Tsitaadid raamatust «Повелитель мух»
трясло от рыданий. Он не стал им противиться; впервые с тех пор, как оказался на этом острове, он дал себе волю, спазмы горя, отчаянные, неудержимые, казалось, сейчас вывернут его наизнанку. Голос поднялся под черным дымом, застлавшим гибнущий остров. Заразившись от него, другие дети тоже зашлись от плача. И, стоя среди них, грязный, косматый, с неутертым носом, Ральф рыдал над прежней невинностью
не важно, сильный ты или нет, а честность есть честность
Гибель рога, смерть Хрюши и Саймона нависли над островом, как туман
Они шагали рядом – два мира чувств и понятий, неспособные сообщаться.
Они шагали рядом – два мира чувств и понятий, неспособные сообщаться.
Пухлые голые ноги коленками застряли в шипах и были все расцарапаны. Он наклонился, осторожно отцепил шипы и повернулся. Он был ниже светлого и очень толстый. Сделал шаг, нащупав безопасную позицию, и глянул сквозь толстые очки.
Они посмотрели друг на друга с изумленьем, любовью и ненавистью. Понадобились соленые брызги бухты, крики, барахтанье и смех, чтобы снова и их объединить.
Мир – удобопонятный и упорядоченный – ускользал куда-то
Светлый мальчик пошел к воде как можно непринужденней. Легко, без нажима он давал понять толстому, что разговор окончен. Но тот заспешил следом. – И взрослых, их тут совсем нету, да? – Вероятно.
– Эй, – был этот крик, – погоди-ка! Кусты возле просеки дрогнули, осыпая гремучий град капель.
