Tsitaadid raamatust «Мор, ученик Смерти»
Люди никогда не видят то, существование чего им кажется невозможным.
Он заблуждался, в конце туннеля все-таки был свет. И его источником являлся огнемет.
— Любить значит страдать, — в ответе Изабель звучала мрачная уверенность осведомленного профессионала. — В любви должно быть много мрачной страсти.
— Это обязательно?
— Абсолютно. И еще муки.
Люди не более способны изменить ход истории, чем птицы — небо. Все, что они могут, — это воспользоваться моментом и вставить свой небольшой узор.
— Все, что я помню, это то, что она любила принимать ванны из ослиного молока. Забавная вещь — история. Вы становитесь королевой, правите тридцать лет, издаете законы, объявляете войны народам, а в итоге вас вспоминают только потому, что от вас за версту несло кефиром...
Но сейчас кровь у него кипела. Это была бешеная энергия, которая обычно просыпается поздним вечером и за которую вы бы много отдали завтра днем.
Но становилось по настоящему поздно; то есть до такой степени поздно, что уже даже рано.
...Анк-Морпорк полон жизни, как заплесневелый сыр в жаркий день; он громогласен, как проклятие в храме; ярок и блестящ, как пролившееся и играющее на солнце масло; многоцветен, как синяк, и кипит суетой, деловой активностью и всякого рода бурной деятельностью, как муравейник с дохлым псом посередине.
- Что означают эти символы?
- Содомии нон сапиенс, - пробормотал себе под нос Альберт.
- А что это значит?
- Значит: если я хоть что-нибудь понимаю, то я педераст.
Одно дело не хотеть жениться на ком-то, и совсем другое - слышать, что выходить не хотят за тебя.
