Loe raamatut: «Если…», lehekülg 8
Глава шестая
1
В конце ноября по моей инициативе наша дружба с беглянкой Юлией все же была возобновлена. Двигаясь в электричке в сторону дома после какой-то очередной ссоры с Володей, мне жутко захотелось выговориться, но я с досадой призналась себе в том, что у меня нет ни единого «доверенного» лица, кому можно было бы часами плакаться; иная же, – родителям, – привычная с детства, возможность излить душу мною же на тот момент и была утеряна. (Да, слова поддержки дороже золота и любых других материальных благ.) Обращаться за моральной помощью к Наталье было бессмысленно. Загружать своими проблемами человека, у самого у которого все летит в тартарары, как минимум некрасиво; да и она была слишком занята своей семьей и своими неурядицами, чтобы вникать еще в чьи-либо; к ней и в гости-то ходишь по предварительной записи… В общем, подумав о Юлии, впервые за последние пару месяцев я ощутила такую острую нехватку нашего общения, что уже готова была покаяться в чем угодно, взять на себя преступления всего мира, лишь бы наладить с ней контакт. Конечно, я сомневалась, что она, спустя полгода, нуждается во мне и предпочтет возродить школьную дружбу, живя на другом краю государства, но что я теряла? Я написала ей длинное сообщение и ожидала исхода. К удивлению, ответ поступил практически сразу. Содержание его обнадеживало. Казалось, девушка с радостью пошла на мировую.
…После январских событий и моего «благополучного» возвращения домой прошло несколько дней. С Володей, по договоренности, связь была прервана, и я не спешила ее восстанавливать. Почему-то сейчас мне это было не нужно. Я с нетерпением ждала приезда Юлии, чтобы развеяться, отвлечься и набраться с ней душевных сил. А парень бы только мешал, я знала. Его необоснованная ревность и безрассудная жажда контроля и власти над всем и всеми душили меня, подавляли и угнетали. Это только поначалу тебе лестно, а со временем… Нет, не стану никого обманывать и говорить, что я по нему не скучала. Еще как скучала! Увы, невозможно излечиться от человека за сутки-двое. Но мне были необходимы глоток свежего воздуха, метры свободного полета и минуты покоя. Несколько раз Володя напоминал о себе, посылая то пустые сообщения на мобильный, то письма на электронный ящик, то просто сбрасывая звонки. Я молчала. Он бесился от неопределенности, неведения и – главное – оттого, что его игнорируют, в чем я была уверена, как в самой себе. Так продолжалось всю первую декаду месяца, пока однажды на экране я не прочла: «Ну, неужели за всю неделю нельзя было отписаться? Да любым способом сообщить о себе! Что за тишина? Я тут места себе не нахожу! Ответь мне, или я приеду за ответом к тебе домой!»
– Вот только тебя тут и не хватало! Приедет он… – как-то презрительно произнесла я вслух самой себе.
Все же я смягчилась. Одной рукой натягивая джинсы, собираясь на прогулку с товарищем детства, еще с яслей, второй рукой я напечатала: «Нормально все! Все живы, все здоровы! Извини, раньше сообщить не могла!» И отправила. Естественно, довольствоваться таким скудным посланием Владимир не стал. Едва я успела выйти на улицу и обменяться приветствиями со старинным приятелем, как телефон заиграл знакомой мелодией. Что и следовало доказать – без скандала не обошлось. Друг тут же был объявлен «персоной нон грата». Хотя нет… слишком слабо сказано… Врагом народа! С полным запретом на общение с ним! Ну а я… Здесь комментарии излишни. Подобное повторялось из раза в раз. Когда в середине января приехала Юлия и мы, как в старые добрые времена, снова слившись воедино, будто два притока в одну реку, не пропускали ни дня, чтобы повидаться, словно наверстывая упущенное, часами, часто допоздна, засиживаясь где-нибудь на лавочках или у нее в квартире, дурачась или горюя, попивая какие-нибудь слабоалкогольные напитки, Володя названивал каждые десять минут, щедро осыпая меня угрозами, ультиматумами, глупыми обвинениями и отборными оскорблениями. Что больше его бесило тогда, я так и не поняла до сих пор. То ли то, что мое окружение не ограничивалось только им и у меня имелись и личные интересы, то ли то, что мне и без его присутствия рядом, как оказалось, могло быть хорошо, останется известным лишь ему. Но комичность заключалась в элементарном: чем чаще и сильнее мы ругались, тем жгучей было мое желание защищать личное пространство. Однако, когда последнего числа мы с Юлией попрощались, ибо ей пора было уезжать на учебу, я ощутила, как резко не стало и почвы под ногами, что, наверное, нередко случается при «подмене». Думаю, Володя тоже это быстро сообразил. С отъездом Юлии парень стал намного спокойней, не так придирчив и мнителен, а потому перестал интересоваться каждым моим шагом и выяснять поминутно о моих действиях. Он изредка звонил сам и не всегда даже отвечал на мои звонки, постоянно чем-то занятый. Странность этой перемены в поведении я расценивала как этакое наказание «проказницы». Выводило из себя…
В начале февраля, за считанные дни до своего дня рождения, Володя снова ушел в загул. Что не вечер, то кутеж, с орущей музыкой, толпой непонятных друзей, их подруг, криками, воплями, потасовками и вусмерть пьяным им самим, несущим всякий бред в трубку и ничего не помнящим, проснувшись к следующему вечеру. Его поведение явно не способствовало стабилизации моего внутреннего состояния, а пытаться что-то ему вдолбить примерно также продуктивно, как пытаться выдрессировать хомяков, обучая их цирковым трюкам. В такие моменты я ненавидела весь белый свет и себя в нем, настолько раскручивая колесо собственных терзаний, что порой боялась посмотреться в зеркало и вдруг обнаружить там седину. Дважды, глотая слезы, я все же удержала в берегах цунами своих эмоций, ни словом, ни тоном не намекнув о болезненном отношении к такому веселью. Но после третьего захода я уже не смогла сделать вид, что все в порядке.
– Скажи честно, ты мне мстишь? – спросила я, еле дозвонившись еще до слегка подвыпившего парня.
– В смысле?
– За посиделки с Юлей, я имею в виду! Чем ты обоснуешь свои ежедневные гулянки?
– Ну… А что? Тебе можно отдыхать, а мне нельзя? Не много ли ты хочешь, милая? Между прочим, у меня веский повод – день рождения, как-никак! А не пустые бабские посиделки!
– У тебя день рождения только через четыре дня! Отмечаешь на неделю раньше?
– Нет, я же не пью! Значит, не считается! Я это для них устраиваю, чтобы никого не обидеть, потому что в пятницу мы же с тобой будем отмечать! Тебе не нравятся мои друзья, а я не хочу портить настроение. Поэтому я вас разделил!
– Слышу я, как ты не пьешь… Лыка не вяжешь!
– У тебя проблемы со слухом, видимо! Сходи к врачу! – съязвил Володя, не сумев пропустить мимо ушей мое порицание. – Я, между прочим, бросил! Как ты и требовала! Ты мне лучше скажи, что у тебя со временем в пятницу?
– Пока составили предварительное расписание только до среды. Когда вывесят остальное, смогу что-то конкретное сказать. Хоть пару часов, но я тебе уделю!
– Вот что я и собирался обсудить! Меня твои пару часов не устраивают! Я хочу, чтобы ты осталась с ночевкой! А в субботу утром, как проснешься, так и поедешь!
– Вообще что ли тронулся? Ты там ни обо что головой не ударялся? – изумилась я от заявленного. – Да, я вижу, ничему тебя жизнь не учит…
– А что тут такого? Я именинник! Это мое желание! И вместо бесполезного подарка я хочу, чтобы оно было исполнено! Неужели я так много желаю?
– Солнышко, давай в этом году обойдемся просто подарком, а в следующем, я обещаю, будет по-твоему! – начала было я ласково уговаривать парня.
– Нет, дорогая, не давай! Круглая дата у меня в этом году, а не в следующем! И именно в этом году, я решил, никакие подарки приниматься не будут! Если ты не придумаешь как и не выполнишь мое желание, лучше тогда вообще не поздравляй! – Володя так разозлился, что под конец уже буквально кричал мне в трубку.
– Даже напрягаться не стану! – произнесла я с той же тональностью и отключилась.
Спустя какую-то минуту на телефон вдогонку приходит сообщение с примерно таким текстом: «Ну как знаешь! Тогда в пятницу я буду жечь огни с друзьями! Предупреждаю, чтобы потом никаких мне претензий!» Я порывалась ответить, хотя, точнее выражаясь, вылить на него ведро помоев, но, словно невидимой силой, была остановлена.
«Я дала слабину, а этого ни в коем случае нельзя делать! Мужчины такое чувствуют, многие этим пользуются», – лишь теперь вспомнились мне слова Натальи и наконец-то дошли до моего сознания. «А действительно! Сколько можно? – подумала я, расстилая постель и готовясь ко сну. – Хватит позволять на себе ездить! Он уже воспринимает это как должное! А дальше ведь только по нарастающей!» Я, собрав всю волю в кулак и благословив парня на все четыре стороны, спокойно легла отдыхать.
Втянуться в учебу после ленного месяца было крайне тяжело. Тот заряд бодрости, что удалось накопить за время каникул, иссяк к концу первой же недели, оставив в память о былом лишь сумбурный распорядок дня. Систематически ложась за полночь и пробуждаясь к обеду, мигом перестроится на подъем в четыре утра являлось невыполнимой задачей, и спала я поначалу по три часа в сутки. Одно радовало: временное расписание занятий было довольно щадящим, до четырех пар в день, а значит, выпала редкая возможность очутиться дома еще до темноты.
В пятницу, о чем не трудно догадаться, в университете я так и не появилась. Володя, сменив к этому времени гнев на милость и более не выдвигая своих себялюбивых требований, согласившись на меньшее, что не могло остаться для меня незамеченным, к моему прибытию на станцию уже поджидал меня там. Я вручила ему свой скромный подарок, на какой хватило моего студенческого бюджета, а в пожеланиях ограничилась стандартным набором, и мы неторопливо побрели скитаться по городу. Сразу же стоит оговориться, что на этом мои воспоминания и заканчиваются. Увы, но, видимо, культурная программа того дня ничем не отличалась от обыденных наших развлечений, не приуроченных к каким-либо датам, – а это все те же парки, – поэтому ни в записях дневника, ни в голове не осталось ничего приметного, за что я могла бы зацепиться и здесь изложить. Могу лишь добавить, что вечером, как и было обещано, парень от души отпраздновал свой юбилей, хотя это скорей уже не воспоминание, а знание человеческой натуры. К слову, с подобными провалами по ходу работы над этой книгой я сталкиваюсь часто. Но не столько даже потому, что между теми событиями и настоящим пролегает достаточный срок давности, сколько потому, что слишком много усилий и времени когда-то было затрачено на то, чтобы их забыть; затоптать ногами, затереть ластиком, похоронить под гранитной плитой картинки прошлого. Теперь же, пробуя вдохнуть жизнь в обветшалые, потускневшие «снимки», словно по обрывкам кинопленки угадывая сюжет фильма, я пытаюсь воскресить и прорисовать образы, действия, чувства… Но некоторые из них все же утеряны навсегда…
В начале следующей недели, едва я сошла на перрон столичного железнодорожного вокзала, мне позвонила Наталья и попросила срочно зайти. Внезапность, спешка и формулировка ее просьбы настораживали; хотя я понятия не имела, что сейчас такого «страшного» она в срочном порядке могла мне поведать, ведь с момента последнего нашего общения миновало уже полтора месяца, но восприняла, конечно же, именно на свой счет. Всю дорогу до ее дома я измучивала себя самыми худшими предположениями, но не одно из них не было в полной мере обоснованно. К счастью, все оказалось куда проще и банальней. Ей в очередной раз не на кого было оставить дочь, а предстояла какая-то очень важная, по ее словам, встреча. Странность поведения и внешнего вида родственницы, когда она уходила «по делам», меня смутила. Я не знала, с кем и по какому поводу ей так нужно увидеться, но, глядя на нее, сюда напрашивалось несколько другое определение – свидание, и вряд ли муж был в курсе о нем.
Возвращение Натальи спустя пару часов с сияющими глазами и многозначительной улыбкой лишь подтвердило мое умозаключение, и необходимость в расспросах отпала сама собой. Воробушком она впорхнула в комнату и присела на диван напротив, будто на веточку, впиваясь в меня смущенно-счастливым взором.
– Дашь телефон на прокат? – неожиданно спросила она, не меняясь в лице.
– Бери, конечно! Ты хочешь позвонить? У меня внутри сети связь бесплатная, звони без проблем!
– Ну… не совсем! Я хочу проверить Сергея… с номера, которого он не знает…
Я взглянула на нее исподлобья, и Наталья тут же заколебалась.
– Я просто напишу ему sms от имени той.., с которой он изменял недавно. Он обещал мне…
Только ты трубку не поднимай, если будет звонить! По голосу он тебя узнает! Увидишь на экране «номер скрыт», знай – это Сережа!
Я неуверенно подала мобильный и пересела рядом с ней.
– И каков конечный результат предполагается? – полюбопытствовала я, пока родственница набирала текст.
– Сергей обещал мне больше с ней никогда не встречаться… Вот я и хочу посмотреть, сдержал свое слово или нет. По реакции на сообщение все будет понятно.
«Это уже клиника», – констатировал мой внутренний голос. Не знаю, на что она рассчитывала, но ее действия мне казались крайне нелепыми.
– Видимо, все-таки бросил, – проговорила Наталья спустя несколько минут, удовлетворившись полученным в ответ «кто это?» и десятком пропущенных звонков. – Думаю, еще пару раз попытается дозвониться и успокоится. Я на твоем месте, кстати, твоего любимого тоже прощупала бы!
– То есть? – удивленно переспросила я.
– Ну… Так ли он благороден, или как мой? А то на язык все они рыцари без страха и упрека… А на деле – сразу в кусты. Вот возьми моего Сережу! Родишь – женюсь, уверял он меня. И что? Второй год уже дочери! А до этого? Вероникой-то была не первая моя беременность! Я, по идее, еще на полгода раньше родить могла… Но тогда мы до умопомрачения не хотели, а полугодием позже, после долгого и сложного лечения, на нас снизошло! Как сейчас помню… Я после аборта весь день пластом лежала… Физически, душевно болела… А он с друзьями уехал… день рождения свой отмечать… в сауне… до утра… Я всю ночь ревела! Осложнения были… Думала, раз так, то пролечусь хотя бы за его счет, – денег немыслимых это стоило, – и уйду к чертовой матери! А как только закончилось лечение и все, слава богу, нормализовалось, он запел: «детей хочу», «что за семья без ребенка»… Тьфу ты, чтоб его! – Наталья резко прервала свою речь и некоторое время безмолвно смотрела в окно отсутствующим взглядом. Я боялась лишний раз пошевельнуться, чтобы не нарушить ее парения, и, опустив глаза в пол, замерла в ожидании. – Знаешь, – продолжила она, придя в себя, – мужчины нынче не те… Их очень пугает ответственность! Особенно таких молодых, неокрепших, ненагулявшихся, как твой Володя. Хотя возраст тоже далеко не гарантия… Моему вроде далеко не двадцать уже, женат был, сын-отрок… А, и сорокалетних, конечно, хватает! Так вот, к чему все это… Чтобы не возникло потом пищевого отравления, прежде нужно удостовериться, что товар, так сказать, годен к употреблению! Ради такого дела не грех и соврать! Ну, например, о своем интересном положении!
После ее слов мои глаза заметно округлились. Конечно, я поняла, к чему она клонит, но все же решила убедиться в верности своих догадок.
– То есть, если я правильно тебя понимаю, ты считаешь, что мне нужно объявить Володе о своей якобы беременности, чтобы посмотреть на его реакцию?
– Так точно! Если начнет настаивать на аборте, с чистой совестью отправляешь его куда подальше, ибо толку там уже не будет и надеяться на что-либо через год, пять-десять лет, по моему мнению, только молодость свою коту под хвост кидать. Если же без раздумий позовет замуж, точнее, не просто на словах позовет, а чуть ли не потащит сам в ЗАГС, то можно и попытаться что-то с ним построить, по юным годам пока смотря сквозь пальцы на его ребячество. Повзрослеет, ума поднаберется и остепенится.
– Но смысл мне? Я знаю, что он и так женится! Было бы мое желание! Мы когда-то обсуждали эту тему! Он даже предложение делал!
– Ой, да это все детские шалости! – сказала Наталья, сморщившись так, что ее маленький и слегка вздернутый носик еще более приподнялся, придав ей некое сходство с пекинесом, и одновременно махнула рукой. – Сегодня одно обсуждали, а завтра совсем другое! Он должен прочувствовать, осознать и принять тот факт, что загнан в угол, что над ним висит серьезное обязательство!
– И что потом? Ну, допустим, он схватил паспорт сразу в зубы и помчался подавать заявление о регистрации брака. Ладно! Но проходит месяц… два… И обман становится явен! Хотя, живя под одной крышей, уверена, это случится намного раньше… И что? Прикидываешься бедной невинной овечкой и рассказываешь, что ты ошиблась, это был просто какой-нибудь гормональный сбой? Так что ли?
– Да зачем? Тянуть потом не для чего! Подобрала удобный для себя момент и с «нестерпимым горем» на лице говоришь ему о потере, – голос девушки прозвучал торжествующе, что еще больше, чем сами ее мысли, выбило меня из колеи.
– А тебе не кажется, что это очень злая шутка? Подленько как-то, не думаешь?
– А со мной поступают не подленько?! – обиделась родственница. – Им, значит, можно так себя вести с нами, а мы не имеем права? Или ты хочешь, чтобы как у меня вышло?
Не дожидаясь моего ответа, Наталья молниеносно поднялась с дивана и удалилась в другую комнату, где благополучно в своей кроватке спала Вероничка. Я осталась, где и была, погруженная в раздумья, пока девушка не вернулась минут через десять уже переодетая в домашний костюм.
– Чай пить будешь? – спросила она теперь совершенно спокойно.
– Буду! – я прошла за ней на кухню. Рассевшись за столом друг напротив друга и едва сделав по глотку, Наталья неожиданно снова обратилась к той же теме:
– Знаешь, а я поражаюсь, как это еще твои родители не забили тревогу?! Зная Оксану… и чтобы она не проконтролировала?! Растление несовершеннолетних – серьезная статья! Я бы тебе советовала в любом случае расписаться с Володей! Обезопасить его, в первую очередь! Если тебе его жалко, конечно!
– Не думаю, что до этого дойдет! Мама может и импульсивная, но не жестокая! Если бы было так, как ты говоришь, то давно бы произошло! Тем более у нее уже был повод…
– Ну… тебе решать! Я просто высказала свою точку зрения!
Мы сидели еще с пару часов. Я во всех красках описала ей январские события, она же снова в подробностях поделилась со мной своими перипетиями. Каждая пыталась прокомментировать услышанное, дать оценку со стороны. Я была ей благодарна за ее участие и желание помочь хотя бы советом, а она, как мне казалось тогда, была благодарна за эти откровенные задушевные беседы. Перед самым моим уходом, стоя вдвоем на пороге, Наталья напоследок обронила:
– Если все-таки надумаешь, придешь ко мне. У меня сохранился тест от Вероники, – оставила на память, – дам тебе попользоваться. И запомни: ты никогда ничего не добьешься в этой жизни, если не сможешь пройти по трупам!
Наш диалог не выходил у меня из головы. Изначально глупое и, по моему мнению, аморальное предложение родственницы к моменту приезда домой уже нашло во мне отклик, посеяв в душе зерно сомнения в собственной вере. А может быть, она не так уж и неправа? Когда на подходе к моему двору вновь раздался звонок со скрытого номера, я невольно по крупицам собрала и прокрутила в подсознании всю историю взаимоотношений тетки с ее гражданским мужем, затем свою с Володей, и окончательно укрепилась в разумности ее суждений и необходимости их практического применения. Дело оставалось за малым – выждать подходящий час…
Западная традиция отмечать День святого Валентина, заступника всех влюбленных, настолько прижилась у нас, что едва ли этот праздник не стал самым ожидаемым в году, особенно для тех, кому посчастливилось встретить свою вторую половинку. Такие милые сердцу безделицы в виде плюшевых мишек, любовных открыток, шоколадок и всякого прочего в этом роде становятся едва ли не самыми дорогими подарками. И я ждала этого дня, как чуда, – первый раз он не пройдет в одиночестве. Посещение университета, уже по личной «традиции», в мои планы сегодня не вошло.
С самого утра мы с Володей прогулочным шагом направились в кафе в центре города. Погода выдалась совсем не февральская – по-настоящему весенняя. Стих сквозной холодный ветер, пригревало солнышко, пахло оттаявшей землей, пели птички – душа пела в унисон природе! Парень был чрезвычайно внимателен, заботлив и учтив, точно подменили. О чем-то шутил, заигрывал со мной, осыпая комплиментами, и говорил приятные, ласковые слова. А много ли девушке для счастья надо?! Я сама светилась, как то солнце, изнутри! Мы выбрали столик у окна и заказали по бокалу пива. В воздухе витала какая-то особо романтическая атмосфера. Разговор пошел сам собой. Говорили о нас: о прошлом, настоящем и будущем. Сидели долго. За первым бокалом был выпит второй, речи становились все оживленней. После кафе, изрядно опьянев, по крайней мере я, решили прогуляться. Так, пройдя от нашего питейного заведения около двухсот-трехсот метров вглубь улицы, мы поравнялись с небольшим одноэтажным, еще дореволюционным зданием Дворца Бракосочетания. Володя тут же затормозил.
– Ты, кажется, когда-то спорила, утверждая, что девушек в нашей стране с семнадцати лет расписывают, – сказал он, окинув меня недоверчивым взглядом.
– Так и есть! Я даже звонила в свой городской отдел и узнавала! Там подтвердили!
– Теперь Я узнаю! – пробормотал он еле уловимо и, взяв меня за руку, широко раскидывая ногами, направился прямиком к парадному входу.
Мы были не единственными посетителями. В два или три кабинета даже образовались очереди. Особенно меня привлекла та, которая состояла исключительно из женщин разных возрастов, причем все как одна были с измученными лицами. Я непроизвольно пробежалась глазами по вывеске на двери, около которой они столпились: там принимались заявления на развод. Проходя мимо них, каждая заинтересовано посмотрела на нас. Почему-то я почувствовала себя неловко. Володя уверенно прошагал до конца коридора и у последнего кабинета резко остановился.
– Думаю, здесь можно спросить! – заключил он и занес было руку постучаться, как дверь распахнулась, пропуская через себя даму представительского вида средних лет. Несомненно, она являлась работником ЗАГСа.
– Простите, – обратился к ней парень, перегораживая собою путь, – Вы не подскажите, с какого возраста по законодательству можно вступать в брак без согласия родителей?
Женщина смерила нас, как мне показалось, строгим осуждающим взором и в том же духе громко ответила:
– Девушки с семнадцати, молодые люди с восемнадцати лет. В случае беременности регистрация брака возможна и между лицами, не достигшими данного возрастного порога, но согласие родителей при этом обязательно.
Я залилась краской, ощущая себя настолько сконфуженно, точно стоя полуобнаженной на площади перед многотысячным народом. Мне хотелось бежать, как можно скорее скрыться от посторонних глаз. Я повернулась, чтобы пройти к выходу, и поймала на себе взгляды всех находившихся в помещении. Некоторые выражали сочувствие, некоторые вопрос, а какие-то удивление. С удвоенной силой румянец вспыхнул на моих щеках, и я, поникнув головой, что есть мочи сохраняя размеренность походки, вышла на улицу. Лишь для Володи все это осталось незамеченным, и он спокойно самодовольный последовал за мной.
– Ну что? Сам Бог велел! – с хулиганским задором начал юноша. – Забавные законы у нас! Главное, совершеннолетие в восемнадцать, а свадьба с семнадцати! Ха-ха! Так тюрьма, а так супруги! Кто их пишет..? Ну? Что скажешь?
– О чем?
– Обо всем! Я, по-твоему, просто так все это затеял? Жениться на тебе хочу!
«Мы же уже это проходили!» – тяжело вздыхая, пробурчал мой внутренний голос.
«Да это все детские шалости!» – вновь вспомнились слова Натальи.
– А ты уверен, что это нужно? Это тебе не шуточки! – несмело ответила я.
– Разве похоже, что я шучу? Я абсолютно серьезно! Хочу, чтобы ты стала моей женой! Заодно все проблемы с твоими родителями и нашими опасениями сами собой улетучатся! Ты сама не устала вечно скрываться, выкручиваться? Я устал! А так… Мы не оставим им выбора, кроме как смириться с нашей любовью! Если ты, конечно, действительно меня так любишь..!
– А как же моя учеба?
– Я же не требую, чтобы ты бросала университет! Одно другому не мешает! В этом ты даже в выигрыше! Намного ближе ездить! В общем, надо подумать на досуге и сообразить! Да? Хотя, как по мне, нечего тут думать! Либо чувства есть, либо их нет! Все предельно просто! Так ты согласна выйти за меня или нет?
«У тебя все всегда предельно просто!» – мысленно огрызнулась я.
– Конечно, я согласна! – настолько убедительно прозвучало из моих уст, что я сама себе поверила.
– Ну вот и чудненько! Тогда по весне организуем! А летом на моря с тобой поедим!
«А с другой стороны… почему бы и нет? В конце концов, что тут такого из ряда вон выходящего?! И стыдиться мне нечего! К тому же… а если вдруг родители действительно кинутся? Шуму будет… Я не хочу, чтобы из-за меня у него были серьезные проблемы! Чтоб меня проклинала его семья? Всю жизнь жить с этим? Нет!» – продолжала я свой монолог в уме.
– Это надо отметить! Я буду еще пива! Ты что пьешь?
Мы зашли в ближайший магазин. Володя взял еще бутылку пенного, я же хоть и сомневалась в своих физических возможностях выдержать очередную порцию спиртного, а все-таки выбрала себе сладкий слабоалкогольный напиток, модный в те времена в женских молодежных кругах. Солнце повисло в зените; воздух был теплым и влажным – немного парило. Некоторые люди даже поснимали верхнюю одежду. Мы продолжили наш путь в никуда, около часа или больше скитаясь по району, затем по следующему, и так, незаметно для себя, подошли к тому самому высоченному жилому дому на транспортном кольце, где были по осени и откуда открывался вид на добрую половину города. Позже, по поведению парня, я поняла, что он это спланировал. Когда мы поднялись на последний этаж, на Володю нахлынула волна нежностей. Грязный, замусоренный и дурно пахнущий подъезд не назовешь подходящим романтическим местом для таких «душевных порывов». В дальнем темном углу его у меня вызвала интерес стена, вся исписанная любовными признаниями и просто надписями в стиле «здесь был…». Я долго ее разглядывала. Воспоминаниями вернулась в детство. Когда-то мы всем двором собирались и делились своими «достижениями», оставляя подобные заметки в доказательства свершившегося на верхушках деревьев, заброшенных стройках или просто развалинах, в подвалах и на чердаках, пустующих голубятнях, словом – везде, куда только мы могли залезть, мы старались увековечить свои имена и эти «знаковые» для нас моменты. И я была среди лидеров! Причем, как ни смешно, со всем этим я «завязала» буквально за год до знакомства с Володей. А тут… так руки зачесались..! Я достала из сумки черный маркер и на чистом участке стены, крашенной в стандартный зеленый цвет, принялась к художеству. Сначала появилось слегка скошенное, расплывшееся в ширину сердечко, которое я всячески пыталась выровнять, утолщая его контуры, затем стрела Амура, больше похожая на общипанное страусиное перо, пронзающая его по диагонали, а в завершение этого «шедевра» наскальной живописи вписанное в него вензелевыми буквами по одному слову в строчке мое «послание народу»: «Я люблю Вову! 14.02.2007» и роспись. Отошла, окинула глазом на расстоянии. Надпись получилась не по центру, а в левой половине. Справа осталось слишком много свободного места. Не пойдет! Надо его заполнить! Подошла, присела на корточки и снова взяла маркер. Володя молча улыбался и наблюдал за мной. Я хаотично дорисовала еще с десяток маленьких сердечек внутри имеющегося, изобразила губы, символизирующие поцелуй, и снова отошла. О, другое дело! Теперь картина законченная. Парень вынул из кармана джинсов мобильный телефон и заснял результат моих трудов.
– Спасибо, дорогая! – немного надменно сказал он. – Очень приятно! Дай бог, никому не придет в голову сделать в подъезде ремонт и все это сохранится до нашей старости. Вот так, лет через пятнадцать детям своим покажем, потом внукам. Теперь мы просто обязаны любить друг друга вечно! Считай, что это как скрепленный кровью договор с дьяволом! Ха-ха!
– Смешно! Соображай, что ты мелешь своим языком!
– Ничего такого я не сказал! Я просто говорю, что теперь ты навеки моя!
Мы немного постояли на балконе, безмолвно покурили, созерцая разостланную перед нами местность, и спустились, чтобы подоспеть на вокзал к подачи моей электрички. По пути Володя предложил:
– А может задержишься на часик? Ведь ты можешь уехать на час позже на автобусе и быть дома в то же время! Посидим в парке, еще чего выпьем, поболтаем!
– Я бы с радостью! Мне свежий воздух сейчас не повредит! Пить точно не буду, только полегчало. Но автобус стоит в четыре раза дороже, а у меня нет таких денег.
– Я же не взаймы у тебя прошу, что ты мне про деньги! Я куплю билет!
На том и порешали. Через дорогу от станции, между двумя односторонними проезжими частями, располагался небольшой парк, такой узкий и вытянутый в длину, что вернее его обозначить как «аллея», на входе в которую был установлен, если мне не изменяет память, монумент Ленину, смотрящему вдаль из-под нахмуренных бровей в деловитой позе. Там мы и остановились. Вечерело. Солнце поминутно скатывалось все ниже, поднимался прохладный ветерок, и температура воздуха стремительно падала, напоминая обитателям о зимней поре года. Час истек, едва отсчет успел начаться, но меня это не расстроило. После такого насыщенного хмельного дня, наконец-то восстановив ясность ума, хотелось уже только одного – сладко спать, развалившись на постели. Володя проводил меня до дверей автобуса, дождался, пока тот тронется, и, заплетаясь в собственных ногах, побрел на свою маршрутку. Я устроилась поудобней на сидении, достала наушники, включила плеер на мобильном и погрузилась в мир своих грез.
