Гаор подошёл и встал над ним.
– Ты мужик или кто? – угрожающе тихо спросил Гаор.
Лутошка ошалело смотрел на него.
– Запомни, – продолжил Гаор, – есть одна бабская работа, что мужику не под силу. Рожать мы не можем. А остальное всё можем. Понял?
Лутошка молча кивнул.
– Тогда вставай и делай, что сказано. Вставай, я тебе не в полную силу вдарил.
Лутошка послушно встал на ноги.
Убрав в гараже и подготовив всё на завтра, чтоб если что, обе машины хоть сейчас на выезд, а если нет, то тоже есть чем заняться, Гаор взял газету и белую бумагу, выключил свет, и они пошли через двор к рабской кухне. Лутошка, шмыгая носом, плёлся за Гаором, не смея ни жаловаться, ни, тем более, протестовать.
Как все, разувшись у входа, Гаор прошёл в свою повалушу, положил газету и бумагу на тумбочку и вернулся на кухню, где Лутошка отмывался у рукомойника. Видно, он уже пожаловался Красаве, потому что та встретила Гаора сердито поджатыми губами. Он улыбнулся ей, уже зная, что и как скажет, если зайдёт речь о том, что он избил Лутошку, хотя и не считал свою оплеуху чрезмерным наказанием.
Мылся он, как всегда, долго и тщательно, отмывая въевшиеся в ладони масло и смазку. И как всегда Большуха его не торопила.
– Чо, Лутошка, – начал, к его удивлению, Сивко, – схлопотал?
– Это за что ты его так, Рыжий? – спросил Тумак.
«Ну, как всегда, – усмехнулся про себя Гаор, – все уже всё знают».
– За дело, – спокойно ответил он. – Чтоб на всю оставшуюся жизнь запомнил.
– Дитё он, – не выдержала Красава, – тебя-то небось…
– Меня не так ещё били, – перебил он её. – Нет, Мать, кто знает, что и как там будет, всё надо уметь.
– Так, – вдруг сказал Джадд. – Много уметь – долго жить.
– Точно, – обрадовался поддержке Гаор.
– Да не об том речь, – возразила Красава. – Учиться надоть, а бить-то так зачем?
– Мастер завсегда с-под-руки учит, – заступился за Гаора и Тумак.
– Не нами заведено, – кивнула Нянька, – не нам и менять.
И Красава замолчала, ограничившись тем, что всё мясо из своей миски выбрала и Лутошке переложила.
После ужина Гаор сходил в повалушу за белой бумагой, ножом и мешочком, в котором по-солдатски держал нитки и иголку, и сел к общему столу мастерить тетрадь и прописи. Мужики, оставшиеся за столом покурить и потрепаться, переглянулись. Удивились и пристраивавшиеся тут же с разным хозяйственным рукоделием женщины.
– Ух, ты, – высказался за всех Тумак. – Это чего ж такое?
– Тетрадь будет, – весело ответил Гаор. – Буду Лутошку грамоте учить.
Его заявление вызвало недоумённую и даже чуть испуганную тишину.
– Это как? – наконец выговорил Сизарь.
– А просто, – ответил Гаор.
Он говорил, не поднимая головы, сшивая нарезанные листы в тетрадь, будто это так, пустяк, лёгкий трёп.
– Раз его мне подручным дали, так чего ж нет?
– Ну, машина ладноть, – с сомнением сказала Балуша, – а энто-то зачем?
Гаор поднял голову и улыбнулся.
– А чтоб если до торгов дойдёт, чтоб у Лутошки первая категория была.
И снова тишина. Гаор вернулся к работе и стал сшивать вторую тетрадь.
– У тебя-то… какая? – спросил Тумак.
– Полная первая, – ответил Гаор, – а у тебя?
Тумак кивнул.
– Один-один-три. Меня, я помню, по ней продавали. И чо, любого выучить можешь?
– Грамоте? – уточнил Гаор. И пожал плечами. – Не знаю. Пока у Сторрама был, троих, да, троих точно, обучил. Но там без этого работать тяжело. Нужно на контейнерах надписи читать, индексы разбирать…
– Ну, Лутошка, – пыхнул дымом Чубарь, – свезло тебе. Будешь с первой категорией, тебя хозяин поберегёт, она дорогая.
– Ну, разве так, – вздохнула Красава, зашивавшая рубашку Сизаря. – Ты только не бей уж его так. Помороки отобьёшь, куды он тогда…
Этого слова Гаор не знал, но об общем смысле догадался и весело ответил.
– Дурить не будет, так не за что станет.
Лутошка вздохнул так горестно, что остальные рассмеялись. А Нянька как припечатала.
– Раз на пользу, так и давай.
Сшив тетради, Гаор вспомнил, что не захватил ручку из гаража, и досадливо ругнувшись, встал из-за стола.
– Ты это куды на ночь глядя намылился? – сразу спросила Нянька.
– За ручкой в гараж схожу, Старшая Мать, – ответил Гаор, натягивая на босу ногу сапоги.
Ночные хождения по двору не запрещались, но не одобрялись, как уже давно заметил Гаор. На ночь их, как в казарме, не запирали, ну так и наглеть нечего.
– По-быстрому давай, – нехотя разрешила Нянька.
Вместе с Гаором вышел и Джадд, который спал не со всеми, а в своём сарайчике, где у него стояла маленькая печка.
– Не мёрзнешь там? – спросил у него как-то Гаор.
Джадд мотнул в ответ головой и после паузы ответил:
– Своё нет холодно. Своё хорошо.
Гаор тогда понимающе кивнул. Отдельное жилье, своё и только своё – это, конечно, хорошо, но в гараж переселяться – это тоже дураком надо быть.
На дворе сыпал мелкий снег, и Гаор, вышедший без куртки, в одной рубашке, бросился к гаражу бегом, как по тревоге. Обрадованный неожиданным развлечением запрыгал вокруг него Полкан, едва не сбивая с ног.
– А чтоб тебя, псятина! – весело отпихнул его Гаор, вытаскивая щеколду.
Взяв из сумки, в которой он в рейсах держал накладные и бланки заказов, ручку, Гаор побежал обратно. Опять в сопровождении Полкана.
– Снег пошёл, – объявил он, ввалившись в восхитительно тёплую кухню.
– Ну и ладноть, – сказала Большуха, – завтра тёплого тебе достану.
– Поздно зима нонеча, – пыхнул дымом Тумак.
– А не скажи, – заспорил сразу Чубарь, – помнишь, хозяин тады раненый приезжал, тады аж за новогодье предзимье затянулось.
Под разговор, какие и когда были зимы, Гаор сделал первую страницу прописей, но поглядел на клюющего носом Лутошку и махнул рукой.
– Ладно, грамотой завтра займёмся.
– И то, – сразу согласилась Красава, – время-то позднее, спать пора.
Нянька кивнула, и все дружно стали вставать и собираться на ночь. Заснувшую в углу в обнимку с кошкой Малушу Большуха даже будить не стала, так и унесла на руках.
У себя в повалуше Гаор спрятал обе тетради, нож и мешочек в тумбочку, не спеша разделся до белья, лёг и взял газету. Наступило его долгожданное, вымоленное время. Хорошо, свет электрический и лампочка удачно под потолком – можно читать лёжа. Газета была старая, вернее, часть газеты, чуть ли ещё не военной поры, но он читал её с наслаждением, упиваясь не смыслом прочитанного, а самим процессом чтения. И тем, что может читать спокойно, никого и ничего не боясь. Не было такого, чтоб хозяин ночью на рабскую половину заявился и по повалушам пошёл, и свет он сам выключит. И… и наглеть тоже нечего. Гаор со вздохом сложил дважды прочитанный лист, положил его на тумбочку и встал выключить свет.
И уже лёжа в темноте, тихо засмеялся. Газеты на обтирку, а он сначала прочитает, а потом уже по назначению. Ну, житуха теперь будет… и помирать не надо! И сам себя одернул, засыпая: не радуйся – сглазишь!
Зима, 1 декада
Если бы не рейсы… Конечно, Лутошка старался, но три дня занятий, а потом Гаор в рейсе, и практически, начинай сначала. Конечно, он оставлял Лутошке задания. Написать сколько-то там строчек букв, но кто ж проверять будет? К его удивлению, все до одного рабы были неграмотны. У Сторрама худо-бедно, но буквы и цифры все различали, а здесь… только разве что устным счётом почти все владели. Но учить-то Лутошку хозяин ему приказал, а перекладывать свою работу на кого другого Гаор с детства не привык и всегда считал зазорным.
Зато в одном из рейсов ему опять-таки здорово повезло. Он завернул пообедать и заправить машину в одно из разбросанных по Дамхару заведений «Заезжай – не пожалеешь» и, загоняя фургон на заправку, увидел на скамейке забытую кем-то газету. Как бы невзначай, он поднял её и сунул в фургон на сиденье. Окрика не последовало. Отогнав фургон на стоянку, он пошёл обедать, а вернувшись в машину, так же небрежно, особо не прячась, сложил газету и сунул в бардачок, рассчитывая, что на выезде обыскивают его, а не машину.
Так и вышло. Его, как всегда, обыскали, небрежно охлопав по карманам, а в машину даже не заглянули. И отъехав подальше, он остановил фургон на обочине, достал газету и углубился в чтение. Газета оказалась местной, и прочитал он её действительно с интересом. Большинство упоминаемых имён ни о чём ему не говорило: управляющих посёлками он знал в лицо и по номерам посёлков, сержантов на блокпостах тоже, но названия были ему знакомы. Читая, он не забывал время от времени оглядываться и прислушиваться, чтобы при звуке приближающейся машины успеть убрать газету и притвориться, что у него… ну, мало ли что может быть в дороге. И в «вестях из столицы» – пёстрой смеси сплетен и пересказа официальных предписаний и распоряжений – прочитал, что скандал в «научных кругах» продолжается и даже обостряется. Неведомый ему местный журналист язвительно комментировал разгоревшуюся склоку о «кражах в храме науки»… Даже формулировка его?! Гаор перевёл дыхание и перечитал абзац, чувствуя, как к щекам приливает кровь, а губы сами по себе раздвигаются в глупой счастливой улыбке. Да, ошибки нет, круги пошли!!! Вот даже эта сволочь, Таррогайн, упомянут, без фамилии, правда, всё же Королевская Долина мстительна, а просто «наследник славного рода», но знающий поймёт, и что, дескать, по справедливости мины-тарровки должны носить совсем другое имя, что… что-что?! Патент на мины отозван и выплаты прекращены?! Вот это здорово! Ну, аггелы копчёные, горячими головнями траханные!
Гаор несколькими частыми вздохами выровнял дыхание, огляделся ещё раз и выпрыгнул из машины. И… была не была! – прошёлся по дороге гимнастическим колесом, выплёскивая движением переполнявшую его радость. Седому он вряд ли поможет, но эта сволочь своё получит! Как и было задумано! Молодец Жук, обещал – сделал! А теперь… а теперь подумай, как избавиться от газеты. А… а ни хрена! Довезёт в бардачке до дома, а там на обтирку и в печь. Блокпостов у него по маршруту здесь нет. Летом бы просто заночевал в лесу и сжёг бы её в костре – пожертвовал Огню – усмехнулся Гаор, усаживаясь в кабину и пряча газету в бардачок, а, когда снег уже лёг… никто не поверит, что он в здравом уме ночует под ёлкой у костра, когда аж два посёлка по маршруту. И давай в темпе, сержант, журналюга аггелов, выбьешься из графика – у хозяина гонорар не заржавеет.
Сверяясь с картой и прикидывая, где, на каком перегоне он компенсирует задержку, Гаор постарался выкинуть из головы всё, связанное со статьёй. Дело сделано, и хватит об этом. Спасибо матерям набольшим, Судьбе-Сестре, Жуку и всем из «жёлтого дома» и… и жаль, Седой никогда не узнает, что это было сделано. Но… будь доволен, что и это удалось и ты жив. Мог и спалиться.
Но до посёлка он ехал, улыбаясь, насвистывая и напевая самые озорные и «солёные» песни из своего армейского репертуара. И даже смерзающаяся на дороге ледяная корка не испортила ему настроение.
Поганое время – зима, хоть на фронте, хоть на дороге. Но когда ты сыт, в ватной «теляге» – стёганой армейской куртке, кирзовых крепких сапогах с байковыми портянками, то и пешком не замёрзнешь, а уж в тёплой кабине… и вообще, чему ты радуешься? А вот этому! Тёплой одежде, сытному обеду и предстоящей ночёвке в посёлке, где тебя и за стол посадят, и на постельку уложат, и ночью замёрзнуть не дадут! Какие ещё могут быть радости у раба-водилы? Вот именно! А ничего другого нет, и быть не может.
К въезду в посёлок он почти привёл себя – и голову, и морду – в порядок. И работа есть работа. Заказ большой, по двум накладным, и обе длиннющие, и надо не перепутать, всё выгрузить, проследить, чтобы управляющий с пьяными – до праздника ещё две декады, а чмырь уже хорош, и явно не первый день – покрасневшими глазами ничего не перепутал, и принять бланк заказа, здесь, хорошо, жена управляющего вмешалась.
– Да, госпожа. Всё будет сделано, госпожа.
И даже чаевые обломились. Совсем здорово!
А пока дошёл до отведённой ему старостой под ночлег избы, последние мысли о газете надёжно выветрились.
Аргат
Зима, 1 декада
Круги по воде. Они расходились медленно, но не угасая, а набирая силу и порождая новые.
Мало ли сенсаций печатают газеты?! Многие живут столько же, сколько сам газетный лист. День, ну, три, ну, максимум от силы декаду, а потом забываются, перекрываются новыми, не менее сенсационными статьями. И эта бы статья преспокойно канула бы в болото забвения, если бы… если бы внимания на неё не обратили те, кому она оказалась на руку для решения каких-то своих проблем.
– Вы читали?
– Признаться, нет, а что?
– Интересный казус для цивилиста.
– Вот как?
– И в чём тут проблема?
– Если открытие совершает раб, то кому принадлежит авторство?
– Простите, коллега, что вмешиваюсь, но раб-изобретатель? Вы не путаете?
Поблёскивая очками, Стиг Файрон с явной почтительностью и тщательно скрытой иронией слушает, как его старшие опытные коллеги начинают обсуждать действительно интересную проблему.
– Кервин, классный фитиль!
– Где ты его откопал?
Кервин подмигивает собеседникам и отвечает стандартным названием газетной рубрики.
– В редакцию пришло письмо.
– Не боишься Таррогайна?
– Смотри, если он потребует опровержения и компенсации…
– Ты прогоришь.
– Ну, пусть он сначала докажет клевету, а потом обсудим компенсацию.
– Кервин, на два слова.
Редактор крупного «декадника» отводит его в угол общего зала Клуба Журналистов.
– Ты не против, если мои парни попробуют покопаться в прошлом?
– Чьём?
– Таррогайна, разумеется.
Кервин искренне улыбается.
– Конечно, нет.
Конечно, он не против: здесь куда большие возможности. И чем больше грязи и подлости в прошлом Крайнтира Таррогайна откопают и опубликуют, тем легче будет Стигу. И им всем в борьбе за Гаора. Освободить одного раба невозможно. Ни один закон не предусматривает такой возможности. Значит, надо отменить рабство. Полностью. Дать свободу всем, а значит, и Гаору. Нельзя воскресить убитого, значит, надо покарать убийцу.
– Читали?
– Да. Чудовищно!
– Да, коллеги, я никогда не считал Таррогайна… серьёзным учёным, но что он настолько непорядочен…
– Надо поставить вопрос его членства в Академии.
– Да, разумеется.
– И в Союзе Изобретателей.
– Уже.
– Да, и обязательно послать ему уведомление, что его посещения нашего Клуба нежелательны.
– Во избежание эксцессов.
– Да, молодёжь возмущена.
– Значит, решено. Как он появится, свистим.
– А потом?
– Смотрим по обстановке.
– Вам лишь бы поскандалить.
– Теперь у нас не повод, а причина.
– Ну да, если воры читают лекции, то…
– То деканат к аггелам!
– Но начнём с него. А деканат потом.
– Не учи!
Солидный заставленный книжными шкафами кабинет. В углу кульман со шторкой, прикрывающей незаконченный чертёж от чужих глаз. И солидная неторопливая беседа двух специалистов. Крупного теоретика и крупного журналиста, специализирующегося на проблемах науки.
– Разумеется, я помню Яунтера Крайгона. Мы вместе начинали, ещё в Политехнической Академии. Он и тогда выделялся. Многие считали его по-настоящему талантливым.
Хозяин кабинета говорит не спеша, обдумывая каждую фразу, не из страха, а из стремления к предельной точности.
– Вы сразу поверили, что Таррогайн мог…
– Да! – на мгновение выдержка изменяет хозяину кабинета. – Он бездарен и завистлив. Это соединение неизбежно порождает подлость! Совершённое им… хуже, чем просто плагиат.
– Обокрасть беззащитного?
– Нет, это ещё хуже.
В одной из множества «курилок» Дома-на-Холме ровный шум множества голосов, небрежный, но могущий повлечь весьма серьёзные последствия, трёп соратников и сослуживцев. Здесь, в отличие от кабинетов, всё попросту, без чинов.
– Привет.
– Привет. Чего тебя не видно?
– Да шум поднялся.
– Вот как? – удивился Венн Арм. – С чего вдруг? У тебя ж тихие клиенты.
– А сейчас, – собеседник и сослуживец Венна хохочет, – им как перца в задницы засунули. Такая каша заварилась. Представляешь, есть такой Таррогайн, обычное завистливое дерьмо из Королевской Долины, но с претензиями, и его поймали на присвоении чужого открытия. А клиентура у меня психованная, им на ордена и прочие блага плевать, было бы чем писать и на чём писать. А из отличий их одно волнует: вписать своё имя в скрижали науки! А тут… словом, долго рассказывать, но интересно стало. А заварила всю кашу одна газетёнка. Если ты сейчас не занят, дам подборку.
– Давай, у меня окно сейчас.
– Почитай, обхохочешься!
У себя в кабинете Венн открыл папку и быстро пролистал аккуратно подобранные вырезки. Прочитал. Удивлённо присвистнул и стал читать заново, хотя смысл уяснил сразу.
Однако… прямо как по заказу. Рабство как преступное разбазаривание ресурсов. Прежде всего, человеческих. Разумеется, этих слов нет, но если не дать угаснуть, то неизбежен именно этот вывод. Таррогайн… семья старая, родовитая, из Королевской Долины, но, как многие там, на грани вырождения. Кичится своей честностью. А тут наследник главы рода пойман на таком, мягко говоря, неприглядном деянии. Нет, прикрывать этого дурака никто не будет. Так что пусть учёный мир его спокойно кушает. А второго… Крайгона… если он жив, его надо использовать. А так-то этот материал должен заинтересовать…
Венн набрал номер внутренней связи.
– Привет, Пузанчик, как твои дела с Оазисом? Зайди, у меня кое-что для тебя есть. Сочтёмся.
Положив трубку, Венн снова просмотрел папку. Скопировать? Да нет, всё-таки это не его сектор, разве только… исходную статью. Что-то у него мелькнуло, когда он её читал. Даже лучше не копировать статью, а выписать выходные данные и заняться этим отдельно. А шумиха пусть себе продолжается. Никто не знает будущего, что где и как отзовётся, какие ещё камушки в мозаику лягут.
«Беседа у костра», «костровой разговор» – давняя традиция. Правда, вместо ночного простора вокруг стены небогатого, но «приличного» семейного «гнезда», вместо костра маленькая плитка с кофейником, но это именно тот разговор и те отношения родичей не по крови, хотя и оно отдалённо, но есть, а по общей судьбе, давней, многократно проверенной дружбе, единству мыслей.
– Ещё кофе?
– Давай. Я ведь помню их, обоих. И Яунтера, и эту сволочь. А ты?
– Я тогда «зеленью» ещё был, только-только начинал. Нет, Таррогайна я, конечно, встречал и даже общался. Надутая самодовольная скотина.
– И бездарная!
– Да, за два дневных перехода (55 км.) и видно, и понятно. Пока молчит, ещё сойдет за умного, а откроет рот… Я никогда не мог понять, как такая скотина могла совершить такие открытия.
– Теперь понял?
– Ещё бы. Знаешь, когда я прочёл эту статью, то пошёл в нашу библиотеку и проверил.
– Библиографию?
– Ну конечно. И точно. Полное совпадение с датами в статье. Ни до, ни после ни одной самостоятельной работы, только соавторство. А последние лет уже шесть и соавторства нет, живёт старыми заслугами.
– А заслуга в том, что совершил убийство.
– Ну, ты уж слишком.
– А разве нет? Рабство – та же смерть. Не представляю Яунтера рабом.
– А Таррогайна?
– Что?
– А то самое! Я сейчас подумал. Ты прав. Это было убийство! Сознательное, как говорят юристы, умышленное, с корыстной целью, а за такое… да самому Таррогайну положено наказание.
– Рабство по приговору?
– Да, за убийство… у меня есть брат-бастард, он юрист, попробую связаться с ним. Королевская Долина, вроде бы, неподсудна, но… а вдруг!
– Точно, проконсультируйся. А то мои студенты собираются коллективно бить морду этой сволочи, а если можно по закону отправить его туда же, куда он Яунтера загнал…
– То мордобой и не понадобится. Идея!
Круги по воде…
Дамхар
Зима, 3 декада
Как Гаор и предполагал, предпраздничная декада была хлопотной, суетливой и суматошной. Но, в основном, хлопоты оказались приятными. Во всяком случае, на «кобыле» ездить не пришлось, а пара оплеух не в счёт.
Едва он вернулся из очередного рейса, как сразу началась предпраздничная суета. То вези хозяйку за покупками, то езжай за ёлкой в специальный питомник, то срочно чини купленный по каталогу холодильник, а у того вилка к розетке не подходит, и энергоёмкость такая, что вся проводка полететь может. К удивлению Гаора, Джадд разбирался не только в обуви, но и в электричестве. Хотя… артиллерист… вполне возможно. И вдвоём они фактически заново сделали всю проводку. Лутошка был на подхвате. Конечно, мальчишка, чуть ли не впервые попав в господские комнаты, сразу отвалил челюсть от изумления, глазел по сторонам и ни хрена не слышал. Да так, что Гаору пришлось почти каждое распоряжение предварять подзатыльником: громко ругаться было нельзя. Милуша успела ему шепнуть, что хозяйка сильно сердится, когда ругань слышит. Только сделали это, только он заметил, в какую кладовку остатки провода сложили и что там явно от телефонного провода обрезок найдётся, и стал прикидывать, как ему подкатиться к Старшей Матери и выпросить его себе на поделки, да в фургоне оплётку на руль сделать, чтоб руки не скользили, как опять…
– Рыжий!
– Да, хозяин!
– Готовь легковушку, через период выезжаем.
– Да, хозяин!
– И чтоб в приличном виде был!
Гаор изумлённо уставился на хозяина и тут же получил лёгкую оплеуху.
– Форма одежды парадная! Понял?
– Да, хозяин, – гаркнул Гаор, совершенно не представляя, как выглядит парадная форма в рабском варианте.
– Пшёл! – отпустил его хозяин.
Период на всё про всё. Ну, легковушка у него и так в порядке. А вот себя привести в парадно-приличный вид – это как? Аггел, хуже нет, когда Устава не знаешь. И он бросился к Няньке.
– Старшая Мать, хозяин велел по-парадному. Это как?
– Рубашку смени, лохмы расчеши, – Нянька строго оглядела его. – На чём едете?
– На легковушке.
Нянька кивнула.
– Вот он, значит, куда собрался. Ну, в удачу ему. Идём, куртку тебе другую дам.
Нянька привела его в коридор, где стоял ларь с газетами, и из одного из шкафов достала старую, умеренно потёртую, но вполне крепкую кожаную куртку.
– Ну-ка прикинь.
Куртка оказалась впору, и Нянька удовлетворённо кивнула.
– Сапоги бы ещё сменить, да нету кожаных на тебя. Ну, так ботинки начисти как следовает. В кирзачах не садись. Гуталин у Джадда возьми, у него есть.
– Понял, Старшая Мать, – весело ответил Гаор, очень довольный тем, что всё так легко и просто уладилось.
И через период он въехал на «чистый» двор, остановил машину у крыльца, вышел и встал рядом. Машина сверкает, на нём начищенные до блеска ботинки, чистая рубашка и кожаная куртка, заодно Большуха ему и новые штаны дала, не «порты», а брюки, и он даже их на стрелку отгладил. Кудри, борода и усы расчёсаны. Полный парад, генеральский смотр!
Хозяин удовлетворённо кивнул, оглядев его и машину.
– Сейчас к Байгуру, – распорядился хозяин, усаживаясь на заднее сиденье.
– Да, хозяин, к Байгуру, – бодро гаркнул Гаор, выводя машину на улицу.
Он уже знал, что Байгур – это местный Сторрам. Магазин совсем не дешёвый и знаменитый на весь Дамхар. Значит, надо понимать, за подарками. А оттуда куда? Хозяин тоже при параде, но в штатском. А когда он его возил на встречу с однополчанами – было дело летом – то хозяин был при армейском параде, в капитанской форме со всеми орденами и с общевойсковыми петлицами, но без указания рода войск. Интересно, конечно: ордена боевые, а род не указан. Таких подразделений в армии немного. Прокуратура, интендантство, трофейщики, ну, и костровая служба, что трупы собирают на погребальные костры, хотя, нет, те хоть и в армейской форме, но под Храмом ходят и всегда с ними храмовник. А остальные свой род обязательно выставляют, знаки различия могут снять, даже награды, но пушечку, танк, или ещё что оставят, он своих пехотных тоже не стыдился. Что еще? ГРУ? Разведка-контрразведка? Но… а вот тут, осади, сдай назад и не суйся, не твоё это дело. Надрызгался тогда хозяин классически, в лучших армейских традициях. А сейчас что будет?
За этими размышлениями Гаор доехал до магазина и поставил машину на стоянку.
– Жди здесь, – бросил ему хозяин, выбираясь из машины.
– Да, хозяин, – привычно бездумно ответил в хозяйскую спину Гаор, откидываясь на спинку сиденья.
Будто он где-то в другом месте может ждать, а не в машине. Соседние машины пусты или со свободными шофёрами, так что ни поболтать, ни перемигнуться не с кем. Но ждать пришлось недолго. Вскоре хозяин появился, а за ним две девчонки-рабыни в оранжевых с эмблемами Байгура комбинезонах везли нагруженную нарядными коробками и пакетами тележку. Однако… Гаор вышел помочь уложить покупки в багажник и в толкотне успел по-быстрому лапнуться с ними. Хозяин дал девчонкам чаевых, кивком усадил его за руль и, когда они отъехали, хмыкнул:
– Умеешь ты, котяра, по-быстрому.
Гаор позволил себе ухмыльнуться в ответ. Котярой хозяин его назвал в одном из первых, ещё совместных рейсов. Когда из-за чего-то он заночевал в фургоне. Ночью к нему поскреблись, и он впустил эту шалую бабёнку. Что фургон отлично просматривается из окна гостевой спальни, он не подумал, и хозяин увидел, как он на рассвете выпускал ночную гостью. Тогда обошлось лёгкой оплеухой за помятые мешки с мукой.
– В Клумбочку, – распорядился хозяин.
На карте этого названия не было, и Гаор изумлённо обернулся к хозяину. Рассмеявшись его удивлению, хозяин назвал официальную версию. Гаор кивнул и достал карту.
– Гони.
– Да, хозяин, – ответил Гаор, выруливая на шоссе.
Название, а не номер, но на карте отмечен посёлком, а не городом. Значит, посёлок, но свободных, посёлок полукровок. Ему уже случалось проезжать через такие. И после двух раз он предпочитал дать крюк, получить «горячих» за перерасход бензина, но не видеть обшарпанных домов, спящих под покосившимися заборами пьяных, стаек ребятни, забрасывавшей его камнями с радостными криками: «Дикарь! Волосатик!» – и с ещё неумелой по-детски руганью, стоявших вдоль дороги девчонок в линялых подчёркнуто обтягивающих с разрезами и вырезами платьишках, презрительно воротивших нос от машины с рабом за рулём. Видел он такие посёлки и раньше, и на летних учениях, и в прифронтовой полосе, и целыми, и сожжёнными то ли айгринскими бомбёжками, то ли зачистками, хрен там разберёшь, кто кого и за что. И знал, что и сам до пяти лет жил в таком. Во всяком случае, то немногое, что он помнил о своей жизни до Орртена, было таким же. И чего там хозяину понадобилось? Да ещё с покупками от Байгура. И при полном параде зачем?! Но его дело рабское. Делай, что велено, и не вякай.
Доехали быстро. Но Клумбочка если и была посёлком полукровок, то весьма… респектабельным, вспомнил Гаор нужное слово. Дома с палисадничками за аккуратными заборами, дорога и съезды к домам разметены, в окнах домов нарядные ёлки…
– Сюда.
– Да, хозяин.
Гаор послушно остановил машину у одного из домиков, ничем не выделявшегося из остальных.
Хозяин велел ему достать из багажника часть пакетов и коробок и нести за ним. Гаор, уже догадываясь, кому предназначены коробка с игрушечной железной дорогой, большой плюшевый тигр и пёстрый мяч, а кому пакеты с чем-то мягким, похоже, одеждой, и нарядный футляр маникюрного набора, угрюмо шёл следом.
Догадался он правильно. В нарядно убранной гостиной с елкой и гирляндами хозяин расцеловался с молодой женщиной, поднял на руки, подбросил и поймал четырёхлетнего мальчишку. Ахи, охи, восторги по поводу подарков… Гаор молча подавал требуемое, снимая обёртки и вынимая из пакетов.
Больше всего он хотел, чтобы его отпустили в машину. Вообще, на хрена он нужен в такой поездке? Навестил бы хозяин своего бастарда и без него.
– Ступай в машину и жди там, – словно догадался о его переживаниях хозяин.
– Да, хозяин, – выдохнул Гаор, спеша убраться из этой… идиллии.
На улице было тихо и спокойно, как всегда в снегопад. И ни одного прохожего. Все по домам, готовятся к празднику. А детей нет… ну да, время обеденное. В багажнике ещё пакеты и коробки. «Видно, сейчас к другому бастарду поедем», – мрачно подумал Гаор. Садиться в машину он не стал: раз предстоит и дальше ехать, лучше постоять, чтоб хоть немного размять мышцы. Ну и для чего он чистился, расчёсывался? «А на что ты рассчитывал?» – тут же спросил он сам себя. Вола зачем на свадьбу зовут? То-то.
Хозяин вернулся довольный, раскрасневшийся и с лёгким, но вполне ощутимым запахом спиртного.
– Поехали.
– Да, хозяин, – занял Гаор своё место за рулем.
К его удивлению, хозяин положил на заднее сиденье какой-то сверток, а сам сел рядом с ним.
– Держи, чтоб не оголодал.
Гаор взял ещё тёплый мягкий пирожок.
– Спасибо, хозяин.
Пирожок был тёплый, с мясом, сочный… Не обед, конечно, но и на том спасибо.
– А теперь в Светлый Ключ.
– Да, хозяин, Светлый Ключ.
Светлый Ключ значился на карте также посёлком. «Интересно, у хозяина только в Дамхаре бастарды или придётся в Аргат ехать?» – мысленно пошутил Гаор, стараясь этим себя успокоить. Конечно, ни Ридург Коррант, ни эта женщина, ни тем более радостно визжащий при виде подарков мальчишка никак не виноваты в произошедшем тогда в том оставшемся для него безымянном посёлке. Но… но обидно. Что именно ему в отцы досталась эта холодная сволочь, змеюка, гад ползучий. Да, отомстить он никак не может сейчас и не сможет никогда, и утешаться можно только одним: у Огня встретимся. Так никто не знает, что там и как там, у Огня, будет, и на чьей стороне окажется Огонь, гад-то чистокровный ургор, а он – полукровка. Да, матери набольшие за него, а там… нет, аггел, куда-то не туда мысли едут.
Гаор недовольно тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, покосился на хозяина. Сыт, вполпьяна, доволен собой и жизнью, ну и… ну и хрен с ним!
Светлый Ключ оказался маленьким городком или большим посёлком. К нужному дому подъехали уже в сумерках. И снова Гаор забрал из багажника указанные пакеты и коробки и вслед за хозяином поднялся на крыльцо.
Детей здесь не было, а хозяина встретила в гостиной женщина, очень похожая на Гарда. Объятия, поцелуи, вручение подарков. «Надо же, – удивился Гаор, подавая хозяину пакет с платьем, – бастарду сколько лет, а он все ещё его матери подарки привозит». Неужели любит? Или ещё одного бастарда решил с ней заделать?
– Спасибо, милый, ты как всегда неподражаем, – женщина поцеловала довольно улыбающегося Ридурга. – От ужина ты не откажешься.
– И тоже как всегда, – рассмеялся Ридург.
– Тогда я распоряжусь. Пушинка, – позвала она, не повышая голоса, но уже совершенно другим, властным, «хозяйским» тоном.
– Да, хозяйка, – откликнулся молодой женский голос.
Гаор невольно насторожился: похоже, и ему сейчас отломится.
В гостиную вошла молодая миловидная черноглазая женщина в «господском» платье. Светлые волосы подобраны и уложены красивым пучком, открывая лоб с синим кружком клейма, глубокий вырез нарядного платья не скрывает ошейника.
– Пушинка, стол готов?
– Да, хозяйка.
– Хорошо. Тогда возьми его, – госпожа небрежным, но не обидным кивком показала на Гаора, – накорми там, ну и… – она улыбнулась.