Loe raamatut: «Золотой ворон»

Font:

Chisato Abe

Kin no karasu

Cover illustration by NATSUKI

* * *

Словарь страны Ямаути

Ямаути

Мир, по преданию созданный горным божеством Ямагами-сама. Управляет этой страной род Сокэ, его старейшина зовется Золотым Вороном. А власть над землями в разных ее частях поделили между собой четыре аристократических семейства – Восточный, Западный, Южный и Северный дома.

Ятагарасу

Обитатели мира Ямаути. Вылупляются из яиц, могут обращаться в птиц, но обычно предпочитают человеческий облик. Аристократов, особенно тех, что живут в Тюо, называют «мия-карасу», что значит «благородный ворон», торговцев – «сато-карасу», то есть воронами-поселенцами, а простой народ из провинции, который работает в поле и занимается ремеслом, – «яма-карасу», горными воронами.

Дворец Сёёгу

Дом молодого господина – сына правителя из Главного дома и наследника престола, который станет следующим Золотым Вороном. Сёёгу связан с центром двора – тронным залом, где вершится политика.

Дворец Окагу

Подобно тому как в Токагу живет супруга и наложницы правителя, в Окагу поселяют претенденток на звание жены наследника – дочерей влиятельных аристократов, таким образом представив их ко двору. Обычно ту, на которую наследник обратит свой взор, выбирают ему в супруги. Получив титул госпожи Сакуры, она управляет дворцом.

Таниай

Теневое сообщество, где разрешены веселые кварталы и игорные дома. Полностью самостоятельная организация, существующая отдельно от легального мира, но при этом подчиняется установленным правилам. Главари местных обитателей живут в Подземном городе, куда редко допускают посетителей извне.

Ямаути-сю

Личная гвардия дома Сокэ. Кандидаты в высшие военные чины проходят суровое обучение в академии Кэйсоин, и лишь те, кто продемонстрировал выдающиеся успехи, получают статус телохранителей.

Уринтэн-гун

Войско под командованием главы Северного дома, созданное для защиты Тюо. Иногда его также называют «ханэ-но-хаяси», Лесом крыльев.

Золотой Ворон – отец всех ятагарасу и мать им.
Во все времена должен он с любовью в сердце встать во главе своих детей, своего народа.
Какие бы невзгоды ни ждали впереди, обязан он защищать свой народ, направлять и вести его.
Золотой Ворон – предводитель всех ятагарасу.
Из «Уложений Великой горы», глава вторая, «Золотой Ворон»

Предисловие

То, что она попала мне в руки, было просто чудом.

– Отнеси-ка это на гору.

Когда мне это сказали, я вытирала стол мокрой тряпкой. Старый стол не отчищался, сколько ни три, а из окна доносился кислый запах: видимо, тошнило какого-то пьяницу. Я с трудом терпела этот пропахший выпивкой воздух.

Забегаловка, где я работала, находилась на задворках квартала рядом с озером. Главную улицу заняли роскошные постоялые дворы, а к окраине прибились в основном заведения для местных жителей и лодочников, трудившихся на озере. Посетители были соответствующие, и ко мне ежедневно приставали нетрезвые мужики. Я все обещала себе уйти оттуда, но при этом думала, что если усердно поработаю здесь, то смогу найти местечко получше. Так что вполне естественно, что на гору отправили меня.

– В отличие от других, ты отлынивать не станешь. Я ведь могу доверить тебе важную посылку?

Моя хозяйка была скупа и обращалась с нами грубо, но в людях ошибалась редко.

В верхней части города, на горе, куда требовалось отнести посылку, жили аристократы. Часть этого района принадлежала двору, и такие, как я, при плохом раскладе ни за что бы туда не попали.

Я была без ума от тамошней яркой жизни и очень обрадовалась, когда узнала, что смогу побывать в этом месте, так что в приподнятом настроении шла по мосту, связавшему призамковый город Тюо и верхнюю часть горы.

Пройдя через центральные ворота Тюо-мон, я оказалась в совершенно ином мире. Стоило шагнуть за ворота, как сразу почувствовалось, насколько отличался сам воздух. Дороги к купеческим лавкам, где торговали с аристократами, были чисто подметены и увлажнены, чтобы там не поднималась пыль. Запах тоже разнился с застоялым душком в наших забегаловках: здесь хорошо пахло чистой прозрачной водой.

На аккуратно замощенной камнем мостовой стояли великолепные усадьбы, напоминавшие замки. Прохожие проплывали в блестящих, будто глянцевых, одеждах, наверное, сотканных из шелка. Мимо шли дети аристократов, колыхая роскошными рукавами, болтая и смеясь. Их манеры были до невозможности изысканными, и даже сопровождающие слуги выглядели богато – в местах, где я жила, таких никогда не видывали.

Пока я шагала в усадьбу, мое приподнятое настроение сменилось подавленным. Здесь разница в происхождении сразу же бросалась в глаза – пожалуй, в каком-то смысле это было самое безжалостное место в Тюо. Я ужасно жалела саму себя в своих лохмотьях.

Торопясь обратно, я разминулась с девочкой моего возраста, шедшей, судя по всему, со своей матерью. Она была в пышных модных одеждах и с серебряным украшением на голове, сверкающим в лучах весеннего солнца. Поверх алого нижнего кимоно было несколько слоев тонкого шелка с изящно вытканным узором. Девочка напоминала распустившийся утром пион. А на мне – только одно тоненькое кимоно, протертое до дыр в разных местах. Все мои старания одеться получше перед тем, как прийти сюда, в эту минуту превратились в ничто, лишь сделав меня самой несчастной в мире.

Я прошла мимо девочки, глядя в землю. И тут она что-то выронила. Это был великолепный гребень-украшение с перламутровыми полевыми цветами.

А девочка все шла и весело болтала с матерью. На мгновение я чуть не поддалась соблазну. Если не окликнуть девочку, она и не заметит, что обронила гребень. Она так роскошно выглядит, у нее наверняка полно таких. Если я возьму его себе, никому от этого хуже не будет.

Думая так, я вздохнула.

– Извините! Вы уронили! – Я бросилась вслед за женщинами.

Они обернулись, и на меня удивленно взглянули две пары глаз. Казалось, они сейчас скривятся при виде такой замарашки, но девочка, против ожидания, лишь тихонько вскрикнула.

– Ой! Какая я неловкая!

Принимая у меня гребень, девочка коснулась моей ладони. Ее ручка была белой, мягкой, не знавшей никакого труда. Когда она приблизилась, от нее пахнуло мягким приятным ароматом, и мне тут же стало не по себе: а вдруг от меня пахнет потом, хотя я умылась перед тем, как сюда идти.

– Спасибо! Эта вещь мне очень дорога! – Она беззаботно улыбнулась.

– Аккуратнее! Ведь это купил тебе батюшка!

– Да, простите, матушка, – ответила девочка нахмуренной матери, втянув голову в плечи.

– Ну что поделаешь с этой девчонкой! – криво усмехнулась мать, но ее улыбка стала ласковее, когда она взглянула на меня.

– Большое тебе спасибо. Нам бы не поздоровилось, если бы мы это потеряли.

– Что вы… Такой красивый гребень!

– Правда ведь? Я не хотела сразу его надевать: жалко было, вот и несла с собой. Но если бы потеряла – какой в нем был бы смысл, верно?

Приложив к губам указательный палец, девочка задумалась, потом вынула из волос заколку и закрепила на голове гребень.

– Ну как? Мне идет?

– Очень!

Она вела себя так бойко, что у меня даже в груди кольнуло. Вот уж и правда – обитательница иного мира.

Я с деланой улыбкой выдавила из себя похвалу, а беспечная девочка приняла ее очень естественно… и вдруг, ослепительно улыбнувшись, сунула мне в руку заколку, которую только что вынула из волос.

– Это тебе в благодарность за то, что нашла мой гребень. Я думаю, к твоим светлым волосам она подойдет даже лучше, чем к моим. Ну, до свидания! – Она легко помахала мне рукой, развернулась и убежала.

Я рассматривала вещицу в моих руках и еще не осознавала, как мне повезло. Симпатичную заколку покрывал узор в виде цветов яблони с кусочками кораллов в центре. Лепестки будто скрывала дымка: они были прорисованы тонкой серебряной линией, точно вышитые белой нитью, и украшены хрупкими пластинками розовых кристаллов. А вокруг нежно колыхались листочки, которые становились почти прозрачными, если посмотреть через них на солнце. Серебряное украшение сверкало в моих огрубевших от воды руках и выглядело очень изящно. Казалось, надави чуть-чуть – и заколка сломается.

От восторга хотелось закричать. Торопясь обратно, чтобы доложить о выполненном поручении, я думала лишь о заколке, спрятанной на груди. Буду работать еще усерднее и куплю кимоно, которое подойдет к этому украшению. Нет, заколка не главное. Когда-нибудь я заполучу такой же гребень, как у той девочки, и выберусь из этой мусорной ямы. А если принаряжусь, в меня вполне может влюбиться какой-нибудь юноша из богатой семьи и взять замуж. Я вспоминала молодых людей, которых видела на горе: они были довольно симпатичными. Черты лица у них правильные, а уж сквозящее в каждом жесте воспитание – у нас такого ни за что не увидишь. Да. Выберу себе мужа элегантного, доброго, чтобы любил меня всем сердцем. Вот увидите, я когда-нибудь обязательно стану женой такого человека! Обязательно!

С этими мыслями я вприпрыжку возвращалась домой. Вот и наш район – следующий за переулком, не очень ухоженный. Ветхий домишко, который теперь выглядел еще более жалким оттого, что совсем недавно меня окружали богатые здания, – здесь прошло все мое детство.

– Я вернулась! – с этими словами я раздвинула бамбуковые шторы, но тут же остановилась.

Внутри поджидали неизвестные мужчины неприятного вида. Их было четверо или пятеро. У всех гадко засверкали глаза, и они оглядели меня от макушки до кончиков пальцев на ногах, будто облизали.

Тело пробрал озноб. Я попыталась удрать, но сзади кто-то схватил меня за волосы и потащил в дом. Завизжав, я стала отбиваться, но тут услышала что-то невероятное.

– А ну, тихо! Твой папаша уже взял деньги.

– Будь мужественной, смирись.

– Мы тебя купили.

Вульгарный голос, за ним – голос, полный жалости, и беззаботный голос. Но неровное от возбуждения дыхание сделало их совершенно одинаковыми. Я растерянно смотрела на согнутую спину отца, который выходил за дверь, точно убегал.

Не помню, что я кричала после этого. В памяти только ярко отпечаталось, как раскалывается на кусочки под чьей-то волосатой ногой заколка с цветами, которую я уронила, отбиваясь от мужчин.

Раздавленные цветы яблони. Обломки серебра разлетаются в стороны. Кусочек коралла отскочил от застежки и покатился по полу. Но еще до того, как он спрятался, меня накрыла черная тень, и больше я ничего не видела.

До сих пор не знаю, куда делся тот кусочек коралла.

Глава первая. Тарухи

– Юкия, а ну, вставай!

Юкию похлопали по плечу, и он открыл глаза. Первое, что он увидел, – лицо матери с морщинками в уголках глаз.

– Доброе утро! – сказал юноша, протирая сонные глаза.

– Доброе. Вообще-то мы уже второй раз здороваемся. Скоро обед! – устало ответила мать.

Услышав это, Юкия захлопал глазами. Он огляделся и понял, что лежит не в своей постели, а у остывшего очага в полу. Из приоткрытой двери приятно поддувало, через щели в черных глянцевых досках проглядывала свежая зелень. Шумных братьев не видно, и вокруг ужасно тихо, если не считать птичьих голосов.

– А где братья?

– Ушли вниз.

– Вниз? А что сегодня такое?

– Как «что»? Вы же обещали помочь мариновать сливы!

Юкия спросонья явно плохо соображал, и мать нахмурилась:

– Ты не заболел, случайно?

Она потянулась к его лбу, и Юкия поспешно вскочил.

– Со мной все в порядке. Извини, что-то я зазевался.

– Правда? Тогда сходи умойся и беги туда.

– Хорошо!

Юкия сунул ноги в дзори¹, вышел на улицу и подошел к бамбуковой трубке с родниковой водой². Умывшись, он заглянул в углубление в камне, где скопилась лужица: завязанные в узел на макушке, слегка рыжеватые волосы торчали после сна во все стороны. Опухшее от долгого сна лицо, которое и так никто не назвал бы красивым, сейчас выглядело совсем уж криво.

Кое-как пригладив растрепанные волосы, Юкия с силой похлопал себя по щекам, пытаясь принять надлежащий вид, затем заглянул в главный дом и крикнул матери, которая беседовала со слугами:

– Матушка, я пойду.

– Беги! Скажи остальным, что я попозже буду, кое-что принесу.

– Хорошо.

Юкия сбросил кимоно и сложил его на пол. Затем напряг обе руки. Его тело окутала легкая дымка, которая через мгновение превратилась в черные одежды – уэ. Юноша несколько раз подпрыгнул, привыкая к уэ, и побежал к парадному входу в усадьбу.

Там было устроено широкое пространство, где могли приземляться и взлетать кони и колесницы. Дальше в небо поднималась скала – здесь обожали играть дети из усадьбы наместника.

Постепенно ускоряя шаг, Юкия начал разбег. Энергично прыгнув с обрыва в облике человека, юноша в воздухе перекувыркнулся и быстро перевоплотился. Уэ по всему телу превратилось в черные перья, скелет плавно вытянулся. Обернувшись большим трехногим вороном, Юкия раскинул в стороны крылья, которые только что были его руками, и мягко спланировал.

Внизу простирались мирные поля. Их готовили к посеву и уже залили водой, и ветер колебал гладкую, словно зеркало, водную поверхность. В этой долине, окруженной горами, находился замок, в котором жила семья наместника: там располагалась усадьба, откуда велось управление делами Тарухи, и дома местных чиновников и их семей. Между полями величаво стояли аккуратные строения, позволяя любоваться спокойной жизнью их обитателей.

За красивыми заливными полями на отлогом склоне горы находилась сливовая роща, куда Юкия и направлялся.

Увидев, как оттуда выходит процессия с большими корзинами на спинах, он пробормотал про себя:

– Нехорошо вышло.

Когда он подлетел к ним, снизу донеслись шутливые крики:

– Опоздал, паренек!

– Мы уже все собрали!

Юкия почти у самой земли принял человеческий облик и приземлился перед людьми.

– Тетя, прости! Кажется, я снова заснул.

– Как всегда!

– Впрочем, мы тоже начали работу еще до того, как ребятки прибежали, что уж тут скажешь, – смеялись жена, мать и дочери старосты.

Большинство семей местных чиновников обычно прислуживали наместнику и работали на его полях у подножия замка.

Юкия был вторым сыном наместника в Тарухи, одной из областей северных земель. Несмотря на то, что он принадлежал семье хозяина этих людей, иногда его отправляли помочь женщинам, и те обращались с ним как с равным. Для них он был чем-то вроде родственника, и сам Юкия относился к ним так же.

– Я-то думала, прислуживая наследнику, ты научился чему-нибудь!

– За целый год ничего не изменилось!

– Да ладно вам, это ж самое хорошее в нашем мальчике – что он никуда не торопится.

– И не надо ему меняться!

Слушая это, Юкия хмурился.

– Ну простите, пожалуйста. Раз уж я пришел, буду за двоих работать!

– Что ж, ловлю тебя на слове!

Среди общего веселого смеха вдруг раздался сердитый окрик:

– Юкия! Почему так поздно?

Юноша посмотрел в другую сторону: там среди группы ребятишек он увидел своих братьев, старшего и младшего.

Старший родился всего на год раньше Юкии, которому теперь исполнилось пятнадцать, но уже на целую голову превосходил невысокого братишку. Волосы у него были прямые, черты лица довольно правильные. Рядом с ним шагал младший, очень похожий на старшего, – сразу видно, что они родные братья.

Видимо, из-за того, что здесь старший брат оказался самым взрослым мужчиной, ему поручили приглядывать за детьми. Напустив на себя строгий вид, он тащил на спине младенца и еще двух малышей вел за руки, и оттого в его фигуре не осталось ни капли достоинства.

– Чего ругаешься? Мог бы и разбудить, – подойдя к нему и беря на руки младенца, ответил Юкия, но старший только фыркнул.

– Да мне и в голову не пришло, что ты будешь спать. Кто ж спит после завтрака?

– А я тебя звал, между прочим, только ты все не просыпался, так что сам виноват, братец Юкия, – добавил младший, Юкити, которого звали просто «малыш Ти».

Он нес на спине полную зеленых слив корзину – хоть и поменьше размером, чем у взрослых.

Юкия тоскливо простонал:

– Ладно, ладно, я виноват.

– А раз признаешь, что виноват, хватит огрызаться, берись за работу.

Старший брат, поругивая Юкию, направился к самому большому источнику поблизости.

К следующей работе надо было приступать после обеда, и женщины ушли готовить еду, забрав с собой малышей. Заскучав в ожидании обеда, братья решили пока вымыть сливы и выбрали местечко в тени под хурмой.

Комары еще не появились, свежий летний ветерок приятно обдувал вспотевшие лбы. Отскакивая от плодов, брызги воды сверкали в лучах солнца, проникавших сквозь листву. Братья сидели под свежей зеленью дерева, пронизанной нитями света, и рассеянно перебирали фрукты.

– А все-таки странно, что ты, братец, занимаешься всякими мелочами. Батюшке разве не надо помогать?

В отличие от младших братьев, Юкима, которому предстояло унаследовать пост наместника, обычно в это время был занят работой с отцом.

Потряхивая сливы в бамбуковой корзине, он задумчиво ответил:

– Понимаешь, батюшка уехал: что-то там стряслось на тракте.

Мелкие дела, которые не требовали присутствия наместника, взял на себя староста. Благодаря ему Юкима оказался без дела.

– Честно говоря, он меня просто выгнал. Сказал, что я ему мешаю. Вот я и подумал, что до возвращения батюшки лучше здесь помогу.

– Похвальный порыв. Сливы в этом году, похоже, много уродилось, – сказал Юкия, а сидевший рядом Юкити захлопал глазами и вдруг схватил одну.

– Много-то их много, да не слишком ли они маленькие?

Действительно, слив они набрали полные корзины, но сами плоды были небольшими. Оказывается, во время сбора все уже заметили, что раньше сливы вырастали крупнее, да и снимали их с одного дерева тоже помногу – не так, как сейчас.

– Говорят, что не только сливы, но и овощи не очень хорошо родятся в последнее время. Братец Юкия, а ты в Тюо ничего такого не слышал?

Юкия еще два месяца назад служил в Тюо, но ничего подобного не заметил, поскольку во дворец попадают только самые отборные товары из провинций. Однако он вспомнил, что вокруг столько говорили о неурожае, что в зубах навязло.

– Да, часто жаловались, что рис плохо уродился.

– Значит, так и есть! Я тоже знаю, что на юге было наводнение. Вот ведь…

Слушая, как братишка говорил, при этом качая головой, Юкия понял, что тот пересказывает слова женщин. Тихонько посмеиваясь над попытками брата выглядеть взрослым, Юкия пересыпал вымытые сливы из бамбуковой плетенки в корзину.

Брат лишь посетовал, сказав: «Вот ведь», а в Тюо обязательно добавили бы: «Это все из-за молодого господина!»

Именно молодому господину – наследнику престола, которому предстояло однажды взять на себя управление страной Ямаути, – и прислуживал Юкия в Тюо.

Молодой господин был самым уважаемым аристократом в Ямаути, но в то же время о нем больше всего злословили. Он стал преемником дома Сокэ, заставив старшего брата – человека с прекрасной репутацией – уступить ему престол. Из-за этого при дворе у него появилось много врагов и его положение сильно усложнилось. Даже неурожаи и наводнения последних лет относили на его счет: «Это все из-за молодого господина, который нарушил обычный порядок».

За то недолгое время, что Юкия прослужил у наследника, он стал свидетелем множества попыток обвинить молодого господина в стихийных бедствиях. Поэтому и сейчас, слыша подобные разговоры, он испытывал сложные чувства. Юкия невольно отвернулся и стал смотреть вдаль. Вдруг он заметил в ясном голубом небе черную тень. Ворон.

Проследив за взглядом Юкии, братья тоже увидели птицу.

– Может, батюшка вернулся? – сказал Юкити.

Юкима ответил:

– Вряд ли. Я не вижу всадника. Это не конь, это, кажется, ятагарасу в облике птицы.

Юкия и его братья принадлежали племени ятагарасу и могли принимать как человеческий, так и птичий облик. Вороны-поселенцы, горные вороны и провинциальные аристократы – военные вроде семьи Юкии – часто с легкостью превращались в птиц, но среди благородных аристократов Тюо было много таких, кто всю жизнь провел как человек, ни разу не сменив облик. И, как правило, все ятагарасу предпочитают человеческий образ, а сейчас обратиться птицей стало даже «постыдным делом», «плохими манерами».

Дело в том, что с теми, кто не мог жить в человеческом облике и вынужден был всю жизнь проводить в виде ворона, уже и не обращались как с людьми. Им запрещали свободно превращаться, а взамен они заключали договор с хозяином, который заботился об их пропитании, и работали как домашний скот. За это их и прозвали конями.

Однако если сейчас к мальчикам приближался именно чей-то конь, то с ним не было видно хозяина, а для ятагарасу, который просто принял птичий облик, этот ворон вел себя слишком беспокойно.

– Какой-то он странный…

Птица была еще далеко, но они услышали громкое карканье. Летела она тоже неровно, беспорядочно хлопая крыльями, будто теряла силы.

– Слетаю посмотрю, – сказал Юкия, и Юкима кивнул.

– Малыш Ти, а ты пока извести старосту и остальных. Возможно, он ранен.

– Хорошо.

– Лети. А я скажу тетушкам. – И старший брат побежал к женщинам, а Юкия и Юкити обернулись птицами.

Младший брат направился в усадьбу, а Юкия полетел прямо навстречу птице. Взлетев, он понял, что сильного ветра, как он и думал, наверху нет, а значит, птице совершенно не было необходимости так молотить крыльями.

Подлетев поближе и рассмотрев подозрительного гостя, Юкия вздрогнул от удивления. Птица, бившая по воздуху крыльями так, будто разучилась летать, не выглядела нормальной: черный клюв открыт и из него капает пена, язык вывалился, глаза беспокойно вращаются, бессмысленные выкрики режут уши.

«Да кто ты такой?»

Двигаясь рядом с птицей, Юкия громко каркнул, но та, похоже, не слышала и даже не видела его. Услышав их, из домов в поселке стали выбегать люди.

«Что случилось, паренек?» – подлетел староста, которому младший брат, видимо, успел рассказать новость.

«Сами видите», – махнул крыльями Юкия. Интересно, понял ли староста, что не все в порядке?

Староста чуть подумал и каркнул громче: «Заставим его сесть на землю. Помоги».

Показывая, что понял, Юкия чуть опустился и поменялся местами со старостой. Тот с карканьем медленно приблизился к пришельцу, но в следующий миг странный ворон налетел на него, и староста закричал: «Что ж ты делаешь?!»

Безумная птица всеми тремя лапами вцепилась в тело старосты, а клювом – в горло. Она пыталась обхватить его тело своими крыльями, как если это были бы руки. Разумеется, так она не смогла бы лететь, но она будто забыла, что находится в небе.

«Дядя!» – закричал Юкия вслед слившимся воедино и падающим вниз двум воронам.

Староста изо всех сил пытался стряхнуть пришельца, пока они еще были в воздухе, но не успевал. Работавшие в поле, заметив, что над их головами происходит что-то неладное, с криками разбегались. С грохотом оба ворона рухнули посреди пашни, ударившись о землю головами.

Женщины, во главе с женой старосты бросились к упавшим:

– Эй!

– Дорогой, ты жив?!

Староста, похоже, сильно ушибся: он лежал скорчившись все в том же облике птицы. Увидев подбегавших ятагарасу, Юкия похолодел. Он заметил, что упавший вместе со старостой ворон чуть пошевелился.

– Тетушка, не приближайтесь!

Будто услышав его, чужак вдруг энергично вскочил. Не обращая внимания на треснувший клюв и текущую со лба кровь, он бросился на подступивших женщин. Юкия принял решение. Он ринулся вниз и изо всех сил ударил ворона лапами по голове.

Тогда, очнувшись от оцепенения, одна из женщин закричала:

– Паренек!

«Бегите, скорее!» – попытался каркнуть Юкия.

Крылья нападающего странно изогнулись – наверное, из-за того, что он неловко приземлился. Сообразив, что противник не сможет преследовать его в воздухе, Юкия стал взмывать вверх и снова падать на ворона, с размаху врезаясь в него лапами. Как он и ожидал, взлететь тот уже был не в силах, но, поддавшись на провокацию, попытался догнать юношу, неуклюже хлопая крыльями.

Вот-вот придет помощь из усадьбы. Надо продержаться, тогда победа будет за Юкией! Он увернулся от очередной атаки: кувыркнулся в воздухе и избежал удара клювом, но тут заметил на другой стороне поля детишек, зачарованно наблюдавших за схваткой. Одна из женщин поспешила к ним, чтобы увести их подальше.

Досадуя на шустрого парнишку, чужак оглянулся на застывших детей и бегущую женщину.

«Нет-нет, смотри сюда!»

Юкия с еще большим пылом стал налетать на ворона, но тот уже не обращал никакого внимания на удары. Он издал какой-то вой, совершенно не похожий на карканье ятагарасу, и, странно перебирая тремя лапами, словно паук, завидевший жертву, бросился к женщине и детям. Обнимая детей, женщина обернулась. Ее лицо исказил страх.

«Он же их убьет!» – подумал Юкия, но тут что-то возникло сзади и пролетело над его головой, на миг отбросив тень на его лицо.

Это со страшной скоростью несся настоящий конь. Всадник стремительно, как стрела, спрыгнул с седла, ухватил ворона за голову, одной рукой сжал его клюв и почти опустился с ним на землю, после чего гигантское тело ворона сделало кувырок в воздухе, подчиняясь инерции движения. Разбрасывая черные перья, ворон перевернулся и гулко стукнулся о землю. Когда Юкия пришел в себя, тот лежал на поле и его голова наполовину ушла в землю: теперь трепыхавшуюся птицу крепко придавливал сверху с легкостью скрутивший ее мужчина.

– Все целы? – спокойно обратился он к женщине с детьми, которые стояли открыв рты, будто не веря в произошедшее.

А Юкия захлопал глазами, узнав голос. Не веря своим ушам, он быстро обернулся человеком и подбежал к мужчине – и ахнул, увидев его лицо.

– Ну, здравствуй, Юкия, – беспечно сказал тот, но глаза его смотрели на мальчика очень внимательно. Этот цепкий взгляд невозможно было забыть при всем желании.

– Это вы? Откуда вы здесь? – растерянно пробормотал Юкия, и в глазах собеседника мелькнула горькая усмешка.

– Принеси-ка сначала веревку, потом поговорим. – И юноша, словно не зная, как быть, посмотрел на свои руки.

* * *

Дома наместника встретили раненый староста, крепко связанный ворон и незнакомый гость, вокруг которого почему-то пронзительно кричали женщины. Ничего не понимая, поначалу наместник растерялся, а услышав, что произошло в его отсутствие, побледнел.

– На вас напал сумасшедший?! Вы сильно пострадали?

– Попорчено поле, пострадал только староста.

– Тяжело?

– К счастью, ничего серьезного: ушибся головой, и это немного беспокоит. Хотя он уже очнулся и очень переживал, что его одолели. Ну, нет худа без добра, – улыбнулся старший сын, и наместник вздохнул с облегчением.

– Вот и хорошо. А то я даже похолодел от страха. Что ж, кажется, убийца пойман и ничего срочного нет, можно немного успокоиться.

– Нет, расслабляться рано.

Это прозвучал строгий голос гостя, которому у очага старательно подливали саке. Он выбрался из кольца женщин, и наместник внимательно посмотрел на него.

Мужчина оказался совсем молод. И чрезвычайно красив. Пожалуй, на пару лет старше Юкимы, но при этом выглядит очень по-взрослому. Черные, будто шелковые волосы аккуратно собраны сзади, кожа белая и почти прозрачная, точно фарфор. Лицо не выражает чувств, но настолько правильное, что напоминает кукольное. При этом, несмотря на тонкость черт, в красивых удлиненных глазах не видно ни капли слабости. Одежды скромные, но жесты преисполнены достоинства, что выдает в нем благородного.

– Господин наместник Тарухи, позвольте мне представиться. Меня зовут Сумимару. Я прибыл сегодня из Тюо.

Не успел наместник открыть рот, как женщины вокруг наперебой затрещали о том, как Сумимару спас их.

Тарухи – земля воинов. Возможно, по этой причине изнеженных аристократов из Тюо здесь было принято высмеивать, а популярностью пользовались грубые, мужественные типы, однако иметь красивое лицо в дополнение к воинскому искусству явно не возбранялось.

Сам наместник в глубине души засомневался: неужели этот утонченный юноша на такое способен? И все же он спас местных жителей, так что хозяин учтиво поблагодарил гостя.

– Однако вы сказали, что расслабляться рано. Что это значит? – переспросил наместник, и ему показалось, что в глазах Сумимару блеснул огонек.

– Я как раз и прибыл, чтобы поговорить об этом. Что случилось на тракте, вы уже знаете, верно?

Наместник, услышав неожиданный вопрос, прямо взглянул в глаза юноши.

– Неужели нападавший…

– Вряд ли он сошел с ума без всякой причины. Простите за самоуправство, но я попросил вашего старосту выяснить, кто это. Господин Юкима тоже выразил согласие.

Наместник изменил свое мнение о юноше.

– Прошу прощения. Вы сказали «из Тюо»… Я правильно понимаю, что вы из дворца?

Сумимару спокойно кивнул:

– Да. Я нанес вам визит по приказу моего хозяина. Мы с господином Юкией довольно близко подружились на службе.

– Так, значит, ваш хозяин… – удивленно начал наместник, но тут мягко вмешалась его жена Адзуса.

– Вам, наверное, о многом надо поговорить. Прошу, присоединяйтесь к нам за ужином.

Тут даже наместник заметил, что все вокруг смотрят на юношу со все возрастающим интересом. Сумимару взглянул на женщин, не сводивших с него глаз, на детей, теснившихся у входа, и кивнул в ответ на слова Адзусы.

– Что ж, воспользуюсь вашим предложением.

Все переместились в другую комнату, и на принесенном специально для ужина столе возникли отменные угощения: женщины заметно постарались. Высилась гора жареной в соли ароматной молодой форели. От наваристого густого супа из горных трав и кореньев вместе с паром разносился запах бобовой пасты мисо. Блестели запеченные на листе магнолии куриные шарики, облитые сладко-соленым соусом, а сверху еще лежал, грозя вот-вот свалиться, чуть жидкий желток. Собранные в горах травы и коренья были обжарены в кляре, и к хрустящей золотистой корочке не хватало лишь щепотки соли.

Глядя на аппетитные блюда, Сумимару разом опрокинул в рот поданную ему чашку саке, чуть большую, чем обычно.

– Как вы ловко!

– Это потому, что ваше местное саке такое вкусное!

– Спасибо на добром слове. Мы здесь, в северных землях, все любим хорошее саке.

– Угощайтесь, пожалуйста. Юкия вам стольким обязан. Прошу, не стесняйтесь, – поднося блюда, с улыбкой сказала Адзуса, и Сумимару принял серьезный вид.

– Что вы, это мы многим обязаны господину Юкии. Он очень часто выручал нас. Даже Его Высочество сильно расстроился, когда узнал, что господин Юкия уезжает домой, в Тарухи.

У Адзусы заблестели глаза от удовольствия, но сидевший рядом наместник только хмыкнул.

– Спасибо, конечно, за ваши слова, но не стоит так льстить. Я прекрасно знаю, что молодой господин выгнал этого.

– Батюшка! – внезапно возмутился Юкима, до сих пор тихонько сидевший в стороне. – Только нам начали рассказывать про Тюо! Мне вот очень хотелось бы послушать, какую работу выполнял Юкия.

1.Дзори – соломенные сандалии.

2.Полый внутри бамбук широко используется в Японии, в том числе для обустройства родников и источников: вода сбегает по бамбуковому стеблю и скапливается в каменной емкости, откуда ее удобно брать для питья или умывания.