Loe raamatut: «Драконы Бейлиза. Сборник рассказов»
Волшебные сказки эльфов и фей
Сказка о страшном звере Ыых
Кто не слышал о страшном звере Ыых? Его имя с благоговением произносят эльфы, самые бесстрашные тролли падают ниц при упоминании имени зверя, птицы в лесу смолкают в испуге, когда слышат ужасающее пыхтение его в густых кустах. Грозный его рык «Ыых! Ы-ы-ы-х!» раздается то и дело в лесных чащобах, почти всегда по ночам. Но какой имеет облик, этот страшный зверь не мог сказать никто. Те, кому удавалось увидеть его либо погибали от ужаса, либо сходили с ума и рассказывали совершенно удивительные вещи. Так говорили, что в длину он имеет тридцать локтей, глаза его как раскаленные угли костра, а чешуйчатая кожа источает зловонный яд. Что от его взгляда все превращается в камень, а от его крика кровь в жилах сворачивается подобно прокисшему молоку. Но так это или нет, никто не знает. Тогда, как известно у страха глаза велики, и, наверное, поэтому рассказы о звере Ыых один страшнее и неправдоподобнее другого. Лишь эльфы, эти бессмертные создания, что-то определенно знали об этом звере. Знали, но не говорили об этом никому. Такой уж они народ!
Когда-то в наидревнейшие времена по велению богов землю стали населять множество удивительных зверей. Среди них был и зверь Ыых. Поначалу этих страшных зверей было предостаточно, но потом, после разделения всех разумных существ на народы, они стали исчезать. Что послужило этому причиной нам неизвестно, но пришло однажды то время, когда в лесах остался последний зверь Ыых. Только для всех народов и существ, и одного зверя было много! Именем зверя пугали детей, из-за него боялись лишний раз появляться в лесу в безлунную ночь. Ему предписывалось множество страшных бед. Если погибал единорог, случалась засуха или оказывались сломанными золотолистые рододендроны в священных рощах, виной всему этому считали зверя Ыых.
Но если однажды набраться храбрости, и взобравшись на дерево в самую глухую, темную ночь, то можно легко разгадать тайну страшного зверя Ыых. Что бы его приманить остаточно у подножия дерева обронить лепестки роз и жасмина. Уж очень зверь любит кататься по ним, с сопением вдыхая цветочные ароматы. И если повезет (и если ты не испугаешься!) то вскоре можно услышать шаркающие неторопливо шаги, загребающие опавшие прошлогодние листья, почувствовать тонкий, чуть резкий мускусный запах. С придыханием произнесенное «Ы-ы-ы-х!» подскажет, что это именно тот, кого ты поджидаешь. Не издавая ни звука, чтобы не спугнуть зверя, можно послушать, как он по-стариковски кашляет, пыхтит и вздыхает. Всласть покатавшись в ароматных листьях, он опять громко вздохнет, посетует на непрекращающийся насморк и напоследок всплакнет от тоски. Ведь он последний из своего рода. Больше не осталось ни его братьев, ни сестер. Не с кем ему поговорить, все его бояться, и придумывают разные небылицы о нем. А так иногда ему хочется рассказать о звездах, что сверкающей гроздью висят над головой, поведать о своей заветной мечте или посетовать на плохие погоды! И разносится его тоскливое «Ы-ы-ы-х!» в ночи, так похожее на горестное «Э-э-э-х!».
Сказка о единорогах
Кто помнит те стародавние времена, когда еще по свету бродил последний зверь Ыых? В то благодатное время эльфы еще пребывали полновластными хозяевами лесов, а единороги – степей и полей…
Как эльфы были благороднейшими из всех народов, так единороги были наипрекраснейшими из всех животных. Грациозные белоснежные существа, с закрученным спиралью рогом на лбу, они паслись на бескрайних лугах. Их грива цвета лунного света, влажные бархатные глаза и гордая стать восхищали поэтичных эльфов. В их честь сам медоречивый эльф Стесис, непревзойденный рифмоплет, сочинял сонеты! Но роковой час для них пробил, когда из чащи Темного леса вышел первый человек и стал набирать свою силу.
Злобный, властный и жестокий человек был не похож на благородных эльфов. Громкоголосый, он, с хвастливой песней на губах, тут же стал вырубать леса, чтобы на берегах голубых озер поставить свои жилища. Некогда синее небо затянулось клубами черного дыма кострищ. Благодатная тишина священных рощ уступила гортанным крикам черноволосых женщин…
Со временем эльфы ушли из этого мира. Утонченность и смелость уступила наглости и грубости. Остальные народы признали силу человека. Дикие животные и те покорились ему. А кто не покорился – погиб от человеческих рук. Даже последний зверь Ыых, некогда наводящий на всех страх, и тот нашел свой конец на острие охотничьего копья. Из его чешуйчатой шкуры сделали доспехи, ибо новоявленный миру человек был существом воинственным и всепокоряющим.
И только единороги до последнего не давались в руки человека. Соревнуясь с вольным ветром, они по-прежнему оставались властелинами степей. Справившись с троллями и эльфами, мантикорами и драконами, человек задумал покорить и этих вольнолюбивых животных.
Чтобы добиться своего люди выстроились в цепь, с волосяными арканами в руках с одного края степей. Затем с другого края степь была подожжена. Чуткие животные, почуяв опасность, забеспокоились. Вожакам многочисленных стад было ясно, что выхода нет – скоро на их морды накинут узду и сделают невольниками. С мукой во взгляде они мчались прочь от жгучего огня, навстречу унизительному плену, на ходу обламывая свои тонкие, и такие хрупкие, рога! Пусть им не избежать неволи, но главная драгоценность этих животных – волшебный рог человеку не достанется. Всем известно, что спирально закрученный рог, измельченный в порошок, мог очистить отравленную змеиным ядом воду и залечить любые смертельные раны. К тому же сломанный рог, подобно сломанному мечу благородного рыцаря, который пал, но не сдался – этот жест оказался понятен даже человеку. В ярости оттого, что ему не удалось завладеть чудодейственным лекарством, человек мстя, все же поработил степных скакунов. По злой воле людей они стали смиренно возить для него тяжелые грузы, носить наездников на своей спине. От дыма и копоти горящей степи молочно белая стать единорогов потеряла свою чистоту, от огня укоротился роскошный хвост, от быстрого бега по раскаленной земле раздвоенные, как у антилопы копытца превратились в грубые, массивные копыта. И пока сильна власть человеческая над ними, не вернется прошлая их стать, не будет расти чудодейственный рог.
Кто знает, когда эти молчаливые животные вновь обретут былую свободу, когда мы снова увидим на горизонте стадо мчащихся куда-то белогривых скакунов с рогом во лбу? А пока этого не случилось, посмотрите в глаза уставшему от работы коню и разглядите спрятанное там благородство единорога.
Сказка о фейри
Жила высоко в горах, тех самых на которые опирается небесный свод, среди низкотравных лугов, фейри. Если кто не знает фейри это такие маленькие феи с крылышками…
Так вот, фея была настолько маленькой, что могла поместиться в скорлупе грецкого ореха. За ее спиной простирались два широких, как паруса крылышки. Тонкие будто из тончайшего шелка, они были похожи на крылья бабочки. Яркие цвета – красный, бирюзовый, оранжевый и изумрудный – делали фейри в полете похожей на оживший цветок или на изумительной красоты драгоценный камень. И не было феи прекрасней средь горных лугов, накрытых куполом голубого неба! Она, каждое утро, с первыми лучами солнца появляясь на лугу, подставляла свои изящные крылышки солнцу, заставляла каждую чешуйку переливаться сотнями оттенков цветов, вызывала этим у всех восторг и восхищение! Самые яркие полевые цветы на том лугу, что служил домом для фейри, склонили свои головы-бутоны на тоненьких ножках к земле в знак восхищения красотой феи. Самые красивые бабочки с восторгом кружились вокруг нее в изящном танце, рассыпаясь в изысканных и лестных комплиментах. Даже природные самоцветы – искрящиеся в солнечных лучах солнца, каплевидные росинки упавшие на траву меркли перед красотой маленькой феи. Не было соперников у маленькой красавицы!
Но вскоре непомерная гордыня овладела маленькой феей, испортив ее и так непростой нрав. Всеобщее преклонение пред ней, ежеминутное упоение ее красотой и непомерное внимание привело к тому, что маленькая фейри заносчиво выставляя свои многоцветные крылышки на показ, стали насмехаться над всеми остальными. «Нет меня прекраснее на всем белом свете! Я затмеваю своей красотой даже солнце!»– кричала она. И это, не понравилось эльфу, что присел отдохнуть на мягкую траву луга. Этот эльф был стар и мудр, он много путешествовал по земле, многое видел и еще больше знал. Звали его Стесис. Внимательно выслушав хвастливую и заносчивую фейри, что носилась, словно сверкающий бриллиант у него перед лицом, эльф достал из походной сумы непонятный, плоский предмет. Протянув его маленькой фее, он сказал:
– Посмотри сюда внимательно, о самая пленительная из прекраснейших!
Польщенная подобной похвалой фея заинтересовано подлетела ближе и взглянула на непонятный предмет, который с одной стороны был как расплавленное серебро, а с другой – прозрачным и блестящим как лед на горных вершинах.
– Ты говорила, что нет красивее тебя на свете. Но так ли это? Посмотри внимательней и скажи кто из вас двоих прекраснее!
Фейри отобразилась в зеркале (а этот предмет был именно зеркалом и ничем иным!), но не узнала себя. Она видела в обрамлении гор и небес другую маленькую фею, красоты прежде не виданной. Маленькая хвастунишка замерла, едва двигая крыльями за спиной.
– Так кто же прекрасней? – продолжал вопрошать хитрый эльф.
Фея, внимательно рассматривала мерцающие невероятными сочетаниями цветов крылья соперницы, не сознавала того, что она видит лишь себя со стороны. О своей красоте она судила со слов других и никогда прежде не могла оценить ее воочию. Наконец, фея выдохнула, признаваясь:
– Мы обе достойны, называться совершенными… только, кажется она еще прекрасней моей. Я побеждена!
Эльф немедленно убрал зеркало, и, не дав опомниться фее, собрал свои вещи и пошел прочь. Он ничего не стал ей говорить маленькой фейри о зеркале и его свойстве. Тихо посмеиваясь, Стесис оставил поникшую фею, сидящую среди тюльпанов и маков, и стал спускаться к подножию гор. Он-то знал, что нет страшнее греха, чем гордыня, и может быть, когда нибудь побежденная своим собственным отражением, фея поймет это.
Сказка об эльфийском оракуле
На заре времен, когда на свете еще никого не было – ни людей, ни фей, ни троллей, ни зверя Ыых, единорогов и всех прочих, в общем, когда мир этот был очень юн, уже тогда жили на свете эльфы.
Откуда взялись эти бессмертные существа и куда, в конце концов, они ушли впоследствии, знают лишь они сами. Но эльфы никогда не отрицали, что они пришельцы в этих землях и коренными обитателями нашего мира никогда не были. Может быть они странники, потерявшие родной мир и путешествующие из вселенной во вселенную? Эту тайну эльфов нам не узнать. Как и многие другие тайны эльфийского народа. Они всегда были и останутся весьма загадочными существами… Живя в гармонии с природой, не зная войн, с беззаботной поэтичной душой, эльфы оставили после себя очень мало. Песни и красивые стихи, книгу Знаний и оракул – вот и все! Эльфийские песни знают и любят до сих пор. О книге знаний и оракуле знают немногие. Эти два артефакта окружают множество легенд.
Книга эльфийских знаний сделана из чистейшего горного хрусталя. На её страницах золотыми рунами начертано множество из того, что знали и умели эльфы. Есть легенда, что именно на заре нынешнего мира, вскоре после появления в нем эльфов сам Великий Эльф Амонриэль прочитал одно из заклинаний, начертанных в хрустальной книге, призывая из ничто в этот мир странные существа – магов, людей, троллей, единорогов, фей и многих других, дабы леса и поля, реки и горы молодого мира не были безжизненными. Говорят, в книге даже скрыт секрет бессмертия эльфов. Любой, кто сможет открыть книгу, разобрать изящные руны мог стать подобным эльфу – бессмертным, могущественным, владеющим самыми сокровенными тайнами мироздания… Так это или нет, неизвестно – на самом деле еще никто из смертных не видел ее. Эльфы слишком хорошо спрятали книгу. Придет срок, и эльфийские знания сами найдут время, что бы вновь явиться свету, говаривали они.
Эльфийский оракул тоже изготовлен из горного хрусталя. Сфера, покрытая непонятными символами, способная открывать будущее была скрыта от посторонних глаз где-то в горах. Найти оракул в отличие от книги Знаний можно. Трудно, очень трудно, но возможно. Многие искали его. И лишь считанные единицы, посвятив большую часть своей жизни, смогли найти оракул. Знать свое будущее не всегда хорошо. Но мало кто из соискателей откровений эльфийского оракула понимал это.
Не понимал этого и один юноша, имя которого история не сохранила, но который очень хотел знать свое будущее. Тот, кто знает будущее, становится властителем своей судьбы, так считал он. Долгие годы своей жизни он посвятил для того, что бы найти оракул. Желание ведать о том, чего еще нет, застило все. У него не было времени ни на семью, ни на друзей, ни на простые жизненные радости – все время уходило на поиски. А когда на склоне лет он все-таки нашел искомое и спросил оракул о будущем, тот рассказал ему то, что можно было предсказать и без дара предвидения. Старика (а он был к этому времени очень стар!) ждала скорая смерть и ничего более. Услышав это, старик сел в задумчивости у скалы и на самом деле умер. Только перед кончиной старец понял, что столь неистово ищущий эфемерное будущее, он не обзавелся прошлым. Ничего он не оставил после себя на этой земле. После него не осталось ни возделанного сада, ни внуков, ни написанной маслом прекрасной картины или сочиненной книги. Он не любил никого, и никто его не любил…
Сказка о влюбленном эльфе
Высоко в горах, в глухом, дремучем лесу, в кроне золотолистого рододендрона жила фея пробуждения. Как и все феи, она была высокой, стройной, с длинными узорчатыми крыльями за спиной, золотистыми локонами и глазами изумрудного цвета. Но, в отличие от многих своих праздных двоюродных сестер – фейри, каждое утро лесная фея выполняла очень важную работу.
Фея пробуждения вставала очень рано. Еще солнце спало, а она уже порхала от дерева к дереву, от цветка к цветку. Ее волосы – тонкие, золотистые – ярким огоньком загорались в предрассветных сумерках, а нежный голос разносился по всему лесу, пробуждая все живое. Слова ее песен, спетые дереву, цветку, птице или лесному зверю заставляли сбрасывать оковы ночного сна. Так, каждое утро под песни веселой феи фиолетовые ирисы распускают свои бутоны, стряхивая с себя полусонных шмелей, что уснули в ночь среди лепестков, ветви рододендронов начинают свое плавное движение, рождая в листьях тихий, невнятный шепот, слова которого понимают лишь эльфы, птицы начинают выводить свои трели, а щекастые бурундуки затевают веселую потасовку среди зарослей ромашек.
Тот лес – обитель феи пробуждения часто посещали эльфы (им очень нравился этот древний лес, один из самых старых в этом мире). Бывал там и Стесис, наверное, самый талантливый поэт из эльфов. Его баллады до сих пор поют люди. Люди позабыли, чьи они, называют их народными, но это не так – музыка и слова были рождены влюбленным сердцем эльфа. Да, да это так! Увидев прелестную фею, изящно ступавшую по росистой траве, в ореоле из разноцветных бабочек, Стесис с первого взгляда влюбился в нее. Любовь проснулась в нем легко и была подобно только что распустившемуся цветку. Выходит, магии феи оказались подвластны не только растения и животные, но и сердца мужчин? Может быть, так оно и было, спорить не будем. Ведь она была не только феей, но и женщиной. Затаив дыхание, эльф, сразу подошел к ней. Подняв на ней глаза, в которых плясали огоньки, подобные лунным бликам на темной воде, он признался:
– О, прелестное создание! О, фея пробуждения! Выслушайте несчастного эльфа… Почему несчастного? Да потому что имел такую дерзость полюбить вас. Огонь любви жаркий и неутолимый горит в моей груди. Отныне и на веки вечные я не смогу быть без вас. Если вы не ответите мне взаимностью, моя жизнь потеряет всякий смысл!
Фея внимательно выслушала его. Кокетливо сложив крылья за своей спиной, она рассмеялась легко и беззаботно в ответ на признание бессмертного создания.
– Милый эльф! Ты прекрасен. В твоем взгляде я вижу силу и смелость, юношеский задор и многовековую мудрость. Но, увы! Я не смогу полюбить тебя. Да, я фея пробуждения. Но… сама я сплю пока! Еще не родился тот, кто разбудил бы во мне ответное чувство. Прощай, мой милый эльф!
И вновь звонко рассмеявшись, фея пошла прочь. Она ушла, а эльф остался и с грустью смотрел ей в след. Цветы, распустившие свои желтые, красные и синие бутоны среди изумрудной травы, дорожкой отмечали путь, по которому ушла она. Что может быть ужаснее чувства безответной любви? Лишь немногое. И эльф ведал это. Он вздохнул, положил руку на грудь, туда, где бешено, билось сердце, и пошел по дороге из цветов за феей. Эльф знал, что чувство его к фее не пройдет, оно будет лишать его покоя днем, сна – ночью, и не видел выхода из этой ситуации. Жизнь его бесконечна и даже смерть не сможет дать ему покоя. Хотя, вдруг быть может однажды все измениться и глаза ее изумрудного цвета по-другому взглянут на него? Ну что же всё может быть. Он согласен ждать. Ведь у него в запасе вечность…
Сказка о гоблинах
Согласно легендам наш мир населен живыми существами стараниями эльфов. Поэтому, первое время все народы и волшебные существа разговаривали на едином языке призвавших их – языке бессмертных эльфов. И разговаривали до тех пор, пока не придумали свои собственные языки и наречия. Гоблины были первыми, кто до этого додумался. Лишь много времени спустя, незадолго до ухода эльфов, остальные народы последуют примеру гоблинов…
А свой язык гоблины придумали так…
Жили-были в одном селении два гоблина подростка. Проживали они недалеко друг от друга и как все в этом возрасте они жили свободной, богатой на события жизнью. Они еще смотрели на мир как величайшее из чудес и пытались получить от каждой минуты своего существования по максимуму. Самый незначительный пустяк был событием, самый безобидный поступок виделся подвигом и мог стать поводом для тайной встречи в лесу в зарослях лещины. Там у них было оборудовано специальное место для встреч. Здесь, оставшись наедине, они делились самым сокровенным. Мечты о будущем, мысли о понравившихся девочках, планы о набегах на соседский сад или весть о разгневанной тетушке Грулле (она поклялась вывалять в дегте и перьях того негодника, что разбил ее расписные кувшины!) и многое другое, что не следовало ведать всем.
Но убегать в лес им удавалось не всегда. Иногда они бывали, наказаны за свои проделки. Как же поделиться новостями так, что бы взрослые их не поняли? Им вникать в тайные помыслы друзей совсем не следовало. Разве тете Грулле надо знать, чьих рук дело разбитые кувшины? А поделиться впечатлениями и тайнами помыслами, идеями новых проделок очень хотелось. Поэтому, однажды, когда они отбывали наказание за то, что обидели фею пробуждения, два закадычных друга, что бы никто кроме них не смог понять их разговоров придумали кодовые слова-обозначения. Их количество неуклонно росло, придумываемые предложения становились все длиннее и сложнее, до тех пока у них не появился настоящий язык. Естественно понять ими придуманный язык никто не мог, и это ужасно нравилось двум проказникам.
Общались они примерно так. Один говорил, задумчиво поглядывая на зловеще алеющее небо:
– Варкается. Вон уже хливкие шорьки пыряються по наве. Нам надо пыти?
Другой соглашается:
– Да. Слутри, а вон и зелюки захрюкотали.
– Совсем как мюмзики в мове!
И засмеявшись, они уходят прочь, потому что их родители очень «пылкают», когда их дети возвращаются поздно домой.
Такая игра длилась очень долго. Так долго, как длится детство. Друзья выросли, но свой придуманный язык не забыли. Даже наоборот другим гоблинам тоже понравилось оставлять остальных гоблинов, а затем и другие народы в дураках, ведь другие, не посвященные, не понимали, о чем они говорят. Возможно, ругают тебя, может, обсуждают, как ты одет или сплетничают о том, как видели тебя вчера с соседской дочкой, гуляющими по берегу реки. Это не понравилось никому, кроме самих гоблинов. А так как нечистоплотных, вороватых и лживых гоблинов и до этого недолюбливали, непонятный язык еще более отдалил их от всех прочих народов. И вскоре никто не стал считать гоблинский народ равный эльфам, магам, троллям и феям. Но это нисколько не огорчило всех гоблинов. Такой уж был этот народ!
