Глава 19
Сквозь сладкую дрему чувствую, как теплая, слегка шершавая ладонь забралась под мужскую рубашку, использованную мною в качестве пижамы, и, обхватив полушарие груди, замерла. Сухие губы, заскользив по шее, вызвали табун мурашек, пробежавших по всему телу. Улыбка на лице выдала свою хозяйку с головой: притворяться спящей больше не имело смысла.
Осознав, что я проснулась, Олег, перевернув меня на спину, припал к моим губам в нежном поцелуе. Если ночью мы, сгорающие от страсти, буквально выпивали друг друга до дна, то сейчас, получив первую дозу, отголоски которой еще не утихли, размеренно плыли в этом сладком послевкусии.
Завибрировал телефон, оставленный на тумбочке. Надежда на то, что звонивший, потерпев неудачу в попытке получить ответ, отстанет, не оправдалась. Вызов повторился. Не желая отпускать, обняла за шею, углубляя поцелуй. Абонент на той стороне провода не унимался.
– Мне нужно ответить, – отстранившись, отреагировал Олег на мою попытку удержать его.
– Кто додумался звонить утром первого января? – буркнула я, разочарованно застонав.
Олег, дотянувшись до телефона и ответив на звонок, откинулся на подушку, притянув меня к себе.
– Слушаю.
Повернув голову, заскользила взглядом по сосредоточенному лицу, слегка нахмуренным бровям с образовавшейся между ними складкой, по которой я, не удержавшись, провела пальцем, тем самым обратила внимание на себя, поймав взгляд темных глаз. Красивый, зараза.
– Когда? – внимательно выслушав собеседника, Олег аккуратно освободил руку, на сгибе которой покоилась моя голова, после чего сел, представив взору широкую, рельефную спину.
– Буду через час, – сбросив вызов, вернул телефон на тумбочку.
– Что-то случилось? – последовав его примеру, села и дотронулась до напряженной спины Олега, немигающим взглядом уставившегося в стену напротив.
– Нет. Ничего такого. Но я должен присутствовать, – навалившись сверху, опрокинул меня на спину и зарылся лицом в изгиб шеи, обжигая горячим дыханием, а следом и губами, вынуждая выкинуть все вопросы из головы. Зарыться пальцами в жесткие волосы, давая понять, насколько мне нравится происходящее, – все, на что я оказалась способна.
– Да что же это такое?! – в сердцах воскликнула, когда уже мой телефон подал признаки жизни.
– Кто додумался звонить утром первого января, м? – с вырвавшимся смешком передразнил меня Олег, вставая с постели.
Кто, кто? Твой главный сторонник.
– Юль, ты время видела? – села, опершись о спинку кровати. Проводила взглядом Олега, скрывшегося за дверью в ванную комнату.
– И тебя с наступившим, дорогая, – а мне не стыдно. Ни капельки. Если бы подруга знала, какую малину мне испортила, согласилась бы. – Между прочим, уже двенадцать.
– Всего двенадцать, – возразила я.
– Так, так, – отозвалась Юлька подозрительным голосом. – А чем это ты таким ночью занималась, что спишь до обеда? Если мне не изменяет память, бодрствовать в новогоднюю ночь – не твое.
– Нашлись дела, – загадочно ответила.
– Интриганка. Я жажду подробностей, так что мчи ко мне, – услышала из динамика, не отрывая взгляд от вышедшего в одних боксерах Олега.
Несмотря на довольно крупное телосложение, напоминающее ожившую древнегреческую статую, двигался он легко и бесшумно. Словно хищник, преследовавший жертву.
В том, что он делал и как выглядел, угадывалось военное прошлое. Немногословность, четкие, выверенные движения, прямой взгляд, в котором иной раз не распознать каких-либо эмоций. Даже приказы эти его. Понимаю же, что по-другому не может. Не привык. Однако, и я не привыкла. Вопрос: кто перетянет канат в свою сторону? Или же мы его просто разорвем?
На предложение подруги, поразмыслив, согласилась. После вчерашней ночи я, конечно, рассчитывала по-другому провести первый день в новом году, но какое право я имела ставить себя выше его работы? Я, если быть честной, пока вообще не понимаю, на что имею право.
– Подождешь меня здесь? Или тебя куда-то отвезти? Хотя я предпочитаю первый вариант, – сказал бы мне кто раньше, что я залипну на то, как мужчина застегивает ремень на брюках, я бы посмеялась ему в лицо. Сейчас же, как завороженная не могла оторвать глаз. Кажется, у меня новый фетиш.
– Да, к Юльке, – отмерев, ответила. Тут же решила уточнить. – К подруге. Но я могу и на такси доехать.
– Не обсуждается, – непреклонно отрезал, а я не стала спорить. Мне не принципиально.
Встала с постели, намереваясь быстро собраться, чтобы не задерживать Олега, но прошмыгнуть мимо него не получилось. Поймав проходящую мимо меня за талию, притянул к себе, подхватил под попу и рывком поднял вверх, вынуждая обхватить его ногами. Инстинктивно схватилась за крепкую шею, вскрикнув от неожиданности.
– Так бы и съел, – тяжело дыша, горячо зашептал, уткнувшись в открытое из-за огромной для меня рубашки декольте.
– Тебе же нужно ехать, – напомнила скорее для него, потому что я, ощущая томное волнение, от которого подгибаются пальчики на ногах, готова была забыть обо всем.
Сильные руки, обхватив ягодицы, с такой легкостью держали на весу шестидесятикилограммовую меня, с, чего скрывать, небольшим запасом жирка в проблемных местах, что в этот момент я ощущала себя миниатюрной Дюймовочкой и никак иначе.
– Нужно, – с трудом оторвавшись, поставил на ноги, слегка подтолкнув в сторону ванны. – Иди, пока я не сорвался.
Пошла, отгоняя прочь мысль ослушаться и проверить, насколько реальна его «угроза».
***
– Тетя Аня! – не успела зайти, как ко мне на руки бросился Петя – сын Юли. Маленький сорванец, хулиган и просто чудесный мальчишка.
– Петь! – послышался строгий родительский голос подруги. – Дай человеку хоть раздеться.
– Тетя Аня! – Петя не услышал за детским восторгом предупреждающие нотки в мамином голосе. – Мне мама от тебя железную дорогу передала! Она такая большая! Вот! – раскинул руку во все стороны, выражая наивысшую степень одобрения подарка.
– Я рада, что тебе нравится. Играй на здоровье, – опустила ребенка на ноги, намереваясь раздеться.
– Что нужно сказать? – скрестив руки на груди, Юлька выразительно глянула на сына.
– Спасибо! – опомнившись, Петя снова кинулся ко мне, обняв за ноги, тем самым чуть не уронив нас обоих.
– Пожалуйста, мой хороший! – засмеявшись, наклонилась, чмокнув гиперактивного ребенка в макушку.
– Все, иди к себе, – подруга слегка подтолкнула сына в сторону комнаты. – Поиграй немного, скоро пойдем к бабушке с дедушкой.
Ребенок с радостным криком умчался к игрушкам. Какие они все же удивительные. Дети. Как мало им нужно для счастья. А любое событие, обыденное для нас, у них может вызвать неописуемый восторг.
– А Саша где? – поинтересовалась, зайдя следом за Юлькой на кухню.
– Он уже у родителей. Я его выпроводила, чтоб не мешал нам секретничать, – ответила с хитрой улыбкой.
– Мне иногда жалко твоего мужа, – подруга показала на упаковку моего любимого чая с бергамотом. Кивнула в ответ на безмолвное предложение.
– Зря, он всем доволен, – махнула рукой подруга. – Ты лучше про себя расскажи. Чем ночью занималась?
– Ну, как сказать? В общем, если что, учти: страдать будешь вместе со мной, – сдержав улыбку, завуалированно ответила, что, впрочем, не помешало Юльке понять, что к чему.
– Да ладно? – забыв про чай, стремительно подошла к столу и села на соседний стул, не сводя с меня пытливого взгляда. – Ну не молчи! Рассказывай!
К моменту, когда Юлька, удовлетворенная, оставила меня в покое, почти допили чай, воду для которого пришлось кипятить дважды, поскольку подруга просто-напросто забыла о ней, увлеченная моими отношениями с Филатовым.
– Вот это мужчина! – обняв руками кружку, восторженно выдохнула. – Пришел, увидел, победил и унес добычу в пещеру.
– Главное, чтоб теперь не съел.
– Ну, он почти, – поиграв бровями, засмеявшись, выдала подруга, за что получила скомканной салфеткой, прилетевшей в лоб.
– Ах так! Смотри, Филатову на твое поведение нажалуюсь! – пригрозила мне пальцем.
– А я тебя перед мужем прикрывала, – ответила наигранно обиженным тоном.
– Конечно! Ты же со мной в клуб сбегала! – запрокинув голову, Юлька громко захохотала, вынуждая меня своим заливистым смехом присоединиться.
Утирая слезы, мы еще долго не могли успокоиться, вспоминая все новые и новые случаи, достойные попасть в сборник анекдотов. Проболтав пару часов, я засобиралась домой, а точнее сначала к родителям, во дворе которых стояла моя машина.
Попрощавшись с Юлей, поцеловала Петьку, расстроившегося, что не успел показать железную дорогу в действии, и вызвала такси.
В квартире родителей стояла тишина, не разбавляемая даже звуком работающего телевизора. Значит, папы нет дома. На пороге меня встречала мама, держа в руках своего любимца Яшу.
В детстве мы с братом часто просили животных. Папа против не был, но мама была непреклонна. Нет и все. Никакой шерсти в моем доме. Она долго была верна своим принципам. Пока не познакомилась с Яшей.
– А ты чего так рано вернулась? – при входе огорошила меня вопросом.
– В смысле? Мне тут уже не рады? – спросила, не раздеваясь, поскольку задерживаться не собиралась.
– Рады, конечно. Я думала, что ты через несколько дней приедешь. И Саше так сказала, вот не ждал тебя, спать пошел. Всю ночь где-то гулял.
– Мне на работу завтра, мам. Какие несколько дней? Я только за машиной и Яшей.
– Ааа, – понимающе кивнула мама, – ну ладно. Слушай, раз ты все равно на работу завтра, оставь Яшу пока у нас. Мы с отцом не на работе, пока праздники, он не один хоть будет.
– Ладно, – вздохнув, согласилась. Мне не жалко, в конце концов.
Попрощавшись с мамой, поехала домой. Радовало, что завтра на смену не с самого утра, возможно, вечером приедет Олег? Он же хотел, чтобы я осталась у него, пока он не закончит дела, так? Значит, планировал что-то? Если уж я решила дать нашим отношениям шанс, избегать его не имеет смысла. Более того, после случившегося между нами ночью это крайне глупо.
В любом случае, даже если наши отношения обречены на провал, знаю, что жалеть не буду. Стоит признать: Олег – шикарный мужчина. Да, сложный, бескомпромиссный, чертов доминант. Однако об отношениях с подобным ему невозможно жалеть. Плохо одно: после него большинство представителей сильного пола не воспринимаются всерьез, меркнут на его фоне.
Визг тормозов. Слишком поздно замечаю вылетевший передо мной автомобиль. Плюс нечищеные дороги, покрытые льдом. Результат – сработавший ремень безопасности, открывшаяся подушка, грохот и мой крик, наполненный страхом и болью.
На трясшихся ногах ступив на асфальт, усыпанный снегом, прикрыла рот от ужаса при виде, что стало с моей машиной. Капот буквально сложило пополам, чудом не дойдя до салона.
Почувствовав нечто теплое на руке, отрываю ее от лица, опускаю взгляд и осознаю, что из носа течет кровь.
Глава 20
– Идиотка! Ты газ с тормозом перепутала? Знаешь, сколько тебе работать придется, чтобы ремонт моей тачки оплатить, курица ты тупорылая?! – стремительно подойдя, надо мной навис крупный бритоголовый мужик, яростно крича все еще пребывающей в шоке мне. Перекошенное и покрасневшее от злости лицо, раздувающиеся ноздри и угрожающий оскал не предвещали ничего хорошего, бросая в мелкую дрожь.
– Это же вы виноваты. У меня главная, – чуть придя в себя, шепотом возразила, трясясь от страха.
– А ты попробуй докажи! Регистратор есть? Нет! Все! Ты мне в жопу въехала, гайцы даже разбираться не будут!
Ком в горле не дал ответить хоть что-либо, глаза застилали слезы обиды, отчаяния и боли. Первый шок прошел, позволяя телу в полной мере сигнализировать о всех последствиях аварии. Болела грудь, куда грубо врезался ремень, ныла левая рука в районе плеча, а еще было до жути жалко саму себя. Я же не виновата! Этот тип, машина которого больше представляет бронированный танк, целый и невредимый. Еще и орет на меня!
Я абсолютно не знала, что мне делать. Этот бандит, а ни на кого другого он не похож, безумно меня пугал. Как назло, улицы первого января были пустые. Пара одиноких машин проехала мимо нас, безразлично окинув место аварии взглядом.
Гневно пыхтя, бандюган принялся звонить кому-то, со злостью поглядывая в мою сторону. Я же желала одного: сжаться до размера муравья, чтобы меня никто не видел и не трогал, поплакать от души и принять обезболивающего.
Трясущимися руками достала телефон. Пальцы, дрожащие и продрогшие от холода, плохо слушались. Завыла в голос, не понимая, кому звонить. Сквозь туман, окутавший сознание, настойчиво пробилась мысль, за которую я тут же ухватилась. Олег! Надо позвонить Олегу! Сейчас я, напуганная, шокированная, дезориентированная, так нуждалась в его решительности. Пусть приедет! Пусть приказывает! Пусть скажет, что делать! Пусть, в конце концов, унесет меня отсюда, как он умеет!
Шмыгнув носом, приложила телефон к уху. Зуб на зуб не попадал то ли от пробирающегося под верхнюю одежду мороза, то ли от шока. «Аппарат абонента находится вне зоны действия сети».
По щекам неконтролируемо потекли слезы, раздражая и без того чувствительные от холода щеки. Я самый везучий человек во вселенной. Именно в тот момент, когда мне нужна помощь, у него выключен телефон. Отличное начало года. Машина разбита, как и я, сейчас этот бритоголовый хам повесит на меня пожизненную кабалу в виде бешеного долга. В одном мужик прав. Идиотка. Сколько раз тебе говорили регистратор купить?
Вскоре подъехала машина ГАИ, которую, как оказалось, вызвал этот отморозок. Неплохо. Я уж было подумала, он дружкам своим звонит. Как ведь в народе: одному прессовать хорошо, а с друзьями – лучше. Если б он размножился, клянусь, подписала бы что угодно.
– Здравствуйте, – грузный гаишник вместе со своим напарником – совсем молодым парнишкой – буквально выкатился из машины, лениво подходя к нам. – Ну и что у нас здесь?
Тон говорившего был пропитан безучастием, а запах перегара позволил оценить, в каком состоянии представитель закона сегодня вышел на работу.
– Девушка, вы что-то неважно выглядите, – ко мне подошел второй сотрудник, с беспокойством осматривая мое тело с ног до головы.
Бандюган, воспользовавшись тем, что меня отвлекли, отвел толстяка в форме в сторону, в тихую заговаривая ему зубы.
– Скорую вызвать? – предложил, пытливо заглядывая в глаза.
Кивнула, в следующую секунду помотала головой, застыв в растерянности.
– Так, так. Гражданочка, что же вы дистанцию не соблюдаете? – послышался голос старшего сотрудника, обратившего внимание на меня.
Ловлю насмешливый взгляд бритоголового, всем видом излучающего превосходство и уверенность в наилучшем для него исходе ситуации.
– Я не виновата, – срывающимся голосом попыталась объяснить ситуацию, – он вылетел оттуда, – показываю дрожащей рукой в сторону соседней дороги, – он мне не уступил.
– Ага, вы все так говорите. Видеофиксация имеется? – ответил, скептические приподняв бровь.
– Нет, – тихо прошептала, теряя надежду отделаться испугом и разбитой машиной.
– Не слушайте ее, гражданин начальник. Баба – она и есть баба! Не хрен их за руль пускать!
– Не переживайте так, гражданин, – тон сменился на добродушный. – Сейчас все быстро оформим и поедете по своим делам.
– Макс, слушай, девушке скорую так-то вызвать надо. Шок у нее похоже.
Активно замотала головой. Не надо скорую! Какая больница, когда столько проблем навалилось? Увезут и все! Тогда эти двое точно сделают из меня виноватую. Хотя им и мое присутствие не помеха.
– Федя, какая еще скорая? В сознании, на ногах стоит. Стало быть, нормально все. Бумаги еще лишние заполнять! Мне оно на хрен не надо!
В поток крутящихся в голове «сладких» слов ворвалась одна здравая мысль.
– На этой улице нет камер? Может, посмотрите по ним? – не теряя веру, с надеждой взглянула на сотрудника ГАИ.
– Не вижу оснований, – лениво отозвался, начиная заполнять какие-то бумаги, полностью игнорируя меня.
Вот урод! Руки сжались в кулаки от бессилия, а в груди клокотала обида от чёртовой несправедливости и безразличия инспектора. Все, что для него имеет значение, – как можно быстрее все оформить и свалить в закат. Небось, спешит к рюмке водки! Кто прав, кто виноват? Какая разница? Так, получается?
– А это, – подал голос парнишка, – может, реально посмотреть? Вдруг не врет?
– Федя! – раздраженно окрикнул его напарник. – Тебе заняться нечем? Иди, вон, проверь у гражданочки огнетушитель, аптечку там. Ну, ты сам знаешь. Может еще и штраф выпишем, – добавил шепотом себе под нос.
Так я и потеряла единственного сторонника, ушедшего к моей машине. Мне же оставалось лишь растерянно разводить руками и смотреть, как из меня делают без вины виноватую, безмолвно хлопая ртом, как рыба, выброшенная на берег.
От отчаяния, бессилия и ноющей боли разум затопила злость, от которой внутри все колотило, а пальцы покалывало от желая наброситься на бритоголового хама, оставляя на его заносчивом лице глубокие царапины.
– Макс! – возбужденно окликнул напарника, кажется, Федя, копошась в багажнике моего автомобиля. – Иди сюда!
– Ну что там у тебя, – раздраженно, закатив глаза, ответил инспектор, явно недовольный тем, что его отвлекли от бумажек, по которым вся вина ложится на мои плечи. Уже сделала шаг, намереваясь присоединиться к ним в осмотре, недоумевая, что из содержимого багажника могло привлечь внимание. Не успела.
– Опаньки! – послышался удивленный голос, а его обладатель в следующий момент, загородив путь, оказался передо мной, вмиг оживившись, как рыбак, на удочку которого наконец клюнула мясистая рыба. – А ты, оказывается, еще большая дура, чем я предполагал.
– Что? – выпучив глаза, непонимающе выдала шепотом, опешив от удивления и наглости сотрудника, который мало того, что недобросовестно исполняет свои обязанности, так еще и смеет оскорблять.
– Не понимаешь? Так я объясню! Руки на капот! – стою, не шелохнувшись. В голову закрались сомнения о психическом здоровье толстяка. Он спятил? Упился? – Живо!
Осознав, что подчиняться я не собираюсь, продолжая в ступоре шокировано хлопать глазами, перешел к более убеждающим методам. Резкое движение, щелчок и перед глазами оказалось дуло пистолета, угрожающе направленное мне в голову.
– Федя! Вызывай наряд!
– Ага! – на периферии взгляда замечаю, как тот умчался в служебную машину.
– Ни хрена себе, – сквозь шум в ушах донесся изумленный голос бритоголового, глядящего на все происходящее расширившимися глазами.
Внутренности сжались в удушающем приступе страха от осознания, что это не идиотская шутка, и все происходящее здесь не гребанный розыгрыш! Скорее на инстинкте самосохранения, чем по своей воле, выполнила требование, положив руки на капот.
– Да мне за тебя премию дадут! А может и в должности повысят!
Тут же по телу забегали пухлые ладони, сначала сорвав с меня пальто, а после ощупывая каждый участок. Грубо и больно. Возможно, до синяков. Каждое прикосновение подтягивало ком омерзения все выше и выше, пока тот, достигнув апогея, не замер давящим камнем в груди. Стиснув зубы, вытерпела унизительный досмотр, неожиданно для самой себя заметив, как на капот падают крупные соленые капли.
Не выдержав эмоционального потрясения, лавиной сошедшего на меня менее чем за час, мозг принял единственно верное решение, позволяющее мне не скатиться в неконтролируемую истерику, – абстрагироваться.
Это все происходит не со мной. Это не на моих руках защелкнулся холодный металл наручников. Это не меня усаживают конвоем в подъехавшую служебную машину с мигалками. Это не я еду в следственный изолятор, зажатая между агрессивно настроенными стражниками закона. Не я.
Глава 21
Звонкий лязг металла привел в чувство, смахивая пелену тумана, окутавшего сознание. Словно очнулась ото сна, невольным наблюдателем которого стала. Точнее, не сна – кошмара, оказавшегося суровой реальностью.
Меня завели в тускло освещенное помещение, в середине которого одиноко стоял стол с приставленными к нему старыми деревянными стульями. Серые стены и пол угнетали, подавляли волю, умножали отчаяние. Единственное желание, возникшее в этой леденящей душу атмосфере, – побыстрее убраться отсюда.
В комнате, являющейся, по-видимому, допросной, меня оставили одну. Дверь за спиной закрылась, отрезая от каких-либо звуков. Гнетущая тишина, разбавляемая периодическим треском висящей на потолке лампы, давила на виски. Качество звукоизоляции пугало, навевая нехорошие мысли. Цель – скрыть звуки из коридора или… наоборот?
С тяжелым вздохом присела лицом к двери на один из стульев, сгорбив плечи и положив руки на стол. Наручники узким обручем обхватили запястья, принося саднящую боль при каждом движении. Красные полосы от грубого металла уродливыми пятнами выделялись на бледной коже.
В душе теплилась надежда, что сейчас войдет очередной сотрудник, лицо которого мелькало в нескончаемой веренице за последний час, и объявит, что все это – глупая ошибка или розыгрыш. Неважно. Пусть даже телешоу. Мне все равно, я и в камеру ручкой помахать готова, если после этого меня отпустят, оставив после себя лишь дурные воспоминания.
Кровь, запекшись под носом, неприятно стягивала кожу, а ноющая боль в плече после аварии усилилась от жестких захватов, посредством которых меня вели всю дорогу вопреки тому, что я и не сопротивлялась. Впрочем, создалось впечатление, что этим я их и раздражала. Они, как коршуны, выжидали, когда же я сорвусь, взбрыкну, дам лишь малейший повод.
Спустя пару минут дверь открылась, впуская очередного блюстителя закона. Щуплая фигура стремительно приблизилась к столу, небрежно кинув на него белую папку с надписью «Дело №». Молча отодвинул стул, скрип которого резко ударил по ушам, развернул спинкой вперед и сел, сровняв наши лица. Маленькие болотного цвета глаза, смотрящие с превосходством, сальные волосы, пряди которых уродливыми паклями свисали на лоб, тонкие губы, которые он постоянно облизывал, – все в нем отталкивало. До жути мерзкий тип.
– Покровская Анна Николаевна, – протянул он. – Кто бы мог подумать? Медсестра из благополучной семьи, ни разу не привлекалась. И тут… В тихом омуте черти водятся?
– Я не понимаю, о чем вы, – голос ровный, спокойный. Сил на истерику не осталось. Ни на что не осталось.
– Не понимаешь… – ответил с наигранным состраданием, сочувственно сведя брови. Пауза. – Так я могу помочь!
Вздрогнула, пропустив удар сердца, когда полицейская дубинка с грохотом ударила о край стола. Горящие глаза пристально глядели в мои, не отпуская, а ноздри бешено раздувались, придавая не маленькому носу еще большую массивность.
Слишком быстро закончилась игра в хорошего полицейского. Плохой знак. Очень. Особенно для меня. Однако пугал больше не разъярённый вид мужчины, а осознание, что ему доставляет удовольствие меня запугивать. Он кайфовал от своего положения, чувствуя власть, а возможно и безнаказанность.
– Девочка, лучше тебе сознаться во всем мне, – выделили последнее слово. От резкой смены яростного тона на спокойный засомневалась в его психическом здоровье. Это же ненормально? – Потому что скоро сюда приедет прокурор Наумов, и, поверь мне, его допрос тебе не понравится куда больше, чем мой.
– Я даже не знаю, за что меня задержали, – голос предательски дрогнул, подло выдавая мое состояние хищнику напротив, что только и ждал намека на слабость жертвы.
– Хорошо, – кивнул. – Как скажешь. Ты сделала свой выбор. Конвой!
Следом за криком отварилась дверь, пропуская сотрудников в форме, от которой уже тошнит, если честно. За последние пару часов контактировала с представителями закона больше, чем за всю жизнь. Кто придумал эту сине-голубую одежду, такую же депрессивную и безликую, как и все вокруг здесь? Просто невыносимо!
– Дайте мне сделать звонок! Я имею право! – выкрикнула в спину следователю.
Ответом мне служил смех. Громогласный хохот, если быть точнее.
– Ты имеешь право на то, что я решу. Будешь хорошей девочкой, может быть и адвоката дадим. Увести, – холодно отчеканил он, уходя прочь на своих тщедушных ножках.
– Подъем! – не церемонясь, конвоир от души, не жалея сил, потянул за связку наручников вверх, вырывая стон полный боли, когда холодный металл впился в воспаленные участки кожи.
Я буквально бежала за равнодушным к моим страданиям мужчиной, стараясь не отставать от него, широко шагающего своими длинными ногами. Замедлюсь, и наручники натрут до крови. Стоит ли надеяться на медицинскую помощь в этих стенах? Не имею ни малейшего желания проверить.
– Лицом к стене! – грубый толчок в спину. От неожиданности еле устояла на ногах, ощутимо приложившись носом о твердый бетон, тут же зашипев сквозь стиснутые зубы. Как же я устала от нее. От боли. От всех ее проявлений.
Звон ключей и очередная дверь, в проем которой меня буквально втолкнули. Все та же серая обстановка, отличающаяся лишь нормальным освещением. Из мебели – две широкие скамейки вдоль стены, из соседей – две… женщины.
Потрепанная грязная одежда, глубокие морщины, нещадно добавившие возраст, неровно подстриженные под мальчика волосы, а главное – взгляд. Потухший, озлобленный. Так вот, значит, как выглядят постоянные посетители данного заведения?
Стоит ли говорить, что я и шагу не смела ступить в их сторону? Я даже взгляд опустила, опасаясь спровоцировать сама не знаю что. Как назло, память подкинула дров, доставая из закромов все услышанные байки о том, как в местах не столь отдаленных принимают новые лица.
– Слышь, красивая, че мнешься как целка перед мужиком? – хриплый, прокуренный голос принадлежал той, что, развалившись, полулежала на скамье, ковыряясь во рту зубочисткой, периодически съедая то, что удалось достать, громко причмокивая при этом. Мерзость.
– Падай, – проговорила вторая, похлопывая сбоку от себя.
Я, не желая нагнетать обстановку, подошла и присела на краешек, из-под опущенных ресниц посматривая на женщин, выбрав тактику: не привлекай внимание, и от тебя отстанут.
– Первая ходка? – лениво поинтересовалась первая, не поворачивая головы и смотря в потолок.
– Что? – тихо просипела, недоуменно взглянув на нее.
– Первый раз повязали? – произнесла громче. Рассчитывает, что так понятнее?
– Да, – кивнула, до побелевших костяшек сжимая край скамьи от напряжения.
– Тогда навостри локаторы, краса. Когда в хату входишь, статью называешь. Усекла? – громко сглотнула вязкую слюну, когда убийственный взгляд немигающих глаз встретился с моим. Удушающий ком в горле не позволил ответить, поэтому все, на что я оказалась способна – робкий кивок.
– Ну так рожай уже! – подтянувшись, села, наклонившись в мою сторону.
– Я не знаю, – повторила в сотый раз за день.
– Слышь, кончай заливать! У следока на приеме можешь в несознанку играть, а здесь другие законы! – подорвавшись, направилась ко мне, вынуждая вскочить, отступая назад. Уперлась спиной в холодную грязную стену, а враждебно настроенная зечка угрожающе нависла надо мной, обдав лицо зловонным дыханием. Я сжалась и замерла, не дыша и закрыв лицо руками в ожидании боли, когда та замахнулась кулаком. Удара не последовало. Раздался хохот.
Как оказалось, это была наглядная демонстрация того, что со мной будет в случае непослушания. Я впечатлилась. И поверила. Честно.
– Брякать будешь или не догнала еще, куда попала?
– Я правда не знаю, за что меня задержали. Они ничего не объяснили, – в голосе проскальзывают зарождающиеся нотки истерики. От безвыходности ситуации я стремительно теряла контроль, не зная, как еще донести, что я не вру. Да если бы я сама понимала, по какой причине здесь нахожусь, давным-давно бы рассказала. Я же не бессмертная, в самом деле. И с головой у меня все в порядке, чтобы показывать характер этим двум дамочкам. Еще неизвестно, за что они тут сидят.
Отчаявшись, я, похоже, смирилась, что потасовка неизбежна. Однако вопреки логике, массивная туша тут же отстранилась, подошла к двери и заколотила по ней кулаком.
Та, открывшись, явила взгляду все того же конвоира, выжидающе уставившегося на зечку.
– Забирай партизанку, гражданин начальник.
Изумленно вытаращила глаза, бегая ими от одного к другой. Что это значит?
– Не понял. Она ничего не сказала? – громогласно заявил тот, недовольно поглядывая на меня.
– Нет. Но я могу и пожестче с рыбкой, – повернувшись в мою сторону, одарила меня многообещающим оскалом, от которого грудь сдавило липкими нитями страха.
– Не надо, – раздосадовано ответил. – Покровская, на выход! – не пошла, выбежала, мечтая поскорее оказаться подальше от этой камеры. Лучше уж ведите к мерзкому следователю. Пока что он представляется меньшим из зол.
Снова бесконечные коридоры, повороты, череда лиц и та же мрачная допросная, сейчас показавшаяся земным раем хотя бы потому, что я осталась одна. Пусть и ненадолго. Я рада и этим минутам, в течение которых можно позволить себе расслабиться, не ожидая удара, угроз и боли, не повторять как заведенная одни и те же слова. «Я не знаю». «Я не понимаю».
Покой нарушил лязг дверного замка, впуская два силуэта. В одном угадывался знакомый уже тщедушный следователь. Второй же по комплекции во многом превосходил первого.
– Вот, Павел Андреевич, – заискивающим тоном лебезил любитель попугать, – сегодня задержали и сразу вам сообщили.
Приблизились к столу, наконец выходя из тени, позволяя рассмотреть новое лицо, пришедшее, видимо, специально по мою душу.
Или не новое…
Возвышаясь надо мной, недоуменно подняв бровь, на меня смотрит… Павел – друг Олега.