, часто дают? – ответил вопросом Гаор.

– В паёк входит, – ответил Ангур и сердито посмотрел на Риарра. – Перетерпи.

Риарр хотел ответить, но промолчал и резко отвернулся.

– Перетерпи, – задумчиво повторил Гаор. – Что ж… Сам научился или научили?

– Мы всему сами учимся, – весело ответил Ангур. – Ну, кто жить хочет. А перетерпеть всё можно.

– Так уж и всё, – слегка подыграл Гаор.

– Всё, – убеждённо ответил Ангур.

– И ток? – еле заметно подмигнув Гаору, насмешливо спросил сержант.

И вдруг неуловимо быстрым движением коснулся своей ложкой головы Риарра. Вскрикнув, тот повалился набок. Вернее, это сержант подтолкнул его, а то бы лицом в костёр угодил.

– А меня попробуй, – задиристо предложил Ангур.

Риарр, всхлипнув, потёрся лицом о траву и сел, опасливо покосился на сержанта.

Гаор с нескрываемым интересом ожидал продолжения. Но от Ангура сержант отмахнулся.

– У тебя заросло уже, я ж видел, как ты не всерьёз орал.

– Ага, – с удовольствием кивнул Ангур и, весело глядя на Гаора, объяснил: – Есть у нас сволочь одна, любит, чтоб кричали. Ну, мы, у кого заросло, видим, что пульт взял, и кричим, чтоб чего другого не придумал.

– А придумывать он умеет, – кивнул сержант. – Зачисток нет, а пацанов, – кивок на Риарра, – и салаг, – кивок на Ангура, – надо в тонусе держать, вот и стравливают команду на команду.

– Поединки? – уточнил Гаор.

– Когда полудюжиной на одного, а тот в наручниках, – заржал Ангур, – это уже работа. А так… да, и поединки. Но там обязательно неровню подбирают, ну, чтоб слабаков вырубать. «Мяса» опять же не подвозили давно, – и Риарру: – Да не реви ты, зарастёт у тебя и так же будешь, – и доверительно: – С током я ещё в Амроксе приспособился, а вот с «зелёнкой» хреново получается.

Гаор кивнул и сразу получил новый вопрос от сержанта.

– А про Амрокс откуда знаешь?

Гаор пожал плечами. Хотя… а тут он вполне может правду сказать, врать, ну, совсем не хочется, да и незачем.

– Хозяин прошлый инспектировал, а я за его плечом стоял.

– Вон оно как! – присвистнул сержант. – Так ты и нам кое-чего про него рассказать можешь.

– Да ни хрена! – бесстрашно возразил Ангур, – Он со стороны смотрел, а мы изнутри, и не смотрели, а на себе прочувствовали.

– Ага, – кивнул Риарр.

«Ай да травка!» – успел подумать Гаор, погружаясь в двухголосый и вместе с тем цельный слитный, потому что и сам, уже многое зная, понимал намёки и оговорки, рассказ об Амроксе, отборе в спецучилище, обучении и службе… У самого тоже язык так и чесался, смерть как самому говорить хотелось, но сидело в глубине: «Ты в разведке, ты на задании, смотри, слушай и запоминай». Сержант, в начале ограничивавшийся неопределённым хмыканьем, тоже подключился, со своим. Тоже ведь из Амрокса, тоже через всё прошёл, начинал ещё на войне и рядовым, а уж потом вверх пошёл.

– А мы все из Амрокса, – Анггур с каким-то весёлым вызовом смотрел на Гаора, – Только офицерьё из семей, но тоже… не помнят.

– Как приказали, так и забыли, – хохотнул сержант. – Да и повязали их. У каждого свой Серенгай был. Теперь и по приказу не вспомнят, побоятся. А у тебя как?

– А мне память отбили, – с такой же бесшабашностью ответил Гаор. – Как от матери забрали, так и отбили. А потом-то всё помню.

– Ну, это у всех так, – кивнул сержант.

– Ага, – согласился Риарр, взглядом попросив разрешения налить себе ещё зеленоватой приятно пахучей жидкости. – Амрокс весь помню, и училище. А… вот ты говорил, – он впервые впрямую обратился к Гаору, – что общевойсковое кончал, там как, так же, ну, гоняют?

– Гоняют, – кивнул Гаор. – Но по-другому, без «зелёнки» и не до смерти.

– А слабаков тогда куда? – удивился Ангур.

– Отчисляют, наверное, – пожал плечами Гаор. – Хотя… не помню, чтоб… ну, по болезни могут комиссовать, ну… – вспомнил Жука и, помрачнев, оборвал фразу.

– Всякое бывает, – кивнул сержант. – А на фронте… – и так же резко не договорил.

Они с Гаором понимающе переглянулись и кивнули друг другу. Им понятно, а молодым про «шальные пули» и всякое прочее слушать пока рано.

Ангур заметил их переглядку и решительно перебил рассказ Риарра о каком-то ещё училищном капрале, дубаре-сволочуге, что любил затаптывать, забивать ногами за малейшую ошибку.

– Ты, пойми, Рыжий, – он запнулся, и Гаор с улыбкой кивнул, подтверждая обращение. – Мы ведь понимаем, что не по… не по-человечески это, что у Огня за всё отвечать придётся, но… зажали нас вот так, – он помахал стиснутым кулаком, – мы же не сами… сделали нас такими… мы ж для них хуже грязи дорожной.

– Ну так, если я им не человек, так и они мне нелюди, – спокойно ответил Гаор.

– А с человеком и сам человеком будь, – кивнул сержант.

Риарр удивлённо посмотрел на него и медленно, явно что-то решив для себя, кивнул.

Помолчали, слушая ночной шум, хотя… нет, уже предрассветный, ночь ещё летняя, короткая, хотя «макушка» и пройдена. Согласно допили травяной отвар, и Гаор встал, сходил к машине за картой, развернул и показал сержанту никак не отмеченную точку. Тот прошёлся взглядом по паутине чёрных линий дорог и зелёных пятен, намечая маршрут, поднял голову и оглядел небо, проверяя направление.

– А нашёл ты нас где?

Гаор показал.

– Так, значит, идём отсюда, а надо оттуда, – пробормотал сержант. – Понял, пройдём.

– А за машину как отчитаешься? – поинтересовался, сворачивая карту, Гаор.

– Не бери в голову, – перейдя на арботангский говор, ухмальнулся сержант. – Задание выполнено, а остальное сойдёт.

– Задание? – не сдержал удивления Риарр.

– Так… – вдруг ахнул Ангур

– Ну да, – очень спокойно кивнул сержант, глядя не на них, а на Гаора. – Велено было не возвращаться. С лейтенантом. А без него, это запросто. У начальства свои счёты. А нам перевод вот-вот очередной, вот и чистимся, чтоб балласт на новое место не тащить, – и посмотрел на подчинённых.

Те понимающе кивнули.

Еле заметно светлело, затихал ночной шум, догорел, рассыпавшись серым пеплом, костёр. Гаор отнёс котелок и чайник к роднику, налил воды и оставил отмокать перед мытьём. Под взглядом сержанта рядовые аккуратно и с явным знанием дела расчистили кострище и вернули на место дёрн. Верхушки деревьев вдруг зажглись радостно-золотистым светом, и, повернувшись лицом к ещё невидимому за стволами встающему солнцу, они согласно в четыре голоса прочитали утреннюю «побудочную» молитву.

Гаор вернулся к роднику отмывать котелок и чайник, а за его спиной три чёрных фигуры неслышно и незаметно растворились среди деревьев. «Видели, как на коня садился, да не видели, в какую сторону укатился», – вспомнил Гаор слышанную как-то бывальщину и улыбнулся. Ну, что ж, теперь у него и об Амроксе статья пополнится, и… да, надо на спецучилище лист завести, он теперь и снаружи, и изнутри об этом многое знает, тоже… смертный конвейер… хотя нет… фабрика… фабрика маньяков, да, так и назовёт. А ведь он уже думал об этом, ну-ка… Гаор даже остановился и постоял так, сосредоточенно хмурясь и мысленно перебирая листы в заветной папке. Да, вот они, записи, сделанные ещё тогда, после той инспекции, и цикл «Смертного конвейера», правильно, теперь «Стервятники», потом «Паразиты», «Фабрика маньяков» завершает, а… а «Высокую кровь», чтоб и Королевскую Долину приложить, отдельным листом и статьёй.

Пытливо оглядев поляну: не забыл ли чего, след, конечно, знающий и понимающий найдёт, но вот сколько их тут у ночного костра сидело, хрен поймёшь, а к его ночёвкам в лесу у родника уже и хозяин привык, во всяком случае не больше оплеухи за перерасход бензина отвесит, – Гаор сел за руль и включил мотор. Теперь… куда ему по маршруту… ага, вот здесь спрямим, а здесь в свой сектор перескочим, и от графика отставание пустяковое, к вечеру скомпенсируем. А про Амрокс… дома допишешь, – оборвал он себя.

Предрассветный лес оказался вполне проходимым. Бежали походной тройкой: сержант в центре, а они – справа и слева, чуть отставая, пасли свои сектора. Но местное зверьё и даже птиц особо не вспугивали, или те сами успевали убраться с их дороги. Темп сержант задал такой, что никаких мыслей в голове не оставалось, да и ночное благодушие ушло, вернее, спряталось где-то в глубине.

Наконец сержант остановился и дал сигнал им подойти.

Ангур и Риарр, разумеется, незамедлительно выполнили приказ, но успели переглянуться: дескать, с чего это вдруг? Поляна как поляна, они уже столько миновали…

Сержант вдруг резко вскинул руки и схватил их за шеи так, что его жёсткие сильные пальцы легли на смертные точки, когда один и даже не слишком сильный, но точный нажим отключает дыхание. И мгновение спустя Ангур повторил его жест, так же приговорив сержанта и Риарра. А ещё через миг это же сделал Риарр. Смертная клятва взаимна, теперь они вместе и заодно, и навсегда, и слово одного – закон и приказ для остальных. Высшая клятва у спецовиков, с которой вынуждены считаться – если узнают, конечно – и офицеры.

Постояв так несколько мгновений, они одновременно отпустили друг друга, и Риарр незаметно перевёл дыхание: теперь его – чего он опасался с момента начала поездки – не убьют, не скинут использованным балластом.

– Болото там, – показал им на лесную стену сержант. – Сами выползли, здесь заночевали. Отсюда на базу.

Они кивнули, соглашаясь и принимая к исполнению. Да, вон и здесь родничок. Так что…

Они немного в молчаливом согласии побегали и повозились, имитируя следы ночёвки, даже нарвали полузрелых орехов и припрятали скорлупу, но так, чтобы опытный глаз проверяющих заметил, и выкурили по сигарете, спрятав окурки в мох. Конечно, если прямо сейчас полезут с проверкой, то не прокатит, но уже к вечеру станет терпимо, а через сутки… ни один хрен не скажет, насколько давние следы.

На прощание напились из родника, черпая пригоршнями холодную и приятную своим холодом чистую воду, и снова побежали привычной боевой тройкой. Лес равнодушно не замечал их, живя своей жизнью. Что и как докладывать начальству – это обговорено, понято и принято, и никаким перекрёстным и прочим их не сбить. И даже по разным частям их при перебазировании раскидают – обычное дело, не любят гады с большими званиями, чтобы мы заодно были – так клятвы их с ними и будут до смертного мига, до Огненной черты, и за ней не нарушатся, а знать о них некому и незачем.

Один раз, услышав чуть впереди и сбоку девичьи, даже детские голоса, сжали треугольник в цепочку и пробежали стороной. Судя по затихающему вдалеке весёлому гомону и смеху, аборигенки, а кому ещё по таким гиблым местам бродить, их не заметили. Нарушение, конечно, положено всех попавших в зону внимания ликвидировать, но… мы их не видели, а они-то нас точно. Нет, если б хоть одна взвизгнула там, или ахнула, то по Уставу пришлось бы, а так… а… а, может, это птица-пересмешник, есть такие, шумела. Риарр на бегу так и выдохнул в спину сержанта.

– Пересмешник?

– Он, – откликнулся Ангур, а сержант молча кивнул.

Пересекли несколько дорог, держась подальше от посёлков и полей с уже копошащимися там аборигенами – Огонь Яростный, сколько же лохмачей в Дамхаре, это ж если ковровую зачистку делать, никаких патронов не хватит – и вышли – умеет сержант маршрут прокладывать – точно к своему дальнему мобильному блокпосту. Ну, а там без проблем – согласно Уставу, распорядку и приказу.

Лесная ягода сочна и пользительна больше садовой, да и не всякая в саду растёт, ну и попутно, грибы, а орехи ещё мягкие, пускай повисят, ну, и травки там прихватить, которую знаешь. Лукошки наполнялись под неумолчный говор, смех и обрывки песен: лесной сбор – дело весёлое.

– И чего ж вы такие голосистые?! – вдруг возник, прямо как из дерева вышел, рослый чернобородый мужик.

Девчонки, взвизгнув, шарахнулись, но тут же снова залились смехом, узнав Барсука из соседнего посёлка – знатного охотника, такого, что его тамошний управляющий полевой работой не неволит, разрешает по своему разуму лес пользовать, ну, так он по матке криушанин, а по тятьке, сам говорил, из дреговичей, кому как не ему по лесу в одиночку невозбранно бродить.

– Ой, дядька Барсук, напугал ты нас, – смеялась Черничка.

– Это мы зверей отпугиваем, – объяснила Зимушка, протягивая ему лукошко. – Угощайся, дяденька.

– Домой снесите, – отмахнулся Барсук. – Эх девоньки, в лесу опасен не шумный, а тихий. Ваше счастье, что лес чистый нынче, нету чужаков.

– Да? – удивилась Рябинка. – А вот мы шли когда, то слышали вроде как…

– Не было там никого, – остановил её взглядом Барсук. И повторил: – Нету чужих в лесу. А что и поблазнилось дорогой, так плюнь и забудь.

И исчез, растворился среди деревьев.

Девчонки переглянулись, покивали друг другу и снова завели песню, переходя к следующему кусту. Зверя бояться нечего, раз Барсук рядом ходит, но пусть будет как заведено, что по ягоды с грибами всегда с песней ходят. А лукошки уже полны, сейчас остатнюю-последнюю величальную лесу споём и бегом в посёлок: отпускали-то не на весь день.

* * *