Loe raamatut: «Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть»

Font:

Раздел I
Династия Чингизидов и практика престолонаследия

Глава 1
Начало династии Чингизидов

В один из дней одна тысяча сто пятьдесят пятого года в урочище Делиун-Балдах, на правом берегу реки Онона, в юрте супружеской четы Есугей-бахадура из монгольского племени кият-борджигин и Оэлун-фуджин (хатун) из рода олкунут (ветвь племени кунграт) родился мальчик, сжимая в ладони правой руки сгусток запекшейся крови, похожей на кусок ссохшейся печени. Молодые родители нарекли своего младенца-первенца Темучином. У Оэлун-хатун и Есугей-бахадура родилось еще три сына – Хасар, Хачиун, Темуге-Отчигин (Отчигин) – и одна дочь по имени Темулун. От другой жены у Есугей-бахадура родились сыновья по имени Бектер и Бельгутай.

Когда Темучину исполнилось лет девять-десять, его молодой отец скончался, отравленный своими врагами, буир-норскими татарами. Большинство родичей и подчиненных Есугей-бахадура предательски отвернулось от его семьи, и Темучин, его мать Оэлун и братья вынуждены были жить охотой и рыбной ловлей. В обстановке постоянных измен, насилия и убийств Темучин проникся жестокостью даже к близким людям. Однажды из-за детской пустячной ссоры он вместе со своим младшим братом Хасаром в упор пронзил стрелами своего сводного брата Бектера. Когда они, бросив бездыханное и окровавленное тело Бектера на холме, вернулись домой, их мудрая мать Оэлун сразу все поняла и так порицала своих сыновей: «Душегубцы, – гневно закричала она. – Недаром этот вот яростно из утробы моей появился на свет, сжимая в руке своей комок запекшейся крови» (Сокровенное сказание, с. 90).

Именно ему, запачканному кровью «душегубу» Темучину, было суждено прославить не только свою семью, свой род, но и весь монгольский народ.

Река времени течет стремительно. Пронеслась, промчалась вереница лет, унося в безвозвратную даль отрочество и юность, и вот возмужалый Темучин уже предводитель кочевников и водит многотысячную рать по степям Центральной Азии, нанося одно поражение за другим своим врагам. За военные доблести и выдающийся ум монгольские роды и племена дважды, около 1189 г. и в 1206 г., провозглашали Темучина ханом и дали ему титул «Чингиз-хан», совершенно вытеснивший его личное имя.

Значение титула «Чингиз-хан» до сих пор точно не установлено. По мнению ряда востоковедов, титул чингиз является палатализованной формой тюрко-монгольского слова тенгиз — море, океан; и композит «чингиз-хан», соответственно, означает «хан-океан», т. е. «Владыка вселенной», «Всемирный хан»¹.

Чингиз-хан отличался не только личной отвагой и острым умом, но также сильным характером и исключительной целеустремленностью: достигнув поставленной цели, он всегда стремился к другой, более высокой. Став в 1206 г. ханом объединенной Монголии, свои военные таланты он использовал против внешних врагов. Судьба и тут благоволила ему во всем. Оканчивая каждую войну доблестно и удачно, к 1224 г. Чингиз-хан распространил свою власть от Северного Китая до Средней Азии включительно.

Чингиз-хан умер в августе 1227 г., но экспансия монголов не прекратилась. Дела полководческого гения Чингиз-хана, создавшего Еке Монгол улус («Великое Монгольское государство» – так стало называться государство Чингиз-хана с 1211 г.), успешно продолжили его наследники. В результате завоевательных войн и череды военных побед Чингизидов (мужских потомков основателя монгольской династии Чингиз-хана) к 1260 г. образовалась самая обширная и могущественная империя из всех мировых империй, простиравшаяся от Желтого моря – на востоке до Дуная и Евфрата – на западе. Естественно, что Монгольская империя, объединившая под своей властью множество племен и народов, стран и государств Дальнего Востока, Передней Азии и Восточной Европы, не могла просуществовать долго. Уже к концу шестидесятых годов XIII в. Монгольская империя распалась на четыре улуса-государства, каждое из которых возглавляли ханы – потомки Чингиз-хана. Но прежде чем перейдем к изложению истории этих четырех улусов-государств и судьбы монголов в покоренных ими странах, слово о женах Чингиз-хана и о «золотом роде», представители которого входили в правящую династию.

Рашид ад-Дин, автор знаменитого «Сборника летописей», где представлена официальная версия истории Монгольской империи, утверждает, что Чингиз-хан имел до пятисот жен и наложниц. Но только пять из них были главными женами: 1) Борте из племени кунграт; 2) Кулан из племени меркит; 3) Есукат из племени татар; 4) Гунджу, дочь Алтан-хана, государя Хитая; 5) Есулун, сестра упомянутой выше Есукат, также из племени татар. Из их числа только одна, а именно Борте, «была самой почтенной и старшей» (Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 68–71).

В мусульманских источниках, составленных в XIII–XIV вв., жены Чингиз-хана и Чингизидов носят почетные женские титулы хатун («ханша», «госпожа») и бики (или биге), главные жены – хатун-и бузург («старшая госпожа»), а старшая жена – хатун-и бузургтар (ин) («Великая госпожа»). В сочинениях более поздних мусульманских авторов, писавших о чингизидских улусах, к царице и принцессам крови наряду с титулами хатун и биге прилагаются также слова ханум и султан.

В донесении Бенедикта Поляка, участника францисканской миссии 1245 г., отражены сведения о браках рядовых кочевников и монгольской знати: «Они имеют столько жен, сколько могут содержать. В целом же они их всех покупают, поэтому они [жены] являются словно их собственностью, кроме знатных. И они берут себе в жены безразлично [кого], исключая мать, дочь и сестру от той же матери. После смерти отца берут в жены мачеху и вдову брата [берет в жены] младший брат или [другой] родственник» (НТ, § 49). По словам Марко Поло, всякий монгол «берет столько жен, сколько пожелает, хотя бы сотню, коли сможет их содержать. Приданное отдается матери жены, а жена мужу ничего не приносит. Первую жену они, знайте, почитают за старшую и самую милую» (Марко Поло, с. 88). Действительно, многоженство было обычным явлением у монголов; в частности, у Чингизидов общее число жен достигало нескольких десятков, из них в среднем от двух до восьми жен были главными и лишь одна из главных жен была старшей. При определении ранга жен фактор времени брака, конечно, играл преимущественную роль, но часто, как показывают исторические примеры, старшинство давалось жене по ее знатности или потому что муж «ее крайне любил» (Рашид ад-Дин. Т. 3. С. 18, 65; Муизз ал-ансаб, л. 17б и др.).

Заключение Чингиз-ханом большого количества браков не может считаться, по справедливому замечанию Е. И. Кычанова, признаком сексуальной мощи. В большинстве своем эти браки носили чисто политический характер, укрепляя связи Чингиз-хана с различными монгольскими родоплеменными группами и элитой покоренных стран². Среди тюрко-монгольских племен было несколько родов, которые имели преимущественное право поставлять девушек для рода Чингиз-хана. Одним из таких брачных партнеров рода Чингиз-хана с давних времен было племя кунграт. Согласно монгольской эпической хронике 1240 г., у кунгратов была даже своя песня:

Мы, унгиратское племя,
С давних времен знамениты
Красою и статностью дев…

Сокровенное сказание, с. 133.

Когда Темучин стал всемонгольским ханом, традиция, по которой его род обменивался невестами с кунгратами, была официально узаконена. Был издан императорский указ Чингиз-хана, где, согласно «Юань ши», говорилось: «Когда в роде хун-цзи-ла (кунгират) рождаются девочки, они из поколения в поколение становятся императрицами; когда рождаются мальчики, они из поколения в поколение женятся на принцессах. Пусть непрерывно из поколения в поколение объявляют этот жалуемый указ в первую луну четырех времен каждого года» (цит. по: Мэн‑да бэй‑лу, с. 152, прим. 212).

Как показывает обзор генеалогической истории, кунграты сохранили за собой роль брачных партнеров мужских потомков Чингиз-хана на всем протяжении существования династии Чингизидов, и девушки этого племени были главными женами большинства монгольских ханов и принцев крови. Востоковед Ю. А. Зуев предлагает именовать кунгратов хатунским племенем в составе династийной коалиции монголов. С этим предложением следует согласиться.

Для обозначения наложниц Чингизидов и других знатных лиц монгольских улусов в мусульманских источниках обычно употребляется слово кумма (мн. ч. куммайан) и очень редко слово суррий (мн. ч. суррийат). Наложницами были обычно девицы-красавицы двух категорий: собственно монгольские девушки и юные пленницы из покоренных монголами народностей. Так, согласно предписанию Чингиз-хана, которое соблюдалось и его наследниками, по всей Монголии в начале каждого года (а иногда каждые два или три года) по племенам производили набор наиболее красивых девушек для самого государя и для принцев крови. После каждой победы в походах военачальники, выбрав луноликих девушек, захваченных в полон, приводили их к государю. Девушки, которых государь не пожелал оставить для себя, раздаривались его женам (хатунам) или раздавались его родственникам и придворным (Джувайни, изд., Т. 1. С. 24; Рашид-ад Дин. Т. 3. С. 209–210)³.

Статус наложниц не был, однако, неизменным. По истечении какого-то времени наложницы хана, как водится, выдавались замуж, например, за эмира или другого сановника, а отдельные наложницы становились женами самого государя. Этот акт перехода кумма в ранг хатун в средневековых мусульманских источниках описывается обычно так: такой-то наложнице «возложили на голову бугтак, и она стала хатун». Бугтак – головное украшение замужних женщин; оно подробно описано в донесениях Иоанна де Плано Карпини и Вильгельма де Рубрука, а также в книге Ибн Баттуты⁴.

В «Тарих-и Джахан-гушай-и» Джувайни (закончена в 1260 г.), в разделе «Сыновья Чингиз-хана», говорится, что старшей женой (хатун-и бузургтар) Чингиз-хана была Йусунджин-беки (в тексте источника ошибка: старшей женой Чингиз-хана была Борте-хатун), и утверждается, что, «по монгольскому обычаю, ранг детей от одного отца определяется в соответствии со степенью их матерей, так что детям старшей жены предоставляется определенное преимущество и первенство» (Джувайни, изд. Т. 1. С. 29).

Действительно, четыре сына Чингиз-хана, которые родились от его старшей жены Борте-хатун, пользовались большим почетом, чем остальные его дети; внук Чингиз-хана Хубилай (правил в 1260–1294 гг.) имел двенадцать сыновей, но из них влиятельнее были те четверо, матерью которых была Чабун-хатун, старшая жена Хубилай-хана. Есть и другие примеры, подобные приведенным.

Тем не менее не следует, видимо, генерализировать цитированное утверждение Джувайни: каждый такой случай различения ранга детей от одного отца имеет, как показывает исторический материал, свое объяснение (в частности, вопрос о рангах детей Чингиз-хана будет рассмотрен дальше). Степень матерей, конечно, определяла положение их детей. Но такое правило сохраняло свою силу лишь до той поры, пока были живы их матери, да и степень матерей подчас резко менялась за супружескую жизнь. В целом же в монгольском обществе и, соответственно, в жизни Чингизидов действовало правило, согласно которому дети наследовали положение отца и отец сам определял степень своих детей. Эта особенность отмечена в донесении Иоанна де Плано Карпини, причем сведения получены им от людей, хорошо знавших монгольские обычаи: «Между сыновьями от наложницы и от жены нет никакой разницы, и отец дает каждому из них, что хочет. И если он из княжеского рода, то князем является и сын от наложницы, так же как и сын от законной жены» (LT, IV. 9)¹.

Это правило в целом сохранялось на всем протяжении существования царского дома Чингиз-хана в Азии, и сыны Чингизидов, рожденные от наложниц, и их мужские потомки с полным правом ввязывались в борьбу за власть и часто вступали на престол. Примеров тому в источниках много, но мы приведем только два рассказа.

У Джучи, старшего сына Чингиз-хана, было много жен (хаватин), пишет автор генеалогического сочинения «Муизз ал-ансаб». Наложниц (куммайан) же у него было бесчисленное множество, но поименно известны только две: «одна – Карачин-хатун, мать Бувала, а другая – Кагри-хатун из племени меркит, мать Тука-Тимура» (Муизз ал-ансаб, л. 18а). Примечательно здесь то, что сын кумма (наложницы) Тука-Тимур вкупе со своими сводными братьями Орда-Иченом, Бату, Берке, Шибаном и другими, рожденными от главных восьми жен Джучи-хана, не только принимал активное участие в создании государства Джучидов в Дешт-и Кипчаке и в решении других общеимперских дел своего времени, но впоследствии его потомки стали правителями в Золотой Орде, а затем в Крыму и Средней Азии; и эта ветвь династии Чингизидов получила в мусульманских источниках наименование ханедан-и Тукайтимурийан – «династия Тукайтимуридов» (Бахр ал-асрар. Т. 6. Ч. 3, л. 122б).

Ханы, правившие в Моголистане (Семиречье и Восточный Туркестан) и в Яркендском ханстве с середины XIV в. и до конца XVII в., были потомками Чагатаида Туглук-Тимура, матерью которого была наложница (подробнее см. Раздел II, глава 4).

Итак, все дети Чингизидов, как рожденные от супруги (хатун), так и прижитые от наложницы (кумма), считались законными и получали долю наследства в соответствии с порядком их рождения (старший сын, младший сын). Это положение важно для нашей темы, и мы еще вернемся к нему при рассмотрении вопроса о практике престолонаследия. Что же касается особого ранга сыновей Чингиз-хана от его старшей жены Борте, о чем пишет Джувайни, то это объясняется как важной ролью Борте-хатун в жизни Темучина – Чингиз-хана, так и деятельностью ее четырех славных сыновей.

Согласно официальной монгольской хронике 1240 г., Есугей-бахадур просватал Борте, дочь Дай-Сечена из племени кунграт, за своего старшего сына Темучина, когда тому было всего девять лет. По старинному монгольскому обычаю, Темучин в качестве жениха прожил в семье своей десятилетней невесты Борте какое-то время. Вскоре Есугей-бахадур погиб, но, несмотря на трагическую перемену в положении семьи жениха, Дай-Сечен выдал за Темучина свою дочь.

Испытывал ли Темучин любовь к Борте, мы не знаем. Но в течение всей долгой супружеской жизни встреченная еще в детстве Борте оставалась не просто первой женой, но и неизменно старшей женой Чингиз-хана, и он всегда относился к ней с чувством глубокого уважения и особой привязанности. В источниках Борте изображена как мудрая ханша и воспитательница; она, по словам самого Чингиз-хана, всегда «говорила дело».

Борте родила от Темучина четырех сыновей и пять дочерей. Имена ее сыновей: Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй. Согласно Рашид ад-Дину, от других жен у Чингиз-хана было еще четыре сына, а именно: Кулкан, Джаур, Джурчитай и Орчакан; последние три сына скончались в детстве и у них не было детей; у Кулкана было четыре сына, а сам он погиб от боевых ран осенью 1237 г. (по другим данным, в январе 1238 г.) во время похода монголов на русские княжества при осаде Коломны. Чингиз-хан установил Кулкану «степень (мартабэ) четырех упомянутых старших сыновей»; однако судьба детей Чингиз-хана сложилась так, что «людьми особо авторитетными» и наиболее известными стали именно четверо его сыновей от кунгратки Борте (Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 68–72; Т. 2. С. 38–39).

Ни один из них не унаследовал высоких дарований отца, но все четверо были людьми небездарными, дельными, энергичными. «Эти четыре сына Чингиз-хана, – сообщает автор «Джами ат-таварих», – были умны, исполнены достоинств и совершенны, отважны и мужественны, ценимы отцом, войском и народом. Государству Чингиз-хана они служили как четыре основных столпа. Каждому из них он уготовил государство и их называл четырьмя кулуками, а кулуками называют тех из людей, коней и прочих, которые выделяются, превосходят других и стоят впереди» (Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 69–70).

После покорения государства хорезмшаха (1219–1224) Чингиз-хан выделил каждому из «четырех кулуков» особые земли, «называемые йуртом». В исторической литературе розданные Чингиз-ханом земельные владения с населением принято именовать уделами или улусами. Степень отдаленности улусов соответствовала при этом возрасту влиятельных сыновей; оттого Тулую, младшему из четырех сыновей от старшей жены Борте-хатун, был назначен коренной йурт Чингиз-хана – Центральная Монголия, а также 101 тысяча из 129 тысяч человек монгольской регулярной армии. Свою долю наследства Тулуй получил лишь после смерти отца. Завоеванные территории к западу от Монголии были поделены между тремя старшими сыновьями. Угедею, третьему сыну Чингиз-хана от его старшей жены Борте, были назначены Западная Монголия с Тарбагатаем. Владения Чагатая, второго сына Чингиз-хана, включали Восточный Туркестан, большую часть Семиречья и Мавераннахр (междуречье Амударьи и Сырдарьи). Улус старшего сына Чингиз-хана, Джучи, занимал земли к западу от Иртыша и от границ Каялыка (в Семиречье) и Северного Хорезма до Нижнего Поволжья, т. е. все нынешние Казахские степи⁵⁶.

Мусульманских авторов XIII в., писавших о монголах, больше занимал феномен внезапного появления на исторической арене ранее неизвестных монголов, история быстрых и обширных завоеваний, а вопросы генеалогии монгольских ханов не получили у них достаточного освещения. Сказанное в полной мере относится к современникам монгольского нашествия на мусульманские страны – Ибн ал-Асиру и ан-Насави, писавших по-арабски. Много путаницы в этом вопросе и у персоязычных историков XIII в. Так, например, Джузджани в своем «Табакат-и Насири» (составлено в Индии в 1260 г.) ошибочно утверждает, что у Туши (т. е. Джучи, старшего сына Чингиз-хана) было четыре сына: старший по имени Бату, второй Чагата (так!), третий Шибан, четвертый Берке (The Tabaqat-i Nasiri. Vol. 1, p. 379). Иранский историк Джувайни, составивший между 1253–1260 гг. свой знаменитый «Тарих-и джахангушай», также приводит неточные и неполные сведения: у Туши, пишет он, было семь сыновей: Бамхал, Хорду, Бату, Шибакан (так!), Тангут, Берке и Беркечар (Джувайни, изд., Т. 1. С. 221–222). И у Джузджани, и у Джувайни перепутаны также имена главных и старших жен Чингиз-хана, действительное количество детей, порядок рождения его внуков и т. п.

Как передают достойные доверия повествования, пишет Рашид ад-Дин, у Джучи-хана «было около сорока сыновей и от них народилось несчетное количество внуков, но из-за дальности расстояния [Ирана от Улуса Джучи] и из-за того, что не нашлось ни одного знающего человека, все их потомки не выявлены и не установлены в точности». После этих слов в «Сборнике летописей» приводится «памятка» о тринадцати сыновьях Джучи и их известных потомках (Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 65 и сл.). В «Муизз ал-ансаб», генеалогическом сочинении, составленном при дворе Тимуридов в 1426 г., приведены имена восемнадцати сыновей Джучи-хана (Муизз ал-ансаб, л. 18б). У Чагатая было восемь сыновей. Угедей имел семерых сыновей. У Тулуя, четвертого сына Чингиз-хана, было десять сыновей. У пятого сына Чингиз-хана по имени Кулкан, который родился от Кулан-хатун, дочери предводителя племени меркит, было четыре сына.

Таким образом, общее число мужских потомков Чингиз-хана достигло к концу его жизни, т. е. к 1227 г., примерно ста человек – это его пятеро сыновей, не менее сорока взрослых внуков и много дюжин подрастающих правнуков. История Монгольской империи после смерти ее основателя сложилась, однако, так, что только первые четыре сына Чингиз-хана от его старшей жены Борте, его «четыре кулука», стали родоначальниками царевичей и государей чингизидских улусов, т. е. прародителями алтан уруга («золотого рода»). Вот как это обстоятельство воспринято разведывательной миссией францисканцев 1246 г. Брату Иоанну известно о сыновьях Чингиз-хана следующее: «Имел он четырех сыновей. Одного звали Оккодай, второй звался Тоссук-хан, другого звали Чаадай, а имени четвертого мы не знаем. От этих четверых произошли все монгальские вожди» (LT, V. 20)². Имя Тулуя осталось неизвестным францисканцам в силу монгольского запрета называть и использовать имена умерших людей. Тулуй умер в 1232 г.

Из потомства братьев Чингиз-хана только потомки Хасара (Джочи-Касара) получили права царевичей; остальные вошли в состав аристократии (Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 51). Известен случай, когда в 1336 г. на престол Табаристана (область на южном побережье Каспийского моря) был возведен потомок Хасара, по имени Тога-Тимур (Муджмал-и Фасихи, с. 62; Хамдаллах Казвини, с. 101, 137). Однако в действительности даже в самой Монголии на потомков Хасара смотрели косо, «как бы не совсем признавая, порой, их равноправными настоящими тайджи (царевичами)»⁷⁸.

Словом, с позиции политического сознания той эпохи, настоящими представителями алтан уруга были только Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй и их мужские потомки, рожденные как от законных жен, так и от наложниц или служанок. По мере естественного роста числа царевичей, дробления алтан уруга и распада империи образовалось несколько параллельных династий Чингизидов – династия Джучидов (правила в Золотой Орде), Чагатаидов (правила в Средней Азии и Восточном Туркестане), Хулагуидов (правила в Иране) и династия Юань (правила в Монголии и Китае).

В самой Монголии и в восточных областях Монгольской империи царевичей дома Чингиз-хана именовали кобегун, со времени монгольской династии Юань (1260–1368) – тайджи, словом, взятым из китайского языка⁹.

В западных улусах Чингизидов для обозначения принцев крови употреблялись совсем иные слова и титулы. В сочинениях мусульманских авторов XIII – начала XIV вв. первые Чингизиды обычно именуются шахзаде, падишахзаде («царский сын») или просто персидским словом песар (букв. «сын»), а для обозначения представителей династии Джучидов, Чагатаидов и Хулагуидов третьего, четвертого и последующих поколений употребляется уже тюркское слово огул или оглан (букв. «сын», «ребенок»), которое обычно ставится только после собственных имен принцев. С XIV в. наиболее употребительным титулом каждого представителя династии становится слово султан. Для нашей темы важно отметить, что в государствах Джучидов и Чагатаидов султанами называли и принцев крови, и принцесс; причем титул султан ставился как перед собственным именем его обладателя, так и после него.

Чингизиды составляли замкнутое высшее аристократическое сословие и своим юридическим положением резко выделялись среди остального населения страны, где они представляли правящую династию. Право быть провозглашенным ханом сохранялось только за представителями «золотого рода», для которых это право в силу его наследственности превратилось как бы в естественно присущий им атрибут. Только «золотой род» давал инвеституру новому хану и принимал от него присягу. Только для представителей «золотого рода» и немногих вельмож был открыт доступ к Великой Ясе Чингиз-хана (собранию законов и приказов) и к Алтан-дафтар – «Золотому свитку» (официальной истории ханского рода Чингизидов), которые хранились в ханской сокровищнице (ни Великая Яса, ни Алтан-дафтар не сохранились до наших дней в полном объеме и известны лишь в пересказах и по упоминаниям). Представителя ханского рода можно было предать наказанию только с общего решения царевичей, и творить суд над Чингизидом мог только сам хан или старший в роде. Свои права и привилегии Чингизиды приобретали по праву рождения независимо от экономических обстоятельств, а также нравственных, умственных и физических качеств того или иного лица. Словом, Чингизидом можно было только родиться. Родство по женской линии с «золотым родом» не делегировало зятю никаких прав и привилегий Чингизидов, кроме почетного титула гурган – «зять ханского рода».

Чингизиды сохранили за собой свои особые права и сословные привилегии на всем протяжении существования их царского дома в Азии. Например, в XVIII–XIX вв. в Казахских ханствах, где сохраняли свою силу традиции и принципы политической идеологии степной государственности, султаны, представители политической элиты, не несли никаких повинностей, кроме военных. Все Чингизиды казахских улусов имели единую тамгу (знак собственности) и один особенный уран (пароль), выражаемый словом аркар; простой народ – кара-суйек – не мог использовать этот уран. Другие привилегии султанов перед другими членами общества заключались в том, что они были избавлены от телесных наказаний и не подлежали суду биев (родоначальников). Простые люди в разговоре не могли называть их по имени, но вместо имени должны были употреблять слово таксыр (господин). При встрече с султаном всякий простолюдин сходил с лошади и, становясь на одно колено, приветствовал его. Султан в ответ на приветствие клал ему на плечо свою руку и отвечал: аманба. Таким же образом поступали и в юртах. Одним из внешних признаков султанского достоинства считалась белая кошма. На общих собраниях и во всех остальных торжественных случаях все представители белой кости – султаны, саййиды и ходжи – садились только на белые кошмы. Если простолюдин присваивал себе из тщеславия титул султана, то подвергался наказанию от 15 до 30 ударов нагайкою. Если же человек черной кости, выдавая себя за носителя султанской крови, женился на султанской дочери или на другой его родственнице, то подвергался наказанию, выражавшемуся в выплате полного куна, как за убийство мужчины¹⁰.

Важно отметить, что при этом султаны казахских улусов не относили себя ни к одному из тюрко-монгольских племен, ни к одному из казахских жузов, не разделялись на колена. Они были только представителями правящей династии и продолжали составлять замкнутую сословную организацию еще в начале XX в.

Совсем по-другому сложилась этническая и политическая судьба кочевых родов и племен Монголии, которые в полном составе или отдельной частью переселились в эпоху великих завоеваний в западные улусы Монгольской империи. Точных статистических данных о численности монголов, поселившихся в Улусе Джучи, Чагатайском улусе и в государстве Хулагуидов, нет: разные исследователи приводят разные цифры¹¹. Уверенно можно утверждать лишь одно: в каждом из названных выше трех западных улусов оказалось несколько десятков тысяч монголов. С течением времени они приняли язык и веру народов покоренных ими стран и ассимилировались в их среде. Насколько известно, из потомков монголов, пришедших на запад при Чингиз-хане и его преемниках, только две небольшие группы сберегли свой язык до новейшего времени – это афганские монголы в составе хазарейцев и толмукгунцы в Кукунорской области. Данные источников позволяют исследователям сделать вывод о том, что особенно интенсивно процесс слияния монголов с местным населением и образования новых этнических общностей шел в Кипчакских степях.

Мы не будем рассматривать вопрос о влиянии монголов на строй местной жизни покоренных ими стран; эта проблема с той или иной степенью полноты рассмотрена в трудах академика В. В. Бартольда и других авторов. Для нашей темы достаточно отметить, что в политической жизни покоренных монголами стран довольно скоро и прочно укрепилась государственная идея, согласно которой хан – только Чингизид, т. е. право Чингизидов править, о котором говорилось выше, вошло в состав политического обычая, получило общее признание. В этом отношении весьма показательно, что даже в XIX в. в Средней Азии и Казахстане происхождению от Чингиз-хана и титулу султан придавалось такое же значение, как и происхождению от пророка Мухаммада и званию саййид. Об этом звании следует сказать особо.

Саййид – вождь, господин, глава (синоним – шариф: благородный, знатный). Саййидами в мусульманском мире называются потомки четвертого праведного халифа Али (правил в 656–662 гг.), женатого на Фатиме, дочери пророка Мухаммада. К женщинам прилагается термин саййида или ситти («моя госпожа»). Чингизиды признали саййидов «первенствующим сословием» уже в XIV в., когда в Улусе Джучи (Золотой Орде), Чагатайском улусе и в государстве Хулагуидов (Иран) ислам стал официальной религией. Саййиды составляли обособленную группу в социальной иерархии мусульманского общества и искони пользовались у верующих не только почетом, но и многими привилегиями. В сознании мусульман саййиды часто отождествлялись со святыми (аулийа). Саййиды считались главными носителями религиозных идей мусульманства и не подлежали смертной казни. Только они одни могли безнаказанно говорить всю правду мусульманским государям и даже укорять их за неправедный образ жизни. В «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» (нач. XV в.) рассказывается, что государь Золотой Орды Азиз-хан (правил в Сарае в 1360-х гг.) вел развратный образ жизни, за что подвергся упрекам саййида Махмуда. Хан прислушался к словам саййида, даже выдал за него свою дочь и выразил раскаяние, но через некоторое время вновь вернулся к прежнему образу жизни и был убит своими приближенными.

Саййиды брали себе жен из любой социальной группы, без различия, но неохотно выдавали своих дочерей за людей из другого слоя, так как потомки от такого брака, каково бы ни было их происхождение по мужской линии, приобретали все права и привилегии саййидов, потомков пророка Мухаммада. Честь быть саййидом ценилась так высоко и саййиды так мало были склонны допускать в свое сословие путем браков посторонних лиц, что бывали случаи, когда, например, среднеазиатские государи-нечингизиды XVIII–XIX вв. насильственно брали себе в жены девушек из первенствующего сословия, чтобы уже их потомки могли присоединить к своим титулам и почетным эпитетам высокое звание «саййид». Известно, например, что основатель династии Кунгратов в Хиве инак (высшее должностное лицо в стране) Ильтузер (в 1804 г. принял ханский титул, в 1806 г. погиб в войне с бухарцами), понимая, что по происхождению он ничем не отличается от других главарей дештских племен Хорезма и не имеет наследственных прав на престол, для упрочения своей династии решил взять в жены дочь одного из ургенчских саййидов, Ахта-ходжи. Саййид, узнав об этом, поспешил выдать дочь за своего племянника; тем не менее Ильтузер насильно перевез ее в свой гарем, отняв у молодого мужа¹².

Следующие разделы этой книги посвящены изучению властных отношений внутри Еке Монгол улуса, Золотой Орды, Чагатайского государства и их политических наследников – Моголистана, государства Тимура, Узбекских ханств и Казахского ханства. Чтобы ясно представлять себе эти властные отношения, необходимо дать краткие сведения о Ясе и биликах Чингиз-хана.

1.Inter filium concubine et uxoris nulla est differentia, sed dat pater eorum unicuique quod vult; et, si est de genere ducum, ita est dux filius concubine, sicut est filius uxoris legitime (LT, IV. 9).

2.Hic autem habuit quatuor filios. Vnus uocabatur Occoday, secundus uocabatur Tossuccan, alter uocabatur Chiaaday, et nomen quatri ignoramus. Ab hiis quatuor omnes duces Mongalorum descenderunt (LT, V. 20).