История Надежды

Прежде всего скажу немного о себе. Мне 44 года, мы живём вдвоём с дочкой-студенткой, а я работаю на «Скорой». В силу последнего обстоятельства я не люблю общения со случайными людьми и, признаюсь, стараюсь избегать ситуаций, когда приходится оказывать врачебную помощь. Однако что-то, видимо, внедрилось глубже, чем хочется самой, и пройти мимо не получается. Именно это заставило меня этим летом остаться рядом с женщиной, которая сидела на бревне у мощёной дорожки в лесу в Подмосковье. Мы с дочкой ходили по этой дорожке на озеро, засиделись, возвращались подполночь, в темноте. Было уже совсем пусто, тихо. Вдруг недалеко от нас раздался странный звук – кто-то вроде бы пытался нас позвать, и таким голосом, что мы включили фонарик и бросились искать. Увидели женщину лет 70-72, весьма приятной внешности, с ласковым голосом; ей явно сильно прихватило сердце. У меня с собой всегда небольшая аптечка, мы решили помочь и попробовать вывести женщину к шоссе недалеко оттуда. Она дала мне себя осмотреть, но идти куда-то не захотела. Я вызвала бригаду, определив наше положение по интернет-навигатору, и мы попытались почти понести её, но не хватило сил: я слабовата и сильно устала, а дочка у меня очень хрупкая, такая крошка-малютка, так что мы сели на месте и стали ждать. И вот тут женщина заговорила. Отказалась говорить полное имя, возраст и адрес, но вдруг сказала мне: «Я наверняка сейчас умру, а я человек очень верующий. Я хочу исповедаться, а вы, пожалуйста, послушайте.» Я не отговариваю своих пациентов, если они начинают выспрашивать меня, неужели они сейчас умрут, или нести подобную ерунду: я тут же перевожу их внимание на какой-либо важный вопрос, а разговор их отвлекает; и я сразу сказала: «Ну, конечно, говорите, я очень внимательно слушаю.» И она начала говорить, но вдруг остановилась. «У Вас хороший телефон? – спросила она. – Я вижу, у девочки планшет? Не могли бы Вы записать меня на аудио? Я Вас очень об этом прошу.» Заряд у планшета был ещё большой, и дочь согласилась и включила аудиозапись. Вот этот рассказ дословно.

«Меня зовут Надежда. Мой отец прошёл войну, брат тоже стал военным. Мать была учительница, потом преподавала в педтехникуме. Мой отец умер от инфаркта, очень внезапно, и это было очень страшно. В доме вдруг стало словно черно. Мы будто стали в трясине тонуть. Все разговоры матери были о смерти, и брат сказал, что уходит жить в общежитие при своём военном институте. Я словно одна осталась. Мать не давала мне ни с кем встречаться, только в школу и в музыкалку меня отпускала: всё остальное считала грехом, потому что отец так недавно умер… Но прошло полгода, потом год, два! А мне – только 17 лет! Мне казалось, я с ума схожу! Мать вышла на пенсию по инвалидности – у нее тоже стало постоянно болеть сердце, и она села дома. И круглосуточно – разговоры о смерти. Про родственников, знакомых, соседей, про чужих – как и от чего умерли, сколько промучались, как теперь плохо их близким… И поучения: как надо чтить умерших!..

Я возненавидела сперва саму мать, потом отца – за то, что посмел умереть и бросить меня с этой сволочью, потом и брата, за то, что сбежал из дому, живёт с друзьями, ездит по всей стране по командировкам, а я тут сижу и слушаю этот бред. У меня не стало никого из подружек – мать всех отвадила, а соседи стали на нас оглядываться. Я не знала, почему, но знала, что из-за матери. Я её видеть не могла! Но это сейчас можно запросто сбежать из дому, пойти найти жильё и работу и жить в своё удовольствие. В те годы всё было другое. Я кончила школу и поступила учиться в Москву, стала ездить на учёбу, просиживала до вечера по библиотекам. Мой отец был очень порядочный и очень гордый человек – я не могла «гулять», внутри при одной мысли всё протестовало. Но я изыскивала средства торчать вне дома как можно дольше. Дома мне казалось, что я на кладбище…

В библиотеке я познакомилась с молодым человеком, тоже студентом. Он мне не очень-то и понравился, но это был серьёзный человек, и учился в МГУ, и с ним было интересно говорить. Он был на 2 года старше, хотя казалось – на 10. Мы не очень подходили друг другу, но я сама решила навязаться ему: я надеялась, что если мы сойдёмся и поженимся, ему дадут в общежитии семейную комнату, и я уйду из дома. Я рассказала ему – не обо всём, но хоть о чём-то. Он очень удивился и ответил: «С удовольствием женюсь, но ты просто дура, а твоя мать – сумасшедшая». Я подумала об отце и хотела обидеться, но испугалась, что мой парень не захочет выяснять отношения и перестанет со мной встречаться, и промолчала.

Скоро я вышла за него замуж. Моя мать прямо на свадьбе закричала мне, что я предаю отца и её, а брату мой муж не понравился: он хотел, чтобы я вышла за офицера. Про мужа говорил: приезжий выскочка! Но муж закончил МГУ с красным дипломом, пошёл работать в солидный НИИ и начал писать диссертацию, так что я не обращала внимания на их выпады: мне казалось, я наконец-то свободна и счастлива…

Но вскоре и я закончила учёбу, мы жили в общаге, муж мотался из командировки в командировку, меня взяли лаборанткой в НИИ в Москве, и мы еле находили деньги на еду. Мой муж оказался очень жёсткого характера человек, мне с ним стало безумно трудно, а совета спросить не у кого, и мы без конца грызлись. А потом родились дети. Близнецы, мальчик и девочка, и я… Да, они были очень похожи на меня саму, а я похожа на своего отца… Но я их дико возненавидела. А муж был так рад, что у него и дочь, и особенно сын! Мне так хотелось сделать ему побольнее! И я придумала ужасную вещь. Я сделала вид, что поскользнулась и уронила своего мальчишку в роддоме так, что он сильно повредил голову, – его положили в реанимацию… А я пошла поговорила с врачихой, поехала домой и привезла ей кое-что из вещей, которые мать думала, что хранит втай от нас с братом. Это был золотой гарнитур и кольцо, они стоили жутких денег; отец мне показывал их, когда мне было 10 лет. Он мне сказал, что, когда я выйду замуж, он мне их подарит… Как же, подарил мне кто-то что-то! Но я знала, где что лежит. Мать думала, что я в роддоме, а я приехала и взяла их и привезла врачихе и отдала… за услугу. Муж-то был в командировке, я ему туда только позвонила…

Эта женщина как-то что-то устроила с моими документами. Я сама понятия не имею как и что, но ведь меня это и не касается: я же ей отдала золото не за то, чтобы самой всё сделать, согласитесь? Но когда меня выписали, у меня был только один ребёнок – девчонка. Я вообще не выясняла, что стало со вторым – мне это было всё равно, я их обоих ненавидела.

Нам скоро стало негде жить, но муж не мог снять нормальную комнату – всё было переполнено. Встал вопрос: уезжать ему из Москвы, бросать перспективный институт и т.д., или нам переехать ко мне, то есть к матери. Его родные жили в Волгограде и происходили от поволжских немцев. Только его младшая сестра тоже приехала учиться в Москву, но я ни разу её не видела – мне это было неинтересно. Мы переехали ко мне… И началось снова, только по-другому. Теперь шли нападки на мужа, который якобы гуляет, мать устраивала скандалы и истерики, в финале которых шла «Скорая» и стоны «Умираю, это всё из-за вас!» Моей дочери говорилось, что она дура поганой немецкой породы, она визжала от ужаса, глядя, как бабушку уносят на носилках, весь подъезд стоял и слушал…

А я шла к машине «Скорой» и думала: как же я хочу, чтоб вас всех троих вот так же вынесли – и чтоб больше я вас не видела!!!

Скоро муж мне заявил: с меня хватит. Я уже устала его терпеть не меньше, сказала: скатертью дорога, и он уехал, но подал в суд: забрать дочь к себе. В те времена мать, которая отдаёт ребёнка отцу, который сам ушёл, – это уже не мать, её и с работы погонят, и уважать перестанут. Мы судились несколько лет, и за это время произошла странная вещь. В соседнем доме поселился холостой капитан из местной военчасти, взявший из детдома мальчишку-сироту. Они с моей дочерью мигом сдружились, начитались летом сказок про витязей-побратимов и подобную чушь, и назвали себя братом и сестрой. И при этом были очень похожи… Настолько, что когда они бегали всюду вдвоём и назывались «братом и сестрой», все были уверены, что они близнецы. Странно, правда? Но я не верю в совпадения. Я ничего не стала выяснять, с этим капитаном даже знакомиться не стала, хотя в школе дети оказались сперва в одном классе. Я свою дочь перевела, но они всё равно дружили, хотя я ей запрещала, скандалила. Но у неё очень изворотливый характер, она рано научилась лгать, так что я всё узнавала слишком поздно. А слушаться меня она никогда не желала. В этом она была очень похожа на своего отца, и я её ненавижу.

Наконец, от претензий мужа я избавилась. Он стал делать карьеру, ему стало не до ребёнка, он от меня отстал и только платил алименты. А я завела, наконец, подругу, а с ней – нормальных знакомых. На работе в НИИ я стала младшим научным сотрудником – это звучит солидно, но платили за это копейки, и я жила на алименты на дочь. Я ей не занималась: по примеру подруг я захотела, наконец, нормальной жизни. Моя мать водила её в музыкалку, по кружкам, требовала моего участия в воспитании. Я же посылала их к чёртовой бабушке, и в доме была только ругань и крик. Тогда я стала водить друзей к себе: мать стеснялась скандалить при чужих людях, если это не соседи. А я всем открыто говорила: она сумасшедшая, так что не слушайте, и они смотрели на неё и улыбались, и она всё понимала! Но скоро я поняла, что она мне стала по-настоящему мешать. Я решила выйти замуж: моя подруга вышла очень удачно, у неё стало очень много денег, машина! В начале девяностых это была такая редкость! И я решила: я ещё молодая, красивая женщина, с образованием, приличной работой, со своим жильём. Да, у меня, к сожалению, есть ребёнок и мамаша, но моя дочь через несколько лет уже закончит школу, и я сделаю всё, чтоб выпереть её в какое-нибудь училище с общагой подальше от дома!