Её «особенный ребёнок»
TekstПлач над пролитым молоком
– Ма! Ну ма-а?! Скоро мы приедем? Скоро? Ма-а?! – опять заныла Джессика, нетерпеливо ёрзая на сидении.
– Потерпи, Солнышко, – сладким голосом пропела Вирджиния, стараясь подавить растущее внутри раздражение.
Последние полчаса женщина чувствовала себя как выжатый лимон. Вдобавок у неё разыгралась страшная мигрень, а в автомобильной аптечке, как назло, закончился «Тайленол». Крики дочери, словно удары молота, забивающего в висок гвоздь за гвоздём, вызывали у Вирджинии всё новые и новые толчки головной боли. «Немедленно заткнись!» – хотелось ей прикрикнуть на девочку. Но, понимая, что дочь, так же, как и она сама, вымотана дорогой, и что грубым окриком делу не поможешь, а только, чего доброго, спровоцируешь детскую истерику, ответила Джессике ровным спокойным тоном:
– Совсем скоро, дорогая. Осталось всего каких-то пятнадцать-двадцать минут.
– Полчаса назад ты говорила то же самое. А мы всё едем и едем. Я устала! Я пить хочу! – не унималась девочка.
– Джесс, ты же знаешь: напитки в сумке под сиденьем. Возьми сама.
В салоне машины на целую секунду воцарилась благословенная тишина: Джессика возилась с замком дорожной сумки. Затем послышалось шуршание пакетов, а вслед возмущённый детский вопль:
– Но здесь только вода! А я хочу молока! Где моё шоколадное молоко?!
– Молоко закончилось. Выпей пока воды.
Вирджиния, не отрывая взгляда от трассы, извлекла из сумки «Perrier» и, быстро отвинтив крышку, протянула воду дочери.
– Держи.
Джессика неловко схватила бутылку и тут же, не удержав, выронила. «Perrier» покатилась под кресло, расплескав почти всё своё содержимое на светлые брюки матери.
– Ты сама виновата! – закричала девочка. – Всегда покупаешь мне слишком мало молока! Жадина!
«Чёрт возьми! Держу пари, паршивка сделала это нарочно! – мысленно выругалась женщина, но тут же взяла себя в руки. – Спокойно, Джинни. Спокойно. Ты же не станешь кричать на дочь из-за такого пустяка?»
Скрипнув зубами, она сдержалась.
Однако поощрять такое поведение тоже не стоило.
– Дорогая, послушай меня внимательно, – обратилась Вирджиния к дочке. – Через четверть часа мы въедем в город, и у нас появится шанс начать жизнь с чистого листа. Запомни: на новом месте очень важно произвести на людей хорошее впечатление! От того, как мы себя покажем, зависит, сможем ли мы остаться в этом городе насовсем.
Джессика надулась и недовольно буркнула:
– Ты всегда так говоришь…
– Да. Но на этот раз всё будет хорошо. Я тебе обещаю! – бодро произнесла мать, потрепав девочку по щеке.
На самом деле женщина не была так уж в этом уверена. Они с дочкой проехали сотни миль в попытке найти приют в каком-нибудь из многочисленных маленьких городков, разбросанных по стране, но всякий раз терпели фиаско.
Причина была проста, и заключалась она в Джесси. Но мать скорей откусила бы себе язык, чем дала понять это дочери.
Всё дело в том, что Джессика, как принято сейчас говорить, была «особенным ребёнком». Вирджиния терпеть не могла это насквозь пропитанное фальшью определение. «Мы понимаем, как трудно в наше время воспитывать дочь с особенностями развития», – сочувствуют доброхоты. И столько в их взглядах высокомерного снисхождения, фальшивой доброты и участливого равнодушия! А за спиной те же люди возмущённо шушукаются: «Она что, действительно будет ходить в одну школу с нашими детьми? Какой ужас! Вот они, побочные эффекты инклюзии!»
В конце концов Вирджиния смирилась с понятием «особенная»: слишком часто приходилось ей объяснять родителям «нормальных» детей, почему Джессика ведёт себя иначе, чем их драгоценные чада. «Но всё равно, – злилась она, – будь я проклята, если позволю им смотреть на моего ребенка свысока!»
Год назад, когда женщина решились на побег в неизвестность, она была полна решимости и оптимизма. «Мир большой! – думала тогда Вирджиния. – В нём обязательно найдётся место, где нашу маленькую семью примут такой, какая она есть. И если не полюбят, то хотя бы отнесутся с пониманием. Нужно лишь постараться произвести на людей хорошее впечатление».
А теперь она устала. От косых взглядов, от шушуканья и хихиканья за спиной. И всё же, несмотря на усталость и разочарование, продолжала стараться. Ради Джесси. И ради себя самой.
– Вот посмотри, во что превратился мой новый костюм? Что, по-твоему, подумает обо мне директор школы, если я явлюсь на собеседование в мокрых брюках? – продолжала воспитывать дочь Вирджиния. – Я всё понимаю: ты устала и проголодалась, но прошу, если хочешь поскорее оказаться дома в уютной кроватке, постарайся вести себя хорошо? Ладно? Своими капризами ты только отвлекаешь маму от дороги!
– И тогда, клянусь тебе, – выложила она свой последний «железный» аргумент, – как только мы доберёмся до ближайшего супермаркета, я куплю тебе столько шоколадного молока, сколько ты сможешь унести! Замётано?
Девочка кивнула. Но тут же снова открыла рот и затянула привычное:
– Ма… Ну, ма-а!
– Ну что ещё? – теряя терпение, рявкнула женщина, чувствуя, что ещё немного и её голова взорвется.
– Я хочу пи-пи. Очень сильно хочу!
– О, дорогая, – смутилась Вирджиния, – конечно, конечно. Сейчас.
Съехав с трассы, она поставила автомобиль на обочину, распахнула перед Джессикой дверцу и скомандовала:
– Давай-ка по-быстрому. Иди во-он за те кустики. Но недалеко. Так, чтобы я тебя видела! И не вздумай заходить в лес!
Девочка кивнула.
Потерялась и нашлась
Не упуская дочь из виду, женщина вернулась к машине и тут, к своей досаде, заметила на дороге огни приближающегося полицейского автомобиля.
Бог знает, по какой причине, но Вирджиния недолюбливала копов. Вот и сейчас она внутренне напряглась, хотя не сделала и даже не замышляла ничего противозаконного.
– Какие-то проблемы, мэм? – спросил полицейский, выходя из машины и направляясь к ней. – У вас что, двигатель заглох?
– Нет-нет, офицер! С машиной полный порядок! Моей дочурке захотелось по-маленькому, только и всего! Поэтому мы вынуждены были остановиться здесь ненадолго. Знаю, это не слишком-то культурно, но что делать? Она же ребёнок! – ответила женщина с обезоруживающе-виноватой улыбкой.
– Разумеется, мэм. Я и не думал осуждать вас, мэм.
Вирджиния надеялась, что теперь, когда всё прояснилось, коп сядет обратно в свою тачку, включит мигалку, да и уберётся отсюда куда подальше. Но не тут-то было! Он зачем-то решил дождаться возвращения Джесси.
Прошло пять минут. Полицейский взглянул на наручные часы и произнёс:
– Что-то ваша дочка долго не выходит! Мэм, вы бы окликнули её, что ли? Лес-то большой, так и заблудиться недолго. Сколько девочке лет?
– Джесси шесть. Но не беспокойтесь, офицер, она выйдет, как только сделает свои дела.
– Ясно, мэм. Но всё же, ради нашего с вами спокойствия, позовите её. Нужно убедиться, что ребёнок в порядке. Тем более что ей всего только шесть лет.
Вирджиния недовольно покосилась на полицейского: «Ну чего прицепился? Лучше бы преступников ловил!» С неохотой она повиновалась и, сложив ладони рупором, прокричала в сторону придорожных кустов:
– Джесси! Милая! Ты скоро?
В ответ ни звука.
– Ау! Джессика! Ответь маме!
И вновь тишина! Ни шороха одежды, ни хруста сухой ветки под ногами.
На лице офицера полиции появилось озабоченное выражение:
– Мэм, вы уверены, что с ней всё хорошо?
– Конечно! – воскликнула Вирджиния взволнованным тоном, совсем не вяжущимся с её утвердительным ответом. – Думаю, это она от вас прячется!
Заметив, что коп удивлённо вскинул брови, женщина поспешила объясниться:
– Видите ли, офицер, моя дочь Джессика…
Не любительница произносить это словосочетание вслух, она замялась:
– …В общем, моя дочь – «особенный ребёнок». Незнакомцев она не любит и побаивается. Ко всему прочему, у Джесс есть небольшой дефект внешности. Так, ничего особенного. Но девочка тем не менее очень его стыдится.
– Хм, – хмыкнул коп. – Это понятно. Но, боюсь, нам всё же придётся пойти поискать её. Мой долг убедиться, что девочка в порядке. Показывайте дорогу.
Сообразив, что от полицейского так просто не отделаться, Вирджиния сошла с обочины и направилась к зарослям орешника, пыльным от проезжающих по дороге машин. Стояла осень, и листья кустарника местами были тронуты светлой охрой.
– Детка! – позвала Вирджиния. – Выходи! Не бойся!
Не получив ответа, женщина обошла орешник кругом, и до ушей копа донёсся её испуганный крик:
– Офицер! Джесси здесь нет!
Полицейский бросился на помощь. Вдвоём они прочесали все близлежащие кусты: коп пошёл направо, Вирджиния налево. Оба громко выкрикивали имя девочки – ребёнок как сквозь землю провалился!
Спустя пятнадцать минут бесплодных поисков они встретились у обочины, и полицейский, с неодобрением поглядев на женщину, подытожил:
– Ну что ж. Ясно как божий день: девочка потерялась. Меня вот что удивляет, мэм: почему вы отпустили «особенную» дочь в лес одну? Почему не сопроводили её? Вам следовало бы лучше приглядывать за своим ребенком!
– Но я не спускала с Джесси глаз! – вскинулась Вирджиния. – Разве что на секунду отвлеклась, заметив на дороге вашу машину!
– Скажите, мэм, – продолжил коп ледяным тоном, – девочка ранее убегала из дому? Вы когда-нибудь обращались с ней жестоко? Признайтесь, были такие случаи?
– Нет! Конечно же, нет! О чём вы говорите?!
Увидев в глазах женщины возмущение, смешанное с неподдельным ужасом, полицейский смягчился.
– Ну вот что, мэм, – принял он решение. – Видите вон ту широкую тропу? Если ваша дочка решила устроить себе прогулку по лесу, то определённо направилась по ней. Я схожу, поищу девочку. Вряд ли за это время такая малышка могла углубиться в лес слишком далеко. А вы, на случай, если она вернётся, оставайтесь на месте! И обязательно дождитесь меня. Мэм?
– Да, офицер, – рассеянно произнесла Вирджиния, рассматривая что-то позади копа.
Полицейский обернулся и брезгливо покосился на старую облезлую куклу, сидящую в траве у дороги. Её сломанная в двух местах правая рука была склеена прозрачным скотчем. Подол изношенного платья пестрел коричневыми пятнами, а из нагрудного кармашка торчал уголок носового платка с вышитыми красной нитью буквами. «…ИНЛИ», – прочёл полицейский видимую часть надписи. Рядом с куклой валялась пустая упаковка от шоколадного молока.
– Это кукла вашей дочери? – спросил он.
– Что? – пробормотала женщина, невидяще глядя на полицейского.
«О! Да, похоже, эта горе-мамаша не прочь хорошенько поддать! Видно, как мало она заботится о своём ребёнке: дочка-то, наверное, новых игрушек в глаза не видела! А! Ладно. С мамашей разберусь позже. Сейчас главное – отыскать девчушку!» – махнул рукой полицейский. Затем развернулся и быстро зашагал по тропинке в чащу леса.
Едва фигура копа скрылась из виду, Вирджиния со всех ног бросилась к своей машине. Распахнув дверцу, она тяжело плюхнулась на водительское сиденье и облегченно выдохнула: Джессика, живая и невредимая, как ни в чём не бывало восседала в детском кресле.
– У тебя всё в порядке? – спросила её мать.
Та улыбнулась и кивнула.
– Ну, слава богу! А то я ведь уже успела испугаться: вдруг ты и вправду сбежала?
Девочка громко рассмеялась:
– Здорово же я провела этого полицейского! – похвасталась она. – И спряталась-то не очень хорошо, а он всё равно меня не нашёл! Даже не заметил, как я прошмыгнула мимо вас в машину. Мам, правда, этот коп глупый?
– Не стоит судить о людях по первому впечатлению, – назидательно произнесла Вирджиния, стараясь выглядеть при этом серьёзной. Но, представив себе полицейского, который до сих пор рыщет по лесу в поисках Джесс, не удержалась и тихонько прыснула себе в кулачок.
– Глупый, глупый коп! – в восторге завопила Джессика, заметив такую реакцию матери.
– Вот сейчас он вернётся и арестует тебя за эти слова! – пошутила Вирджиния.
– Тогда чего мы ждём? Пора убираться отсюда! Скорее же! – с деланным ужасом воскликнула девочка.
Машина сорвалась с места и, значительно превысив скорость, понеслась по трассе в направлении города. Лишь удалившись на приличное расстояние от «места происшествия», женщина расслабилась, почувствовав себя вне досягаемости полиции. Вирджинии вовсе не улыбалось вновь нарваться на зануду-копа, чтобы по второму кругу выслушивать его несправедливые обвинения. К тому же он ещё и Джессику оскорбил! «Дочь права, – подумала Вирджиния, – этот полицейский непроходимо глуп. Да с чего ему в голову взбрело, что моя девочка убежит в лес и там заблудится?! Я же ясно сказала: «Моя дочь – «особенный ребёнок!» Особенный, а не умственно отсталый!»
На новом месте
Маленький провинциальный городок выглядел тихим и уютным. Вирджиния медленно ехала по дороге, вдоль которой выстроились уютные, выкрашенные нежно-желтой краской домики, похожие друг на друга, как инкубаторские цыплята. Они так и сверкали новизной, словно были возведены только вчера. К каждому из домов прилегал небольшой палисадник с аккуратно подстриженным газоном и клумбой, где, соперничая друг с другом в совершенстве форм и яркости красок, тянулись к солнцу осенние цветы. Махровые астры, горделивые георгины, хризантемы и мальвы… Глядя на эту флористическую роскошь, Вирджиния вдруг ощутила прилив уверенности в том, что на сей раз всё у неё получится. «Этот город особенный. И он искренне рад нашему приезду», – подумала она.
Однако, как только автомобиль въехал в район, где находилась их с Джесс будущая квартира, эйфория тут же сменилась разочарованием. Дома, тротуары, деревья – всё здесь было тусклым и неухоженным. Всё свидетельствовало о низком уровне доходов местных обитателей.
Было далеко за полдень, когда женщина поднялась по пошарпанным ступеням, остановилась перед квартирой под номером четыре и позвонила. Джессику она оставила в машине, строго-настрого запретив из неё выходить.
Спустя пару минут входная дверь широко распахнулась, и полная непричёсанная дама плюс-минус тридцати пяти лет молча воззрилась на гостью.
Вирджиния представилась.
– Я по объявлению о найме, – объяснила она. – Мы с вами договаривались о встрече по телефону. Помните?
На пухлом лице женщины нарисовалось понимание. Обернувшись, она крикнула в глубину комнаты:
– Ма! Это к тебе!
Её место заняла такая же крупногабаритная дама, но лет на двадцать постарше.
– Да-да, конечно! Проходите, – пригласила дама гостью и, звеня ключами, отперла соседнюю квартиру.
Комната оказалась маленькой, скромно, по-спартански обставленной, но зато чистой и солнечной. Из мебели только диван, старая тумбочка, потёртый колченогий стул, да ещё довольно просторный шкаф, встроенный в нишу. Кухня тоже не отличалась большими габаритами, но в ней имелось всё необходимое для приготовления пищи: обеденный стол, микроволновая печь и множество полок с кухонной утварью.
«Просто подарок за такую цену! – порадовалась Вирджиния. – Наверняка, это потому, что приезжие, снимающие здесь квартиры, – большая редкость».
Обменяв наличные на связку ключей, она спустилась во двор за дочерью. Сделка прошла без помех, и настроение Вирджинии снова улучшилось. Поэтому она глазам своим не поверила, когда, взглянув издали на свой автомобиль, не обнаружила за его стёклами знакомого силуэта! Быстро подойдя к машине, женщина рывком распахнула дверцу и строго приказала: «Джессика! Я знаю, ты прячешься за креслами! Сейчас же прекращай свои игры и вылезай оттуда!» Ответа не было. Перепуганная мать дважды обыскала салон, чтобы окончательно убедиться: дочка пропала!
Выскочив из авто, Вирджиния огляделась по сторонам.
– Джесс! – крикнула она, чувствуя, как ею овладевает паника.
«Что делать? Где в этом незнакомом городе искать своего ребёнка? Но ведь я отлучилась всего на каких-нибудь пятнадцать минут! А вдруг коп прав, и Джесс ни на миг нельзя оставить одну? Что, если моя дочь и впрямь психически больна, и болезнь неуклонно прогрессирует?» – метались в голове Вирджинии беспорядочные мысли.
– Я тебя вижу, а ты меня нет! Я вижу, а ты нет! – пропел за её спиной тоненький девчачий голосок.
Женщина резко обернулась: Джессика как ни в чём не бывало стояла рядом, улыбаясь во весь свой щербатый рот.
– Какого чёрта?! Я же не велела тебе выходить? – задыхаясь от негодования, рявкнула Вирджиния. – Почему не слушаешься?
– Тебя долго не было, и мне стало скучно, – буркнула девочка, надув губы. – Но я честно ждала тебя в машине и вышла, только когда увидела, что ты возвращаешься. А потом незаметно кралась за тобой след в след. Прямо как настоящий ниндзя! Мам, как думаешь, из меня получится хороший ниндзя?
– Джессика, не лги! Я ещё издали заметила, что в салоне тебя нет! Где ты была?
– В багажнике, конечно же, – хихикнула девочка. – Будто сама не знаешь!
Вирджиния вскипела. Она открыла было рот, собираясь отчитать дочь за глупые шутки, но, взглянув на неё, передумала. Джессика была настолько горда собой и так искренне радовалась своей проделке, что весь материнский гнев куда-то улетучился.
– Ладно, – сказала мать. – Думаю, ниндзя из тебя выйдет отличный! Но больше так не делай! Я и в самом деле очень испугалась. И пойдём уже в нашу новую квартиру.
Маленькая съёмная квартира показалась им настоящим раем! Здесь они смогли, наконец, расслабиться и как следует отдохнуть с дороги. Умывшись и переодевшись, Вирджиния сбегала в ближайший магазин за готовой едой и парой упаковок шоколадного молока для Джессики. В отсутствие матери девочка произвела в квартире тщательный обыск и, к своей радости, обнаружила в нише старенький телевизор. Но за день она так устала, что согласилась лечь в постель пораньше, отказавшись от вечернего просмотра мультфильмов.
Собеседование на должность учителя младших классов было назначено Вирджинии на понедельник. А значит, впереди были два выходных дня, и мать с дочерью готовились провести их в своё удовольствие. На завтра, например, у них была запланирована прогулка по городу и знакомство с его достопримечательностями.
Инцидент на набережной
Суббота выдалась на редкость тёплой для конца октября. Город нежился в той особой золотой дымке, какая бывает только в погожие осенние дни.
Взяв с собой путеводитель, Вирджиния с Джессикой отправились на пешую экскурсию. Они посидели на скамеечке в местном парке, прогулялись по городскому историческому центру и вышли на набережную, расположенную вокруг двух небольших озёр. Набережная, по-видимому, была излюбленным местом отдыха горожан. По мощеному тротуару прогуливались люди самых разных возрастов, пришедшие сюда отдохнуть от повседневных забот и насладиться последними тёплыми деньками: стайки весёлых подростков, молодые мамы с колясками, семьи с ребятишками постарше, пожилые пары.
Купив себе по большому рожку мороженого, Вирджиния с Джессикой подошли к озеру и, опершись о перила, стали наблюдать за плавающими утками. В отражённое в зеркале воды небо летели, кружась, золотые листья тополя. Дул лёгкий ветерок. По воздуху плыли пущенные кем-то радужные мыльные пузыри. Солнечные лучи, падая на голубой деним куртки, грели Вирджинии плечи. И сердце её наполнялось спокойствием и светлой радостью.
Глядя, как дочь кормит уточек крошками булки, Вирджиния впервые за последние дни, а может, и недели, расслабилась и, ни о чём не думая, просто наслаждалась жизнью. Время от времени Джессика дёргала мать за рукав и восторженно восклицала: «Ой! Смотри, какие милые утята! А мама-утка просто красавица! У неё такие яркие пёрышки!»
Мимо проходили люди. Останавливались. Любовались озером. Отходили. Мать с дочерью не обращали на них никакого внимания.
Внезапно до слуха Вирджинии донеслась какая-то возня за её спиной, а затем девчачий голосок шёпотом сообщил кому-то: «Глянь-ка! Там сумасшедшая!»
«Где?» – громко спросил второй, резкий мальчишеский голос.
«Да не ори ты! – шикнул на него первый. – Во-он там, у перил! Болтает сама с собой. Ты только послушай, какую чушь она несёт!»
Вирджиния вздрогнула. Всё ещё надеясь, что речь идёт не о Джессике, она обернулась и увидела, как пухлая девчонка лет семи что-то шепчет на ухо стоящему рядом мальчугану, опасливо косясь в их с дочкой сторону. Надежда угасла.
– Чокнутая! Чокнутая! – вдруг взвыл мальчишка дурниной и громко, издевательски заржал.
Женщина сделала шаг к обидчикам, и детишки с визгом разбежались.
– Чокнутая! – ещё раз выкрикнул пацан, остановившись на безопасном от неё расстоянии. Затем вихрем сорвался с места и скрылся за ближайшим поворотом. Его подружка незаметно растворилась в толпе отдыхающих.
«О Боже! Хоть бы Джесси, увлечённая уточками, не заметила хулиганов!» – подумала мать. Но, увы! Дочка уже отвернулась от пруда и теперь испуганно глядела вслед убегающим.
– Мамочка, за что они меня дразнят? Они считают меня глупой? Да? Некрасивой? – спросила она, глядя на мать круглыми карими глазами, полными слёз.
Никто бы, глядя на неё сейчас, не догадался, что на самом деле цвет радужной оболочки левого глаза у Джессики светло-голубой, а правого – коричневый. По-научному эта аномалия называется гетерохромией, и в ней нет ничего плохого. Но девочку собственное разноглазие очень расстраивало.
Мать точно не знала, кто навязал дочери этот комплекс неполноценности. В памяти всплывал далёкий смутный образ: высокая худая женщина, вся в чёрном. Во взгляде – неприкрытая ненависть. «Твои глаза ужасны! Именно так Бог метит порченных дьяволом! Молись, чтобы Всевышний избавил тебя от греховных помыслов!» – шипит она, потрясая тростью. Кем была эта злобная старуха? Соседкой по дому? Дальней родственницей? Надзирательницей в детском приюте? Теперь уже и не вспомнить. Тем не менее чёрной женщине удалось свершить своё чёрное дело: с тех самых пор девочка начала сторониться людей и стыдиться своей внешности.
Однако недавно Вирджиния раз и навсегда решила проблему дочкиной гетерохромии, купив в аптеке карие контактные линзы. Взяла сразу несколько пар: для Джесси и для себя. Решила: «Пусть наши глаза будут одинакового цвета».
– Нет-нет, Солнышко! Никто так не считает! – поспешно солгала она дочери.
– Но та девочка показывала на меня пальцем!
Женщина вздохнула:
– Послушай меня, дочь. Дурные люди, развлекающиеся тем, что обижают других, есть повсюду. Но мы ведь не позволим парочке каких-то невоспитанных недоумков испортить нам выходные! Правда, Джесс?
– Недоумки, – хмыкнула девочка. Похоже, слово ей понравилось.
– О’кей! Не позволим! – согласилась она, вытерла слёзы и улыбнулась.
На том и порешили.
Но всё равно лёгкое, беспечное настроение этого субботнего дня бесследно рассеялось. Мать с дочерью еще немного посидели на скамейке, затем поднялись и отправились восвояси.