Loe raamatut: «Виридитерра: начало пути», lehekülg 7

Глава 8

Следующие несколько дней Ноа знакомился с Хэксенштадтом. Парень повсюду таскался за Осо, которая уже успела неплохо адаптироваться здесь и познакомиться со многими сокурсниками. Ноа сам не понимал, чем эта пухлая, вечно щебечущая девчушка всем нравится. Но был искренне благодарен, за то, что она взяла его под крыло.

В один из таких дней занятия особенно вымотали парня, и когда они закончились, он поспешил в свою комнату. Все его мысли занимали мечты об отдыхе. Парень уже представлял, как плюхнется на мягкую кровать, зароется лицом в подушку и уснет. Ноа так устал, что даже готов был пропустить ужин.

Когда Ноа наконец смог покинуть кабинет, из-за толпы сокурсников, которые также как и он спешили в общежитие, парень встретил фрау Энгстелиг. Женщина злобно оглядывала толпу студентов.

Ноа хотел ее проигнорировать и просто влиться в толпу спешащих на свободу студентов, но Энгстелиг резко отделилась от стены и в несколько ловких беззвучных шагов оказалась около Ноа, схватив его за локоть.

– Ты, я, тренировочный класс приора Бомера. С собой должны быть артефакт и ножны Франциска. У тебя есть десять минут на сборы, – грозно произнесла она и, развернувшись на каблуках, смешалась с толпой студентов.

Ноа смотрел ей вслед, наблюдал со смешанным чувством восторга и страха, как уходит эта маленькая сильная женщина, и совсем забыл о том, что ему нужно поторопиться. Кого-кого, а Энгстелиг он злить не собирался. Запланированный отдых сорвался – хотя после всех этих упражнений с непривычки сводило мышцы, – но Энгстелиг своим приказом – а этим является почти все, что она говорит – дала понять, что дело не терпит отлагательств.

Ноа поспешил в свою комнату, чтобы взять меч – первогодкам не обязатльно было носить артефакт повсюду в первом семестре.

Ноа влетел в комнату, как ураган, наспех поздоровался с Кайлом, схватил свой меч, ножны и пулей унесся прочь, оставляя своего соседа в недоумении.

До этого дня Ноа не знал, что может бегать так быстро, но подгоняемый страхом перед гневом Энгстелиг, он мчался со скоростью света. Парень влетел в тренировочный зал запыхавшись, на что Энгстелиг, ожидающая его, с недовольством сказала:

– Ты опоздал.

«Уж простите», – хотел съязвить Ноа, но промолчал.

Без студентов тренировочный зал казался каким-то пустым и слишком большим для него одного, но Энгстелиг, похоже, так не считала. За то время, пока Ноа сбегал за ножнами и мечом, она сделала в помещении перестановку: в центре – на небольшом клочке пола – Энгстелиг расстелила маты, и Ноа немного испугался, увидев их – ведь он уж точно не собирался драться с этой женщиной.

– Зачем Вы позвали меня сюда? – спросил Ноа осторожно, а Энгстелиг в этот момент сняла перчатки и обнажила свой клинок.

Парень еще раз подивился и ужаснулся тому, насколько кошмарно выглядели ее руки. Он, наверное, впервые задумался о том, сколько всего на своем веку пережила эта женщина, если когда-то – судя по тому, какой она предстала перед ним в Абсолюте – Энгстелиг была достаточно красивой. Но теперь ее руки и лицо – и Ноа почему-то думалось, что не только эти части тела – покрыты толстыми полосками шрамов, к тому же неизвестно, при каких обстоятельствах она потеряла свой глаз.

– Нужно, чтобы ты как можно быстрее овладел своей силой. Назовем это частными уроками, – сказала она, направляя на него кинжал. – На занятиях приора Бомера ты был посредственным, нет, даже ужасным, а должен быть лучшим. Ты ведь Вайскопф, черт тебя подери. Корона нуждается в Вас как никогда раньше.

Ноа еще не совсем понимал, что значит носить имя Вайскопфов и почему принадлежность к этому роду должна заставлять его пытаться был исключительным студентом. Но в Зале Славы видя этот род с множеством других – в том числе и род Энгстелигов – он чувствовал, что на нем лежит какая-то большая ответственность, которую ему придется нести на плечах против его воли.

– Я удивлена тем, что Франциск расстался с Рубиновыми ножнами, – вдруг заговорила она.

– Почему? – спросил Ноа, откладывая их в сторону и поднимая свой меч.

– Сам спросишь его, – грубо и резко ответила Энгстелиг. – Но эти ножны магические. В них может поместиться клинок любой величины, будь твой меч или что-то большее, даже если они выглядят подходящими только для кинжалов.

Ноа еще раз посмотрел на ножны и подивился тому, какой ценный подарок преподнес ему Франциск. Парню стало стыдно за то, что он поначалу посчитал их бесполезными, хотя и очень красивыми, он даже не попытался вложить свой меч туда и просто хранил ножны на прикроватной тумбочке.

– Возьми Артефакт, Ноа, и покажи, что ты можешь, – сказала Энгстелиг. – Нам есть, чем заняться.

Ноа стал в стойку, которую показывал им приор Бомер, и попытался – как говорил преподаватель – сосредоточиться на силе, высвободить ее, сделать меч проводником того, что дремлет в нем. Но меч лишь как-то глухо отзывался – словно далекое-далекое эхо, которое невозможно разобрать, – и Ноа даже злило, что у него ничего не получалось.

– О чем ты думаешь? – спросила Энгстелиг. – Что ты представляешь, когда пытаешься заставить меч «быть твоим»?

– Но он и так мой, – запротестовал Ноа. – Абсолют дал мне его. И я думаю о том, что хотел бы защитить, о том, что мне нужна сила.

– Он отдан тебе, но это еще не делает его твоим, – возразила Энгстелиг. – Абсолют вынул его из твоей души, взял ее осколок и преобразовал в материю. – Она описала своим кинжалом широкий круг. – Ты должен не заставлять его подчиниться, ты должен попытаться «договориться» с ним, потому что он часть тебя.

– А пламя?

– Пламя? – переспросила Энгстелиг, и на ее лице – обычно непроницаемом, словно маска – отразилась смесь удивления и шока.

– Белое пламя, – пояснил Ноа. – Оно было в Абсолюте, и там я мог управлять им.

Энгстелиг углубилась в свои мысли, закрыв одной рукой лицо, и Ноа не мог прочитать его выражения. Одно он мог сказать точно: разговоры о белом пламени напомнили ей о чем-то далеком, давно затерявшемся в летах и, возможно, даже в тех, где Энгстелиг еще была человеком с сердцем.

– Твое белое пламя, – заговорила Энгстелиг после некоторой паузы, – это как раз-таки то, что ты должен обуздать. Оно не твой друг, не та часть тебя, который ты можешь довериться. Представь себе голодного зверя в клетке, только и ждущего, чтобы вырваться и сожрать тебя. Это оно, это твоя стихия. У всех шевалье так.

– Даже у Вас?

– Даже у меня. – Энгстелиг поморщилась. – Никогда не забывай о том, кто хозяин, иначе пламя тебя сожжет.

– А какая у Вас способность? – спросил Ноа, не до конца уверенный, что Энгстелиг ответит.

– Управление металлом, – ответила она, демонстрируя то, как ее стальной кинжал стал длинным и огромным клеймором. – Возможно, ты слышал о царе Мидасе?

– Да, это мифический царь, который своим прикосновением обращал все в золото, – кивнул Ноа.

– Он был не совсем мифическим. Мидас действительно существовал. Но он был слишком слаб, чтобы справиться со своей силой, и не хотел это менять. Его дар был опасен для всей Виридитерры и поэтому Мидас сбежал на Землю. Там он сообщил людям историю о проклятье Зевса, чтобы не признаваться, кто он такой на самом деле. Так и появился тот миф, который ты – и многие земляне – слышали, – Энгстелиг посмотрела на Ноа своим единственным глазом. – Так вот, если и ты будешь пренебрегать этим, то все, к чему прикоснешься, загорится. У тебя великая сила, Ноа, но тебе нужно научиться её использовать.

Энгстелиг присела на пол, оперевшись на одно колено, и коснулась одной ладонью пола, а на вторую поставила уменьшившийся до размеров кортика клинок. Вдруг пол в направлении Ноа стал превращаться в металл, но там, где линия шла от кортика, металлический след был ровный и тонкий, в то время как от голой ладони – кривой и ломаный.

– Артефакт нам нужен для того, чтобы контролировать силу, чтобы она не была беспорядочной, – объяснила она, но Ноа уже это знал из урока приора Бомера. – А теперь ты. Зажги небольшой огонек. Попроси Артефакт, как попросили бы тебя, если бы кому-то нужна была твоя помощь.

При всем своем благоговейном ужасе, который испытывал Ноа по отношению к Энгстелиг, он не мог не отметить, что она объясняла непонятные ему вещи доходчиво. Насколько он знал, она не являлась преподавателем Хэксенштадта, но, занимаясь с ней, парень почувствовал, что эта женщина могла воспитать не одно поколение сильных магов.

Они тренировались долго, Энгстелиг все кричала и кричала то «Еще раз!», когда у Ноа не получалось, то «Сильнее!», когда у него получалось зажечь малюсенькую искорку. Несмотря на такой невеликий успех, Ноа был горд собой – ему ведь все-таки удалось чего-то добиться, – но Энгстелиг была непреклонна и не давала ему ни минуты покоя.

– Запомни, Ноа, – говорила она, – ты хозяин пламени, а это значит, что ты можешь контролировать, что ему можно сжечь, а что нельзя. Ты приказываешь ему, а не он тебе.

Внешне Ноа всем своим видом показывал, что понимает, о чем ведет речь Энгстелиг, но внутренне совсем понятия не имел, что это значило. Типо «Эй, Артефакт, ты мне друг же, да? Так что давай как бы постараемся и не дадим нашей внутренней силе сжечь все к чертям, окей?» Ноа улыбался своим глупым мыслям, но, кажется, они работали, и Артефакт даже звучал не так глухо, как до этого.

Когда пламя, которое он заставил разгореться, уже тянуло на уровень маленькой свечки, в зал бесцеремонно ворвался какой-то тощий мужчина в темно-зеленой бархатной одежде. Ноа отвлекся, пламя качнулось в сторону Энгстелиг и могло бы ее обжечь, если бы не бдительность женщины. Она мигом своим Артефактом погасила пламя и с недовольным видом уставилась на мужчину, натягивая свои перчатки. Ноа почему-то подумалось, что она сделала это с излишней быстротой и резкостью, потому что могла стесняться своих увечий, но потом отбросил эту мысль. Это же холодная Энгстелиг. Неизвестно есть ли вообще что-то на свете, способное ее зацепить.

У ворвавшегося мужчины были забавные медового цвета усы, закручивающиеся чуть ли не на самих щеках, и такого же оттенка короткий ежик волос на голове. Его кожа была странного землистого оттенка, с большими, как кратеры, порами на щеках – будто он на протяжении долгих лет был чем-то неизлечимо болен, – большой нос картошкой и густые кустистые брови – так и норовившие срастись в одну – над маленькими глубоко посаженными глазами. Он забавно отстукивал тростью при каждом своем шаге, но Ноа почему-то казалось, что хихикать в его присутствии не стоит.

– Добиться встречи с Вами, Энгстелиг, сложнее, чем с самим герцогом! – пронзительно высоким и противным голоском возмутился человек, – он намеренно игнорировал ее магический титул и говорил с фрау Энгстелиг презрительным тоном, что очень резало слух Ноа.

– Граф Палус, – процедила сквозь зубы Энгстелиг и словно нехотя спрятала свой Артефакт в ножны, – не ожидала Вас встретить в Хэксенштадте. Неужели дело столь неотложное, что Вы явились в обитель и колыбель магии Вельтерна?

– Вы не в том положении, чтобы язвить, Энгстелиг, – и снова Палус опустил титул, которым так гордилась Энгстелиг. – Мне никакого удовольствия не доставляет пребывать в этом… месте. Но дело не терпит отлагательств.

Граф глянул на Ноа каким-то противным оценивающим и в то же время презрительным взглядом, от которого парень поежился, а затем глянул на Энгстелиг, словно ожидая от нее чего-то.

– Мальчик останется, – твердо и сурово произнесла Энгстелиг. – Через несколько лет он сможет принять свое наследство рода Вайскопфов и стать главой дома. Ему нужно быть в курсе, если это касается Вельтерна и благополучия нашего монарха, которое обеспечивают великие дома.

Палус скорчил какую-то презрительную мину и, достав платочек из нагрудного кармана, взмахнул им и прижал к носу, на что Энгстелиг только криво ухмыльнулась, и эта улыбка совсем не понравилась Ноа.

– Не Вы это решаете, Энгстелиг! – взвизгнул граф. – Вы все чаще забываете о своем положении! Вы, конечно, принадлежите к великому дому Энгстелигов, но Вы маг, а это умаляет все Ваши и Вашего дома заслуги перед Империей. Он не глава дома Вайскопфов, – Палус одарил Ноа еще одним презрительным взглядом, – это всего лишь мальчишка, у которого-то и молоко на губах не обсохло.

– Тогда разговаривать нам не о чем, – спокойно ответила Энгстелиг, подталкивая Ноа к выходу. – Спешу с Вами распрощаться, граф Палус. Передавайте его императорскому величеству мои пожелания о скорейшем выздоровлении.

Фрау Энгстелиг и Ноа успели сделать всего несколько шагов по направлению к выходу, как граф обреченно застонал что-то вроде «Эти чертовы маги совсем забыли, где их место». В этот же момент Ноа обернулся, чтобы посмотреть на Энгстелиг, и увидел, что на ее лице застыла злая и в то же время скорбная усмешка.

– Повстанцы уже вовсю разошлись, – начал говорить Палус, и Ноа почувствовал, как рука Энгстелиг, лежавшая у него на плече, напряглась. – На севере и востоке к ним примыкает еще больше людей. И в их рядах не только профессиональные маги и те, кто не развил свой дар, но и обычные люди, которые почему-то солидарны с ними. Говорят, ими руководит Безликий. Он опасен. Его бредовые речи вдохновляют треклятых магов сражаться за свои якобы права, которых их лишают обычные люди. Эрмандад становится реальной проблемой. Император хочет, чтобы Вы занялись этим.

– Император? Не Совет ли? – спросила Энгстелиг презрительно.

– Они дают Вам, как магу, разобраться с этим мирно, без лишнего кровопролития и с минимальными потерями, – сказал граф и после ехидного смешка добавил: – У нас есть на вас, магов, управа, но это может вызвать еще большие волнения.

Энгстелиг долго молчала, а Ноа не сводил с нее глаз. Атмосфера, установившаяся в зале, была напряженной, и его вообще удивляло, почему эти двое еще не мечут друг в друга молниями. Но парня поражало поведение мужчины, его какое-то презрительное отношение – не только к Энгстелиг, если он правильно понимал – к магам, ведь ему казалось, что быть магом вроде как здорово и все в Хэксенштадте гордятся тем, что обладают даром.

– У Вас есть четыре месяца, чтобы собрать необходимые сведения о примкнувшим к этой организации, а иначе, – граф снова противно засмеялся, – полетят головы. И, вполне вероятно, что даже император не спасет Вашу.

Граф просеменил мимо них и скрылся в коридорах Хэксенштадта, наверняка желая как можно скорее покинуть это место. А Энгстелиг стояла как вкопанная, и Ноа уже подумал, что ее сила вышла из-под контроля или что-нибудь в этом духе – это же магический мир, а он многого не знает. Но тут она резко выхватила свой кинжал и что есть мочи швырнула в противоположную стену – как раз в ту сторону, где стоял граф.

– На сегодня, думаю, все, – как-то устало произнесла она, потирая глаз.

– Фрау Энгстелиг, – осторожно начал Ноа, еще немного шокированный произошедшей демонстрацией силы, которая казалась даже не пределом Энгстелиг, – я могу задать Вам вопрос?

Энгстелиг бросила на него раздраженный и несколько измученный взгляд, но – вероятно, с неохотой – коротко кивнула.

– Почему этот человек так обращался с Вами? Вы же сильный маг и принадлежите к знатному роду, а он делал вид, будто Вы пустое место.

– На этом построена иерархия не только Вельтерна, но и Виридитерры. Единственное государство, где с почтением могут относиться к великим магам, это Империя Рё. Магия считается чем-то грязным, недопустимым, хотя есть, конечно, и исключения. Но чаще всего в среде аристократов более благородным занятием считается работа на земле, чем занятия магией, – объяснила Энгстелиг, и по ее лицу Ноа понял, что этот разговор навел ее на какие-то далекие плохие воспоминания. – Не важно, в чьем доме ты родился, но, если ты маг – это клеймо, позор. Нас используют как военную силу и ограничивают в правах. Мы не оплот Империй, мы их щит, пушечное мясо. И даже хорошее расположение императора к магам, увы, не спасает нас. А наоборот ухудшает положение среди тех, кто магический дар не получил.

– Но это же как-то неправильно, – пробормотал Ноа.

– За это и сражаются повстанцы, – произнесла Энгстелиг и взглянула на Ноа трудно разгадываемым взглядом, после чего добавила уже жестко и грозно: – Не распространяйся о том, о чем мы сегодня говорили здесь. Если я услышу хоть один слушок, ты пожалеешь, что у тебя есть язык.

Они расстались на одной из коридорных развилок, и Ноа вновь не удержался и посмотрел вслед Энгстелиг. Она была маленькой пугающей женщиной, но, возможно, именно Виридитерра сделала ее такой. Она была жесткой, несгибаемой – совсем как тот металл, который был ее стихией, – но и она когда-то была не лишена чувств. Вот только где – в каком этапе ее жизни – они оказались похоронены под слоем злости, раздражительности и холодности?

И теперь, глядя на то, как гордо шла Энгстелиг по коридорам Хэксенштадта, Ноа казалось, что на своих плечах она несет еще более тяжкий груз, чем он думал ранее.

***

После утомительных занятий с Энгстелиг Ноа еле волочил ноги. Но несмотря на дикую усталость, парень решил, все же посетить еще и библиотеку. Жизнь в Хэксенштадте была наполнена событиями – тренировки, занятия, выполнение домашних заданий, а теперь еще и частные занятия с Энгстелиг. Так что, если Ноа хотел что-то узнать о Ройване, о своей семье, ему придется чем-то жертвовать, например, отдыхом.

Путь до библиотеки Ноа преодолел очень медленно – каждая мышца в его теле болела. Парню пришлось обойти практически все здание школы, ведь тренировочный зал находился в противоположном от библиотеки крыле здания.

В Коридоре Славы он снова остановился у портрета Киллиана. Вот и все, что осталось от этого человека, после того, как его убил Ройван.

«А от мамы не осталось ничего», – пронеслась в голове у Ноа мысль. Быстрая и такая жестокая.

Парень решил не задерживаться долго в Коридоре Славы, ведь у него оставалось не так много времени до закрытия библиотеки. А судя по количеству книг, здесь можно было блуждать неделями, в поисках нужной информации. Поэтому, чем раньше он начнет, тем быстрее сможет хоть что-то узнать.

В библиотеке было также тихо, как и тогда, когда Ноа попал сюда в первый раз. И, решив не терять ни минуты, парень двинулся вдоль стеллажей, внимательно изучая каждую книгу. В библиотеке совершенно не было никакой системы – ну или просто Ноа не понимал ее. Он все шел и шел вдоль рядов стеллажей, на глаза ему попадались разные книги – в основном учебные – и ни одной из тех, что хоть как-то могла помочь парню.

Ноа уже почти отчаялся, когда рядом с ним оказалсь Алатея. Женщина напевала себе под нос что-то и катила перед собой тележку с книгами. Увидев парня, ее лицо озарила улыбка:

– Ой, Ноа, я так рада тебя здесь видеть, – почти пропела Алатея.

– Здравствуйте, – поприветствовал ее парень.

Женщина осмотрела Ноа с ног до головы, как будто до сих пор не верила, что он реален. А затем спросила:

– Тебе чем-то помочь?

– Да, – согласился парень, ведь ясно было, что здесь без подсказки Алатеи ему не обойтись. – Я тут ищу кое-какие книги, но совершенно не могу понять, в какой части библиотеки они могут быть.

Женщина добродушно улыбнулась:

– О, это же так просто. Книг в нашей библиотеке тысячи, но эти сферы, – она провела рукой и указала на стеклянные шарики у каждого из стеллажей, – тебе помогут. Нужно просто взять его и подумать о той книге, которую хочешь найти. А затем просто следуй за сферой.

Алатея взглянула на Ноа, пытаясь оценить, какой эффект она произвела на парня. И, надо сказать, вид у него был удивленный. Поэтому женщина продолжила:

– Я тебе помогу. Просто скажи, что ты хочешь найти, и я загадаю это сфере.

– Мне нужно найти что-нибудь про человека по имени Киллиан Никифори, или про кого-то, кого называют Ройваном, – парень взглянул на Алатею и понял, что ляпнул что-то не то. Женщина побледнела, ее глаза округлились от страха.

– Боюсь, я ничем не могу тебе помочь, – ее голос стал резким и звонким. – Ты даже не подозреваешь, во что пытаешься влезть. И я не собираюсь тебе в этом помогать, ¬ – она поставила сферу на место и добавила: – Библиотека уже скоро закроется, поэтому тебе нужно уйти, Ноа.

Парень, ошеломленный и огорченный одновременно, повернулся и направился к выходу, когда Алатея бросила ему вслед последнюю фразу:

– Теперь я буду внимательнее наблюдать за тобой, Ноа Вайскопф.

Ноа вернулся в комнату в плохом настроении. Слова Алатеи все еще эхом отзывались в голове. Парень понимал, что утратил шанс найти что-то о Ройване или Киллиане. И теперь он совсем не знает с чего начать.

Живот парня издал звук, больше похожий на гудок судна. Ужин он пропустил, пытаясь обуздать свой Артефакт, но где можно перекусить в такое позднее время парень не знал. Поэтому ему ничего не оставалось, как игнорировать это чувство и улечься спать.

Кайл еще валялся на своей кровати и читал книгу. Он мельком взглянул на своего соседа и, заметив его уставший вид, проговорил:

– Все в порядке?

– Да, – буркнул Ноа и плюхнулся в кровать.

Сейчас он смертельно устал, и как только его голова опустилась на подушку, Ноа уснул.

***

Утром его разбудил лучик солнца, прорвавшийся через окно. Ноа быстро выскочил из постели, шумно спрыгнув на пол. На нем все еще была вчерашняя одежда.

Мысли беспорядочно метались, он боялся опоздать на занятия, поэтому бросился к письменному столу, чтобы посмотреть свое расписание. По пути Ноа ударился ногой о тумбочку, боль обожгла его и парень, не выдержав, громко чертыхнулся. Кайл тут же проснулся. Он тяжело оторвал голову от подушки и прошипел:

– А потише нельзя? Ты вообще-то не один здесь живешь.

– Извини, – так же шепотом проговорил Ноа.

Кайл снова откинулся на подушку, полежал пару секунд, затем вновь заговорил, но уже не шепча:

– Куда ты вообще собрался? Сегодня же выходной.

«Черт», – выругался про себя Ноа. Вчерашний день был так переполнен событиями, что у парня совсем вылетело это из головы. Ему даже Осо весь день над ухом жужжала, что это их первый выходной здесь и старшие ребята, с которыми они познакомились в первый день в столовой, зовут ее погулять на озере.

– Так куда? – переспросил Кайл.

– Что «куда»? – Ноа, поглощенный своими мыслями, совсем забыл, о чем шла речь.

– Собрался, говорю, куда? – проговорил с натиском на каждом слове Кайл, судя по всему, он уже начал раздражаться.

– Я? – Ноа было стыдно признаться, что он забыл про выходной. Парню не очень-то хотелось и в этой школе сойти за дурачка, поэтому он соврал: – Прогуляться хочу. Погода за окном чудесная.

Но разговор у парней снова не задался. Им помешал тихий, едва различимый стук в дверь. Ноа совершенно никого сегодня не ждал, он вопросительно посмотрел на Кайла, но тот лишь покачал головой, намекая, что и он в гости никого не приглашал.

Через несколько секунд кто-то опять постучал, но уже немного громче. Ноа, который оказался ближе всего к двери, в несколько шагов преодолел это расстояние и открыл ее.

Снаружи стояла Осо. Ноа пошире раскрыл дверь и жестом пригласил ее войти. Оказавшись в комнате, девушка мельком взглянула на Кайла, затем вновь повернулась к Ноа и защебетала:

– О, рада, что ты уже не спишь. Я тут … это … – она еще раз покосилась на Кайла, явно подбирая слова. – Ну, помнишь, мы собирались…

Девушка не договорила, она покосилась на Кайла, который испуганно наблюдал за ней.

– Да, помню, мы прогуляться собирались, – ответил ей Ноа.

– Точно-точно, – вновь защебетала девушка.

Недоумевающий и притихший в этот момент Кайл, казалось, сросся со своей постелью, а когда Осо со всем своим оптимизмом и жизнерадостностью, на которую была способна, сказала ему: «Здравствуй! Мы ведь еще незнакомы? Я Осо Фернандес – сокурсница Ноа, а ты ведь его сосед, Кайл, да? Я рада с тобой познакомиться!», то вжался в кровать еще сильнее, спрятавшись за одеялом как за щитом. Осо словно бы не заметила этого и подскочила к нему, дружелюбно протягивая руку в знак знакомства. Кайл, робко вытянувший руку из-под одеяла, будто Осо была страшным зверем, промямлил что-то вроде: «Д-д-да, и… и я». Затем она окинула взглядом Ноа – растрепанные волосы, вчерашняя одежда – явно плохой прикид для прогулок, и добавила:

– Ты бы лучше переоделся, а я тебя на коридоре подожду, – и быстро выскочила в открытую дверь, громко захлопнув ее за собой.

Ноа распахнул шкаф и принялся рыться в вещах. Их принесла прислуга, после того как парень прошел испытание Абсолюта, потому что с собой из дома Ноа совсем ничего не захватил. Одежда была разной: и похожая на ту, что носили на Земле, и совсем уж чудная – плащи, сюртуки, рубахи и несколько камзолов. Ноа долго не думал и выбрал то, что было ему привычнее. Он сменил штаны и напялил на себя водолазку, так как уже понял, что ранним утром на Виридитерре прохладно. Парень подумал, что ему не помешало бы в душ сходить, но на это уже времени не было, так что пришлось идти как есть.

Осо ждала его в коридоре, подпирая одну из стен. Рядом с ней хихикали близнецы – Рикки и Никки. Ребятам было весело, они перешучивались и даже игриво толкали друг друга, но, когда в коридоре появился Ноа, они все позабыли про свое занятие.

– Приве-е-ет, – дружелюбно протянул Рикки и, приблизившись к парню, похлопал его по плечу.

– Привет, – ответил Ноа. – А вы зачем здесь?

Только задав этот вопрос, парень подумал, что возможно он прозвучал немного грубо. Но слово, как говорится, не воробей.

– Эх, молодежь, – вновь заговорил Рикки. – Мы здесь, чтобы показать вам, как развлекаются настоящие маги, – весело объявил он, поднял руку вверх, и Никки с громким хлопком дала ему пять. А затем близнецы весело загоготали.

– Ну что, малыши, готовы немного пошалить? – продолжила Никки.

Ноа хотел бы усмехнуться тому, как близнецы хорохорятся своим старшинством, но чувствовал лишь нервозность. Он не был уверен, что хочет нарушать школьные правила. Если точнее сказать, то он вообще даже правил не знал. Но парню не хотелось показаться трусом перед другими ребятами, поэтому он просто кивнул и посмотрел в сторону Осо. Та мялась и тянула с ответом, парень понял, что до этого момента она сама не знала планов близнецов.

– Нас ведь после этого не исключат? – она с надеждой взглянула на Никки и Рикки.

– Ну что ты, нет, конечно, – проговорила Никки, и Осо немного успокоилась.

– Если не поймают, – добавил Рикки.

И близнецы снова начали гоготать.

«Мда уж, веселые ребята», – немного с презрением и стыдом подумал Ноа. И как среди всех студентов Хексенштадта ему удалось подружиться с самыми непутевыми? Близнецы вообще были странной парочкой, как понял Ноа за то недолгое ремя, что был с ними знаком. Рикки и Никки постоянно ссорились, но как только дело доходило до шалостей, они быстро общий язык, и становились самыми дружными братом и сестрой на свете.

Ребята двинулись по коридору. И хоть Ноа не хотелось нарушать правила в первые же дни на Хэксенштадте, но все же пошел вслед за компанией. Ему очень не хотелось подавать вид, что ему тоже немного не по себе после высказывания близнецов.

Ребята спустились на первый этаж, но вместо того, чтобы выйти через главный вход, близнецы повели их под лестницу, к запасному выходу. На улице, как и предполагал Ноа, было прохладно – холодный воздух слегка пощипывал открытые участки кожи.

Компания кралась по открытой местности к зарослям из деревьев и кустов, а Ноа молился чтобы никто их не заметил. Все шли молча, постоянно оглядываясь по сторонам. И только, когда зеленая стена из деревьев скрыла ребят, парень смог выдохнуть спокойно. Но на этом путь ребят не закончился, они продолжили пробираться дальше, стараясь сильно не шуметь. Близнецы шли уверенно, как будто изучили эту местность вдоль и поперек. Чем дальше от общежития они уходили, тем сильнее оживлялась Осо и даже у Ноа страх почти прошел. Парень завершал их колонну, поэтому старался не отставать, чтобы не потеряться.

Постепенно заросли стали редеть и чуть вдалеке Ноа смог разглядеть озеро. И чем ближе ребята подходили туда, тем теплее становилось на улице. Ноа открылись сказочные виды – белый песок на берегу, чистая бирюзовая вода с мелкими волнами.

У озера ребят уже ждали Шенг и Махаон. Парни расслабленно сидели на берегу и поглядывали на водную гладь. Услышав, как к ним приближаются, Махаон обернулся первым. Он радостно улыбнулся и сказал:

– А мы уж думали, что вы не придете.

В ответ на это Рикки и Никки наигранно фыркнули.

Близнецы, сбрасывая на ходу верхнюю одежду побежали, резвиться в воду, а за ними Шенг и Махаон. Рикки достал из кармана синие шарики и отдал пару штук Никки. Никки первая подбросила свой шарик, и тот, пролетев пару метров вверх, взорвался. Махаон и Шенг стали дурачиться прямо под искрами. Осо тоже присоединилась к компании. Ноа же остался на берегу. Он наблюдал за тем, как все веселятся и просто наслаждался спокойствием, которым был пропитан воздух у озера.

Здесь было очень жарко, так что Ноа успел пожалеть, что утром натянул на себя теплую водолазку. Но снимать ее у него не было никакого желания. Рядом с остальными парнями он стеснялся своей худобы и щуплости, из-за которых над ним в лицее в Афинах подшучивали даже девочки.

Вскоре Осо отделилась от компании и подошла к Ноа. В отличие от Никки, на которой было что-то похожее на открытый купальник, Осо была в еще одной своей бесформенной футболке, которая от воды липла к коже и очерчивала пухлую фигуру девушки. Она села на корточки у воды и провела по ней рукой.

– Вааау, она такая теплая, потрогай, – предложила она, но вместо этого Ноа задал вопрос, который вертелся у него на языке последние пару дней:

– Почему ты не бросила меня?

Осо непонимающе уставилась на парня:

– В смысле?

– Ну, я могу понять, почему ты была дружелюбна со мной, пока мы ехали в карте, или до испытания Абсолютом. Но почему теперь? – парень выдохнул, обдумывая следующие слова. – Ты же здесь со всеми подружилась, так зачем тебе я?

Девушка молчала. Она внимательно смотрела на Ноа и подбирала слова. Было видно, что эти вопросы выбили ее из колеи. Осо провела рукой по песку, а затем, шумно выдохнув, ответила:

– Ты был таким одиноким и грустным, – девушка замолчала, раздумывая продолжать ей или нет, – и я когда-то была такой же. У меня был только дедушка. Кстати, это он выбрал для меня имя. Он единственный, кто у меня остался. – Она уставилась на песок, выводя пальцами на нем какие-то фигуры. – Одиночество губит людей, Ноа, и я не хочу, чтобы оно сгубило тебя.

Ноа странно дернулся, глядя на Осо, но она как ни в чем не бывало водила рукой по песку. А Ноа готов был поклястся, что уже слышал ее слова.