Глава 9
«Прекрати сутулиться».
«О великое солнце! О прекрасная луна! Ну что ты пристал ко мне, как влажный песок к голой жопе?»
«Смешно! Мне нравятся твои сравнения».
Я много хулиганила в понимании царя, так как умудрялась смешивать между собой несколько языков вибраций, что позволяло мне изъясняться почти так же красочно, как на родном русском. Непозволительная дерзость для других, но не для меня. Находясь на полном содержании, я не вдавалась в подробности, за чей счет каждый день в моих покоях проходил банкет. Подсознательно я подозревала, что эти знания не принесут мне ничего хорошего.
«Сегодня будет отбор в мой гарем. Идешь со мной!»
«Зачем?»
«Хочу услышать твое мнение. Поможешь с тяжелым выбором».
«Царь, ты пьян?»
Повелитель многое мне прощал. Он баловал меня, как ребенка, особенно своим вниманием, что, естественно, раздражало его любовниц. Сидя у ног повелителя на высшей ступени рабской иерархии его мира, я наблюдала за тем, как абсолютно одинаковые девушки танцуют перед своим владыкой, стараясь привлечь к себе его внимание.
«А это нормально, что они, как близнецы, похожи друг на друга, или у тебя с годами сформировался определенный типаж, который тебе нравится?» – У меня не было проблем с памятью, и я прекрасно запоминала лица людей, но мою паранойю сегодня вечером особенно порадовало то, что все девушки были одеты в одинаковые платья.
«Все женщины мира песков выглядят так и никак иначе».
«И что, даже рыжих нет?»
«Нет».
«Пиздец!»
Царь с грустью улыбнулся и ткнул в первую попавшуюся девицу.
Глядя на этот зоопарк, я поняла, что змейки-служанки отличались от наложниц только своей миниатюрностью и хвостами. При полуобороте они уменьшались в росте, тем самым становясь рабами второго сорта. Чем ближе к полу, тем ниже статус. Не знаю, почему, но мне стало грустно и обидно за этих женщин. Они из кожи вон лезли, чтобы понравиться своему божеству, а их на самом деле выбирали методом обычного тыка. Я даже представить не могла, какие они делали выводы, после того как завершался отбор. Неудачницы строили логические цепочки, пытались найти совпадения и разного рода нюансы. А их на самом деле не было вовсе.
Еще в культуре золотых песков были в почете гороскопы, гадания, суеверия, а вот религии не имелось. Ее всем заменил великий повелитель. Он действительно был Царь и Бог в одном лице. Все перед ним пресмыкались и ползали на брюхе, стараясь взобраться по лестнице как можно выше, поближе к трону. А я этого даже не просила. Из-за этого меня все тихо ненавидели и беспрерывно проклинали, но делать гадости боялись. Владыка держал состояние моего здоровья под постоянным контролем, и все это видели и знали и еще больше злились. Мои золотые узоры никому не давали покоя.
***
Как-то раз я все-таки не выдержала и полюбопытствовала о том, что со мной произошло, когда я впала в беспамятство.
«Тебя планомерно травили мои фаворитки, через служанок, которые натирали твое тело отравленными маслами».
«Вот как знала, что нельзя столько мыться. А что с ними стало?»
«Ты действительно хочешь это знать?»
«Нет».
Сердце у царя было каменным, но меня он все же иногда жалел, особенно после одного неприятного инцидента. Однажды царь поделился своими знаниями про пытки, популярные при его дворе. После этого рассказа ночью я выла на луну с удвоенной силой, тоскуя по своему родному дому и цивилизованным методам наказания людей за незначительные правонарушения и оплошности. Ночные кошмары с кровавым расчленением периодически возвращали меня к реальности, и я по-другому начинала смотреть на мир вокруг себя.
«Сегодня пройдет казнь».
«Это без меня. Я хочу спать спокойно и без кошмаров».
«Тебе нужно привыкать к виду крови».
«Мне достаточно раз в месяц видеть собственную кровь».
«Мерзкая мартышка».
«Это – физиология! Это нормально!»
«Женщина – грязное, низшее создание».
«Как же тебе не страшно свою царскую палку в грязное помойное ведро пихать?»
В тот день повелитель смеялся, как всегда, беззвучно, искренне и от души, даже казнь перенес на потом.
Царское окружение со временем все же привыкло к моему присутствию во дворце и почетному пребыванию у ног царя, когда тот принимал у себя внешне одинаковых послов из других уголков страны, слушал доклады военных или смотрел на танцы наложниц. А я либо маялась дурью, либо ложилась спать прямо у ног царя на огромной подушке. Устный язык я не понимала, а к другим нитям меня не допускали. Все только через повелителя. Полная изоляция и контроль.
***
«Скучно!» – дернул царь за нить.
«Нормально! Мне нравится!» – Я сидела на полу возле трона и не видела лица повелителя, но знала, что он, как всегда, изображает манекен.
«Я этот танец наизусть выучил».
«Я тоже! И что? Девочки стараются. В глазки тебе заглядывают, жопками виляют, а ты… эх!» – пританцовывая пальчиками под музыку, я тоже откровенно скучала.
Царь невольно улыбнулся словам мартышки, а девушки, танцующие напротив, увидев изменение в каменном лице повелителя, воодушевились и стали извиваться еще сильнее.
«Все равно скучно!»
«Ну, так иди и покажи им, как надо танцевать. Подай пример. Одна только критика. Ты сам-то умеешь трясти жопкой?»
«Жопкой? Не умею». – Царь беззвучно хрюкнул от смеха и расплылся в улыбке, представив себя на месте танцующих девушек.
Я обернулась и с возмущением дернула нить.
«Хватит ржать! Иди учись трясти жопкой!»
«А может, ты потанцуешь для меня?»
«Я не хочу стать причиной твоей смерти».
«Мартышка, это – приказ!»
«Я неуклюжая и плохо управляю своим телом».
«Я тебе помогу».
«Ого! Ты покажешь мне, как правильно трясти жопкой? Ты это все-таки умеешь? Вот это праздник!»
Царь одним движением нитей разогнал всех присутствующих вон из тронного зала, оставив только музыкантов.
«Нити – это не только средство коммуникации. Это инструмент управления, а трон – место силы».
«В смысле?»
«Спустись по лестнице вниз и развернись ко мне лицом».
«Может, не надо?»
«Надо, мартышка, надо!»
Я чувствовала подставу, но до конца не понимала, что именно должно произойти, ведь танцевать я не умела. Признаться честно, со слухом и голосом у меня тоже были сложные отношения, да и с ориентацией в пространстве. Про спорт я вообще молчу. Я частенько сносила углы и врезалась мизинцами в мебель. Резюме всему вышесказанному – «корова на льду». От ожирения меня спасали хорошая генетика и высокий метаболизм. Плюс родители всегда следили за моим питанием и здоровьем. Сестра частенько возила меня на побережье и заставляла плавать в море, чтобы я окончательно не превратилась в сутулый крючок.
Царь дернул за ниточки, и музыканты заиграли мелодию, которая даже мне уже порядком осточертела. Не представляю, как повелитель слушал ее десятилетиями, параллельно выбирая себе очередную любовницу, которую с трудом отличал от других. Одним словом, «брежневский застой».
«Одна палка. Два струна. Я хозяин вся страна», – пела я вибрациями под надоевшую мелодию и, кривляясь, пыталась повторить движения из танца девушек. А царь тем временем снова ржал.
«О великий повелитель.
Обрати на меня свое внимание.
Я вся горю.
Потуши мой пожар.
Сбегай за ведром и облей меня водой».
Это было вступление, а затем я стала якобы соблазнительно крутить бедрами, не попадая в такт, и делать томное выражение лица. «Я женщина – великая загадка».
«Я стану влажной для тебя.
Ля-ля-ля.
Твоя палка велика.
Ты хозяин вся страна.
Твоя палка как струна,
Словно сталь, она тверда.
На меня ты не смотри,
Ведро на палку натяни
И беги ко мне скорей,
Любить с защитой веселей,
А то бяка нападет,
Твою палку украдет,
А без палки жизнь не та,
Грусть, печаль, тоска одна.
Ля-ля-ля».
Все! Это был финиш, так как у царя случилась истерика. Я, если честно, не ожидала такой бурной реакции на свое нелепое выступление и глупую песенку. Хорошо, что музыканты сидели за специальной ширмой и не видели всего, что происходило в тронном зале. Переполох был бы обеспечен из-за нелепой позы повелителя. Он, обхватив руками ребра, беззвучно рыдал, содрогаясь от смеха.
«Мартышка. Ты невыносима».
«Заметь! Я тебя предупреждала».
«На рассвете тебя казнят за попытку убийства царя».
«Намек понятен. Сцена не мое».
Я попыталась свалить обратно к ногам повелителя, так как подумала, что мой бенефис на этом как бы окончен. Но нет.
«Стоять!» – дернул царь за нить, да так, что я пошатнулась.
«Зачем так орать? – И только в этот момент до меня дошло, что нить, которая была на моей руке, из средства коммуникации превратилась в средство управления. – Что за…?»
«Не сопротивляйся, а то будет больно». – Царь положил предплечья на подлокотники трона и, натянув невидимые нити, стал шевелить пальцами, перебирая их, как струны. И я начала танцевать. Мое тело мне не принадлежало, так как мой мозг не мог найти конечности. Я была самой настоящей марионеткой. А царь был моим кукловодом.
– Мне больно! – крикнула я на русском языке, так как руки не слушались меня, а от шока полились слезы.
«Не сопротивляйся. Будь смиренной».
Это было настоящее насилие. Мое тело упорно сопротивлялось. Мой несчастный мозг не понимал, куда делись все мои части тела и почему он не чувствует ничего, кроме боли. Царь каким-то образом перехватил управление даже моим сердцебиением и дыханием. Десять минут танца показались мне вечностью. Садист периодически останавливался и калибровал мое тело и свои нити.
«Я могу сделать так, что ты ослепнешь!»
В моих глазах все почернело.
«Оглохнешь».
Все звуки пропали, и от ужаса я захотела закричать, но не смогла. Царь лишил меня дара речи.
Очнулась я у его ног. На своем месте возле трона. А он смотрел на мое заплаканное лицо и задумчиво улыбался, как маньяк, который наконец понял, как сломать свою жертву.
«Я же говорил, что ты принадлежишь мне. Ты моя мартышка, а я твой царь. Никогда не забывай об этом».
В ту ночь кентервильское привидение из советского мультика выло на луну с утроенной силой и гремело золотыми узорами так громко, что даже царь не выдержал и зло шикнул на меня через нить, требуя соблюдения тишины в ночное время суток.
Глава 10
«Кто ты такой?» – Я наконец набралась смелости и задала свой главный вопрос царю.
«Повелитель! Кто еще?»
«Ты другой. Все люди здесь похожи друг на друга как две капли воды. Ты явно не из местных. Глаза у тебя хоть и змеиные, но зверя в тебе нет, как у остальных. Внешне ты выглядишь как обычный человек или я чего-то о тебе не знаю?»
Я давно смекнула, что у аборигенов этого мира есть вторая ипостась. Змеиная. Но она всегда считалась чем-то недостойным, низшим, грязным. Они ее стыдились. Провинившихся рабов насильно обращали в змей и полностью лишали их человеческого облика. Для остальных они являлись назиданием. Потом их выпускали в пустыню, а царь лично участвовал в охоте на них. Верхом на быстром жеребце и с длинным золотым копьем, он никому не давал шанса выжить. Трупы убитых змей отдавали на съедение местным хищникам, которые с благодарностью принимали царские дары. Прикормив таким образом кровожадных зверей, царь обезопасил свой дворец. Граница была под замком. Любой, кто попытался бы прорваться через пустыню, вначале сразился со стаей диких хищников, которые восприняли интервента как новый дар царя. Удивительно, но дрессированные таким образом хищники никогда не трогали своего кормильца и не подходили к дворцу ближе, чем на двадцать километров. Они чувствовали место силы и благоразумно старались держаться от него подальше.
«Глупая мартышка хочет знать страшные секреты?»
«Да».
Это был мой личный подвиг. Вылезти из своей раковины и устроить разведку боем. Раньше я жила по принципу: меньше знаешь – крепче спишь, но это работало до того, как из меня сделали безвольную куклу. Сей вопиющий акт садизма над моим телом я никак не смогла проигнорировать.
«Мои предки были из другого мира. Они давно пришли на эти земли. Со временем нашли место силы. Захватили власть, и вот результат».
«Где твой родной мир?»
«Он мертв. Туда больше нет дороги».
«А как ты попал в мой мир?»
«Ты меня призвала».
«Я тебя не призывала».
«Я всего лишь пустил золотую нить сквозь миры».
«И?»
«Первое правило «Моего Мертвого мира». Если не хочешь стать рабом, не смей прикасаться к чужим нитям. Неизвестно, кто может встретить тебя на другом конце».
«Я не знала этого правила».
«Это твои проблемы. Ты оказалась единственной, кто смог увидеть и потрогать нить. Мне этого было вполне достаточно».
«Но я могу снять нити, а другие не могут. Они их даже не видят. Только чувствуют их вибрации».
«Мне это тоже не нравится».
«Что никто не видит твои нити?»
«Нет! То, что ты можешь их снять».
Повелитель рассказал мне, что путешествие между мирами он совершил всего один раз в жизни, потратив уйму сил и энергии, которые были заложены в троне. В моем мире царь провел всего десять секунд, столько было у него времени, чтобы схватить и утащить меня к себе во дворец, пока не закрылся проход. Самое интересное, что вернулся он в свой мир не в тронный зал, откуда уходил, а на улицу перед дворцом. Вход в одном месте, а выход в другом. Также я узнала, что постоянные гастроли между мирами могли себе позволить только мифические существа, которые вроде бы вымерли хрен знает когда.
«Нужно было бежать!» – задумчиво произнесла я, погружаясь в свои мысли.
«Только в мои объятия». – Царь глубоко затянулся и выпустил длинную струю дыма, а потом выдул кольца. У него красиво получалось. Всегда идеально ровно.
«Я серьезно!» – Я внаглую отобрала курительную трубку и сделала неглубокую затяжку. Со временем я поняла прикол от вкусненького дыма и тоже стала учиться делать кольца.
«У тебя не было ни единого шанса от меня сбежать, и ты это тоже знаешь».
«Нужно было рассказать родителям, позвать на помощь. Шансы были. Только я ими не воспользовалась. Дура бесхребетная».
«Своим молчанием и покорностью ты спасла родных и близких тебе людей. Я бы убил любого, кто встал бы у меня на пути».
«Чем?»
«Мечами, конечно!»
«Ты знаешь, что такое автомат Калашникова?»
«Нет». – Царь вернул себе трубку и снова сделал затяжку.
«Вот и не умничай, раз не знаешь!»
«Ты снова забываешься!» – Царь от гнева чуть не подавился ароматным дымом.
«Я – пьяная, обкуренная мартышка. У меня язык без костей и мозг отравлен смолой анчара. Не гневайся на юродивую, царь. Она болеет, а на больных обижаться страшный грех».
«Это догмы твоего мира, а не моего».
«Ты прав, царь! Ты как всегда прав! Слава тебе! Слава! Мир! Труд! Май!» – и я пьяно запела песню Леонтьева, в голос, громко, ту, которую обожала моя сестра.
Исчезли солнечные дни,
И птицы улетели.
И вот проводим мы одни
неделю за неделей.
Вдвоем с тобой, вдвоем с тобой
остались ты да я.
Любимая, любимая,
бесценная моя.
Вдвоем с тобой, вдвоем с тобой
остались ты да я.
Любимая, любимая,
бесценная моя.
А дальше я запнулась, увидев, как царь странно смотрит на меня. Я и подумать не могла, что это был переломный момент в наших отношениях.
***
«Она пела для меня. Фальшиво, противно, на своем каркающем языке. Но песня была прекрасна, так как пела моя мартышка про любовь. Мистическое чувство, которое постепенно утратили мои предки в уплату за спасение и переход в новый мир. Говорят, раньше благодаря ему рождались истинные наследники, а не паршивые ублюдки, как сейчас. Все мои дети и внуки –копи моих любовниц. Моего в них нет ничего. Своим семенем я мог зажечь лишь жизнь в чреве женщины, но ребенок по факту не был моим, и это знание первое время сводило меня с ума, но затем я успокоился и решил, что стану последним в своем роде. Единственным и бессмертным».
Глава 11
«Царь, ты чего удумал?»
«Будешь танцевать для меня».
«Лучше убей. Я не переживу еще одной пытки танцами».
«Ты сопротивлялась! А я приказал тебе расслабиться».
«Да, да, да. Плыть по течению и постараться получать от этого удовольствие. Для меня это насилие. Я не сумасшедшая, чтобы получать экстаз от страданий».
«Мартышка, ты не знаешь, что такое экстаз».
«Ты – царь. Садист и извращенец!»
«Еще какой!»
«А я еще маленькая».
«Ты себя в зеркало давно видела?»
«Я требую пощады! Где здесь организация, которая занимается защитой прав низших рабов?»
«Мартышка раскудахталась, как толстая курица. Все проблемы низших рабов обычно решаю я. В пустыне, с копьем в руке».
«Ну царь. Ну хочешь, я тебе еще что-нибудь веселое нарисую или сказку расскажу?»
«Хочу танцы! И не вздумай больше петь свои скабрезные стихи! Весь романтический настрой сбиваешь».
«Какой настрой? Царь, что за фантазии?»
Шла я в тронный зал, как на казнь. Ссутулившись и роняя слезы. Ну не хотела я танцевать. Хоть убей, не хотела. И подчиняться не хотела, и музыка надоела однообразная. Все осточертело. Особенно царь!
«Подчинение – это искусство. Рабы, служанки, солдаты, музыканты – каждый из них с детства учится подчиняться своему царю. Слушать, что он приказывает. Беспрекословно, по первому требованию, отдавать царю контроль над своим телом, если тот пожелает. Для них это – великое счастье».
«Вот и осчастливь кого-нибудь из них».
«Я хочу осчастливить тебя».
«Ой, не надо! Молю о пощаде! Спасите-помогите!»
«Глупая, упрямая мартышка! Смотри перед собой!»
Я стояла напротив огромного зеркала и смотрела на свое отражение.
«Тебе нравится?»
«Да! Очень красивая рама. Искусная работа. Резчик молодец!»
«Я про твое отражение!»
Не знаю, какой ответ хотел услышать царь, поэтому я безразлично пожала плечами.
«А так?» – незаметно прикоснувшись к нити, он заставил меня поднять голову, выпрямить спину и расправить плечи. «Смотри на себя!» – царь уже по-другому переплел нити в своих пальцах, и я стала медленно покачивать бедрами. Он прекрасно чувствовал музыку и мое тело. Я сдалась, боясь снова испытать тот ужас, который пережила при первом сопротивлении. Прекратила протестовать и стала наблюдать за своим отражением. Впервые в жизни я взглянула на себя под другим углом. Женственная, плавная, гибкая. И – о ужас! Я была соблазнительна. В отражении позади меня я видела довольную ухмылку царя. Мои волосы от постоянных косметических процедур, которые мне каждый день устраивали гаремные змеюки, отросли по пояс и блестели в свете вечерних ламп. Кожа лица приобрела легкий, золотистый загар, а серые глаза, которые раньше были блеклыми, наоборот, сияли, как два драгоценных камня. Катание верхом и заплывы в озере укрепили мои мышцы, а качественное и калорийное питание здешнего мира добавило моему телу плавных изгибов в нужных местах. И я поняла, что это пиздец! Моя половая неприкосновенность была поставлена под угрозу. Раньше я была кем? Правильно. Глупой мартышкой, каркающим шутом, домашним питомцем. А теперь моя иллюзия безопасности летела ко всем чертям. Почему я так испугалась? Все очень просто. Я понравилась сама себе. Даже в своем повседневном, невзрачном наряде, который скрывал максимум моего тела от посторонних глаз, я была красива. Не стало во мне той подростковой угловатости и несуразности. Из гадкого утенка я превратилась в белого лебедя.
«Ты прекрасна!»
«Тебе кажется». – Я продолжала танцевать, только уже повернувшись к царю лицом. Он все же дал мне возможность отвечать ему.
«Твои волосы, – царь дернул нить, и я своей рукой перекинула через плечо пшеничную гриву, выгоревшую на солнце. – Твои глаза, губы, твое тело… – Он продолжал играть на нитях, а я медленно кружилась перед его взором, позволяя рассмотреть себя со всех сторон. – Ты сильно изменилась, моя мартышка».
«Это – старость».
«Глупая мартышка. Ты созрела. Мой поздний цветок».
«Мне больше нравилось, когда ты меня звал мартышкой! Как-то привычней и по-домашнему».
Резко оборвав музыку и танец, царь встал со своего трона и медленно, почти бесшумно спустился по ступеням, глядя мне в глаза. Мы, как малые дети, сверлили друг друга взглядом и играли в игру «кто первый моргнет». Я снова выиграла. Повелитель моргнул первый. Смешно, но я переросла царя на пару сантиметров. Сколько во мне теперь, 190-193? Мечта баскетболистки.
Вы спросите, почему я так отчаянно сопротивлялась танцам и куксилась, как ребенок? А вот в этом-то и была вся проблема, причем недетская. В танце девушка движениями показывала царю, какой она будет в постели и что станет делать, чтобы доставить своему господину истинное удовольствие.
«Теперь ты будешь танцевать для меня каждый день, а когда научишься правильно двигаться, ты возляжешь со мной».
И тут во мне проснулся новый протест. Не хочу танцевать, и что-то там показывать, и где-то там лежать. Мое тело – мой храм. Я уже смирилась с почетным званием любимого, домашнего зверька и менять его на цветочек не хотела. И не хотела, чтобы мой цветочек трогали. Я снова капризничала и громко выла на луну, всласть упиваясь своим горем.
***
«Можно, я потанцую, как я хочу?»
«Нет! Ты снова заставишь меня смеяться».
«Смех продлевает жизнь».
Я сделала неуклюжий пируэт и скопировала позу умирающего лебедя из балета «Лебединое озеро». Чего только не сделаешь, чтобы не спровоцировать мужика на активные действия. Легче всего было переключить его внимание.
«Очень смешно! Ладно, продолжай!»
Медом для моих ушей прозвучали эти слова. Клянусь, я старалась как могла, перебирая в памяти все виды танцев, которые успела увидеть за свои почти восемнадцать лет, прожитых в родном мире. Мой репертуар для царя был смешным, глупым и асексуальным. Приходилось много импровизировать и сочинять на ходу, чтобы убить весь романтический настрой. Но у всего был свой предел, и у терпения царя тоже.
«Наскакалась?»
«Да! Может, вина выпьем? В сад сходим. Покурим за углом. Я тебе сказку расскажу. О, давай я тебе пасьянс разложу, или гороскоп на завтра составим, или…»
«Нет, мой цветок, теперь ты будешь танцевать, а не безобразничать!»
Что я могу сказать в свое оправдание? Я сделала все, что было в моих силах, но переть против царя было беспредметно и опасно для жизни.
«Чувствуй! Ты должна расслабиться и полностью отдать мне контроль над своим телом».
Мои мучения все же отодвинули неминуемое событие на неопределенный срок. Царь ненадолго забылся и отошел от своих основных дел, переквалифицировавшись в художественного постановщика и хореографа. Ему понравились некоторые па, которые я показала, когда изображала «Зиту и Гиту» из индийского фильма, и теперь владыка развлекался на полную катушку, используя меня как наглядное пособие. Хорошо, что я ему не успела про фигурное катание рассказать. Иначе вместо активного махания руками крутила бы босиком четверной тулуп на белом мраморном полу.
«Мой цветок. Ты сегодня слишком хорошо себя вела. Что-то случилось?»
«Устала. Спать хочу».
«Это поправимо. – Царь перекинул мою нить через пальцы и прижал ее к своему трону. – Лучше?»
«Да! Что ты сделал?»
«Забрал силу у других и подарил ее тебе!»
«Звучит жестоко».
«Привыкай. Игра на нитях всегда жестока. Так было, так есть и так всегда будет!»
***
Сначала повелитель думал, что это забота о его питомце. Ведь он считал себя добрым и справедливым царем. Последствия, которые отразились на здоровье его мартышки, с лихвой оплатили те, кто был виновен. Фавориток и пособников он казнил, передав их силу жизни умирающей девушке.
***
Так владыка постепенно восстанавливал мое здоровье, забирая его у других. Когда виновники преступления закончились, в ход пошли сыновья и дочери от опальных фавориток. И неважно, кому сколько было лет. В расход шли и взрослые, и младенцы. Яд анчара долго не уходил из моего организма, отравляя его вновь и вновь. Все же не было у меня иммунитета местных жителей. И если на гаремных любовниц яд действовал как пожизненное противозачаточное, то меня он медленно убивал.
В тот вечер, когда владыка продемонстрировал мне силу трона, по дворцу разнесся страшный вой, от которого все волосы на моем теле встали дыбом. Пятилетняя дочь и десятилетний сын, которые первыми попались под руку своему жестокому отцу, кричали в агонии из-за страшной боли. Он их просто иссушил. И весь ужас состоял в том, что ни один мускул на его прекрасном лице в тот момент, когда кричали дети, даже не дернулся.