Loe raamatut: «Мир Гаора. 5 книга. Ургайя», lehekülg 37

Аргат

573 год

Лето

5 декада

3 день

Середина лета – не самое приятное время в столице. Душно, пыльно и неинтересно. Потому что весь, говоря по-алеманнски, бомонд удаляется в загородные виллы и на побережье. И Торса раньше следовала этому годовому ритму охотно и с удовольствием, но этим летом всё полетело кувырком. Не сказать, чтобы неприятно, но… необычно, сажем так.

Началось с неожиданного, но по размышлению вполне логичного предложения отца обзавестись собственным домом. Не квартирой-студией или «гнёздышком», а именно домом. Торса невольно сразу и улыбнулась, и нахмурилась, вспоминая этот разговор…

…Приглашение отца встретиться и пообедать в ресторане означало, что ему надо с ней поговорить не только серьёзно, но и весьма приватно и даже конфиденциально. И приступил отец к разговору уже за салатом.

– Я считаю, тебе пора повзрослеть.

– Не поняла, – искренне удивилась она и даже слегка обиделась. – Ты считаешь мои статьи детскими?

– Нет, – отец одобряюще улыбнулся ей. – Но чувствуется, что ты уже старше своих читательниц.

Она задумчиво кивнула: отец, как всегда, оказывается прав, оформив её смутные предчувствия в чеканную формулу.

– И что ты… – нет, не предлагаешь, лучше так: – посоветуешь?

– Правильное решение, – отец подмигивает, – всегда многофункционально. Сменить объект: вместо дизайна внешности дизайн помещения. Сменить свой ритм и образ жизни. И ощутить соответствие личного и социального.

– То есть? – она уже начинает догадываться, но хочет дать отцу сказать всё впрямую.

– Правильно, – кивает отец. – Тебе пора иметь свой дом. Дом, а не съёмную квартиру…

…Да, конечно, отец прав. И сфера – дизайн помещения и городской дом индивидуального использования – тема весьма интересная и очень перспективная, виллы и прочие «охотничьи домики» уходят в прошлое, как уже ушли родовые замки, став либо музеями, либо обременительной рухлядью, типичными «чемоданами без ручек и замков» – и нести неудобно, и бросить жалко. И… нет, всё хорошо, подарок отца к её, хм, юбилею, всё: участок и дом в её полной личной неотчуждаемой собственности, вплоть до права личного завещания неродственному лицу – мать брата-Наследника, наверняка, пыталась воспрепятствовать, но отец умеет с ней справляться. И отец всё продумал, даже…

…Она провела отца по всему дому, показывая новенький, ещё необжитый, но старательно продуманный ею дизайн. Обстановка, ковры, милые детали… Да, чувствуется незавершённость, но так и задумано, начнёт жить и будет менять, доделывать и переделывать, подгоняя под свою жизнь. Закончен только погребальный саркофаг. Всё готово. Ну, почти всё. О назначении ещё кое-каких помещений она догадывалась, но оставила там пока голые стены, ожидая не так решения, как подсказки отца. И отец, опять же как всегда, её понял.

– Весьма и местами даже очень. Ты молодец. Теперь о самом важном, о прислуге. Я, – и озорное подмигивание при очень серьёзном тоне, – передаю тебе в полную опеку Забаву. Вся женская работа по дому будет на ней.

Она кивнула и уточнила:

– А мужская? Ей же будет нужна пара.

– А вот это, – и снова смешок, но уже в голосе, а лицо серьёзное, – ты подберёшь сама. Вот список ближайших аукционов. Проверь своё умение разбираться в людях.

– А если я ошибусь?

– Ошибку продашь и купишь другого.

– Отец… теперь это называется по-другому.

– Верно. Но от смены названия суть не меняется, не так ли? …

…И снова отец прав, любой каталог, когда не просто листаешь, а выбираешь и решаешь, читается по-другому. Подобрала, выбрала, Моорна помогла разыграть других… хм, покупательниц и отсечь их от намеченного к покупке экземпляра. Оказалось, удачно. И отец одобрил, уточнив:

– И как выбирала?

Она улыбнулась:

– По рукам. Мне же нужен работник, а не… – она немного демонстративно скривила губы, – трахальщик.

– Разумно, – кивнул отец.

Ну вот, есть дом, есть обслуживающая его пара – Забава и Забота. Нет, она немного схитрила, обратив внимание на необычное среди «красавчиков» и «любимчиков» прозвище ещё при чтении каталога, а потом… Ах, как эти дуры, подбиравшие себе… хм, именно таких смазливых полукровок, радовались, что опередили её, расхватали лучших, а ей, известной «вершине стиля» достался мощный, но совсем неизящный лохматый и светловолосый, ну, настоящий абориген с грубыми мозолистыми ладонями, который ни встать красиво, ни улыбнуться не умеет, фу, какая вульгарность!

Торса рассмеялась воспоминанию, плавно, чтобы машину не тряхнуло, вписала её в поворот и прибавила скорость. Очень удачно получилось. А теперь она везёт последний штрих, завершающий образ настоящего жилого дома. «Любой дом без детей мёртв». О да, это так. Но Забаве беременность не грозит, об этом уже позаботились, снабдив набором контрацептивов. Как и о её собственной, и даже более надёжным и необратимым способом. Но она тогда согласилась и… нет, никогда не жалей о совершившемся, оно необратимо. К тому же её дом и образ жизни совсем не рассчитаны на младенца. А тут такое удачное стечение обстоятельств…

…Звонок старого мимолётного поклонника чуть ли не студенческих времён с просьбой о деловой встрече. Она была уверена, что речь пойдёт исключительно о гемах. Потому что, дав, разумеется, согласие и договорившись о времени и месте, навела кое-какие справки. Оказался давний поклонник врачом-педиатром и работал не где-нибудь, а в Амроксе, а его закрывают-разгоняют-переподчиняют… так что всё ясно: нужна финансовая помощь, а, возможно, и рекомендации. Ну, посмотрим, вернее, послушаем и уже тогда решим. В зависимости от размера просьбы.

И всё оказалась и так, и не так. Начало вполне стандартное: умные сдержанные комплименты, лёгкие намёки, что читает её статьи и находит их вполне… И плавный переход к делу.

– У меня к тебе просьба.

– Если я смогу…

– Ты сможешь.

И короткие чёткие фразы, подчёркнуто объективный деловой тон. Она слушает, не перебивая и сохраняя такое же спокойное до вежливого равнодушия выражение лица. Он одобрительно кивает и заканчивает вполне уже ожидаемым:

– Остальные детали тебе не нужны и даже опасны, как всё ненужное. Сортировку он не пройдёт. А при этом варианте… Для всех я сумел впарить богатой дурочке бракованный продукт. Твой, говоря по-алеманнски, имидж не пострадает. Ты не можешь и не должна быть компетентна во всём. А в твоём доме… у него будет шанс выжить. И жить. Ты найдёшь кому за ним присмотреть без лишних вопросов.

Он не спрашивает. Потому что до этого сделал несколько лёгких намёков на то, что навёл о ней весьма подробные справки. И она кивает, соглашаясь сразу со всем…

А потом была поездка в Амрокс, где она, он и двое его то ли приятелей, то ли сослуживцев, то ли… ну, неважно, очень толково разыграли сценку охмурёжа глупенькой амбициозной дурочки и оформили документы о передаче в опеку, причём бессрочную, чтобы при передаче в Ведомство или другому опекуну не всплыл этот вопиющий обман, когда заведомый брак всучили по цене первого сорта. Увидев худенького перепуганного мальчика с будто навечно заплаканными чёрными глазами, синим кружком клейма на красном воспалённом лбу, свободно лежавшим не просто вокруг шеи, а чуть ли не на торчащих ключицах ошейнике с блестящей заклёпкой и свежими маленькими ранками на гладко выбритой голове, зябко дрожащего несмотря на залитую солнцем прогретую комнату, она выдохнула:

– Зяблик.

– Отлично, – кивнул заполнявший документы… секретарь, санитар, врач… ну, опять же неважно. – Так и запишем. Твой номер, раб?

И тоненький испуганный голосок, называющий цифры.

– Правильно. Твоя хозяйка назвала тебя Зябликом. Запомни и не путай, – и уже ей: – Прозвища и номера родителей впишете потом при переклёпке.

Она пожала плечами и достала записную книжку.

– Можно и сейчас.

– Отлично!

Она продиктовала необходимые сведения.

– Зяблик от Заботы и Забавы? – они вчетвером дружно рассмеялись.

Ещё несколько небрежных по тону, но очень важных и толковых советов по уходу, передача бумаг, доплата за рубашку и штанишки – не везти же голышом – как за полный комплект, прощание, и её очень вежливо, но не давая остановиться и оглядеться, потому что остерегайся лошади сзади, коровы спереди, а журналиста со всех сторон и издали, проводили до машины и помогли упаковать новокупленного раба в багажник.

И как хорошо, что она была одна, без Моорны. Тогда, после тех торгов с покупкой Заботы у Моорны была настоящая истерика. И что-то с ней, давней и, пожалуй, единственной настоящей подругой неладно. Стала дёрганой, говорит и явно не договаривает, и вдруг: «Я исчезну на сезон или на полтора. Пожалуйста, не ищи меня и потом не расспрашивай». И на прощание: «А насчёт моего брата… ты была права. Но он мой брат. Я должна…» Ох, Моорна, кажется, я догадываюсь во что ты влипла, нет, во что тебя втянул твой сволочной братец, но об этом вслух прямо не запрещено, но, ну, очень нежелательно…

А вот и поворот со съездом в новенький коттеджный – ещё одно алеманнское словцо, сразу подхваченное и ставшее общепринятым, как наиболее точное – посёлок. Кивок охранника у входа, сразу поднявшего перед ней шлагбаум, даже притормаживать не пришлось, теперь прямо, второй правый поворот, развернуться багажником к гаражным воротам, да, лучше выгрузить там, внутри, во избежание, так сказать, а вон и Забота бежит, руки в земле, значит, работал в саду…

– С приездом, хозяйка.

– Да, заведу сама, позови Забаву.

– Да, хозяйка.

Торса завела машину в гараж, включила свет и закрыла ворота. И одновременно через внутреннюю дверь вошли Забота и Забава, а она открыла багажник и, скрывая резким почти сердитым тоном жалостливую боль к безвинно изуродованному ребёнку, скомандовала:

– Вылезай!

Он испуганно послушался. Охнула и тут же зажала себе рот Забава, застыл Забота.

– Вот, – Торса говорила, не глядя на них, боясь сорваться. – Я вписала вас обоих его родителями. Семьи теперь не разлучают. Его зовут Зябликом. Он из Амрокса.

И очень спокойный ровный голос Заботы:

– Понятно, хозяйка.

И чуть вздрагивающий Забавы:

– Иди сюда, сынок.

Торса рывком, почти бегом покинула гараж, бросив через плечо, потому что смотреть на них не могла:

– Голову и шею не мочить пока не заживут…

И ей вдогонку:

– Знаем, хозяйка, всё сделаем, хозяйка.

В гостиной Торса бросила пакет с документами Зяблика на стол и решительно открыла оформленный под старинный секретер буфет-бар. Ей надо выпить. Немного, но покрепче. Потому что даже её полузабытых знаний о древних родах и истории искусств хватило, чтобы увидеть в маленьком заплаканном личике черты старинного когда-то могучего, претендующего на королевскую власть рода. Будь она проклята, Королевская Долина, так избавляющаяся от нежелательных наследников. И даже… да, её вариант не самый худший. Лучше вовсе не иметь детей, чем знать, где они могут оказаться. А мать брата-Наследника вполне способна… на такое.

* * *

Кроймарн

573 год

Лето

3 декада

5 день

– И это всё?

В ответ лёгкое пожатие плечами и спокойный голос:

– От других осталось ещё меньше, – и после паузы: – Или совсем ничего.

Немолодой человек в армейской полевой форме без знаков различия кивнул и, не удержавшись, наклонился и погладил ноздреватый, будто изъеденный камень. Да, всё так, вот они – несколько беспорядочно валяющихся камней – это всё, что осталось от родового замка Раргонтайгов. Его спутники вежливо не заметили такой… немужской чувствительности, сохраняя невозмутимое выражение на загорелых обветренных лицах и зорко оглядывая окрестности.

Раргонтайг позволил себе ещё прочесть поминальную молитву Огню, молодые спутники опять же вежливо склонили вместе с ним головы, и они продолжили обход территории. Потому что карты – это одно, тем более устаревшие, а реальность – совсем другое. Мёртвых не воскресить, исчезнувшего не вернуть, а отомстить убийцам можно и так – построить дома, посадить виноградники, распахать поля и очистить пастбища. Экономическое ведомство согласилось поддержать программу – нет, не возрождения, не будем дразнить ни гусей, ни быков, ни собак – включения потенциально ценной территории в сельскохозяйственный оборот. Не более. Всё в рамках стратегии сбережения и максимально эффективного использования природных ресурсов. Вот он – ресурс. Но, чтобы земля давала, нужны люди. А вот здесь такие сложности… Хочется собрать уцелевших и их потомков, ничего не забывших, но и научившихся многому, собрать, да, своих, но и не насторожить тех, кто когда-то разрешил Юрденалу, да будет проклят он и весь его род на семь колен и восемь сторон, разграбить и уничтожить Кроймарн. Потому что сам Юрденал – только орудие, а те, кто направлял его, те – не по силам, и долго будут недоступны, но Огонь нам в помощь, Огонь справедлив… А потому тихо, аккуратно, по шажочку, по капельке и крошке…

– Да, посёлок придётся ставить выше и правее.

– Оползней давно не было.

– Но могут быть.

– Зацепимся за выступ?

Они говорили между собой негромко и деловито, никак не обращаясь к Раргонтайгу ни по имени, ни по армейскому званию – генерал, ни тем более старинным и ставшим практически запретным «кейсем» – вождь, ни по-ургорски – родич. Молодые, энергичные, амбициозные выпускники Политехнической Академии Экономического ведомства, правда, из Кроймарна не отцы, а бабушки, но недаром, ох, недаром в Кроймарне домами правили старшие женщины, как правило, матери отцов, предки знали, что делали. Так что…

– А здесь и сад уцелел. Видите, только обрезать, проредить, подкормить, и года через два получим урожай.

Раргонтайг кивнул. Да, два года – не слишком много, вполне можно продержаться на ссуде. Сад, тонкорунные овцы, ну, и охота и придомовое хозяйство. Полной дюжине не прокормиться, но десяток семей – не больше – вполне реально.

– Переселенцы готовы?

– Да, – и вежливая пауза на месте обращения: – Завтра с разметчиком заложат фундаменты и начнут стройку. А пока в палатках, но по своим, – и с крохотной запинкой перед ещё непривычным словом: – чарбам.

Чарба – личное хозяйство, дом с крохотными огородиком и садом, десяток кур, одна-две, не больше, коровы, там ещё козы, овцы, лошади, но тоже не более пары, лишь бы семье прокормиться, на полузабытом-полузапретном говоре Кроймарна. И этот потомственный горожанин, из семьи давно забывшей, отринувшей свои корни, уже не только знает, но и пользуется… Раргонтайг с радостным удивлением быстро посмотрел на внешне невозмутимого молодого мужчину в полевой форме без знаков различия, но с петлицами Экономического ведомства, и кивнул.

– Да, не стоит откладывать. К осенним дождям надо наладить.

Сделав все необходимые пометки в своих планшетах, они вернулись к маленькому вертолёту – дорогой алеманнской игрушке, купленной генералом якобы для развлечения одного из внуков, и оказавшейся весьма полезной. Сейчас этот внук валялся на траве рядом с вертолётом, с живым интересом разглядывая топорщащиеся между камнями пучки ветвистой травы с крохотными цветочками.

– Решил на ботаника переквалифицироваться? – спросил, подходя к машине, генерал.

– Нет, – рассмеялся, вставая, парень. – На энтомолога. Они тоже летают.

Подчёркнутая неофициальность в общении как лишнее свидетельство, нет, доказательство, что всё это: и поездка, и остальное – не более, чем внутрисемейное обустройство, как покраска родового замка или смена обстановки на загородной вилле. А что проект Экономического ведомства – так тот сам по себе, ну, просто небольшие совпадения во времени и в пространстве, использование семейных проблем и возможностей в решении общегосударственной программы, показатель мудрости и деловой хватки Экономического ведомства, которое своего не упустит и на медной монетке не менее двух золотых прибыли получит.

Разместившись буквально на голове друг у друга – четверо мужчин в двухместной кабине – взлетели. Шум мотора, усиленного и малость модернизированного для высокогорных условий – опять же по личному знакомству и дальнему родству в одной малоизвестной мастерской при совсем неизвестном полигоне – не давал разговаривать, и потому пассажиры просто молча разглядывали то открывающиеся внизу долины, то сжимавшие машину с боков скальные отвесы.

Наконец показался основной лагерь – скопище палаток и армейских кунгов, грузовиков и фургонов, суетящихся, бегающих и толпящихся людей. Вертолёт – ну, мальчишка, ну, не удержится, чтоб не полихачить! – резко бросило вниз и припечатало точно в центре размеченной на краю лагеря площадки. Вылезавший последним Раргонтайг отвесил внуку лёгкий, почти символический подзатыльник. Тот ухмыльнулся и потёр затылок.

– Дед, сегодня ещё куда смотаемся?

– Нет, – бросил, не оборачиваясь, генерал. – Ставь на профилактику.

– Есть на профилактику! – громко и почти по-уставному, а потом тихо: – Есть разговор.

– Вечером. Я позову, – по-прежнему не оборачиваясь, ответил Раргонтайг и уже подбежавшему коменданту: – И что тут?

Выслушав краткий, но очень толковый доклад старого сослуживца и тоже родича, не сделавшего карьеры: потомку бастарда при любых обстоятельствах выше старшего сержанта не прыгнуть, но доку и настоящего профессионала в своём деле, вышедшего в отставку и вошедшего в род по соглашению, Раргонтайг кивнул. Да, отклонения от графика, конечно, есть, и они неизбежны, но в данном случае несущественны. Быстро решив с командиром буквально на ходу ещё несколько текущих мелких вопросов, комендант исчез в толкотне и суете лагеря, а генерал направился к своей личной палатке. У откинутого входного полога его ждал тоже давний сослуживец, практически бессменный чуть ли не с первого гарнизона вестовой, не родич, но… вот именно, армейское, да ещё и фронтовое, хм, братство бывает даже крепче и надёжнее кровного.

Обмыв руки и лицо в подставленном вестовым походном умывальнике, Раргонтайг вошёл в шатёр, и полог сразу опустился, отрезав его от шума и суетливой неразберихи лагеря, неизбежной, когда скучены штатские и армейские. И делают-то, вроде, одно дело, но каждый по-своему. На столе поднос с обедом и бювар с личной почтой. Хотя другой у отставника и быть не может, но… вот именно и даже так. После вертолётной тряски есть не хотелось, и потому он сосредоточился на почте, почти машинально время от времени кидая в рот куски чего-то съедобного, но сейчас безвкусного. Итак, семейные новости с вкраплениями блуждающих по Аргату сплетен. Ничего тревожного, процесс, похоже, не тормозят, но и не ускоряют, что неплохо. Жена старшего из внуков беременна… проверку пола делать не стали, положились на волю Огня… женская логика… но, пускай, сын там уже есть, крепкий здоровый мальчишка, так что любой вариант приемлем. А это что? Очередной Раргон просится в род… ладно, посмотрим. Нет, каждый родич ценен, но по-своему. А ведь много нас, и Раргонов, и ещё больше Раргов, осталось, и – он усмехнулся – далеко не все войдут в род. Кому-то мы не нужны, а кто-то не нужен нам. Этот подождёт до осеннего праздника, наведём справки, пообщаемся, подумаем. Балласт, кстати, тоже бывает полезен. Когда нужно уносить ноги, спасая самое ценное и сбрасывая преследователям то, что тех если не остановит, то хотя бы задержит для делёжки добычи…

– Дед, – шевельнулся полог, – можно?

– Я сказал: вечером, – прорычал генерал, не отрываясь от очередного письма.

– Дед, я письмо получил.

– Ну?

– От друга. Он хочет приехать.

Раргонтайг поднял голову и сердито посмотрел на топчущегося у входа внука.

– Нам здесь только туристов не хватает!

– Он не турист. Он…

– Соглядатай, – насмешливо хмыкнул генерал. – Так их тут уже от всех ведомств и подразделений по штату.

– Нет, дед, – перебил его внук и шагнул к столу, протягивая письмо. – Вот, почитай.

– Некогда! Сам в двух словах и по сути!

Мгновенная пауза и энергичный кивок.

– У меня есть друг. Он сделал потрясающую штуку и хочет приехать сюда и опробовать её на практике. Если всё получится, он её подаст на диплом.

Генерал усмехнулся.

– Его интерес я понял. А в чём твой? Нет, о «штуке» не надо, но тебе она зачем?

Снова вдох-выдох, маскирующие не так раздумье, как подбор слов.

– Дед, ты знаешь, что такое миноискатель?

– А по шее? – ответил насмешливым вопросом дед.

– Я серьёзно. Миноискатель показывает наличие металла и не годится для мин в деревянном корпусе, так? – и сам ответил: – Так. А «штука» моего друга показывает всё. Любой металл и неметалл в зависимости от настройки. И пустоты. Скажем, засыпанный подвал. Или пещеру, или…

– А громче орать не можешь? – в палатку вошёл Киренк Раргон – глава давно отколовшейся боковой ветви, полковник Экономического ведомства, а сейчас один из руководителей всей программы возрождения, тьфу ты, конечно, реформатирования Кроймарна.

Генерал кивнул, мгновенно прикидывая, чем полезно и опасно такое изобретение, но потребовал пояснений:

– И?

– И, – снова вдох-выдох, – он мне написал. Ему предлагает помощь такой… Крайнтир Таррогайн, он сволочь, плагиатор, присваивает чужие изобретения, а изобретатель… исчезает, – и выразительный щелчок по шее.

Раргон кивнул и вступил в разговор.

– Слышал я о нём. Личность небезызвестная. Даже для Королевской Долины примечательная, – полковник и генерал обменялись понимающими взглядами, и Раргон продолжил: – Конечно, почему бы и нет. Это же твой друг? Вот пусть и приезжает, – и ухмылка, – на каникулы. Походите по горам, природой полюбуетесь. Он один?

– Нет, – и немного смущённо: – Ещё его друг, тот теоретик, ну, он придумал, а этот сделал. И их… девушки, – и уже с явным вызовом. – Они из Амрокса.

– Все четверо или только девушки? – и не дожидаясь ответа: – Ресурсы надо беречь, а молодым талантам помогать, – и уже генералу: – Прокормим четверых, молодых и голодных?

– Дом Раргонтайгов всегда открыт для друзей, – подчёркнуто торжественно ответил генерал и, когда полковник вышел, строго посмотрел на внука. – Твои друзья и их девушки могут быть кем угодно и откуда угодно, но чтоб у тебя…

Внук вздохнул.

– Да, знаю я всё. До диплома чтоб без последствий, а потом хоть женись, хоть…

– Без хоть, – генерал прибавил строгости. – Только законные сыновья, бастардов и так хватает во всех ветвях. И никаких «утробушек».

– Понял, – охотно согласился внук. – Дед, а почему? Ну, раньше понятно, засорение и тедэ с тепэ, а сейчас? Ведомство Крови гарантирует чистоту…

– Потому что это мерзость! – генерал не позволил себе повысить голос, но сила гнева не в громкости. – Когда так используют рабынь, это плохо, но допустимо. Но со свободными так не поступают. Огонь не простит. Запомни. И ступай.

Внук моментально исчез, а генерал перевёл дыхание, уже жалея о вспышке. Конечно, было это давно, очень давно, когда пришлось, чего там юлить, спасая род, сбросить на клеймение несколько семей, потому что мужчин не осталось, а прокорм вдов и сирот мог подточить остатки. Нет, тогда всё было правильно, по тогдашним законам и древним обычаям, но… будет неприятно, если внук, а мальчишка въедлив и любит докапываться до причин и источников, начнёт выяснять и выяснит… Айгрины называют такое «скелетом в шкафу», вот и не надо открывать шкаф и даже привлекать внимание к его существованию. И о женитьбе шалопая надо думать уже сейчас. А то в самом деле, приведёт полукровку из Амрокса.

* * *