Loe raamatut: «Кровавые обещания»

I

В висках неистово пульсирует. Предательский ком застревает в горле после слов Джинджер.

– Чёрт, кровь оборотня закончилась! А Лисса нуждается в лекарстве… Срочно! Даже если мы отправим запрос в донорский центр прямо сейчас, придётся ждать сутки. И потом ещё время на изготовление. Это слишком долго! Ты вроде неплохо ладишь с волками, может…

В ушах шумит, Каэтана не слышит больше ничего из сказанного коллегой и крепче сжимает угол стола. До белизны в костяшках. До боли в суставах.

«Неплохо ладишь…»

Каэтана горько усмехается. Знала бы Джин только, о чём говорит. О чём просит.

Сердце пропускает удар, едва лишь перед глазами встаёт его лицо. Светлая кожа, густая щетина, тонкий белый шрам над верхней губой… И эта дьявольская ухмылка, от которой бросает в жар.

Каэтана трясёт головой, развеивая наваждение.

– Позволь спросить: какого хрена?! – Она резко разворачивается и испепеляет взглядом коллегу. – Кто ответственный за пополнение запасов? Почему не проследили?!

Джин приоткрывает рот в неожиданности и испуге, замолкая на несколько секунд в судорожных поисках ответа.

– В городе настоящая эпидемия, мы изготовили так много эликсиров за этот месяц, сама знаешь… Всё закончилось неожиданно. Мы могли бы использовать кровь вампиров, но для Лиссы она будет смертельна – их регенерирующий ген слишком силён, в отличие от оборотней, а она ведь ребёнок.

– Это халатность, Джинджер! – рявкает Каэтана, и Джин вздрагивает от слишком громкого и непривычно стального голоса алхимика. – Может, ты сама сходишь к Кендаллам? Посмотрим, как их альфа отреагирует на просьбу поделиться кровью.

С каждым новым словом голос становится глубже и ниже, а светло-голубые радужки, подобно грозовому небу в непогоду, темнеют.

– Мы обе знаем, что они не подпустят меня к стае. Не дури, Каэтана. Сейчас от этого решения зависит жизнь Лиссы, не время упираться. Иногда можно переступить через себя.

– Не смей перекладывать на меня вину! Жизнь Лиссы висит на волоске, потому что кто-то проебался с запасами.

Джин хмурит светлые брови и поправляет очки на переносице. Её руки мелко трясутся, но она изо всех сил старается скрыть дрожь.

– Если бы у меня были такие связи, я бы без раздумий ими воспользовалась. Агнесса со вчерашнего дня в отпуске, она не сможет к ним заехать.

Каэтана истерически усмехается, сминая края белоснежного халата задеревеневшими пальцами.

«Всё так просто у тебя… Словно они не волки, а какие-то плюшевые игрушки. Конечно, будут они просто так делиться кровью, с которой при нынешних технологиях и возможностях можно сделать что угодно…»

– Да что ты знаешь вообще… – уже с отчаянием в голосе произносит Каэтана шёпотом, а потом резко разворачивается и покидает помещение.

– Ты куда? Так ты поможешь?! – раздаются крики в спину, но Каэтана предпочитает не отвечать.

Она залетает в раздевалку и хлопает дверью так, что стены содрогаются. Жмурится, сдавливая кулаками виски, и оседает по стене на корточки. Голова раскалывается. Хочется рыдать, биться в истерике. Крушить всё вокруг.

Каэтана обещала себе – обещала! – что больше никогда не увидится с ним, не посмотрит в его ядовито-жёлтые глаза, не обмолвится ни словом… Потому что всё это – путь в никуда, который однажды заставит её рухнуть с края пропасти, где она и так уже достаточно задержалась. И вот, после того, как Каэтана успешно продержалась два месяца, жизнь подкидывает очередное испытание.

Что делать? Позволить другому человеку умереть из-за каких-то идиотских принципов? Собственных предрассудков, которые Каэтана не в состоянии перешагнуть? Которыми не может пренебречь?

Чересчур эгоистично. И совершенно неприемлемо для квалифицированного специалиста.

Допустим, она последует совету Джинджер. Ну и что дальше? Что она напишет?

Привет! Я игнорировала тебя несколько месяцев, но теперь мне нужна твоя кровь. Не поделишься случайно?

Да он заживо её сожрёт за такие просьбы. Причём в прямом смысле этого слова.

Каэтана закусывает губу практически до крови, садясь на бетонный пол, и прячет лицо в ладонях. Нет, не для этого она стала алхимиком. Не для этого проучилась пять лет в Академии, приняла присягу и поклялась верой и правдой служить своему делу.

Её призвание – спасать людей, иммунитет которых так сильно ослаб за последние десятилетия, что они чудом выживают за счёт особых эликсиров, синтезированных из крови других, более крепких и здоровых, существ. Её призвание – быть посредником, хранителем баланса между человеческим и сверхъестественным. Защищать и одних, и других. Поддерживать равновесие. И помогать всем без исключения.

Каэтана внезапно вскакивает и спешно переодевается в повседневную одежду: укороченные чёрные скинни, серое оверсайз худи и белые кожаные кроссовки. Ей часто говорят, что она не похожа на алхимика, который по мнению окружающих всегда серьёзен и до педантичности собран. Едва дотягивающая до полутора метров ростом и хрупкая, в такой одежде Каэтана становилась похожей на подростка. Хотя недавно ей исполнилось двадцать четыре.

Да, в лаборатории приходилось носить халат и собирать волосы, но в свободное время Каэтана предпочитала практичность. Редко носила каблуки и ультракороткие платья, казавшиеся ей до жути неудобными. И с улыбкой наблюдала за тем типажом женщин, что пытались обратить на себя внимание противоположного пола экстравагантными нарядами. Каэтана же считала, что привлекать то самое внимание надо не красивыми шмотками и разукрашенными лицами, а чем-то более глубинным. Обёртка интересует мужчин только в первое время, а потом… Потом они её срывают. И здесь всё становится уже намного интереснее, и возникают иные вопросы.

Тяжело вздохнув, Каэтана стягивает с хвоста тонкую резинку, и густые тёмно-каштановые волосы крупными локонами спадают по плечам и капюшону, доставая практически до талии. Аккуратно поправляется пирсинг в виде серебряного колечка в правом крыле носа и, схватив рюкзак, звонко захлопывает железную дверцу шкафчика, покидая раздевалку. Заходит по пути в хранилище, чтобы взять жгут, несколько пустых пробирок и шприцов, сгребает с полки бинты, ватные тампоны и спиртовые салфетки, а из холодильника достаёт пару запаянных сывороток – они понадобятся для изготовления эликсира, если всё же удастся заполучить кровь. В остальном… поможет магия.

Каэтана выбегает из стеклянных дверей лаборатории и резко останавливается на крыльце, жадно вдыхая прохладный осенний воздух. Лёгкий ветерок ударяет в лицо, успокаивая, остужая былой пыл, и уносит с собой всё раздражение, оставляя место лишь нарастающему волнению.

Задрав рукава, Каэтана бросает быстрый взгляд на бледную кожу, покрытую от плеч до кончиков пальцев серебристыми витиеватыми узорами, переливающимися на свету в зависимости от того, как повернуть руку. Знак принадлежности к алхимикам, который получает каждый выпускник Академии. С тех пор по телу растекается самая настоящая магия, которую они всецело принимают.

Алхимиками не просто становятся – ими рождаются. Это те немногочисленные люди, решившие посвятить жизнь науке и мировому балансу, в них теплится магия – отголоски прошлого, особый ген, доставшийся от когда-то давно существовавшего и отныне вымершего вида колдунов. И пусть чар алхимиков хватает лишь на изготовление целебных эликсиров, но и это значительный прогресс, позволяющий помогать многим существам, нуждающимся в лекарствах. Именно алхимики отделяют их от стремительного падения в объятия старухи Смерти.

Это ли не чудо?

Каэтана опускает рукава и судорожно лезет в карман, отыскивая пачку сигарет. Дрожащие пальцы соскальзывают с колёсика зажигалки, и только с пятого раза удаётся зажечь огонь и, наконец, прикурить. Горечь табака оседает на кончике языка, а дым приятно обжигает горло.

Никотин – чёртово плацебо. Ни капли действующего вещества, зато от каждой затяжки становится заметно легче. Каэтана много курила, даже чересчур. Особенно с тех пор, как… встретила его.

Тогда она – ещё совсем молодой алхимик, едва выпустившийся из Академии. Её перевели в этот захудалый городишко, потому что никто здесь долго не задерживался. А она вот задержалась – на целых два года. Эти месяцы стали одновременно и свежим глотком воздуха, и её погибелью. Сущее проклятие въелось в каждую клеточку тела, пропитало разум, затуманило мозг.

И имя ему Вейн.

Каэтана помнит тот день, когда впервые увидела его, как сегодня…

Город накрыл затяжной ливень. Видимость была практически нулевой, напрягшись и выпрямившись, как по струнке, Каэтана неотрывно уставилась в лобовое стекло автомобиля. Включила дворники на максимальную скорость, но они всё равно не успевали должно срабатывать, отчего дождь нескончаемыми потоками заслонял обзор.

Первый рабочий день – и такая засада! Мало того, что Каэтана не знала местных дорог, с трудом ориентируясь по навигатору, так ещё и непогода усугубляла всё во сто крат. Водители сигналили друг другу, каждый желал оказаться самым хитрым и объехать пробку по обочине, а затем влезть в начало потока, как ни в чём не бывало. Каэтану это изрядно бесило – из-за таких «умников» приходилось стоять дольше, а время неумолимо утекало, как вода сквозь пальцы.

Окончательно потеряв терпение, Каэтана в один из таких моментов поддала газу, не пропустив очередного наглеца, а он, не ожидав, что она так резко вожмёт педаль, не успел среагировать.

Удар, протяжный скрежет пластмассы и металла, треск разбившейся фары.

– Блядь! – прокричала Каэтана, ударив по тормозам. Включив аварийный сигнал, переключила коробку передач на режим паркинга и, не заглушив двигатель, выскочила из автомобиля.

Хлопнув дверью, из чёрного внедорожника навстречу вылетел разъярённый мужчина, которого с трудом удалось рассмотреть из-за ливня и утреннего полумрака.

– Дура! Ты не видела, что я моргал?!

Каэтане на миг показалось, что он разорвёт её прямо здесь. Но внезапно в ней проснулось столько смелости, сколько не было никогда. Взыграло дичайшее чувство несправедливости, и появилось отчаянное желание постоять за себя.

– Сам баран! – прокричала она, подбежав к месту удара, и, нахмурившись, посмотрела на разбитые фары и помятые углы обеих машин. Белая краска её автомобиля местами стесалась, а чёрная – от внедорожника – наоборот, отчётливыми полосами прочертилась по бамперу. – Если ты мигаешь, это ещё не значит, что тебя обязаны пропускать! Или думаешь, едешь по обочине и тебе всё можно?!

Каэтана разъярённо посмотрела на незнакомца, наконец, заметив, что он сильно выше неё и шире раза в два. Она опасливо отшагнула назад, не разрывая зрительного контакта.

– Из-за таких, как ты, и создаются аварийные ситуации. Не пропускаете никого, думая только о себе! – Его ярко-жёлтые глаза блестели в ярком свете фар, и Каэтана вздрогнула, сразу же поняв, что перед ней не человек.

– А знаешь что? – хмыкнула она и демонстративно скрестила руки на груди, храбрясь и не собираясь терпеть оскорбления. – Вызывай дорожный патруль. Пусть рассудят: кто прав, а кто виноват.

На миг между ними повисла тишина.

– Сколько ты хочешь? – сквозь зубы прорычал он.

Дождевая вода дорожками бежала по его напряжённому лицу, застилая широкие брови, тонкие губы, прямой нос, задерживалась в щетине и капала на землю. Каэтана тоже промокла насквозь, волосы хаотично налипли на лицо, но гнев, разыгравшийся в груди, грел лучше любой тёплой одежды или горячего вина.

– Решил откупиться? – оскорблённо фыркнула она. – У вас всё так решается в этом идиотском городе?

– А чем город-то провинился? Я хочу решить проблему быстро и без лишней мороки, – свёл тёмные брови воедино он. – Думаешь, я счастлив стоять под ливнем в такую рань и перегораживать проезд? – Он махнул рукой в сторону дороги, где теперь другим автомобилистам приходилось проезжать по одной полосе вместо двух.

– Нужно раньше было думать, когда лез туда, куда не должен!

– Ты не местная, да? Не видел тебя раньше. – Он принялся осматривать Каэтану так хищно и оценивающе, что ей вмиг стало неуютно. Она обняла себя руками, вздрогнув то ли от холода, то ли от взгляда, забиравшегося прямо под кожу.

– Ты не можешь всех знать, – поморщила нос она.

– Могу, – ядовито хмыкнул он. – Я Вейн Кендалл, при желании поспрашивай обо мне. А ты?..

– Не твоё собачье дело, кто я. Ты испортил мою машину – это единственное, что меня сейчас волнует. А ещё… – Каэтана посмотрела на наручные электронные часы и, мучительно вздохнув, прикрыла на миг веки. – Ещё я опоздала в первый рабочий день. И всё из-за тебя!

– Тогда в твоих же интересах назвать мне сумму, и мы разъедемся. И вот. – Он залез во внутренний карман ветровки из непромокаемого нейлона. – Моя семья владеет лучшей автомастерской в городе. Мы починим тебе машину бесплатно. Я проконтролирую лично.

Вейн протянул визитку с его номером телефона. Картонка стала быстро намокать, и Каэтане не оставалось ничего, кроме как спешно спрятать ту в кожаной куртке.

Зажав в зубах сигарету, Каэтана достаёт мобильный и отыскивает в мессенджере нужный чат. Тьма пропущенных звонков и прочитанных сообщений, так и оставшихся без ответа. О да, она просто мастерски игнорировала его – до тех пор, пока он сам не сдался и не оставил тщетные попытки достучаться.

Сведя брови, она старается не перечитывать вновь его длинные тирады и открывает клавиатуру, зависая над ней пальцами.

Какова же ирония, что теперь уже ей что-то от него нужно. И пропади оно всё пропадом, если бы не жизнь ребёнка. Каэтана даже для себя бы не попросила, но для Лиссы… Девочка ни в чём не виновата. Она просто хочет жить.

Быстро набирает «Привет» и жмёт «отправить», прежде чем успевает опомниться.

– Это неправильно… Неправильно, чёрт побери! – шипит себе под нос Каэтана и, мысленно мечась, уже думает удалить всё, когда видит две галочки, означающие, что пользователь прочитал сообщение. А потом короткое: «Вейн набирает сообщение…»

В ушах пульсирует кровь, и тело вновь дрожит. На лбу проступает испарина, секунды тянутся мучительно долго, пока Каэтана не отлипает от экрана, в ожидании кусая губы почти до крови.