Loe raamatut: «Полк бессмертный, народ живой», lehekülg 2
– Понимаете, – забыв о холодности и «стиле общения с недавним хамом», тихо начала Лена – у меня получается просто какая-то хроника событий: сначала это, потом это, этот пошел туда, тот стрельнул здесь, перечисление простое: 1,2,3 и т.д. А почему так произошло, а не иначе, в чем нерв событий, даже мистика, если хотите. А она, мистика, здесь есть, я чувствую!
– Понятно, – неопределенно протянул Андрей – говоришь два дня у нас есть? Тогда начнем чуть раньше, успеем.
Андрей начал рассказ с запинками, вспоминая какие- то детали, но дальше – все увереннее, будто вернувшись в те дни и не видя уже ни снующую поблизости пацанву, ни хохотушек у фонтана. Лена включила диктофон.
Горячий май
Видеоинтервью: Андрей Корзунов, «Швец», военнослужащий, 25 лет
– Досье на командование ВСУ у нас в разведотделе были довольно подробные, сочувствующих нам на той стороне было полно, поэтому описать инициатора тех событий можно довольно детально. И описать важно, поскольку то вторжение, по большому счету, не нужно было никому, даже в Киеве.
Командир механизированной бригады ВСУ пан полковник Артем Власов был кадровым офицером, как ему казалось порой – с рождения. Еще в детстве Артемка заигрывался войнушкой до строгих мамкиных окриков. И не столько бестолковой беготней с палкой на перевес, как большинство сверстников, сколько строительством и устройством боев пластилиновых армий, благо пластилин был дешев, и он мог сам, без канюченья у мамки, покупать его на карманные деньги. На пике, лет где-то в 11-12, у него было полтысячи солдат разных армий. Он азартно двигал сначала фаланги и когорты, затем батальоны и полки. Двигал не просто так, а по планам исторических сражений, вычитанных в библиотечных книжках. После 14 лет он отдал весь пластилин дворовой малышне и с упоением погрузился в чтение сухих исторических фолиантов, ему уже хватало воображения, чтоб увидеть битвы и сражения во всех красках их диспозиций и маневров. После школы вопроса «что делать дальше» перед Артемом уже не стояло – военное училище!
А после выпуска молодым лейтенантом, он окунулся в рутину. Нормальную армейскую рутину, помноженную на финансирование армии «по остаточному принципу» и лишенную какого-либо романтизма. Украина с упоением занималась распродажей советского многомиллиардного наследства, зарабатыванием денег любыми, не отягощенными интеллектом и думами о будущем страны, способами. И делится с военными этими деньгами в планы элиты, да и всего населения, не входило, благо и угроз никаких вокруг не наблюдалось. Блаженное время! И Артем Власов грустнел год от года все больше – негде проявить свои полководческие таланты: в прозрачном насквозь будущем войн и сражений не предвиделось. Карьерное продвижение шло медленно, все время его обходили сыновья генералов, депутатов и даже управляющих торгово-развлекательными центрами. Он уже подумывал о досрочном увольнении в запас. Как вдруг…!
Майдан Власов встретил заместителем командира батальона, звание подполковника он получил по случайности, не по должности, когда в батальон с инспекцией приехал генерал (сын генерала естественно), когда-то его однокашник по училищу. Они крепко попили водки в местном санатории, в чем, собственно, и заключалась инспекция, и раздухарившийся генерал, наслаждавшийся своей важностью и суетой вокруг себя неудачника -однокашника, заплетаясь возгласил: «Завтра подполковника получишь, майор».
Власов в 14-м на войну не попал и с интересом наблюдал со стороны все майданные события вплоть до бездарного провала АТО на Донбассе. И когда новое начальство Украины в панике доперло, что армии, по сути, нет, в войсках началась бестолковая суета, а взбодрившийся Власов увидел для себя шанс! Его батальон был развернут до бригады, а он, проявив грамотную распорядительность и кипучую работоспособность при комплектовании и боевом слаживании, смог отсечь элитных сынков и занять должность начштаба бригады. Комбриг, бестолковый позер, оставил его «на хозяйстве» в военном городке, а сам со сводным отрядом бригады вляпался в очередной «котел», бросил солдат и сбежал в Киев. Размахивая налево и направо своей контузией, через пару месяцев он уже сидел в Раде депутатом от партии националистов. Так поступали многие старшие офицеры, видимо спасаясь от ответственности за бездарные провалы и связанные с ними жертвы. Власов в этой обстановке легко оказался командиром механизированной бригады.
Видеоинтервью: Андрей Корзунов, «Швец», военнослужащий, 25 лет
-В общей сложности мои ребята взяли пятерых офицеров штаба Власова. С их слов Власов тогда, в начале 15-го года, сильно возбудился, почуял перспективы, движуха в ВСУ тогда понеслась как взбрыкнувшая кобыла, еще круче бурлила выгребная яма в Киеве. Политикум шарахался из крайности в крайность: отрезать Донбасс на хрен, атаковать Донбасс «отечественной войной», виноваты военные, нет политической воли, зрада-перемога. Давай-давай, покажем-накажем. И так почти полтора года.
Власов восстановил контакт с приятелем-генералом. И однажды, в очередном санатории, крепко упившись генерал посетовал:
– Армия расползается как куча дерьма под дождем, некомплект жуткий, призывают откровенных алкашей и калек на всю голову. Солдаты водку и наркоту уже и не скрывают, зброи нет, все разворовано, а то, что бюджетом выделяется, им же, бюджетом, расписано: кто и что может отжать. О секретности все забыли, решето надежней, секретные документы печатают сразу в десятке экземпляров: первый – в адрес, второй – в архив, остальные – на продажу, предложение превышает спрос, расценки – шмат сала на Привозе.
– А может провести ограниченную операцию? – аккуратно закинул наживку Власов, оказалось, что он и не пьян был вовсе, сознательно пропускал рюмки. – Глядишь, взбодрится Банковая, под это можно и денег затребовать, к армии жирные коты повернутся. Да и в воюющих подразделениях порядка поболее будет, когда пули засвистят над ухом.
– А кто это может сделать сейчас, в этом бардаке? Да и сепары узнают раньше, чем приказ подписан будет. – пускал пьяные пузыри генерал.
– Я могу, пан генерал.
Оказывается, у Власова уже был достаточно продуманный план такой операции и, что не менее важно, ее подготовки. В Киеве какие-то силы зацепились за его идею и через неделю генерал дал отмашку.
У себя в бригаде, в свое время, Власов пытался вычислить «кротов» и банальных «крыс», безуспешно. Но, как там у Сунь Цзы: в силе ищи слабость, в слабости – силу. Он решил спланировать операцию несложную, тактическую, основным преимуществом которой была бы внезапность. А к разработке привлечь уже проверенных им офицеров штаба, не пропадать же усилиям зря. Они, конечно, звезд с неба не хватали – просто шансов дотянуться до них интеллекта не хватало, офицеры были откровенно тупыми, но рисовать карты, клацать на калькуляторе и заполнять формализованные приказы могли.
Комбриг официально отправил их в очередные отпуска, но собрал в отжатом у местных властей бывшем пионерлагере и выставил охрану, пресекавшую любые контакты с внешним миром в обмен на ежевечернюю бесплатную пьянку. Обрисовал замысел операции – захват небольшого городка сепаратистов в 20 км от фронта. Бригада должна была выдвинуться из места постоянной дислокации на активный участок фронта вроде как по ротации, но уже в пути резко уйти с маршрута и внезапно атаковать ополченцев на узком, абсолютно спокойном участке фронта. На серьезное реагирование у сепаратистов просто не оставалось бы времени, что гарантировало прорыв фронта, захват городка и его удержание до подхода усиления. Городок, а это был Старославянск, какого –либо значения на расстановку сил в противостоянии не имел, но факт «перемоги», как рассчитывал комбриг, значение для власти и для его карьеры имел неоценимое. Важным элементом внезапности было и время атаки, день «Д».
Полк в окружении
Видеоинтервью: Айдар Мухаметшин, сержант ППС, 32 года
– 9 мая в том году был какой-то особенно праздничный, тепло, солнце, даром что на западе гроза погромыхивала с утра. Народ веселый, шарики всякие с флажками, детишки, кто пешком с мамками, кто на закорках у отцов. В голове колонны – духовой оркестр «Прощание славянки» играет, позади – гармошки наяривают про «Катюш» и «землянки». Ну и портреты фронтовиков у каждого, а то и по два. Просто лес из плакатиков на деревянных ручках. Ну море просто, слов нет! «Бессмертный полк» как-то сразу, очень естественно, стал любимой и обязательной частью празднования Дня Победы у нас в Старославянске! Я с Серегой Афониным шел слева от головы колонны…А? Да скорее для формы, положено так, чтоб демонстрации сопровождались нарядами. Какие там беспорядки – все же свои, городские! Короче, колонна уже подходила к перекрестку, вдруг на тот перекресток с запада вылетает гаишный «жигуленок» и давит по тормозам, с визгом. Из него двое наших гаишников выскакивают, двери даже не закрыли, и к нам бегут, руками машут и орут что-то. Ну, я – к ним навстречу. У них глаза по 8 копеек, физии бледные. Короче – укры прорвали фронт и минут через 15-20 здесь будут! И тут завертелось! Все наши давай разгонять народ, паника конечно, давка, но кое-как распихали людей во дворы и подворотни.
На улице, где только что было по-праздничному шумно, многолюдно, воцарилась до драматизма тревожная тишина. Отдельные выкрики милиционеров: «Ну что там у тебя, Марченко?», «Все ушли, Николай Иванович!», лишь подчеркивали отражением от домов пугающую, неестественную пустоту практически в центре города, в разгар праздничного дня. Улица была завалена деревянными плакатиками с улыбающимися и сосредоточенными лицами фронтовиков прошедшей войны.
Зловещим эхом из пустынного коридора перпендикулярной улицы залязгали железом гусеницы. Гулко взревел дизель, лязг зачастил и на перекресток, раскачиваясь как неваляшка, с кормы на нос, ворвалась размалеванная корявыми «жовто-блакитными» лозунгами БМП. В злобном, лихом кураже механик решил раздавить, расплющить, превратить в кучу бесформенного хлама беззащитную гаишную «канарейку», брошенную на перекрестке. БМП взлетела на легковушку, сминая ее как пластилин, и вдруг закрутилась на месте: даже смятая машина под днищем приподняла БМП так, что правая гусеница оторвалась от асфальта и истерично лязгала в воздухе, а левая вращала всю конструкцию на скользком дорожном покрытии. Что происходило под броней, злость от позорной беспомощности или страх, что БМП стала легкой мишенью для гранатометчика, неизвестно, но хаотично закрутившаяся башня разразилась бессмысленно длинными очередями из пулемета вперемешку с выстрелами 30-мм пушки. Веером засверкали трассеры, визжа рикошетили от асфальта и кирпичных стен, валилась посеченная зелень деревьев по обочинам тротуаров, зазвенели разбитые стекла, пыльной картечью брызгала штукатурка, подлетали с асфальта деревянные рамки с фотографиями и, не успевая упасть, разлетались в щепу от следующих очередей!
Эта огненная вакханалия длилась минут пять. То ли переклинило затворы, то ли закончились патроны, но стрельба прекратилась внезапно, заглох и дизель БМП. Из скрежетнувших массивных кормовых дверей, испуганно озираясь, повылезали один за другим пятеро красномордых небритых «захыстников» с «калашами» наперевес. Затопали ботинками до местных укрытий, затихли.
– И шо теперь? – нервно дыша хрипнул в сторону БМП дюжий детина, облепленный какими-то неимоверными нашивками с черно-красными черепами, костями, мечами и рунами.
– Сепаров бачишь? -опасливо откликнулся кто-то из бронированной утробы.
– Та ни, нема никого. Тильки «ватники» москальские на асхвальте.
Полчаса спустя штабная колонна бригады ВСУ через перекресток прошла к зданию Старославянской милиции, где заранее спланирован был командный пункт. Батальоны обошли город справа-слева и продолжали наступление на восток. Еще через час сквозь город прочадила соляркой большая колонна инженерной техники. Замысел Власова был прост и эффективен: не увязая в городе, где по разведданным не было сепаратистских подразделений, продвинуть батальоны на восток как можно дальше, до рубежа встречи с резервами противника и, перейдя к мобильной обороне, выиграть хотя бы сутки-двое, пока инженеры не оборудуют опорные пункты на восточных подступах к городу. После чего комбриг намеревался посадить батальоны в свежие окопы с блиндажами и заглубленными позициями для танков, БМП и минометов. Артдивизион за спиной пехоты, из центра образовавшегося клина вторжения, мог оперативно поддерживать оборону и с фронта, и на флангах. И сам черт не выковыряет тогда его с позиций! Наступит время политикам и дипломатам зафиксировать сложившуюся реальность, новую линию соприкосновения, а ему пожинать плоды славы полководца и героя войны. Пока все шло хорошо. Сепарский День Победы, с его торжественными мероприятиями и «увольнительными» в сепарских войсках, а значит снижением боеготовности, должен стать днем его, Артема Власова, победы!
Видеоинтервью: Савицкий Александр, ученик 10 класса, 17 лет
– Конечно страшно было, а то! Люди в панике разбегались, мужики здоровые орут как подорванные, тетки визжат, дети плачут! Ничего не понятно, как в триллере, ей богу! Ну, я домой сиганул по подворотням, мало ли чего. А дома мамка бюллетенит, с ума ведь сойдет, когда узнает про стрельбу, а меня нет. Прискакал, рассказал ей чего видел, она – в слезы, а за окном уже арта долбает, за городом, но близко, стекла трясутся. Мы под окно сели с мамкой, война-то не первый год, знали где безопасней. Мамка притихла, носом хлюпает. Вдруг горестно так говорит: «Вот деда Макар и упокоился уже давно, а опять на войне». Тут меня током трехфазным прям тряхнуло – фотку-то его я там, на улице бросил, когда деру давал! Стыдище вселенское! Бандера там по нему сейчас ходит, харкает на него, хохочет, траками гусеничными рвет! И я, вот верите-нет, увидел даже всю эту картину, меня аж перекорежило всего. В общем успокоил я мамку как мог, поужинали мы с ней, и я ее спать положил, мало ли чего, она ж по сердцу бюллетенила. И как стемнело собрался: надо прадеда вернуть.
С пацанами мы весь город облазили в свое время, и днем, и ночью, так что добраться до той улицы для меня проблемой не было. Только я по переулку не пошел, вдруг «трипольцы» ископаемые там патрулируют, а залез в подвал, там в цоколе окна с решетками прямо на улицу выходят, к киоску мороженному, где я прадеда-то потерял. И вижу: у окна попка джинсовая торчит, хорошо так вижу, фонари с улицы пробивают до половины подвала. Симпатичная такая попка, я по ней легонько хлоп! Она так и сползла по стенке. А? Ха-а, ну девчонка, конечно, не попка! От страха даже закричать не смогла, потом сказала, что дыхание напрочь сперло, чуть в обморок не уехала. Ну я успокоил ее, слово за слово, Оксанкой зовут, в соседней школе тоже девятый заканчивает. За прадедом пришла, мамка с папкой на заработках в Ростове, она с бабушкой осталась, так что с походом сюда проблем не было. И тут очередь пулеметная с трассерами вдоль по улице справа. Оксанка говорит: там на перекрестке утренняя БМП так и стоит, типа комендантский час сторожит. Пьяные уже все «захыстники», а патронов у них немеряно, вот и шмаляют, когда вздумается, один орал там, что типа «профилактика».
Оксанка глаза круглые вдруг сделала:
«Там мистика какая-то, Саня, между стрельбами деды-то ползают, прям как на войне!»
«Да ну!» – я не поверил сначала.
«Чтоб мне двойку по физике!»– побожилась девчуха – «Сам посмотри!»
Я – в окно, тишина и вдруг свист какой-то знакомый и зашуршало и еще, и дальше справа-слева. Ну дела, точно поползли, к тротуарам, таблички фанерные с фотками. И знаешь, что оказалось? Мы с Оксанкой из подвала выбрались и по переулку к улице подошли аккуратно. А там мужики в очередь стоят у стены, а другие от улицы уходят с эти самыми табличками, по несколько штук несут, насупленные такие, глаза прячут, от стыда похоже. Наша очередь подошла быстро, трудовик наш, Борь Борич, мня увидел и сунул спиннинг в руки: «На, Саня, сообразишь, что к чему.»
Вот и вся мистика: берешь спиннинг, на леске груз приличный и крючок на щуку, закидываешь куда надо и тянешь, крючок за фанеру или древко цепляет и вот у тебя в руках табличка, без риска поймать пулю укровскую. Правило одно: вытянул не своего фронтовика пока своего искал – забираешь всех. Ну, типа, здесь все свои. Поняла? Ну вот, я рыбалить то мастак, и своего прадеда достал и Оксанкиного и еще пятерых вытащил, пока мужики на меня не зацыкали: мол, хорош уже, другим давай! Я уже утром узнал, что к трем ночи всех дедов вытащили, ни одного не оставили.
