Сирень, бюллетень и самодеятельность
Жили все примерно одинаково. Жильё выдавали, на квартиру зарабатывать не надо было. Люди имели постоянную работу, постоянную зарплату и постоянную жизнь.
У каждой семьи в поселке было подсобное хозяйство. Молоко не продавали. Отец не разрешал денег брать, поэтому молоко только раздавали. Если корова в запуске, берут молоко у соседей. Потом наоборот.
Курей приспосабливали по-всякому. Одну зиму курей держали в прихожке, под столом им огородили курятничек. Другую зиму куры зимовали в подполье. Свет им включали каждое утро, чтоб те знали, что день наступил. Саша Плотко городской такой мальчик был, приходил к ним поиграть и говорил – «папа Лёша, смотри, курочки по какушкам босиком бегают».
Каждую неделю в баню ходили. В общественной бане часто приходилось стоять в очереди. Заходили, расходились по мужскому и женскому отделению, оставляли вещи в кабинке, брали тазики, отпаривались в парилке на лавках, из тазика мылись и обливались, и покупали сладкий ягодный морс. Буриловы к соседям в баню ходили. Мужики любили вениками похлестаться.
В 1963 году у Буриловых появился первый холодильник. Вова спрятал шубу Наташиной подружки в холодильник. Ситуация была критическая, потому что подружка совершенно не знала, как открыть это чудо техники и забрать свою шубу.
Первого мая праздновали день солидарности трудящихся. Все выходили на демонстрации, шли колоннами по четыре человека, несли плакаты на древках с лозунгами. Подходили к трибунам, толкали речи, и время от времени кричали «Урааа!»
К новому году детишкам дарили подарки. Обычно это был стандартный набор – апельсинка, яблочко, три орешка, и это было так вкусно! Апельсины завозили только на праздники. Дети водили хороводы вокруг ёлки, звали деда Мороза, один раз Наташа даже была Снегурочкой. Корону из картона обклеивали ватой и обшивали новогодним дождиком. Учителя старательно организовывали праздники. Взрослые ходили в кино.
Алексей любил заниматься просветительской работой. Его приглашали в школу, и он рассказывал детям о войне. Любил рассказывать весёлые истории. Организовывал воскресники, суббота тогда была рабочим днем. Делал радиопостановки. У него был микрофон, и Алексей записывал собственные монологи о санитарии. Трансляции шли на весь посёлок. Делал плакаты о санитарии, называлось это санбюллетень. Наташа их рисовала и трафаретом писала про разных мух и микробов.
Алексей любил придумывать что-то неординарное. Привозил сирень, которой там ни у кого не было. Стелящиеся яблони, которые надо было прикапывать на зиму. Редкие сорта цветов. Сам разводил, поливал, выкапывал на зиму в подвал. Астры, георгины высоченные были.
Воду сам носил коромыслом. В селе смеялись над ним – бабская работа, вот сейчас сфотографируем тебя, и в газете напечатаем, чтоб все видели. Хотя носить воду коромыслом ох, как нелегко было. Странно вообще, что это было женской работой.
Очень принципиальный был, взяток никогда не брал.
Участвовал Алёша в художественной самодеятельности. Труппа из одиннадцати человек, разъезжали они по всему району. Репетировали, ставили постановки. В одной пьесе Алёша играл живой труп. По сценарию муж притворился для своей жены мёртвым и залез в гроб. Жену играла Марья Прокопьевна, она «горько плакала» у его гроба.
На фото: Художественная самодеятельность, Алексей в верхнем ряду второй справа
Однажды вертолётчик вёз Алёшу и говорит:
– Слушай, лицо у тебя знакомое, где-то я тебя видел… У меня такое чувство, что я в гробу тебя видел… Я ж тебя на сцене в гробу видел! – добавляет довольный шуткой вертолётчик.
Алексей любил приводить гостей домой. Всех интересных людей, которые приезжали в деревню, он приглашал к себе. Мог всю ночь разговоры вести за шахматами.
– Папа всегда приводил в дом интересных людей, и всегда рассказывал интереснее, чем его собеседник, – вспоминает Наташа.
Иногда приезжала к ним из Немана бабушка Дарья. Однажды послала она Наташе красивую литовскую шапочку. А посылка та, с шапочкой, загадочным образом исчезла. Через время она снова послала шапочку, и эту шапочку Наташе уже посчастливилось носить. А потом они узнали, что почтальонкина дочка носила точно такую же шапочку.
Деньги теперь у Буриловых были, но жили они экономно, деньги «прикладывали». Алёша работал на полторы ставки, подрабатывал корреспондентом, статью напишет – три рубля в карман. Тратили деньги редко, на какие-то хорошие вещи.
Зимой компанией друзей ходили в лес на лыжах. Ещё морозы, только-только лужайки начинали оттаивать, они уже ходили. Соберутся, возьмут мешки с едой, водкой, и на весь день. Останется что-то съестное – в кусты прячут до следующего раза. Когда в очередной раз не нашли свои запасы, прятать перестали.
Детей с собой брали. Как то, тёплым весенним днем разожгли костер, поразувались, и разбрелись, кто куда. Стали собираться домой – у одного обуви нет, у другого. Саше Плотко года три было тогда.
На фото: Шура
Спрашивают его – а где наша обувь? А он ручонкой на костёр показывает – в костёр бросил. И смех, и грех. Компания дружная была, не было забияк или пьющих, время проводили очень весело.
Для тех, кто заблудится или задержится, в лесу избушки стояли, с запасом дров. Заходи, пользуйся, а уходя оставь спички и новых дров. Можно было и переночевать. Избушки маленькие – лежак, стол и самая простая посуда.
12 апреля 1961 года, в день, когда Гагарин в космос полетел, вся их компания на лужайке праздновала первый полёт. Простые люди хорошо помнят всеобщее ликование, которое царило в этот день. Люди выходили на улицы, поздравляли друг друга, осознавая, что это огромное событие для всего человечества.
Поездки к тунгусам
Было у Алексея Бурилова поручение от райздрава – добираться с любой оказией, по бездорожью, по тайге на фактории (поселения) к тунгусам, проводить медосмотры. Он всегда добросовестно к этому относился. Брал Володю с собой. С Ишимбы до реки Горбилок можно было добраться на вездеходе (и то с трудом), а вертолётам просто негде было садиться. В этот раз договорились с геологами, которые отправлялись в те края на вездеходе ГАЗ 47. Но, отъехав с десяток километров, вездеход обломался окончательно. Дальше только пешком по тайге, без ружья, не зная толком дороги – вот это экстрим! Сказали, до фактории Горбилок где-то шестьдесят километров, но им показалось гораздо больше. Благо, рано выехали, да и день летом длинный, и не заблудились, слава богу, вечером были у цели. Фактория в то время представляла два-три дома, в каждом ютилось по несколько семей. В прошлом это было русское поселение, с магазином, начальной школой и прочими атрибутами таёжного посёлка.
Тунгусы ломали дома, которые им строили власти, и снова селились в свои чумы. Большинство построек они пускали на дрова, хотя леса вокруг полно. Их лень невозможно описать. Алёша с Володей заметили, что они растапливают снег, несмотря на то, что в двух шагах от них речка с прекрасной водой. Причина банальна – лень прорубь сделать. Когда им сделали прорубь, им понравилось. На следующий день ведро в порубь уже не влезало – стали ходить с котелком. Потом с кружкой. Потом опять снег топить. Соберутся зимой вокруг давно прогоревшей железной печки, где дыр больше, чем железа, укутаются оленьими шкурами – и коротают долгую зиму.
Детей тунгусы с рождения приучают к спартанской жизни. Заворачивают в оленьи шкурки, которые, естественно, не стирают. Высушат, протрут и снова в дело. А стоит ребёнку расплакаться – быстренько на мороз. Малыш затихает и плакать ему уже не хочется. Закашляет – на мороз. На морозе долго кашлять не будешь.
Все сплошь с платяными вшами. Раздеваются на медосмотр, а пока Алексей их слушает, они щёлкают зубами по швам в своей одежде – с гнидами расправляются.
Запасов впрок эти люди не делали. Завалят сохатого (лося) или оленя, и пируют, пока мясо есть. Или рыбы наловят, но не больше, чем съесть смогут. Иногда замораживают на строганину. А так, чтоб засолить, засушить – это не для них.
Осенью начинается сезон охоты на соболя. Тунгусы выходят на промысел, только толку с этого мало. Мало того, что у него за бесценок выдурят шкурки, потом обманут в магазине, потом обязательно он ввяжется в какую-нибудь драку, и, счастливый, с «фонарями» вернётся на факторию, так и не купив ничего полезного. Вымирающее племя, одним словом. Практически все болели туберкулёзом, лечиться не хотели, в результате средняя продолжительность жизни у них чуть больше тридцати лет. А места там какие замечательные! Девственная природа, одна речка чего стоит – никакими словами невозможно описать её красоту. А рыбы сколько в ней водилось! Тогда ведь рыбаков (тунгусы не в счёт) там почти не было – далеко, можно было и ближе наловить.
Весь обратный путь пришлось Алёше с сыном снова идти пешком. Вездеход так и не прибыл, хоть им и обещали. Вышли они ранним утром. Через час пути заморосил дождик, потом усилился, сильно похолодало. Вымокли они до нитки в самом прямом смысле слова. В рюкзаках килограмм по двадцать хариуса (не бросать же). И вперёд, вперёд, вперёд без остановки. Уже «на автопилоте» добрались до Ишимбы, помылись в баньке и двое суток проспали без перерыва.
Как-то раз зимой выехали Алексей с Вовой из Ишимбы в нартах. Это сани такие, запряженные оленями. На полпути караван остановился. Тунгусы о чём-то спорят на своём языке, из которых понятны только маты (с русскими один в один). Спрашивает их Алёша, что случилось? Оказывается, на задних нартах тунгус паранчак потерял.
– Что такое паранчак? – спрашивает Алёша.
– Ребёнок маленький, – отвечают тунгусы.
С горем пополам развернули оленя с нартами. Через час встретили их – едет счастливый. Нашёл-таки паранчак!
– Что же он делал?
– Спал, – отвечает.
– А сейчас?
– Тоже спит.
Какой чёрт нас в сибирскую тайгу загнал?
В 1962 Алексей отдыхал в Анапе.
24.09.62
Здравствуйте, мои дорогие!
Вот наконец то я и прибыл в знаменитую Анапу. Края хорошие, нечего сказать.
Сегодня 24 сентября, прибыл с утра и весь день знакомился с достопримечательностями города и пляжа. Город красив, весь утопает в зелени. И на рынке, и в ларьках очень много фруктов, особенно винограда.
Виноград в ларьках самый вкусный – зрелый по 28 копеек за один килограмм – очень дёшево.
Сегодня ел я его до тошноты. Потом кушал в столовой местное национальное блюдо – «чебуреки» – очень вкусные. Приеду научу, будешь готовить. Много чего хорошего, всего не перепробуешь. Особенно много местных виноградных вин. Но я решил их даже и не пробовать, не соблазняться, а больше нажимать на виноград. В дом отдыха приняли с сегодня, а кормить обещают с 26-го. Сегодня с утра капал дождик, но к вечеру полностью прояснило. Ещё вовсю купаются. Вчера, говорят, ещё было около +25 градусов. С завтра начнём купаться. Поместились мы втроём в комнате, ребятишки моего возраста, комната уютная, с солнечной стороны.
Вечером наигрались в шахматы, нагулялись по пляжу, а сейчас ляжем спать. Пожалуй, пока всё про Анапу. Да, вот ещё – картофель здесь в два раза дороже винограда, по 50-60 коп за килограмм. Была засуха. Если бы не засушливый год, то виноград ещё дешевле был бы. В Москве тоже полно фруктов. Там тоже я покупал виноград по 40 коп за килограмм. Смотришь и просто завидуешь, как тут люди живут. Вокруг каждого домика виноградники и другие фруктовые деревья.
Климат здесь очень благодатный. Куда красивей и лучше, чем в Евпатории. Кругом деревья, горы, зелень, фруктовые (особенно виноградные) плантации. Особенно бросается в глаза аккуратность домиков в любой станице, через которые проезжал в автобусе на 30 км от станции Тоннельной до г. Анапа, домики все белёные, во дворах идеальный порядок и чистота. Культурно одеваются крестьяне.
Смотрю и думаю – а нас какой чёрт туда в сибирскую тайгу загнал? Наверное, об этом нам уже серьёзно надо переобдумать. Не знаю, может это временное увлечение.
В Москве тоже очень понравилось. Бегал там целыми днями, был на ВДНХ, в Кремле, на стадионе Ленина в Лужниках, на ярмарке, в круговом панорамном кино. Встретился в Москве с Сергеем Петровичем Канделаки – бродили с ним целый день. На ВДНХ случайно встретился с санитаркой из Черняховской железнодорожной больницы, Ильина Нина. Много она интересного рассказала про работников больницы. Говорит, город расстроился, не узнаете. Там все по прежнему работают, Елена Федоровна Денисова, Лена Фролова, Фиса Беспалова, Слава Ланицкая, Аня Бабичева, Максимова Тамара Ивановна, Зверев, Угольникова Нина Вал., Каминская Татьяна, Епишева, Скорнева Мария, Петрович Ольга Петровна. В Москве проживал у Антонины Терентьевны – она просила передать вам привет. Встретила очень хорошо, как хороших земляков.
Пожалуй, пока всё, да и время спать. Напишите авиапочтой, скорей дойдёт.
Будьте здоровы. А вы ребятки, старайтесь как можно лучше учиться.
До свидания. Целую. Папа Лёша.
Большой привет М.И. и М.П. Плотко, Вере Влад., Вере Ивановне, Гале. Ну и всему коллективу.
***
В 1966 году Алексея переводят во вновь открывшуюся больницу в посёлке Кулаково на берегу Ангары, и семья Буриловых снова собирает чемоданы.
Часть шестая
Кулаково
Кулаково был совсем молодым поселком, основанным в 1961 году. Для сплава древесины по Ангаре был организован Кулаковский рейд. На Ангаре находилась естественная уникальная запань – заграждение на реке для собирания и хранения сплавляемого леса. Запань Кулаковского рейда была на втором месте в мире по вместимости древесины. На реке стояло две сетки, на которых занимались сортировкой и сплоткой леса. Специальная машина, сетка, связывала из бревен плоты, которые потом сплавляли дальше. Работали там старшеклассники и студенты.
Наташа с Володей уже учились в последних классах, и тоже хотели там работать. Сначала родители их не отпускали, потом стали отпускать. Дети должны были считать и записывать проплывающие брёвна с учётом их маркировки. Некоторые стояли с багром, переводя брёвна из одного коридора в другой. Надо было рано вставать, ещё затемно, ехать на катере на эту сетку и следить за бревнами. Дети получали ежемесячную зарплату, и эта работа им нравилась. Летом приезжали подзаработать на сетку студенты из Москвы.
В посёлке были магазин, клуб, школа. Новые здания, молодые учителя и врачи. Открылся рентген-кабинет. Один рентген-лаборант был, нужен был ещё один. Алёша туда и попросился, через старый добрый райздрав. Больница принадлежала Южно-Енисейску. Переезжая, Буриловы перевезли свои сено и корову. Переезжали зимой – и опять всё с нуля.
В Кулаково Алёшу тоже очень уважали. Трудились всегда много, бывало, по два часа в сутки спали. Косить ходили всей семьей. Володя в тринадцать лет косил уже. Сам управится, за мамой и сестрой докосит. Опять хозяйство развелось – корова, телёнок, куры, поросенок. Корова всегда была чистая, ухоженная.
На фото: Наташа
А какой сад-огород в Кулаково был! Яблоки стелющиеся на зиму паклей укутывали. Ранетки красные были. А сколько цветов у них было! Люди идут, останавливаются около дома, цветами любуются. А малина какая была! Кусты еле доставали. На зиму верхушку загибаешь, снегом засыпаешь. А вино малиновое какое было! Две десятилитровые бутыли вина всегда делали. Шура себе вина сделает, и любимую подружку Нелю зовёт – приди, собери малину. Или смородину. Всё было.
На фото: Наташа с Алексеем у дома. Дом на две семьи, ближняя половина их.
Возле больницы, в уголочке больничной территории выкопали Буриловы себе погреб. Глубокий, с лестницей внутри. Внизу стояли бочки с капустой и огурцами, картошка. Сверху погреб закрывался дверцами на замок.
Шура была там в почёте, старшая медсестра. В 50 лет Алексей вышел на пенсию, так как работа связана с вредностью, но работу не оставлял.
Алёша любил свою Тамару. Не ругались никогда. Он часто шутил. Телевизор у них был с высоченной антенной. Чтобы искать волну, нужно было ломом антенну поворачивать. Как-то Алёша забыл лом убрать. Шура шла корову доить, в каждой руке по ведру, и не заметила, что он не вытащил лом из антенны, да споткнулась. Возвращается, чуть не плачет, шишку набила:
– Что ж ты лом не убрал?
– Ого, ты так спешила, что лом мне погнула, – улыбается Алёша.
По-прежнему они регулярно ездили по путёвкам к морю. Алёша объездил весь Крым, ездили и к Валентинам Дядюро в Одессу.
На фото: Шура, Алёша, Мария (сестра дедушки), Валентины, Володя. Одесса
История про кота
Был у них хороший, умный такой кот. Один раз только стеганула его Шура ремнём, и потом он уже знал – если Шура руку тянет к ремню, надо прятаться.
Собрались как-то ребятишки – Володя, сын главного врача, ещё друзья, да и напоили кота валерьянкой, дело молодое. Заходит отец в дом, а на него прямо со шкафа набрасывается взбешённый кот, прыгает на грудь, и раздирает руку. А Алёша очень мнительный был к каждой царапине, и конечно, испугался.
Шура в тот момент была в Мотыгино на конференции. Звонят, снимают её с конференции, посылают за ней самолёт. Она испугалась – наверное, дома что-то случилось. Ей ничего не говорят. Везут её одну в восьмиместном самолёте. Она летит, всякие дурные мысли в голове крутятся.
– А что случилось-то?
– Приедешь, узнаешь.
Выходит Шура из самолёта. Стоит Алексей с чемоданом, в чемодане кот. Алексей с чемоданом летят в Красноярск.
Приходит Шура домой, ребятишки дома сидят в том же составе. Они всё это наблюдали, но, конечно, не понимали серьёзность ситуации.
Доставили Алексея с котом в Красноярск. Коту вскрыли черепушку, вынули мозги. Алёша в коридоре сидит, ждёт свои уколы от бешенства. А ему и говорят – всё в порядке, кот был здоров, и вы здоровы. Всё произошло очень быстро.
Сын главврача пришёл домой, и признался, что кота валерьянкой напоили. Главный врач давай звонить по всем службам, но видимо самолёты в то время летали быстрее, чем работали телефоны.
Приехал Алёша домой, тихий-тихий. Это был тот редкий случай, когда он Володю даже не ругал.
– Что уж там ругать… – сказал он Шуре.
Кота было жалко.
Девятка
После окончания второй мировой Советский Союз всерьёз озаботился созданием собственного атомного оружия. Главные компоненты ядерного оружия – уран-235 или плутоний-239, и их получение становится стратегически важной задачей. В Советском Союзе уже было два таких предприятия, в Челябинской и Томской областях, но потребность росла. К тому же, эти области могли подвергнуться бомбардировкам. Поэтому решено было построить ещё один химический комбинат, только на отдалённой местности и под землёй. Выбранная местность была обеспечена речной водой для охлаждения реакторов, и позволяла разместить химкомбинат в прочных скалистых породах, с заглублением на 200 метров. Удобно было и соседство с крупным городом, позволявшее обеспечить строительство всей инфраструктурой.
Заключенные сами стремились попасть на эту стройку, так как при выполнении плана на 121% один рабочий день засчитывался за три дня срока. Так, в 1950-х годах на берегу Енисея, в 40 километрах севернее от Красноярска, тысячи заключенных штурмовали изнутри гранитную гору, возводя нечто грандиозное и сверхсекретное. Нечто имело много названий. Комбинат №815. Красноярск-26. Железногорск. Девятка… Нечто получило неограниченный доступ к финансовым и человеческим ресурсам страны.
В сердце горы сооружалась огромная камера высотой в 72 метра. В подземном зале ядерные реакторы производили плутоний, облучая нейтронами уран-238. Третий реактор вырабатывал также энергию для города-спутника комбината. Внутрь горы шла железная дорога-метрополитен. Это было настоящее инженерное чудо – атомная электростанция, помещённая внутрь горы, способная выдержать ядерный удар. Рядом с комбинатом, в тайге, с нуля был построен стотысячный город. Он был строго засекречен, за колючей проволокой, его жители давали подписку о неразглашении места проживания и рода деятельности.
Опасное производство и режим строгой секретности проживания в городе компенсировались материальными и моральными благами. По советским меркам, это был красивейший город, его жители не знали, что такое дефицит, продуктов и промтоваров было в избытке. Одним из преимуществ жизни и работы в этом месте было освобождение от армии, что и привлекло туда молодого Володю Бурилова с друзьями. Он работал с контрольно-измерительными приборами.
После смены работники проходили контроль радиации. Чтобы не осталось радиации на теле, надо было помыться в душе сначала холодной водой, и только потом горячей. Пока смываешь радиацию, поры кожи должны быть закрыты. От тёплой воды поры раскрываются, и радиация попадает внутрь, и будешь звенеть всегда, сколько потом ни мойся.
От облучения не предлагали ничего, кроме водки. Это «лекарство» кого-то убивало там же, а кого-то приводило к алкогольной зависимости на всю оставшуюся жизнь.
Алексей с Шурой, конечно, ничего не знали. И как только узнали, тут же поехали к сыну. На территорию никого не пускали, ночевали они в гостинице. Как разузнали от людей, что к чему, отец говорит – надо его оттуда забирать, это не для жизни молодого парня.
Алёша договорился с военкомом – надо забрать его оттуда, и отправить в армию.
– Куда бы ты его хотел отправить? – спрашивает военком. – Может, в танковое училище?
– Отлично, он любит машины.