Извозчик что-то неразборчиво буркнул себе под нос и хлестанул лошадь поводьями. Тележку дернуло, и Кара повалилась на бок. Сидящий напротив парень наклонился и поднял ее обратно.

Красное солнце начало скрываться за крышами домов. Разрушенный город погружался в темноту. Крики воронов звучали все громче. Становилось холоднее. Кара выдохнула клуб пара изо рта.

– Где мы? – спросила она. – И кто вы такие?

– Слыхал, Билл! – он вновь обратился к товарищу. – Кто мы? Где мы? Надо же… давненько я не слышал такого.

– Ага, – почти неразборчивым басом ответил громила. – Янг Блиды. В последнее время они редкость.

– Янг Блиды? – Хилл поерзала на тележке, приняв более удобную позу.

– Новенькие, – калека прильнул к Каре и схватил ее за подбородок. – Те, кто попали в наш проклятый Тартар не так давно.

Парень бесцеремонно начал разглядывать Кару как какой-то трофей. Повернул ее голову вправо, влево. Открыл ей рот, посмотрел на зубы. Оттянул ворот сорочки и присвистнул, взглянув на ее грудь. Удостоверившись, что она хороший товар, откинул Кару обратно на борт телеги.

– Шикарная, – протягивая каждую букву, сказал он. – Никтеанцы щедро заплатят.

– Никтеанцы? – в очередной раз спросила Кара, до сих пор чувствуя его мерзкие руки на своем теле.

– Дети ночи. Как думаешь, Билл, сколько нам, типа, дадут за эту красотку и ее друга?

Грэм затопал ногами, начал мычать. Поняв, что на него не обращают внимание, стал трясти кандалами.

– Что? – рявкнул калека. – Знаешь, – обратился он к Каре, – твой друг не затыкался ни на секунду. Пришлось даже снять носок, чтобы прикрыть его сраный рот! Откуда он только взялся такой?

Кара посмотрела вниз. Здоровая босая нога парня была обута в старый, местами порванный сандаль. Каждый раз, смотря на недовольное лицо Грэма, ее начинало мутить.

– Ах, да, – сказал парень. – Забыл представиться… Мое имя Роберт Патрик Оуэн. Но все, типа, зовут меня просто Боб. А это, – Боб кивнул в сторону волосатого здоровяка, – малыш Билл.

Извозчик повернулся, и Кара увидела огромную вмятину на правой половине его лица. Выглядело так, словно в это место ударили кувалдой. Как он при этом остался жив? – непонятно. Билл улыбнулся, оголив ровный ряд зубов, в котором правая их часть преимущественно отсутствовала. Зрелище выглядело довольно мерзким.

– Что? – смеясь, спросил Боб. – Думаешь, как он еще жив, с такой-то вмятиной на роже?

Кара не ответила, но, видимо, на ее лице читался вопрос.

– Видишь ли, куколка, – продолжил калека, – здесь ты умрешь, типа, только тогда, когда этого захочет он.

Боб покорно опустил голову вниз, при этом показав пальцем вверх.

Грэм вновь загремел кандалами. Несколько раз ударил пятками об телегу. Деревяшка под его ногой треснула. Увидев столь вопиющее нахальство со стороны пленника, Боб поднялся и, ловя равновесие, проковылял к Сайленту. Тележку трясло: пару раз калека чуть было не упал. Когда он, наконец, добрался до Грэма, то рухнул рядом с ним на колени и начал лупить того по лицу кулаком. От одного из ударов грязный носок вылетел у Сайлента изо рта. Боб в одышке отпрянул в сторону, Грэм же довольно вдохнул полной грудью.

– Ну наконец-то! – сказал он. – Боб, я уже устал тебя ждать! Мне казалось, мы подружились. Еще тогда, когда ты грузил нас в телегу…

Боб невольно схватился за шею. Кара увидела отчетливый след от укуса. Наверняка Сайлент уже успел показать ноготки.

– Думаешь, ты самый крутой? – подскочив на очередной кочке, спросил Боб. – Ты даже не представляешь, куда ты попал, приятель!

– Так просвети меня, – Грэм сплюнул сгусток крови.

Калека не стал рисковать: схватив свой носок, назад к Каре он вернулся уже на четвереньках, боясь выпасть из тележки на полном ходу. Пока Боб полз, к нему пристала здоровенная ворона. Птица звонко кричала, пытаясь забрать носок. С третьей попытки ей удалась выхватить импровизированный кляп и улететь прочь. Ругаясь, как сапожник, и кряхтя, как старый дед, парень добрался до своего места и сел напротив Кары.

– Так что, Роберт Патрик Оуэн, – воодушевился Сайлент, – что за Никтеанцы?

– Скоро узнаешь…

Кара увидела, как Боб посмотрел за широкую спину Билла. Впереди виднелись металлические ворота, обтянутые колючей проволокой. По обеим сторонам стояли вышки, из которых выглядывали люди в черных лохмотьях.

Как только последние солнечные лучи исчезли за стенами домов, на вышках загорелись огни, а на импровизированном между ними деревянном мостике вспыхнули факелы. Свет озарил обезображенные трупы, свисающие со стен. Обнаженные изрезанные тела истекали кровью. Красная вязкая жидкость капала вниз, теряясь в темноте. Было видно, что тела повесили сюда специально, чтобы каждый приезжий знал, с кем ему придется иметь дело.

Боб облизнул тонкие губы и с улыбкой поочередно посмотрел на Кару и Грэма.

– Никта любит новеньких, – сказал он Каре. – Если повезет, сделает тебя своей подстилкой на первые недели. Но ты сильно не радуйся: как только ты ей надоешь, она бросит тебя своим детям ночи и поверь, ничем хорошим для тебя это не закончится. Что касается красавчика, – Боб глянул на Грэма, смачно втянул сопли и сплюнул за борт телеги. – То тебя бросят в псарню. Посмотрим, как ты запоешь, когда откроется клетка. Ты щуплый, – калека окинул Сайлента оценивающим взглядом, – сломают в первые секунды. Повезет если отделаешься, как мы.

Боб постучал деревянной ногой об пол, Билл же повернул свое уродливое лицо, улыбаясь на одну сторону.

– В противном случае…

Телега подъехала к воротам, и Кара смогла воочию рассмотреть растерзанные тела вблизи. Оказалось, что эти люди вовсе не были мертвы. Они бесконечно истекали вязкой густой кровью и тихо выли, продолжая дышать, несмотря на страшные увечья. Живые трупы. Уродливые поломанные мужчины и женщины. У кого-то не хватало конечностей. Кто-то вообще был разрублен пополам. Но они по-прежнему дышали, каждую новую секунду задыхаясь от боли.

От такого зрелища у Кары замерло сердце. Она действительно попала в ад.

– Я же говорил! – с воодушевлением произнес Боб. – В этом мире ты умрешь, только если тебе позволят…

***

Телега въехала за ворота. Там их встречали странные люди, одетые в старое грязное тряпье. Свои лица они прятали под глубокими капюшонами. Но порою свет от факелов все же озарял уродливые шрамы, покрывающие их подбородки, лбы и щеки. Из-за бесформенной одежды сказать, кто из них женщина, а кто мужчина было невозможно – одна большая черная масса. Но вот что явно бросалось в глаза, так это то, что у большинства из них отсутствовала та или иная конечность. У кого-то не хватало руки, у кого-то пальцев. Иные счастливчики лишились ног.

Кара осмотрелась по сторонам. Все это смахивало на недостроенную тюрьму: вышки, заборы с колючей проволокой, общий двор, главное здание. Идеальное место, чтобы организовать лагерь больных ублюдков. Один охраняемый вход и выход. Сбежать отсюда будет довольно проблематично.

Лошадь окружили Никтеанцы. Мерзкие скрюченные пальцы гладили, щипали или царапали бедное животное. Кобыле ничего не оставалось, кроме как недовольно фыркать. Каре даже стало ее немного жаль. Калека Боб с трудом спрыгнул с телеги. Под громкий неразборчивый шепот собравшихся он открыл задний борт.

– Выметайтесь! – крикнул он Каре и Грэму.

Сайлент постучал кандалами, намекая, что у него не получится это сделать, пока его не освободят. Боб мерзко сплюнул, и вновь полез в тележку. Извозчик Билл все это время сидел смирно, без каких-либо движений. Пока толпы оборванцев кружили вокруг лошади, здоровяк что-то шептал себе под нос в унисон с остальными.

Когда оковы были сняты Грэм с легкостью перышка выпрыгнул за борт, Кара же упала на колени, скребанув ими о гнилые доски, как только попыталась сделать первый шаг. Изрезанные ступни взвыли адской болью. Хилл оказалась на четвереньках, понимая: идти она вряд ли сможет.

– Вставай, Янг Блида! – крикнул Боб.

– Я не могу, – простонала Кара.

Калека нагнулся, схватил Кару за шиворот и выбросил из телеги. Женщина рухнула на потрескавшийся асфальт, словно сломанная кукла. К ней тут же подбежали оборванцы. Десятки грязных скрюченных рук помогли подняться на ноги. Один из Никтеанцев поднес факел к ее лицу. Кожу обожгло жаром пламени. Повсюду заплясали густые мрачные тени.

Ворота за телегой с тягучим скрипом закрылись. Живые трупы, висящие на цепях и веревках, заболтались. Струйки крови, стекающие с их тел, исполнили кривой танец, похожий на изображение хромосомы.

– О, достопочтенные дети ночи, – сказал Боб. – Позвольте предоставить вам наши дары.

Кару держали несколько человек, хватая за самые разные места. Шершавые пальцы пробирались под сорочку. Лапали за грудь, живот и ягодицы. Хилл хотела выбраться, но каждый раз, когда она опиралась на изрезанные ступни, тело пронзала острая боль.

Грэм также не был обделен вниманием: Сайлента окружила толпа не меньше, чем Кару. Но если ее сложившееся положение приводило в ужас, то Грэма, похоже, все устраивало. Он мило улыбался изуродованным детям ночи, пока они пытались в прямом смысле слова залезть ему под кожу.

Самое жуткое во всем этом был их синхронный шепот. В какой-то момент он стал таким громким, что, казалось, начал проникать в мозг. Кара хотела закрыть уши! Хотела не слышать их мерзкой неразборчивой болтовни, но пока один из Никтеанцев лапал ее за грудь, бесцеремонно заведя руки под сорочку, пять других держали так крепко, что она не могла и пошевелиться.

Внезапно за спинами ублюдков зажегся свет. Лампа прожектора осветила продолговатую фигуру. Изящный женский силуэт сделал шаг вперед, словно в каком-то мюзикле. Шепот моментально прекратился. Стало так тихо, что Кара слышала лишь гулкий топот каблуков. Через секунду к топоту прибавился звук металла, скребущего по асфальту. Хилл увидела яркие брызги искр на острие лезвия.

Никтеанцы разошлись по сторонам, создав живой коридор. Все, как один, приняли покорную позу, опустив головы вниз. Капюшоны импровизированных мантий спрятали их лица, окончательно обезличив каждого.

Боб упал на колени и несколько раз поклонился приближающейся богине.

Кару отпустили. Она едва не упала, но Грэм вовремя успел ее подхватить. Странно, но в объятиях маньяка, Хилл чувствовала себя в большей безопасности.

Чем ближе подходила женщина с мечом, тем интенсивнее кланялся Боб. Каре показалось, что он вот-вот разобьет себе голову об асфальт, настолько сильно парень выказывал почести.

– А она ничего, – наклонившись к уху детектива, сказал Грэм. – Наверное, это и есть Никта. Кстати, в древней мифологии греков так называли богиню ночи.

Кара пригляделась. Никта действительно выглядела необыкновенно. Идеальный череп покрывал короткий ежик темных волос. Высокий лоб, ровный нос, глаза, обильно подведенные широкой линией черной краски, завораживали. С первого взгляда можно было понять, что к ним приближается настоящий воин. От нее так и веяло самой смертью.

По сравнению с одеянием толпы, Никта была облачена в кожаный плащ, подол которого волочился за ней по земле. Обнаженное подтянутое тело перетягивали ремни, скрывая интимные места. Смуглую кожу покрывали сотни узоров скарификации. Это смотрелось настолько отвратительно, насколько и чарующе. Кара не могла оторвать глаз от невообразимых изгибов шрамирования. Никта сделала очередной шаг вперед, и Кара увидела ее ботинки с высокой подошвой: шнуровка заканчивалась чуть выше колен, образуя странные узлы.

– Госпожа ночи, – пробормотал Боб, по-прежнему уткнувшись лицом в асфальт. – Прими наши дары. Янг Блиды! Они в твоем полном распоряжении…

– Поднимись, Раб, – сказала Никта.

Голос женщины прозвучал на редкость сухо и жестко. Кара была уверена, что услышь она его хотя бы один раз в жизни, забыть будет невозможно.

Калека с трудом поднялся. Посмотрел на госпожу. Хилл заметила, как дрожат его ноги. Деревянный протез то и дело ходил ходуном под весом хрупкого тела. Парень расправил грязные волосы, постарался вытянуться в полный рост, чтобы смотреться более статно. Увы, пляшущие тени от факелов выдавали страх на его худом, обтянутом кожей лице.

Никта подошла к Бобу, напоследок хорошенько скребанув острием меча по земле. Искры от сверкающего лезвия растворились во тьме. Женщина наклонилась и поцеловала калеку в лоб. В этот момент Кара увидела ее черные, как смоль, зрачки.

Сколько ей лет? – подумала Хилл. На вид не старше двадцати пяти. Но тогда почему она имеет такую власть? Видимо, в этом мире свои мерила силы и влияния. Те, с которыми ей и Грэму еще предстоит познакомиться.

Почувствовав губы у себя на лице, калека растаял. Стал более расслабленный. Одобрение госпожи позволило вдохнуть полной грудью. Билл, сидящий на лошади, как и прежде оставался без движений. Даже несмотря на глубокую вмятину на его мерзкой физиономии, здоровяк смахивал на испуганного ребенка. Кобыла же с приходом Никты, казалось, вообще перестала дышать.

Никта молча осмотрела пленников. Стояла гробовая тишина. Лишь треск факелов нарушал безмолвное молчание. Черные сектанты бесшумно зашли за спину своей предводительницы, образовав собой полукруг. На фоне грязных людей в оборванных лохмотьях Никта выглядела настоящей богиней.

– День! – крикнула Никта.

– Время уз и цепей, обязанностей и правил! – какофонией голосов заорали ее последовали.

Кару прямо тряхнуло от столь стремительной смены настроения. Услышав крик своей богини, подданные воспрянули духом.

– Ночь! – вновь закричала она.

– Время свободы! – так же громко вторили остальные.

Никта продолжала выкрикивать слова, толпа продолжала повторять. Со стороны это смахивало на боевой клич.

– Мне вот что интересно, – тихо сказал Сайлент Каре на ухо, – как бы наша новая знакомая смотрелась без этих дурацких ремней, прикрывающих самые пикантные места на ее теле?

Среди всего непонятного безумия, творящегося вокруг, Кара совсем забыла, что находится в объятиях серийного убийцы. Но что-то подсказывало: боятся здесь следует не его. Как только Грэм закончил паясничать, Никтеанцы все, как один, смолкли. Они его услышали.

И, по-видимому, им невежество Сайлента совсем не понравилось.

***

Кара уже сбилась со счета, сколько раз за последние часы она теряла сознание. Когда Грэм решил пошутить над богиней ночи, ее лицо исказила гримаса злобы. Подданные правительницы пришли в ярость. Никта замахнулась мечом и с размаха ударила Грэма. Сайлент рухнул, как подкошенный, распластавшись на асфальте. Его тут же окружили дети ночи: они ходили вокруг его бездыханного тела, продолжая что-то нашептывать, но теперь их голоса звучали гораздо громче.

Сперва Хилл подумала, что Никта его убила! – но крови не было. Видимо, она нанесла удар площадью меча, а не острием. Ведь судя по тому размаху, атака срубила бы Сайленту голову с плеч в два счета. И что-то подсказывало: если бы Никта захотела этого, то сделала бы.

Раньше Кара сама бы поаплодировала бритоголовой воительнице. Первая подбежала бы к маньяку в отключке и начала допинывать его тело. Но сейчас, кроме Грэма Сайлента, ей надеяться было не на кого. Совсем…

Доктор Пэйн что-то говорила про Аркадию – помощницу! Нейросеть… Но, с тех пор как Хилл попала в это богом забытое место, никакими помощниками здесь и не пахло. Ее окружали одни враги, да и только.

Кара и ахнуть не успела, как второй удар обрушился на ее голову: Никта чиркнула острием лезвия по асфальту, создав полукруг из искр, сделала пафосный финт клинком и со всего размаху приложилась мечом. Пред тем как последовал удар, Кара увидела черные глаза богини. Хилл думала, это будет последнее, что она видит перед смертью…

Очнувшись, детектив обнаружила себя в комнате на шикарной мягкой кровати. Ее переодели. Кто-то обработал раны на ногах. Ступни были перебинтованы и совсем не болели. Даже гула в голове не было. Удивительно, ведь у нее наверняка должно быть сотрясение мозга. Возможно, и не одно.

Кара лежала совершенно обнаженная. Парочка ненавязчивых татуировок красовались в районе пупка и левой груди. Руки детектива были привязаны к изголовью широкой кровати тонкой, но очень плотной веревкой.

По обеим сторонам с потолка свисал прозрачный тюль. За ним Кара увидела силуэт женщины в плаще, расхаживающей по комнате. Плавные изящные движения кошки. Настоящая грация. Несложно было догадаться, кто это.

Кара потянула веревки, попыталась освободиться: ничего не получилось.

– Я смотрю, кто-то проснулся, – низким голосом сказала Никта, продолжая вальяжно расхаживать по комнате.

Даже не видя ее лица, Кара знала: богиня ночи улыбается.

– Как твое имя, ягненок? – Никта подошла к кровати, потянула за веревки и тюль – последний оплот перед враждебным миром – рухнул с потолка.

Кара увидела красивую винтажную мебель. Картины на стенах. В камине потрескивали бревна. Самая настоящая комната утех: дизайн наполняли преимущественно темно-красные, почти кровавые тона. Если Кара находилась в тюрьме, то это помещение наверняка было кабинетом начальника.

Возле входной двери с золотистым проемом стояли двое человек в бесформенных лохмотьях. Они покорно опустили головы вниз, что-то тихо нашептывая себе под нос. Каре порядком надоело это назойливое шуршание мерзких голосов. Попав за стены убежища Никтеанцев, она успела позабыть о спокойствии и тишине. Этот шепот начинал сводить с ума.

Никта подошла к кровати, присела на край. Ласково провела рукой по темному постельному белью, в котором утопала обнаженная Кара. Хилл пробрал холодок. Соски затвердели. Чем ближе подбиралась рука Никты к ее телу, тем сильнее Кара утапливала себя вглубь простыни.

От Никты исходил приятный запах ароматических масел. Смуглая кожа блестела. Узоры скарификации вблизи выглядели еще более завораживающе. Сколько боли пришлось вытерпеть, чтобы нанести на себя эту красоту?

Женщина скинула кожаный плащ, оголив округлые плечи. Несколько ремней, что перетягивали грудь, блеснули бликами на бляхах. Макияж Никты стал изящнее и мягче: темная черта по-прежнему пересекала линию глаз, но ее тон выглядел другим – более дружелюбным.

Никта была красива. Это сложно отрицать. Несмотря на свой страх Кара не могла оторвать от нее глаз. Длинные ноги, тонкая талия, вытянутая шея: мечта большинства женщин выглядеть так же.

Нет, здесь что-то не то. Кара покрутила головой, пытаясь прийти в себя. Казалось, запах масел, исходящий от богини ночи, начал проникать вглубь, завладевая ее чувствами и эмоциями. В какой-то момент Кара даже ощутила некое возбуждение. Что за чертов дурман?

Нет, подумала она, нужно собраться.

– Ну так что, ягненок, расскажешь, как тебя зовут? – Никта провела заостренным черным ногтем по ребрам Кары.

Хилл дрогнула, но не выдала своего волнения.

– Мое имя «Иди», – ответила детектив нарочито вызывающе, – а фамилия «Нахер»!

Обмотав веревку вокруг запястий, Кара попыталась порвать ее, но ничего не вышло: только кожу поранила. Никта тем временем бесцеремонно легла рядом, положив голову Каре на плечо. Ее лицо находилось всего в миллиметре от лица Хилл. Кара продолжала упрямо смотреть в потолок, избегая контакта, хотя знала, что та разглядывает каждый сантиметр ее кожи, каждую пору…

– Знаешь, – сказала Никта, – сейчас тебе кажется, что ты сильная. Что ты справишься. Что у тебя есть шанс выбраться, – теплая ладонь легла Каре на внутреннюю часть бедра. – Спешу тебя огорчить, ягненок. Ты в аду. И выхода отсюда нет. Увы… Все двери заколочены. Абсолютно все. Даже если ты захочешь покончить жизнь самоубийством, то у тебя ничего не получится. Один сплошной бесконечный кошмар, который будет длиться из года в год. Изо дня в день. Час за часом. Минута за минутой… Секунда за секундой. Постоянно.

Никта нежно провела рукой по бедру Кары. Дотронулась до ее живота. Ненавязчиво коснулась соска. Остановилась на наряженной шее и обхватила ее всей своей пятерней.

На мгновение Кара перестала дышать: так сильно богиня ночи вцепилась ей в горло. Лицо покраснело. Вены вздулись на лбу. В глазах начало темнеть. Кара думала, что вот-вот потеряет сознание, но внезапно Никта отпустила ее и продолжила путешествие ладони по ее телу в обратном направлении.

– Ты ничего не сможешь сделать, – сказала она. – Поверь. Я пыталась. Многие из нас сопротивлялись на старте. Мы считали, что сумеем с ним справиться. Сможем одолеть бога, – на секунду Никта замолчала, затаив дыхание. – Нельзя победить бога, – с грустью в голосе констатировала она, а затем облизнула мочку Кареного уха.

– О чем ты говоришь? – спросила Хилл, чувствуя, как рука Никты подбирается все ближе к ее промежности.

– Он правит всем.

– Кто, он? – сглотнула Кара.

– Наш судья. Палач. Отец. Бог. Называй, как хочешь. В этом мире он – все. По сути, он и есть мир. Мы лишь мелкие насекомые, которые ползают по его земле, пока он это позволяет. Смотрит на нас. Любуется. Смеется. Но в любой момент он может наступить подошвой своего ботинка и раздавить нас в лепешку.

– Что-то ты не похожа на насекомое, – сказала Кара. – Никта, богиня ночи. Тебя окружают люди, для которых ты – все…

Женщина перемахнула через Кару, оседлав ее, словно лошадь. Горячие бедра обожгли живот, будто на него бросили раскаленные угли. Никта наклонилась вперед, коснулась пылающими черными губами губ Кары. Скользкий язык проник внутрь рта. Выписал несколько пируэтов, устроив схватку с языком Кары. Опять этот приятный запах. Опять дурман в голове. Каре было все сложнее сопротивляться. Она хотела раствориться в моменте. Забыться. Слиться воедино с богиней ночи.

Хилл никогда до этого не целовалась с женщинами, тем более что-то большее. Многие из ее подруг проходили этапы экспериментирования в юности, но Кара всегда оставалась верной парням. От одной только мысли, что ее тело окажется в связке с телом другой девушки, ей становилось дурно. Но сейчас, лежа на мягкой кровати, привязанная по рукам и ногам, ощущая приятную тяжесть Никты на себе сверху, устроив короткое сражение кончиками языка, она не могла не признать, что это было потрясающе.

– Да, сегодня я богиня, – Никта отпрянула от Кары. Расстегнула ремни и кинула их в сторону, оголив упругую грудь. – Откуда ты знаешь, кем я была вчера?

– Вчера? – Кара не могла оторвать взгляд.

До болезни отца Хилл частенько любовалась перед зеркалом. Она была хороша собой. Кара гордилась своим телом. Но то, какую женщину она видела сейчас, ни шло ни в какое сравнение. Никта была вылеплена руками настоящего виртуоза. На секунду Кара даже пожалела, что ее руки связаны веревкой над головой: так сильно она захотела к ней прикоснуться.

– Что может помешать богу изменить ход истории или правила игры? – спросила Никта, сбросив ремни с пояса, и оставшись на Каре совершенно голой.

Хилл чувствовала ее жар. Ее желание. Никта начала пускать плавные волны бедрами, положив одну ладонь Каре на грудь, а вторую спрятав у себя между ног. В какой-то момент Хилл услышала ее короткий стон. Никта закусила нижнюю губу, выкрашенную черным, и сказала:

– Здесь каждый раб, ягненок, – еще одна волна телом. – Здесь все в его власти, – еще один стон наслаждения. – Так к чему пытаться сопротивляться? Проще сдаться и отдать себя на милость Господина.

С каждой секундой движения Никты становились быстрее, а стоны громче. Женщина терлась о Кару, хватаясь, то за ее грудь, то за свою. В тусклом свете камина тени, пляшущие на теле Никты, смахивали на бешеных демонов, решивших устроить бунт в аду. В какой-то момент Никита посмотрела Каре прямо в глаза. Вместе с нотками наслаждения в них начала проглядываться жажда.

Когда крепкие руки сомкнулись у Кары на шее, стало ясно, что это за жажда.

Чем ближе становился пик наслаждения Никты, тем крепче сжимались ее пальцы на горле Кары. Кислорода совсем не осталось. Легкие жгло огнем. В глазах потемнело. Кара извивалась, как уж на раскаленной сковороде, но богине ночи, похоже, это и было нужно. Она отнимала жизнь, каплю за каплей, получая при этом невообразимое удовольствие.

Хилл так сильно натянула веревки, стягивающие запястья, что кожа лопнула: потекла кровь. Последнее, что она видела, перед тем как потерять сознание – это странную возню возле двери. Кара могла поклясться, что один из детей ночи скинул с головы капюшон и напал на своего соратника.

Дальше все мелькало обрывками: стонущая Никта, извивающаяся всем своим телом, драка рядом с входной дверью, пальцы, сжимающие горло Кары все сильнее. Каждый раз, когда Хилл закрывала веки, казалось, что она их уже не откроет. Жизнь почти покинула ее, но внезапно Никта разомкнула руки.

Кара с протяжным хрипом сделала долгожданный вдох. Грудь наполнилась воздухом. Боль запульсировала в висках. Дурман Никты мгновенно спал. Как только пелена сошла с глаз, Кара увидела напряженное лицо светловолосой девушки. Она накинула нечто похожее на удавку Никте на шею и со всей силы потянула на себя.

Обнаженная богиня ночи пыталась выбраться, царапала пальцами шею, хватала нападавшую за волосы. Ее лицо вздулось венами. На глазах полопались все капилляры, залив их красным. Она сопротивлялась как могла, но в итоге борьба была проиграна.

Бездыханная Никта повалилась набок. Блондинка, приложившая все свои силы, чтобы задушить воительницу, тяжко выдохнула и столкнула ее с кровати.

– Извините, что задержалась, – сказала она. – Меня зовут Аркадия. Я здесь, чтобы освободить вас.