Loe raamatut: «Наши беседы»

Font:

* * *

«…Он не ангелом был.
Жил во плоти, как мы.
Был порою, быть может, суровым.
Но, себя не щадя, не чуждался тюрьмы
За великое дело Христово.

Много били его – и враги, и свои,
Обижали и те, и другие…
Но ни те, ни другие убить не смогли
В нем ни веру, ни чувства святые.

Он на ниве Господней трудился, как мог,
Не жалея ни время, ни силы…
Не таким ли награду дарует Сам Бог
Там за гробом, за гранью могилы?!»

Из стихотворения христианского поэта Д. П. Воробьева, посвященного памяти Ю. Ф. Куксенко. Ноябрь, 2003 г.

Вместо предисловия

В нашем сердце большое желание прославить Господа и Спасителя Иисуса Христа за пройденный жизненный путь нашего отца в служении Господу и ближним, с полной отдачей до самого конца. Наш отец является для нас примером любви, верности и самоотверженности в служении Богу и людям, стойкости в страданиях, смирения, скромности и терпения. Он не боялся говорить правду, был неподкупен, далек от лести и лицемерия. Никогда не искал выгоды и легкого пути для себя и своей семьи.

По милости Божией, мы, его дети – семеро сыновей и две дочери, а также его верная спутница – супруга Анна Федоровна, разделяли с ним его тернистый путь христианина и служителя Божьего. Он не один год носил на себе черную, жесткую робу заключенного, ходил с обритой головой, ел сухой арестантский паек и тюремную баланду. Наш отец знал, что такое «параша», нары, этапы, конвой, поверки, «горячие» карцеры, ночные допросы, побои, обыски, слежки… Его называли преступником, врагом народа, вредным идеологом баптизма, тунеядцем… Он работал на лесоповалах, земляных и других тяжелых работах. Был лишен крова…

Да и мы, находясь в ссылке в далекой сибирской тайге, узнали о том, что такое казенные бараки с клопами и тараканами. Знали слезы частых расставаний, горечь разлуки, тоскливые долгие ожидания, короткие свидания в тюрьмах и лагерях, «передачки для папы»… Имели трепетные переживания встреч и горячие молитвы к Богу… «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь…» (Матф. 5:11-12).

Но не об этом идет речь в этой книге. Есть в жизни истинных служителей и детей Божиих другие, ранящие душу переживания. Есть другая боль, другие притеснения, слезы, страдания, перенося которые Юрий Федорович Куксенко говорил: «По своей тяжести эти страдания равны сумме всех моих страданий, пережитых мною ранее в моей жизни». И мы это видели! Господь был с ним в этих тяжелых переживаниях, очищал его, переплавлял и утверждал в вере. Его чувства отражались в чудесном гимне, известном в старых христианских песнопениях. Этот гимн, который он нам пел, стал дорог и для нас:

«О, Боже, Боже! Дай мне силы
За ближних душу полагать.
И в сердце вечно, до могилы
Врагам обиды все прощать.

Не дай мне с ложью примириться
В суровой жизненной борьбе,
Но научи меня молиться,
Молиться пламенно Тебе!

Пусть камни в грудь мою бросают,
Не признавая чувств святых,
Пусть ненавидят, проклинают –
Я душу положу за них.

О, дай мне сил, Твои заветы
В душе страдающей хранить…»

Читая эту книгу, кто-то может подумать, что в ней излишне откровенно изложены проблемы и напряженность взаимоотношений в среде евангельско-баптистского братства. Но мы должны сказать, что большая часть переживаний и боли остались только с ним, так он и прошел пред Господом оставшуюся часть своей жизни. И даже мы, семья и дети, зная намного больше того, что изложено, понимаем, что нам тоже известно далеко не все то, что он унес с собой. Мы видели, что не только мы, но и немало других служителей, братьев, сестер и наших друзей находилось в подобных переживаниях и притеснениях, и у нас, молодых христиан, «болело сердце» и возникали вопросы, на которые мы находили ответы в Господе, в Его Слове, в общении друг с другом.

Искренне благодарим Бога за этот труд, эту книгу, которая также дала свет, ясность и утешение, ответила на многие наши вопросы в настоящей жизни, помогла определиться в себе, утвердиться на Божьем пути, чтобы хранить себя чистыми, верными Господу во всем и всегда!

Конечно, эта книга дискуссионная, так как затрагивает наши дни и людей, живущих сегодня, – да благословит и простит всех Господь!

Просим не пренебрегать «Предисловием автора» и учитывать все его просьбы и пожелания, особенно в вопросе определения круга читателей.

С любовью, жена, дети Ю. Ф. Куксенко август 2004 г.

Предисловие автора

«…Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем»
(2 Кор. 6:9-10).

Меня давно просили дети и многие братья-друзья описать пережитое в свою бытность в Совете Церквей и в работе в Среднеазиатском Совете служителей во второй половине 70-х – начале 80-х годов XX века, но никак не находилось на это времени. Теперь же представилась такая возможность. Настоящий труд является результатом многих встреч и бесед с братьями на различные духовные темы и, особенно, по вопросу разделения в братстве евангельских христиан-баптистов 60-х годов. На бумагу занесены только вопросы брата В. П. Иванова и мои ответы на них.

В самом начале хочу подчеркнуть, что я не писатель и не оратор, не знаю всех премудростей правильного изложения мыслей и выражения их литературным языком. Пусть читатели простят меня за мой ограниченный «русский менталитет» (склад ума), как выражаются современные «братья-богословы». Поэтому не считаю свои взгляды и высказывания непогрешимыми. Я знаю, что современные грамотные братья делают и еще сделают более глубокие и более правильные анализы прошлого, я же мыслю так, как мне Бог положил на сердце. Как и апостол Павел говорит: «Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить» (Фил. 3:16).

Больше всего я старался, насколько мне позволяла память, воспроизводить факты без искажения. Хотя знаю, что многие из них преломлялись и теперь преломляются у братьев Совета Церквей по-другому. Еще нужно признать, что мои ответы на вопросы носят сугубо односторонний характер (пусть и отделенные братья простят меня за это). Они освещают лишь теневую сторону Совета Церквей. И это не потому, что в движении отделения не было ничего хорошего, а потому, что все 40 лет в изданиях Совета Церквей освещалась лишь одна светлая сторона и движение только прославлялось. «Масло» текло и теперь течет через края. Читатели никогда не встречали в литературе Совета Церквей ни одной полоски тени. А яркий свет, как известно, слепит и режет глаза. Серьезные верующие всегда чувствовали, что здесь о чем-то умалчивается. У них возникало (особенно когда смотрели на полную недостатков жизнь отделенных верующих и слышали о новых разделениях среди самого Совета Церквей) много вопросов, ответы на которые они нигде не находили. Данный материал восполняет эти пробелы и отвечает на некоторые из таких вопросов. Он освещает теневую, так сказать, обратную сторону медали. Правду-то надо знать полную, такой, какая она есть, потому что полуправда, как говорят, хуже неправды.

Предлагаемый материал достаточно откровенен. В нем упоминаются личные имена еще живых работников Совета Церквей и многие – не в положительном свете. Современные писатели и читатели не привыкли к такому языку. Им нравятся гладко обтекаемые формы мыслей и выражений, чтобы не задевать острые углы. Хотя Библия не подчиняется этим заумным законам и нелицеприятно называет не псевдонимы, а настоящие имена даже таких праведных мужей, впадавших в различные согрешения, как Давид, Соломон и др. Апостол Павел, например, предупреждал Тимофея и других: «Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его! Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам» (2 Тим. 4:14-15). Поэтому считаю, что, во-первых, этот материал будет полезным для моих взрослых детей, членов Церкви, как память. Пусть знают, какую борьбу выдерживал и каким путем унижения шел их отец и дедушка. Во-вторых, пусть читают его «униженные и оскорбленные» братья-друзья для утешения и ободрения, которые переживали от своих братьев подобное и которых судьба поразбросала по всему свету. В-третьих, если уж невозможно будет удержать, то пусть читают его те работники на ниве Божией, которые болеют за единство детей Божиих, а может быть, уже и пострадали от людей, производящих разделения. В том или ином случае, я очень хотел бы, чтобы этот труд не попадал в руки новообращенных, молодых и неутвержденных верующих. Он не принесет им пользы. Было же и у апостолов нечто «неудобовразумительное» в их посланиях, что не-утвержденные люди использовали для себя и для других во вред, как и прочие Писания (2 Петр. 3:16).

Еще просил бы братьев не расчленять и не выдергивать отдельные главы или выражения из общего контекста и не нарушать целостности книги. Будет непонятен смысл. И тем более, чтобы не искажали написанное, на что очень горазды сегодня многие издатели. Примером этому могут служить многие измученные гимны нашего братства, которые церкви пели сто лет и которые не понравились кому-то. Они искажены и отпечатаны безответственными людьми в современных изданиях так, что некоторые невозможно стало и петь. Начало этому было положено при издании «Сборника духовных песен» ВСЕХБ в 1956 году. На них лежит печать опасения, чтобы не подумали о нас что-либо плохого уполномоченные и КГБ. Заменены или выброшены важные по смыслу слова и вставлены совсем не выражающие мысли автора фразы. Совет Церквей перенес все это без исправления в «Песнь Возрождения». Для них не существует никаких законов, защищающих права авторов.

При всем этом я учитываю, какой шквал яростных нападок вызовет этот труд со стороны ревнителей Совета Церквей. Но мне к этому не привыкать. Бог дал мне принять против этого нужные «вакцины» еще 20 лет назад, как и написано: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди, и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого… Так поступали с пророками отцы их» (Луки 6:22-23).

Пусть никто не думает, что сегодняшние взгляды мои, выраженные в ответах, порождены обидой. Может быть, в самом начале и была какая-то тень, но вскоре все переплавилось, перегорело. Иначе я не мог бы нести ответственное служение. По большинству вопросов, это взгляды старого братства, основанные на Слове Божием, от которых мы отошли в борьбе со ВСЕХБ и КГБ, и сошли на созданную самими же неевангельскую основу. Для того чтобы свести с нее, Богу потребовалось сильными и болезненными ударами выбить меня из колеи Совета Церквей, освободить от рабства тоталитарной власти и в течение 20 лет изгнания возвращать на евангельский путь. Нужно было помолчать все эти годы и хорошо взвесить все пережитое, понять себя и других. Я благодарю Бога за это. Известно, что для того, чтобы лучше рассмотреть художественную картину, иногда нужно отойти от нее на расстояние. Бог дал мне такую возможность.

Ю. Ф. Куксенко, г. Джамбул, январь 2002 г.

Часть первая. Всесоюзный Совет евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ) и раскол

Беседа первая

Юрий Федорович, расскажите, пожалуйста, кратко о себе.

– Родился я в 1930 году в Новосибирске, в семье верующих родителей. Отец мой Федор Пименович был работником Сибирского Союза баптистов. Последний раз был арестован в 1937 году и в числе 18 братьев расстрелян за Слово Божие. Моя мать Римма Алексеевна 40 лет оставалась вдовой и в 1977 году с миром отошла к Господу.

Обратился я к Богу в 1944-м, а принял крещение в 1946 году в Алма-Ате. Смолоду проповедовал, был регентом, занимался с молодежью. Много радости и благословения переживали мы как в молитвенном доме, так и вне его стен, росли, трудились и с дружным пением: «Пусть нас постигнут гонения, смерть за Христа не страшна!» мы не боялись идти и в далекую, холодную Сибирь на многие годы.

С первых дней моего уверования у меня не было более возвышенного и более горячего желания, как идти по следам отца, которого я неплохо помнил, и о котором так много рассказывали мне мои родные и многочисленные верующие, рассеянные по всей Сибири и Средней Азии. Его я ставил себе и другим в пример, по нему старался строить свою жизнь, с ним в трудные минуты я как бы советовался и спрашивал себя: а как на моем месте поступил бы мой отец? И Господь всегда нежно отвечал моему сердцу и указывал верный путь. Я очень счастлив, что имел таких прекрасных родителей, которые оставили в моей душе неизгладимый светлый след.

В становлении моего духовного человека большую роль сыграла оставшаяся от отца богатая библиотека духовной литературы, которую я с детства жадно поглощал, а также большой семейный альбом с братскими фотографиями. В нем я видел отца рядом с известными тружениками Союза баптистов. Как сейчас вижу снимок 1923 года, на котором сфотографированы курсанты Московских библейских курсов, которыми руководил известный пионер русского Братства баптистов В. Г. Павлов. На других снимках я видел отца с Н. В. Одинцовым, М. Д. Тимошенко, В. П. Степановым, А. С. Ананьиным и многими другими работниками братства, а также на снимках сибирских пленумов и съездов, среди членов общин, в которых отец работал. Это вдохновляло меня, помогало с ранних лет впитывать в себя любовь к Богу и братству, непреодолимое желание жить, трудиться и умереть так, как страдали и умирали наши братья и отцы.

Нельзя не отдать должное доброму влиянию на меня доживших до 40-50-х годов братьев старого Союза баптистов, пронесших верность Богу сквозь адские муки сталинских тюрем и лагерей Г. П. Колотия, Т. В. Лукина, Н.Д. и А. Д. Тихоновых, И. З. Первака, братьев П.Т. и И. Т. Наконечных, С. Т. Тимченко, В. Ф. Кузнецова, П. И. Чекмарева и др. Они были для меня светильниками, горящими и светящими, духовными отцами и наставниками. Имена их свято хранит моя память. Всем лучшим я обязан им.

Благословил нас Бог и в семейной жизни. Мы прожили с Анной Федоровной 45 лет. Много перестрадала и перенесла она ради Господа. Имеем девять детей, восемь из них члены церкви, служители, проповедники. Внукам не знаем счета.

В настоящее время трудимся во вновь образованной церкви совершенно из мира. Построили молитвенный дом, имеем хор, много детей. Работаем в зонах, в селах, благотворим среди малоимущего населения, бесплатно распространяем духовную литературу. Каются души, крестим, ведем духовно-воспитательную работу среди членов церкви. Есть и немало проблем. Но за все слава нашему Господу.

Когда и сколько вы пробыли в заключении?

– При Сталине, Хрущеве и Брежневе. Всего пробыл в неволе сравнительно немного: двенадцать с половиной лет.

Мы слышали, что вы состояли в братстве Совета Церквей?

– Да, полностью я присоединился к Совету Церквей в 1965 году, после моего освобождения. Хотя борьбу мы вели с уполномоченными и КГБ, против их вмешательства в жизнь церквей и страдали за это раньше, с 1957 года. Инициативная же группа образовалась позже, в 1961 году, когда я был уже в узах. Мне писали об этом, присылали первые послания Инициативной группы как к Президиуму ВСЕХБ, так и ко всем церквам евангельских христиан-баптистов. Я читал их. С одной стороны, я радовался, что начатое нами в одиночку дело не умирает, а принимает организованный характер, а, с другой стороны, меня в этих посланиях что-то настораживало.

Что именно вас настораживало?

– В послании к Президиуму ВСЕХБ меня поражал грубый тон, в котором написано было это обращение. Это было не братское увещание, в котором должна была быть «любовь от чистого сердца», как написано, а обвинительная речь на суде с угрозой и с заранее вынесенным приговором. Таким языком не диалог с братьями ведут, а предъявляют ультиматум побежденному и не сдающемуся врагу. Это напоминало Петра с мечом, отрубающим ухо рабу. В посланиях же ко всем церквам евангельских христиан-баптистов в СССР раскрывалась нагота ВСЕХБ перед духовными младенцами церквей и перед всем миром. Открывать, как я понимал в то время, нужно было отступление ВСЕХБ, но не так, как делал это средний сын Ноя. Мы, например, боролись в Казани с уполномоченными и КГБ, но не воевали с самими братьями ВСЕХБ. Не ставили знак равенства между теми и другими. Одни были палачами, а другие – их жертвами. Работники ВСЕХБ, хотя и оказались в сетях страха и утратили веру во всемогущество Божие, всё-таки являлись нашими братьями и, более того, – служителями. Давид же не поднимал руки своей на помазанника Божия – Саула! Поэтому мы и говорили с ними как с братьями и наши взаимоотношения не выносили на суд миру. Разделение в Казани мы рассматривали как временное явление, когда нам, буквально изгнанным, ничего не оставалось делать, как собираться отдельно. Мы писали письма во ВСЕХБ, собирали подписи, сами ездили в Москву, чего-то добивались, но и видели, что от ВСЕХБ мало что зависело. Они были совершенно бессильны и бесправны. Здесь действовала иная, могущественная система подавления, сломать которую ни они, ни мы и никто другой в то время был не в силах. Нам, братьям, оставалось только пытаться не уходить далеко друг от друга, не ставить точку на отделении, держать сердца для диалога открытыми, молиться и верить, что скоро взойдет желанное солнце свободы, и тогда лед, который на реке среди зимы не тронешь никакими усилиями, сам тронется, и его уже не остановишь. Будут созываться съезды, братья осознают свои ошибки, и все станет на свое место. Ведь есть же Господь? А братство евангельских христиан-баптистов должно быть единым. Я был так воспитан.

Вот с такими, может быть, по-детски наивными убеждениями, читал я первые послания Инициативной группы, в которых явно просматривался курс на разделение. Мы пережили в Казани страшную трагедию разделения, и я боялся, что такая разруха пойдет по всем церквам, что, собственно говоря, вскоре и случилось. Поэтому, естественно, я не мог полностью разделять и поддерживать это новое движение.

Однако в 1965 году, как вы сказали, вы полностью согласились с курсом Совета Церквей и активно включились в его работу?

– Согласился, но не совсем. Движение Инициативной группы к тому времени стабилизовалось и приняло окончательную форму Совета Церквей евангельских христиан-баптистов и мне пришлось вписываться в его работу. Сохраняя, разумеется, за собой право оставаться самим собою и жить не коллективным, чужим, а своим умом и иметь по всем вопросам собственные, независимые от других суждения. Это создавало в работе немалые трудности, как для меня, так и для других.

Что больше всего расположило вас к Совету Церквей?

– Прежде всего, сам смысл и цель этого движения – духовное пробуждение народа Божия и отделение от мира, в чем так нуждались все общины. Во-вторых, это мужество и жертвенность братьев, готовность идти за дело Божие на любые лишения. Они первые за всю историю советского государства смело и громко на весь мир заявили о себе: мы – не рабы и Церковь Иисуса Христа – не служанка у господ этого мира. Конечно, за все это братьям пришлось дорого платить, и они платили свободой, семьями и жизнью. Такую жертвенность я видел только в братьях старого Союза баптистов в 1930-е годы и в своем отце. Когда его последний раз вызывали в Новосибирский НКВД и продержали там всю ночь, склоняя «навести порядок в своей общине», т. е. удалить из хора молодежь, запретить детям посещать собрания, отстранить некоторых проповедников от проповеди и т. д. Иначе, говорили они, пеняй на себя, мы тебя последний раз предупреждаем. Кто будет кормить твоих детей? Тогда отец ответил им:

– Молодежь в хоре вам не мешает. Это – наше будущее. Дети ходят на собрание с родителями, и я не имею права запретить им. Проповедников поставил на проповедь не я, а Господь, и ни мне отстранять их. Что касается моих детей, то и о них прошу не беспокоиться. У них есть Отец на небесах, и Он лучше меня прокормит и воспитает их. Я Ему вполне доверяю. Я – раб Христа. Если Господин мой пожелает переселить раба Своего в другое место, то кто я, чтобы возражать Ему? Имеет ли раб на это право? Не должен ли он сказать: да будет воля Твоя?

– Эх, Федя, Федя! Тебе добра желаешь, а ты? Ну, теперь держись…

– Прошу не угрожать мне. Я готов хоть сейчас! Вот, на мне тужурка! – ответил отец.

Подобное мужество и доверие Богу я увидел и в братьях Совета Церквей, что вполне отвечало моим убеждениям и настрою с детства. Это вдохновило меня на совместный с ними труд и на последующие тяжелые узы.

И все же в дальнейшем ваши пути с Советом Церквей разошлись? Были на это какие-то серьезные причины?

– Всякое, даже самое живое и самое глубокое реформаторское движение в народе Божием, как показала история средних веков (на примере анабаптизма и других протестантских течений), само нуждается в постоянном реформировании и проверке – не отступает ли оно от Слова Божия и от тех первоначальных принципов, которые были положены в основание этого движения. В противном случае, движение будет костенеть и принимать такие уродливые формы, что от него начнут отходить многие трезво мыслящие души и откалываться целые слои боящихся Бога людей.

Что касается мужества и жертвенности братьев Совета Церквей, то скажу, что, к сожалению, какими бы великими и драгоценными эти качества в нас не были, сами по себе они еще ничего не решают, если не будут вдохновляемы настоящей любовью Христовой.

А разве жертвенность и готовность умереть за других не свидетельствуют о пребывании в сердце любви Христовой? Ведь Сам Иисус сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоан. 15:13)?

– Видите ли, жертвенность не всегда измеряется любовью, а любовь – жертвенностью. Апостол Павел говорил: «Если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, то нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13:3).

Помню, когда-то читал, как Петр I, проводя реформы, посылал своих опричников в отдаленные уголки России приобщать к культурной жизни староверов. Некоторые раскольники, узнав об этом, заколачивали себя и семьи свои в срубы и поджигали их. Опричники слышали доносившиеся до них сквозь пламя ругательства и проклятия. На празднике 130-летнего юбилея братства евангельских христиан-баптистов к нам на кафедру поступила записка от молодых, недавно принявших крещение членов. Они спрашивали: «Объясните причину разделения и покажите, в чем состоит наша вина? Почему отделенные нас так ненавидят?»

Нас часто спрашивают, почему нелюбовь отделенных братьев и сестер нам приходится испытывать на себе до сих пор? При встречах с ними ни у кого из них не увидишь светлого взгляда, не услышишь в ответ братского приветствия, а если и услышишь, то лишь «здравствуйте». Особенно со стороны руководителей. Как будто они проходят специальную школу. При посещении нашими верующими их собраний (мы своим членам этого не запрещаем, а их члены у нас не бывают), они всячески дают понять, что мы для них не родные и что у них Церковь Христова, а мы идем в погибель.

Считается, что если отделенные братья много страдали, то страдания эти должны бы смирять сердца, наполнять их любовью Христовой. Если же страдания, наоборот, надмевают и ожесточают сердце, то угодны ли такие страдания Богу?

– Такие небратские, а порой и нехристианские отношения отделенных к верующим евангельским христианам-баптистам зарегистрированных общин объясняются, во-первых, их неспособностью видеть те коренные изменения, которые произошли в официальных общинах за последние десятилетия. Не стоит смотреть на них «вчерашними глазами» и измерять их мерками 60-х годов. Христос говорил, что мы должны иметь «чистое око» (Матф. 6:22), а апостол Павел добавил: око наше не должно быть засорено «предубеждением и пристрастием» (1 Тим. 5:21). Предубеждение и пристрастие – это злейшие враги правды, в плену которых мы часто оказываемся, и от них так трудно бывает освободиться.

Во-вторых, здесь сказывается культурный уровень отделенных братьев и то, что все мы вышли «из низов». Вы говорите, что отделенные братья много страдали, поэтому должны бы глубже смиряться и исполняться любовью? Да, но страдания очищают и укрепляют нашу веру. Любовь же Христова изливается в сердца наши Духом Святым, Которого мы получаем не в страданиях и испытаниях, а «чрез наставление в вере» (Гал. 3:2). Так вот этого-то наставления в вере, т. е. настоящего духовного воспитания в церквах, какое было в 20-е годы XX века, многие из нас и не получили. Мы вышли, как правило, из неблагополучных церквей с «палочным» воспитанием и не научились элементарным правилам культурного обхождения с другими, о чем говорит хотя бы грубый и немирный выход многих из нас из зарегистрированных общин. Большинство руководящих братьев Совета Церквей уверовали в «военные» 40-е, 50-е и 60-е годы, когда атеизм вел ожесточенное наступление на церкви евангельских христиан-баптистов, а руководство в центре и на местах повсеместно отступало. Тогда вступали в бой молодые, ревностные братья и начинали войну со старшими и местными пресвитерами, членами исполнительных органов и «двадцаток». Настоящие враги Церкви им были недоступны, они сидели в Кремле, а братья – всегда под боком. И вели войну грубо, неумело, как научила их мирская жизнь-матушка. Христианской этике обращения с инакомыслящими братьями им не у кого, да и некогда было учиться, только родились – и в бой. А потом пошли узы, одни за другими, с небольшими перерывами на свободе. А в заключении, известно, какой культуре учат.

Так начиналась и проходила наша «военная» жизнь в 60-е и 70-е годы, а затем волна вынесла нас на руководящие должности и мы, будучи сами невеждами, порождали целые поколения подобных себе последователей. На войне, как известно, многие солдаты жертвовали собой, часто не имея в себе других более высоких моральных качеств, получали ордена, героев. После войны, если таковые оставались в живых, нередко не знали, что с ними делать. Они приносили с фронта войну домой и продолжали ее в своих семьях и других сферах совсем невоенной жизни. Тогда их снова сажали за решетку. Не могли перестроиться. Такова наша испорченная человеческая природа, что на войне с оружием в руках люди охотней делаются героями, нежели в мирной созидательной жизни. Петр, ученик Христа, тоже готов был умереть за своего Учителя, но только с мечом в руках. Когда же Господь повелел ему разоружиться, Петр сник и устрашился даже старой рабыни. «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Прит. 16:32). Поэтому Господь и не доверил воинственному Давиду строить Свой храм. Здесь нужен был сугубо мирный человек, не проливший много крови.

Годы войны со ВСЕХБ, с уполномоченными и КГБ породили в нас непримиримый дух войны, мы сделались совершенно неспособными к мирной созидательной жизни, к забвению того, что нас когда-то разделило. Мы были готовы снова и снова поднимать все старое, выискивать новые причины для оправдания противостояния, возводить непроходимые барьеры, тогда как причина была в нас самих – мы не могли уже жить без войны. Она была нашей стихией.

На последнем съезде Совета Церквей делегат X. оправдывал 40-летнее нахождение бессменного председателя на главной руководящей должности (и свое тоже) ссылкой на «военное время» и многолетнее президентство Рузвельта (подходящее сравнение, ничего не скажешь!). Только никто ему там не подсказал (уже некому было), что в порядочных странах военные люди в правительстве долго не задерживаются. Иначе они и в мирное время будут военизировать страну, находить себе врагов и воевать с ними. Наша страна в 20-30-е годы репрессий – хороший пример для этого.

Во время войны недалеко от нас был полигон, где обучали новобранцев штыковому бою. Мы, мальчишки, бегали смотреть эти занятия. Там не было настоящих врагов, командиры делали для солдат соломенных «фрицев», обтягивали мешковиной, рисовали рот, нос, глаза и заставляли солдат кричать «ура» и колоть их штыками. Мы тоже бегали за ними и кричали «ура» и радовались «победе». Сатана, зная нашу любовь к войне, в течение 40 лет готовил для нас «соломенные чучела», такие как «военный вопрос», «греховная регистрация», «предательская оппозиция», «азиатская болезнь» и Бог знает, что еще… Сатана до сих пор придумывает причины для вражды. Использует в примитивном понимании такие библейские истины, как очищение и освящение, широкий и узкий путь и многое другое. Лишь бы будоражить сознание верующих, сталкивать их друг с другом, отнимать у них драгоценное время и отвлекать от борьбы с настоящим врагом, который внутри нас, – мы сами, наша гордость. Сколько времени, сколько сил и средств было угроблено и теперь гробится на пустое неевангельское дело! Сколько разбитых сердец, сколько судеб, разрушенных семей, церквей оставили на дорогах войны наши братья-солдаты, знает лишь один Господь!

Синдром войны опасен еще тем, что и в мирное время не дает покоя страдающему этой болезнью. После войны лежал у нас в лагерном бараке один такой командир, который учил молодых солдат рукопашному бою. По ночам верхние нары тряслись: кого-то он «отражал», спать было невозможно. На воле он принял за врага свою жену: ему казалось, что на него кто-то «нападал». Мания преследования – опасное заболевание.

В Чимкенте в 50-х годах из-за «военного вопроса» разделилась община евангельских христиан-баптистов. Человек девяносто молодых братьев и сестер, противников взятия оружия, отделились и стали собираться по домам. Двадцать пять лет (этому я свидетель) они воевали друг с другом, не уступая один другому. Вот уж действительно, сеющий ветер пожнет бурю. Бессчетное количество раз приезжали служители из разных городов, в том числе и я, мирить их, – и все бесполезно. Пока не превратились в жалкую кучку дряхлых стариков на посмешище миру. Так и уходили один за другим в мир иной по-настоящему не примиренными ни друг с другом, ни с церковью.

Вспоминаю пример, рассказанный М. И. Хоревым: «Прихожу я в одну верующую семью. Дети были дома одни и играли в войну. На полу лежало много всякого оружия. Я сказал им: давайте играть в разоружение. Сложили в кучу пушки, танки и с большим усердием стали разбивать вдребезги. После этого я достал им детские христианские книжки, и мы стали играть в собрание». Как многим братьям хотелось бы сказать словами Христа, обращенными к Петру: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут…» (Матф. 26:52).

Сегодня призрак Корея, Дафана и Авирона, выражаясь словами Н. П. Храпова, дух разделения и вражды, властно бродит по церквам и создает различные группировки. Он создает «образ врага» из брата или сестры, из пресвитера или целого союза и истощает духовные силы верующих. Отвлекает их от самого существенного: стремления к подлинно святой и богоугодной жизни во Христе и проповеди Евангелия всему миру. В результате страдает Церковь, рвется на части и истекает кровью Тело Христа, претыкаются и гибнут души. Кто-то за все это жестоко ответит.