Глава 16
Не ищите логики в поведении зеленоглазого тирана по отношению ко мне. Ее там не имелось вовсе. Что стало тому виной, я не знаю. Может, долголетие и однообразная жизнь. Дворец, по факту, был его тюрьмой, так как больше чем на полдня он никогда его не покидал. Владыка сильно боялся за свой драгоценный стул и его сохранность. Короче, психотерапевт из меня никудышный, и причину столь неадекватного поведения по поводу моей персоны в целом владыка мне так и не объяснил. Царь специально мучил себя, доведя наши и без того странные отношения до абсурда. Свои сексуальные этюды с наложницами начинающий порногерой на время прекратил. Вместо этого он стал почти каждую ночь наведываться ко мне в покои. Будто разворачивая конфетку, повелитель медленно освобождал мое тело от фантиков одежды и целовал каждый сантиметр голой кожи, но в пределах разумного, параллельно лаская себя и доходя до высшего пика наслаждения. Естественно, только себя. Онанист года специально нагнетал обстановку в спальне, чтобы держать меня в напряжении и тонусе. Царь не был насильником и никогда не брал женщин против их воли. Змей-искуситель соблазнял. Он хотел взаимности в постели и полной отдачи. А я как была ледышкой, так ею и осталась. В мозгу и между ног у меня стоял железобетонный блок. Что-то мне подсказывало, что смола анчара была не единственной причиной моего страшного недуга. Ну спрашивается, ну чего ты куксишься? Живешь, как царевна в башне. Мужик вокруг тебя крутится винтом. Красивый, как смертный грех, и опасный, как дикий тигр, а мне все не в радость. Тварь неблагодарная, змеюка подколодная, и все это была я.
***
А тем временем вся страна гудела. Новость о том, что великий царь, впервые официально женится, разнеслась во все концы его империи. Дворец готовился к празднику. Все на ушах стояли, кроме меня. Под видом того, что я хочу еще больше времени проводить вместе с владыкой, я оккупировала краешек его трона.
«Я буду тихо. Как мышка. Честное пионерское. Под твоим присмотром».
Сидя на троне и играя нитями с ограниченными возможностями, я постоянно слышала крики о помощи, мольбы о пощаде, стоны умирающих от голода, жажды и болезней. Сначала мне было противно, а потом стало страшно. Через нити мне передавалось то, что видел человек на другом конце провода. Выжженная пустыня, оборванные рабы, бредущие по барханам в поисках воды, которой уже давно там нет. Я все чувствовала, слышала и видела. Каждого из рабов. Скорбь и крики матери, рыдающей по только что умершему на ее руках младенцу. Страх перед голодом, жаждой и мучительной смертью. Боль от ожогов и болезней. Это был самый настоящий ад. Для меня люди вдруг перестали быть безликой массой. У каждого из них было свое имя, характер, собственная история, тяжелый жизненный путь и личная трагедия.
И я заплакала. Прямо на троне, при царе, который в этот момент за моей спиной играл с другими нитями и обдумывал новый план по порабощению следующей страны.
«Помоги! Ты же можешь указать им правильный путь».
Я протянула нити владыке в надежде на его милосердие, но вместо помощи бедствующим он одним движением руки отнял их жизни, забрав крупицы силы в свой трон. Просто взял и убил больше сотни человек. Стариков, женщин, мужчин и детей. Абсолютно всех, кто был в том злополучном караване.
Как ошпаренная, я слетела с трона и, развернувшись лицом к царю, наконец, высказала все, что о нем думала.
– Чудовище! Убийца! Мразь! Сволочь! Гад! Тварь! Гори в аду! – я кричала во все горло, захлебываясь слезами от отчаяния и горя. И от той несправедливости, которую ощутила всем своим телом. Я понимала, что все, что я видела, не было страшным кино. Это реальность.
Повелитель дал мне еще несколько минут поорать всласть, а потом дернул за мою леску. Как куклу, причиняя боль, он подтянул меня к себе так, чтобы я стояла перед ним на коленях. На моем лице было написано все, что я думаю о повелителе, и я не хотела этого скрывать.
«Я облегчил их страдания! Их смерть принесла пользу».
«Это твой народ! Вода была в нескольких часах пути, ты мог направить их».
«Это не мой народ. Здесь нет моего народа».
«Они были живыми существами! Из плоти и крови, как мы с тобой! Как ты мог?»
«Что ты знаешь о питьевой воде? В этом мире ее катастрофически мало».
«И кто тому виной? Это ведь ты собираешь ее в одном месте, чтобы все остальные зависели от тебя. Монополист хренов. Это ты отравляешь земли и колодцы других царей. Из-за тебя меняется климат, и нет больше дождей. Весь этот ад – твоих рук дело».
«Это политика!»
«Это геноцид! Фашизм! Это даже не твой мир! Ты узурпатор и тиран! Ты паразит!»
Царь одной рукой схватил меня за горло и с силой надавил на него, чтобы я моментально потеряла весь свой боевой настрой. Он окинул меня безумным взглядом, настолько опасным, что холодок пробежал по спине.
«Сегодня был последний день, когда ты восседала вместе со мной на троне. Теперь твое место снова у моих ног, а твоя постель в моих покоях. Поздравляю с переездом», – прозвучало надменно, грубо и безапелляционно.
Я смотрела в его змеиные глаза, которые фосфоресцировали нездоровым огнем, и ненавидела их и все, что было связано с повелителем.
«Возвращайся в свои покои. Служанки приведут тебя в порядок. Свадьба отменяется. Я не намерен больше ждать, когда ты созреешь. Тебе придется полюбить меня таким, какой я есть!».
«Это никогда не станет любовью. Это всегда будет изнасилованием!» – Я скривилась от боли, когда пальцы на шее стали давить сильнее.
«Насилие – есть моя любовь», – вибрация на запястьях отозвалась шипением у меня в голове.
***
В тот самый момент, когда царь произнес свою последнюю фразу, невидимая связь, которая так нравилась повелителю, окончательно оборвалась, и он с грохотом рухнул со своего трона на пол.
Ментально он снова оказался в запретном месте, куда приходил несколько лет назад, чтобы узнать, как ему получить дар бессмертия. В голове у царя зашумело, и он услышал до боли знакомый и одновременно противный голос предсказателя.
– Дослушай сказ, великий царь,
Ты от меня не убегай,
Полюбишь деву всей душой
И грезить будешь ей одной.
Сходить с ума от страсти к ней,
Забыв про жен и про детей.
Не веришь мне? Вот это зря.
И тут повисла тишина.
А дальше горькие слова.
Свободной станет дева та,
Что для другого рождена,
Ребенок их займет твой трон,
Веками будет править он.
Пускай течет река судьбы,
Ты больше к ней не приходи,
Лишь наблюдай издалека,
Как будет счастлива она.
***
Очнувшись от дурмана, царь вскочил на ноги и мутным взглядом обвел тронный зал. Напротив него стояла я и зло усмехалась своей кривой улыбкой, которую нагло украла у местных дам. Я видела его падение и знала, что это неспроста. Забравшись на свой трон, повелитель со злобой опустил руки на подлокотники и одним махом собрал все нити жизни своих любовниц в левой руке, а мою единственную нить в правой.
«Ты всегда будешь рабыней! Бесправной, тупой гаремной шлюхой. Такой же, как и все остальные! Ты не достанешься никому! Твой выродок никогда не займет мой трон!» – Змеиный яд и ненависть в каждом слове. Царь перекинул мою нить ко всем остальным и сильно сжал левый кулак. В подтверждение своих самых злых намерений он растянул губы в мерзкой улыбке. Что было со мной дальше, можно было описать как смерть через сожжение и сдирание кожи. Узоры на моих руках раскалились, как паяльники, распространяя нестерпимую боль по всему телу. А я, как назло, никак не могла потерять сознание и кричала что есть силы, свалившись вниз с лестницы, а затем катаясь по мраморному полу, сплевывая огромные комки крови. Я выгибалась колесом, и мне казалось, что я слышу хруст своих костей и суставов.
Глава 17
Когда боль стихла, я стала мычать, как корова, и тихо подвывать. А потом я увидела сумасшедшие, широко распахнутые глаза повелителя. Брезгливо сморщившись, он еще раз бросил злобный взгляд, а затем просто ушел, оставив меня в полном одиночестве думать о своем недостойном поведении, как нашкодившего ребенка. Я свернулась калачиком на холодном мраморном полу и еще раз сплюнула кровь. Странно, вместо того чтобы плакать от боли и обиды, я стала гипнотизировать трон. В тот момент, когда повелитель лишил меня доступа к своему драгоценному стулу, он неожиданно стал мне тоже необходим. И что сделала я? Собрала все силы в кулак и поползла по лестнице вверх. Благо в тот момент в тронном зале никого не было. Из-за боли во всем теле я периодически слепла, поэтому останавливалась, беспрерывно сплевывала кровь и хрипло напевала свою любимую песенку:
– Ах! Я –маленькая мерзость!
Ах! Я – маленькая гнусь!
Я поганками объелась
И на пакости стремлюсь!
Мне показалось, прошла целая вечность, пока я доползла до своей цели. С трудом я водрузила свою тушку на трон.
«Если все нити жизни собраны здесь, то где тогда его?» – Мои руки были в крови и не слушались из-за боли от ожогов. Кости и суставы во всем теле гудели и ныли, как от побоев. А я, как оголтелая, перебирала все нити в поисках одной-единственной, той самой. В тот момент я готова была уничтожить царя, точно так же, как он убил тех, кто молил его о помощи. Плевать! Я созрела для революции и дворцового переворота. Я цареубийца. Плевать! И пусть все потом полыхает синем пламенем, а государство захлебывается в крови. По хрен на политкорректность! Я обиженная и оскорбленная баба, которая пришла мстить, находясь в состоянии аффекта. Плевать! Я все равно ходячий труп. Я видела на белом полу собственную кровь. Ее было очень много. Вот и сейчас я беспрерывно сплевывала ее себе под ноги. Могла ли я сама себя вылечить? Да легко! Только я поняла, что за все приходится платить, и мое здоровье – это чья-то смерть. Я никак не могла отыскать одну-единственную гадкую нить, которую хотела разорвать ко всем чертям.
«Что ты делаешь, дрянь»? – Царь влетел в тронный зал и замер, увидев меня на своем рабочем месте. У меня в запасе было несколько секунд. Я знала, что это мой конец, и решила идти до конца, сделав перед смертью умопомрачительную гадость, о который узнают абсолютно все в этом мире. Хотела сказать народу что-то типа: «Царь – дурак и пиписька у него маленькая!», но вовремя спохватилась, заметив кое-что поинтереснее.
«Вот так удача! Так вы все отстегиваетесь!» – Я наконец ощутила всю мощь трона, а не те жалкие крупицы, которые подбрасывал мне царь, когда я сидела на краешке.
В обеих руках я собрала все нити, что были присоединены к трону, и дала объявление электорату:
«Внимание! Внимание! Говорит… А кто говорит? Говорит Веста. Я – бывшая царская невеста! Свадьбы не будет! В честь нашего расставания я – Веста – дарую вам свободу!» – Одним движением я отцепила все нити жизни от трона, включая свою, и демонстративно сорвала с себя подаренные браслеты и бросила их к ногам ошарашенного царя. Какой красивый перезвон я услышала от стука драгоценного металла о мраморную лестницу! Музыка для моих ушей. А потом, сплюнув кровь, я перекинула ногу на ногу. Небрежно посмотрела на красные раны и волдыри на своих запястьях, которые оставили золотые узоры, и заговорила на русском языке!
– Жаль, что я не нашла твою нить, царь. Ее бы я обязательно оборвала! – Я знаю, что он меня не понимал, но перед своей смертью я, как маленькая дурочка, хотела сказать какую-нибудь эпическую фразу. – Чего молчишь? Язык проглотил?
Я встала с трона и стала медленно спускаться к повелителю, в той же манере, как это любил делать он. Было очень больно держать ровно спину и идти не глядя себе под ноги. Единственное, на что я рассчитывала, так это на свою быструю смерть. Взбесить и довести его до белого каления у меня хорошо получилось. Это было и дураку понятно. Осталось дело за малым. Заставить его свернуть мне шею или придушить. Но я даже дойти до него не успела.
«Твой трон – твое бессмертие! Скорее возьми свой дар!» – Шепот пронесся по белоснежному залу.
Царь отскочил в сторону и как подстеленный сайгак, лихо перемахнул через несколько ступенек. Он плюхнулся на свой драгоценный трон, безуспешно перебирая пальцами в пустоте, пытаясь найти связь с остальным миром.
Растерянность, страх, ужас отразились на красивом лице, которое мне в тот момент показалось тупым свиным рылом. Кто же знал, что я способна снимать не только свои путы, но и чужие. А вот владыка такими способностями, похоже, похвастаться не мог. Пленить? Это на раз-два. Убить – это всегда пожалуйста, а вот отпустить… дать свободу – это тоже искусство. Плюс он не подозревал, что обиженная и униженная женщина, пусть даже самая бесхребетная, страшнее раненого вепря, и оставлять ее наедине с местом силы и своими мыслями опасно для жизни. Просчитался царь. Не смог усмирить свою гордыню и слишком расслабился, думая, что у него все под контролем.
А потом начался ад. Потолок, стены и пол покрылись огромными трещинами. И откуда ни возьмись, появились они. Черные тени. Бестелесные существа стали кружить вокруг повелителя и нашептывать ему на неизвестном мне языке странные слова. Пол под моими ногами закачался. Во дворце началось настоящее землетрясение. Царь вцепился в свой трон мертвой хваткой, а я, как при девятибалльном шторме, ловила равновесие, пытаясь не упасть лицом на мраморную лестницу. За окном резко потемнело, и мне стало нестерпимо холодно, как в морозильной камере. Огромный зал вместе с белоснежным троном с грохотом перенесся в другое место. В тот самый мертвый мир, из которого пришли предки зеленоглазого повелителя.
«Блудный сын вернулся на родину. Добро пожаловать домой. Сегодня ты станешь бессмертным».
Сквозь разрушенные стены я видела выжженную, гладкую, ночную пустыню. Страшное место. Мне показалось, что я стою на братской могиле или массовом захоронении после ядерной войны. Увернувшись от обломка, упавшего с потолка, я не сразу заметила, какие события происходят рядом со мной.
Две тени подплыли к повелителю и синхронно вцепились в его руки и ноги. Они медленно стали выкручивать и вырывать их вместе с кожей, мясом и костями. Хоть царь и корчился от боли, но ни единого звука так и не издал. Это я кричала от ужаса, впервые в жизни увидев расчленение живого человека. Я не знала, что со мной происходит, ведь пять минут назад я сама хотела сделать с ним то же самое, а теперь мне было страшно, противно и мерзко. И очень хотелось к маме на ручки и беспрерывно плакать, жаловаться, ябедничать и молить о забвении.
Одна тень, оставив изувеченного царя в покое, резко пролетела сквозь меня. Боли я не почувствовала, только легкую щекотку. Бестелесное создание снова вернулось к трону, таща за собой золотую нить, попутно распутывая узор на моем животе. Этой нитью привидение стало обматывать все, что осталось от царя, намертво привязывая кровоточащий обрубок к трону. Закончив свою работу, тень отлетела от него и стала противным голосом нашептывать пророчество.
– Так, день за днем,
За годом год,
Ты будешь вечно одинок.
Не будет у тебя семьи,
Не станет у тебя любви.
И лишь дослушав до конца,
Царь поздно понял для себя,
Что у его бессмертия была
Невообразимо страшная цена.
Наступила тишина. А потом тени стали глумиться над обрубком и ржать в голос.
– Глупый, глупый царь! Не дослушал предсказание и сбежал раньше времени. В этом вся твоя проблема. Ты думаешь, что самый умный, но послушай пророчество внимательно:
Не будь глупцом, не ты один
К нам за советом приходил.
Ты хоть понимаешь, какое количество народу, во всех мирах, все время, что-то от нас хочет? То совета, то пророчества, то просто поговорить. Эти слова нужны были для рифмы. У нас с ней часто возникают проблемы, а ты сразу подумал про себя. Будто кто-то тебя опередил на повороте. Глупый царь!
Вот так просто! Поспешишь – людей насмешишь!
Тень подлетела ко мне и стала тихо нашептывать важную информацию:
– Свою свободу обретешь,
Как только имя назовешь.
Покинешь злобного царя,
Что столько лет держал тебя.
Арман… – прошипела тень.
Как я поняла, нить царской жизни была замаскирована под татуировку на моем животе. Но тени не стали ее обрывать, а оставили хозяину, на долгую и счастливую память. Как и его конечности, которые небрежно побросали где попало.
В последний раз я взглянула на царя. Жалкий ошметок некогда царской особы смотрел на меня своими фосфоресцирующими глазами, и кроме страшной боли и инфернального ужаса, в них не было абсолютно ничего.
Почему-то я была уверена, что все могло повернуться по-другому. Но нет. Показав владыке на прощание не самый приличный жест со средним пальцем, я развернулась к нему спиной и крикнула во все горло, так что мой голос был слышен за много километров:
– Арман!
И я, наконец, провалилась в спасительную темноту.