Loe raamatut: «Чертово колесо», lehekülg 3
– Как мне найти метро?
Женщина остановилась и с благодушной улыбкой объяснила, как быстрее найти ближайший вход в метро. Она все также нежно держала ребенка за руку, а тот тихо стоял и ждал окончания разговора. Его большие глаза с любопытством поглядывали на несчастную тетю. Вила вдруг вспомнила и о туши, которая, скорее всего, размазалась, и о красных, заплаканных глазах. Она смущенно поблагодарила добрую собеседницу. Отойдя в сторону, девушка достала зеркальце и привела себя в порядок. Глубоко вздохнув, Вила продолжила путь.
Уже подходя к подъезду, она заметила знакомый автомобиль. Сворачивать было поздно, потому что профессор ее заметил и, выйдя из машины, двинулся навстречу. Девушка сжалась, не желая показывать слез, хотя ее глаза сами все скажут.
– Прости меня, лапочка. Мама позвонила и попросила срочно приехать. Я думал, что успею. Но задержался. У нее опять с давлением проблемы. Прости меня, – снова прошептал он. Его руки нежно касались ее, прижимая к себе. Виноватый взгляд и жаркий поцелуй окончательно растопили лед в душе.
Эта ночь была только их. Александр отключил телефон, не позволяя внешнему миру вмешаться в их скромную обитель любви. Зайдя в квартиру, Вила уже не могла понять, почему так обижалась на любимого человека. Подумаешь, уехал и не предупредил!? Велико горе! У него же мама болеет. Она оправдывала его поведение перед своим внутренним голосом, который не желал принимать эти доводы и заставлял сомневаться в словах мужчины.
Через неделю состоялся выпускной. Вила долго прихорашивалась перед зеркалом, желая произвести на любимого профессора сильное впечатление. Она весело постукивала тонкими каблучками новеньких босоножек по асфальту. Ей нравились заинтересованные взгляды, которыми ее провожали мужчины. Значит и Александр обрадуется, увидев, насколько она элегантна и привлекательна.
Девушка едва слушала речи работников института, их пожелания. Она нетерпеливо поглядывала в сторону преподавателей. Александра там не было. Что-то случилось с ним. Она вновь набрала его номер. Телефон не отвечал.
Получение диплома начало превращаться в пытку, которую нужно было прервать немедленно и бежать к нему. Но куда? Она даже адреса его не помнит… Вила в отчаянии закусила губу. Не хватало еще разреветься перед однокурсниками и преподавателями. Девушка взяла протянутые красные корочки и кивнула в благодарность ректору. Тот понимающе улыбнулся, мол, надо же, как девочка растрогалась от радости.
После окончания официальной части все поспешили в клуб, где были заказаны места. Вила вышла последней из их группы и шмыгнула в противоположную сторону. Ожидаемой радости не было. Она шла в направлении набережной. Река в городе отличалась от деревенской. Вода была такой же мутной и темной, как и люди. Каждый жил своими проблемами, не замечая ближнего. Здесь легко было затеряться в толпе, остаться незамеченной. Она бросила камешек в реку. Вот появился один круг, другой… Вода снова была гладкой и ровной. Она пять лет училась в институте, общалась с однокурсниками, а наверняка сейчас никто даже не заметил ее исчезновения. Все привыкли к ее тихому образу жизни. Как камешек, она исчезла в людском потоке города и пропала и для них. Вила грустно улыбнулась. Завтра предстоит разговор с Александром. Завтра она устроится на работу. Завтра начнется ее новая жизнь. А сегодня надо отдать должное пяти годам жизни.
Девушка спокойной походкой двинулась в сторону кафе. Ее ухода действительно никто не заметил. Однокурсники пытались обсудить с ней прибытие в кафе и какую-то веселую историю, связанную с этим, а она только грустно улыбалась и вспоминала камешек в реке. Ее слуха коснулась нечаянно кем-то брошенная фраза:
– Заметили, что Александра Васильевича не было? Женится сегодня!
Кто-то громко присвистнул. Кто-то показал большой палец, поднятый кверху. Кто-то с любопытством начинал расспрашивать знатока. Вила же замерла, боясь выдать себя. Она не обращала внимания ни на тосты, ни на музыку, а только поворачивала голову, пытаясь узнать как можно больше о человеке, которого до недавнего времени считала родным, практически мужем.
Его жена ждет ребенка… Значит, он ее обманывал. Нет никакой больной матери. Девушка сидела не шевелясь. Ей протягивали бокал, что-то спрашивали, однако в движение привести тело не удавалось. Примерно через час она встала и ушла домой. Провалившись в тревожный сон, девушка подумала, что все вопросы отложит на завтра, а сегодня должно закончиться, иначе ее сердце просто разорвется от боли.
Утром Вила перешагнула через брошенное на пол платье и собралась на работу. В горле застрявший комок не давал прорваться отчаянию. Она неторопливо двинулась в сторону фирмы. Хоть в чем-то ее должна ждать удача. Теперь надеяться можно только на себя. В общежитие возврата нет – она уже не студентка. А за съемную квартиру надо платить. В деревне ее не ждали. Вила собралась с мыслями и отправилась в кабинет инженера. Тихо постучала и открыла дверь. Мужчина что-то искал на экране компьютера, потирая слезящиеся глаза. Вошедшая девушка заставила его оторваться от начатого дела. Он, открыв рот, удивленно поглядывал на нее.
– Я… М-м-м… Не знаю, как сказать… В общем… – бормотал он.
Вила в недоумении слушала. Ее новая, такая счастливая в мечтах жизнь решила начаться вереницей неприятностей. Похоже, работа ее здесь не ждет, также как и Александр. Инженер что-то вещал про кризис в стране, про сокращения, а она стояла и думала, ну почему, почему именно ей достались все эти испытания. Девушка поблагодарила мужчину за разговор и прикрыла дверь, стараясь не шуметь, не оставить никакого следа своего прибытия здесь. Перед глазами снова мелькнул камешек, скрывающийся в водной стихии.
Она вдруг подумала, что жизнь похожа на отрезок, у которого есть начало и конец. У кого-то отрезок обрывается, не успев начаться. У кого-то он тянется долго. Иногда отрезок изгибается, словно волна или зигзаг. У Вилы он сейчас напоминал ломаную линию с очень острым углом. Боль звенела во всем теле, грозясь разорвать сердце. Глаза были сухими. Они словно ждали еще одного удара, чтобы залиться горючими слезами. Вила представила себе, что ее отрезок сейчас оборвется, и покачала головой. Иногда мы мечтаем, чтобы наша ломаная линия закончилась именно на этом изгибе, совершаем или только планируем самоубийство. Но даже в этом состоянии мы не признаемся себе в конечности жизни. Это всего лишь передышка для израненной души. А потом все наладится. Мы представляем, как расстроятся родные, как они будут причитать и плакать, обвиняя себя. А наши души со стороны понаблюдают и усмехнуться, мол, надо ценить при жизни. Вот тут вернуться бы обратно, а отрезок оборвался… Нам хочется думать, что наша жизнь – это луч, у которого есть начало, но нет конца. Мы бессмертны в своей смертности. Придумываются души, проживающие несколько жизней, кармы, призраки, лишь бы только оправдать бесконечность.
Вила шла по дороге и думала о своей никчемной жизни. Работы нет. Любимого человека нет. Дома нет. Даже родным не нужна. Впору вешаться или прыгать с моста. Однако мамино воспитание не позволяло посягнуть на жизнь, данную Богом. Сколько раз она говорила «Бог дал – Бог взял», сцепляла зубы и жила дальше, скапливая проблемы в мешок за плечами. С каждым годом спина у матери все ниже и ниже гнулась к земле. Вила с грустью подумала о семье: как было бы здорово оказаться в доме, вдохнуть запах свежесваренной картошки. Однако пару лет назад ей определенно было указано на дверь, а спорить она не привыкла.
Во дворе ее ждала знакомая машина. Хозяин стоял рядом. Вила остановилась, боясь сделать хоть шаг по направлению к нему.
– Привет! Поднимемся наверх или прогуляемся? – нежно спросил Александр и поцеловал в щеку. – Я тебе подарок купил. Ты теперь у нас дипломированный специалист!
– Как прошла первая брачная ночь? – выдавила, наконец, из себя девушка.
Мужчина нахмурился и отстранился от нее. Он словно сканировал ее взглядом.
– Поговорим? – хрипло спросил он. Затем попытался откашляться, но голос не слушался его. – Поговорим? – снова повторил мужчина, понуро опустив голову.
– Поговорим, – сквозь слезы согласилась Вила. Она послушно последовала за ним.
Александр снял обувь и прошел в комнату, увлекая ее за собой.
– Чего ты хочешь? Замуж? – начал он агрессивно. – Я столько времени ждал, что ты подаришь мне сына, защищал перед матерью наши отношения, а ты даже не забеременела. Кто ты после этого? Неполноценная женщина! – ответил он сам на свой вопрос.
Вила уже не пыталась скрыть горьких слез. Она сидела, вжавшись в спинку дивана, и слушала его жестокие слова. Каждое из них, словно раскаленная капля железа, прожигало сердце, оставляя рваные раны.
– Прости меня, – прошептала она.
Мужчина моментально изменился. Доставая носовой платок из кармана и протягивая ей, он присел рядом на диван и обнял.
– Ты моя любимая девочка, – прошептал он, целуя пепельную макушку. – Это я от отчаяния… Если бы только у нас был ребенок, моя мать не положила бы под меня эту. Я ведь только тебя люблю и больше никого.
– Как понять, положила? – зацепилась за спасительное слово Вила.
– Привела поужинать, напоила меня, оставила на ночь барышню, а та не преминула заглянуть в мою спальню. И после одного раза – ждет ребенка, – уже более спокойно рассказал Александр о случившемся.
– Напоила? – то ли спросила, то ли подтвердила она.
– Мама же знала, что я тебя люблю. Как бы она тогда в моей постели оказалась, глупенькая ты моя? – шептал мужчина, целуя ее заплаканные глаза, щеки.
– Что же теперь делать? – растерянно переспросила она.
– Будем встречаться. Подожду, когда ребенок подрастет, разведусь и женюсь на тебе, на самой любимой девочке на свете.
Вила вытирала заплаканные слова. Сердце радовалось, не слушая громко шипящие призывы разума. «Он женится!», – пело сердце. «Он уже женат и не на тебе!», – пытался перекричать разум. «Всегда можно развестись», – внесла весомый аргумент Вила, не желая продолжать неприятный внутренний спор.
Они лежали на диване, сжимая друг друга в объятиях.
– Как дела с работой? – спросил Александр.
– В стране кризис, – констатировала девушка.
– Но тебе же обещали… – с сомнением произнес он.
Вила чуть было не сказала «так же как ты обещал?», но вовремя прикрыла рот ладошкой и уткнулась ему в грудь, пытаясь скрыть нахлынувшие чувства.
– Завтра купи газету с объявлениями и просмотри ее внимательно, – поучал ее он. – Если что позвони мне днем. Договорились?
– Конечно, – согласилась она.
– За квартиру я платить буду, тебе пока не потянуть, а с остальным сама понимаешь…
Вила с удивлением слушала его сбивчивые оправдания. Она даже не надеялась на его щедрость. Девушка еще крепче прижалась к любимому.
– Ты сводишь меня с ума…
С работой оказалось все намного сложнее, чем она думала. После десятого звонка в очередной офис девушка услышала то же самое «штат специалистов временно сокращен» или «нам нужны только инженеры со стажем». Вила вновь прошлась по объявлениям – менеджер и продавец. Ни то, ни другое в ее случае не могло быть реализовано. Взгляд упал на неброское «Возьмем с последующим обучением». Девушка робко набрала номер. В ответ на свой вопрос о трудоустройстве, услышала:
– Подходите через час.
Зарплату ей обещали хорошую, правда, не сразу. Нужно было поучиться, понабраться опыта. Обучение в основном проходило в вечерние часы. Она усердно запоминала правила игры в покер и свои обязанности крупье. Карты в ее руках были послушными: они свободно парили в воздухе, перекидываясь с одной руки в другую, извиваясь красивой волной. Пальчики из колоды вытаскивали нужную карту. Преподаватель, изначально отнесшийся к ней довольно-таки скептически, через две недели с восхищением отзывался о ее способностях, постоянно ставя в пример. Его смущала и восторгала ее наивность, потому что с такими способностями она могла бы зарабатывать миллионы, обыгрывая не то что любителей, но и профессионалов. Единственное, что еще нужно было подтянуть – это искусство блефа и закрытость эмоций.
Вилу настолько увлек сам процесс оставаться абсолютно невозмутимой в том момент, когда других переполняли эмоции, причем чаще всего негативные, что она тренировалась дома перед зеркалом, в магазине и даже в отношениях с Александром. Тот злился на ее новый имидж, на беспутную работу, отсутствие денег. Он приходил с постоянными жалобами на жену, мать. Вила ощущала себя островком счастья в его жизни. Александр насыщался радостью, любовью и исчезал опять в свои беспросветные будни. Ему не нравились ее ночные смены, общение с множеством мужчин. Профессия крупье была для него чем-то вроде вора. Все чаще в их квартире стали звучать крики ревности, язвительные замечания, мольбы о прощении и тихие надежды на совместную жизнь. Вила мечтала о беременности, о семье. О его нынешней жене она старалась не думать, словно это произошло с кем-то другим, далеким от нее. Александр любит ее, ищет время для встреч – и важно только это, здесь и сейчас.
Приходя в казино, Вила чувствовала себя совершенным другим человеком. Она отстраненно наблюдала за чужими жизнями, порой поломанными и искалеченными. Эти люди, чаще всего мужчины, попадали в порочный круг: небольшой выигрыш – огромный проигрыш – долг – надежда – и вновь все сначала. Но были и другие игроки в покер – хитрые и беспринципные. Таких часто поддерживал сам хозяин. Он содержал их при себе, стараясь заработать как можно больше. Вила была на хорошем счету благодаря своей невозмутимости и отстраненности, а также отсутствию каких-либо вопросов. Хозяин часто приглашал ее на так называемые «большие игры», где ставки были довольно высоки. Иногда Виле казалось, что за ней наблюдают, но профессионализм не позволял даже оглянуться и найти виновника. В конце рабочей смены эти предположения выглядели смешными и глупыми, кому она нужна, да и зачем?
А виновник действительно был, и приходил он достаточно часто. Впервые заглянув в казино с другом, мужчина обратил внимание на девушку, скромно стоящую около возбужденных игроков в покер. О том, что она работает именно здесь, говорила только форма. Роскошные пепельные волосы были стянуты в пучок на затылке простыми, неприметными невидимками. Белая блузка несколько даже висела на ее худощавой фигурке, тогда как у других девушек она обволакивала весьма выдающиеся объемы, привлекая взгляд к зоне декольте с двумя небрежно расстёгнутыми пуговками. У скромницы в костюме царил идеальный порядок от верхней застежки на воротничке до идеально отглаженной стрелки на брюках. В ее внешнем виде его задевала только обувь, которую девушка почему-то забывала переодеть. Из-под классической формы брюк вдруг выглядывали острые носы ковбойских ботинок или закругленные концы кроссовок. Такое несоответствие приводило его в смятение. Взгляд постоянно скользил в направлении покерного стола. Его поражала ее невозмутимость, когда на кону оказывались огромные ставки. Она бровью не вела. Ему даже казалось, что девушка в этот момент находится мысленно далеко отсюда, не замечая красных потных лиц, злых взглядов, оскорбительных выражений. Порой наклон головы, легкое движение рук будили смутные воспоминания и, как ни пытался он напрячь память, ситуация не становилась ясней.
Вила все чаще стала ощущать по утрам тошноту, головокружение. Ее радовало только то, что рано на работу вставать не нужно. Она могла понежиться в постели до полудня, а затем в течение часа стараться принять вертикальное положение. Как только голова отнималась от подушки, а тело принимало сидячее положение, ей тут же становилось дурно. Спустя недели две она решилась обратиться к врачу. От Александра помощи ждать не приходилось. Жена недавно родила девочку, и дома царил кавардак. Бабушка и мать бегали вокруг орущего ребенка и не могли понять страданий отца, которому безумно хотелось иметь сына. Сын должен был стать продолжателем рода, носителем фамилии. А дочь, ну что дочь… Разве можно считать себя мужчиной, если у тебя нет сына? Вила его мнения не разделяла, однако и спорить не пыталась. Если Александр хочет, значит, у них обязательно в будущем будет сын и свадьба наконец-то состоится. Девушка сочувствовала ему, покрывая нежными поцелуями и нашептывая ласковые слова. Александр уже жалел о своей несуразной семейной жизни, о жене, которую терпеть не мог, о дочери, которая не нужна. Все было чужое, навязанное. А Вилу он создал сам, слепил такую, о какой всегда мечтал. Она была идеальной подругой жизни для него. Мужчина с трудом покидал ее квартиру, а затем заставлял себя ни то, что не звонить, но даже и не думать о любимом человеке. Однако вновь срывался и бежал в знакомый подъезд, окунаясь в родные объятия.
Вила никогда ему не звонила. Они договорились об этом вначале своих отношений, и девушка тщательно соблюдала правило. Порой это злило его, порой вызывало гордость, что он настолько смог подчинить ее себе. Но сейчас тихого голоса на той стороне трубки не хватало. Звонить самому тоже не всегда было удобно: то она с ночной смены, то рядом кто-то находился, а то и вовсе возникал внутренний протест, который мешал набрать ее номер.
Почему в поликлиниках и больницах такие тусклые коридоры? Они словно поддерживают людей в их страданиях. Неважно, в какой цвет окрашены стены: синий, белый, желтый или бежевый – их безжизненность всегда наводит тоску. Вила тихо шла вдоль закрытых дверей кабинетов, сидящих пенсионеров и слушала их недовольное бурчание о болезни, о плохих врачах, о нехватке денег. Они, словно темная туча, еще больше усугубляли атмосферу. Уборщица нервно терла пол, сопровождая бормотанием каждого, кто оставлял на полу грязные следы. Вила робко прошла на носочках около плинтуса, однако, оглянувшись, заметила темные пятна на деревянном полу. Весенняя уличная грязь просто вросла в ее кроссовки. На работу она добиралась пешком, гуляя по вечерней Москве. Вокруг светились разноцветные огни, куда-то спешили люди, медленно перемещались машины в бесконечных пробках. Городская жизнь несла ее вперед, вселяя энергию и оптимизм. А эти желтые стены наводили тоску и отчаяние.
Вила робко постучала в дверь кабинета терапевта. Раздраженный ответ не заставил себя ждать:
– Без вызова не входить!
Слезы тут же набежали на глаза. Последнее время плаксивое настроение не покидало ее. Соленые капли текли при виде бездомной кошки, из-за не получившихся тонких ломтиков хлеба, непослушных волос. Только на работе она сохраняла невозмутимость. Заходила в темное пространство казино и забывала обо всем. Даже тошнота проходила, хотя вокруг царила феерия запахов: поражало и разнообразие парфюма, и оттенки табака, и даже собственные запахи клиентов, едва сдерживающих нетерпение. Вила чувствовала себя здесь королевой. Карты были ее верными подданными, а посетители – всего лишь гости в ее дворце. Спинка красиво расправлялась, нос горделиво возносился. Хозяин периодически просил помочь тому или иному человеку выиграть, и девушка спокойно выполняла. Для нее было неважно, кто выиграет, кто проиграет, зато чаевые за заказ платили хорошие. Раз уж они пришли в это царство риска, то должны быть готовы к проигрышу.
Никто, кроме хозяина казино и учителя карточной игре не догадывался о ее даре, а те тщательно скрывали, стараясь заработать на нем как можно больше. Подставным лицам говорилось о меченой колоде или об умении правильно тасовать карты. Только один человек, сидящий в зале, догадывался, что все дело в руках крупье. Он по-прежнему следовал за своим другом, оставляющим значительную часть своего состояния в этих стенах, и наблюдал за действиями девушки. Она завораживала его, заставляя вновь и вновь задерживать взгляд на тонкой фигурке. Неприметная внешность, полное отсутствие косметики и худоба никогда ранее не привлекали его внимания. Его магнитом тянуло к девушке. В то же время он ощущал исходящий от нее холод. Снежная королева в царстве льда, который в любой момент может лопнуть, и ты окажешься на дне холодной пропасти – в долгах и на улице.
Вила, едва скрывая улыбку, выходила из здания поликлиники. Вокруг в солнечных лучах сверкали сосульки, свисающие с крыши здания, деревья преображались, сбрасывая с себя остатки снега. Врач, выслушав шепотом произнесенные жалобы и осмотрев, провозгласил насмешливым басом:
– Рекомендую вам посетить консультацию гинеколога?
Вила удивленно воззрилась, ожидая страшного приговора.
– По-моему, вы беременны. Сделайте тест и сходите на консультацию. Там дадут стопроцентный ответ, – он ласково похлопал ее по сжатой в кулак руке и подал карточку.
Вила медленно двинулась к выходу, все еще не веря поставленному диагнозу. Она беременна! Александр будет счастлив! Наконец-то они смогут быть вместе на законных основаниях! Вила улыбалась веселому весеннему солнышку.
Купленный в аптеке тест подтверждал слова врача. Девушка вновь и вновь пересчитывала полоски на тесте и сверяла с инструкцией. Рука тянулась к телефону, но звонок так и не был совершен. Лучше она расскажет ему все при встрече и получит тысячу поцелуев и счастливый взгляд в ответ. Вила собралась на работу, не обратив внимание на джинсы. Зато хозяин казино отметил ее оплошность сразу же, не допустив к карточному столу и отправив домой. Кивнув в ответ, она автоматически извинилась и побрела домой. Вила то задумчиво шагала по тротуару, то останавливалась и кружилась, расправив руки как крылья. На мосту она остановилась и, наклонившись вниз, прокричала темной реке:
– Я счастлива! Я очень счастлива!
В ответ ей прозвучало эхо:
– …лива… лива…
Александр позвонил ей на следующее утро.
– Привет! Как дела? Сегодня всю ночь думал о тебе. Уснуть боялся. Вдруг во сне твое имя прошепчу… – нервно тараторил он в трубку.
– Я беременна, – выдохнула она.
Тишина на другой стороне провода сменилась коротким «жди меня».
Вила вскочила с кровати, забыв об утренней тошноте. Она вновь приняла горизонтальное положение, а затем медленно встала. Ей хотелось удивить его и вкусной едой, и красивым видом. Девушка оставила распущенными волосы, натянула недавно купленную майку и облегающие джинсы. Вид в зеркале ее устроил. На скорую руку были приготовлены салатик и котлетки с пюре. Он открыл дверь своим ключом и помчался на запахи свежеприготовленного обеда. Александр подошел к ней близко-близко и пристально взглянул в глаза. Честность и открытость – то, что он в ней всегда ценил. Любовь и радость – то, что ему сейчас не хватало. У них будет общий ребенок! Сын! А жена, что жена… Разведется.
Мужчина крепко прижал ее к себе, целуя роскошные локоны, раскрасневшиеся щеки, нежные губы. Их жизни вновь закружились в счастливом вихре. Александр довольно часто приезжал к ней, оставался на ночь. В выходные они гуляли по парку на окраине города или спешили в лесные просторы. Вила легко ориентировалась на местности и страха потеряться или заблудиться у нее не было. Ее больше пугал город своим нескончаемым потоком транспорта и похожими многоэтажками, различающимися лишь названиями улиц и номерами домов. А деревья в лесу были непохожими друг друга. Веточки по-разному обрамляли изогнутые стволы, листочки, нежно шепча, встречали ее. Александр любовался преобразившейся девушкой.
Вила и сама ощущала себя красивой. Материнство словно открыло в ней внутреннюю силу, которая раньше сковывалась комплексом неполноценности, излишней застенчивостью. Часто она ловила себя на том, что поглаживает живот и разговаривает с малышом. Они были уверены в появлении сына. Вила иногда думала, а вдруг у нее девочка, что тогда? Но затем резко обрывала себя и внушала, что раз дан шанс стать матерью от любимого человека, то он должен быть реализован на сто процентов. Беременность протекала тяжело. Сказывались и ночные смены, и нарушение режима питания. Зарплата уходила сквозь пальцы на оплату квартиры, на покупку дорогих лекарств, необходимых продуктов питания. Александр умолял бросить работу, но страх остаться без денег гнал ее вновь и вновь в темный зал казино. Там она забывала обо всем: о боли, о лечении, о ссорах, о мольбах. Были только она, карты и спокойствие.
Живот становился все заметнее. Вила боялась того момента, когда хозяин заметит ее интересное положение и уволит.
Однако ее отрезок изогнулся именно тогда, когда она этого не ждала и совсем не в том направлении, как планировалось. Девушка торопилась на работу, расправляя складки на блузе, свободного кроя, чтобы живот выглядел плоским и неприметным. Неожиданно хозяйка квартиры позвонила на неделю раньше и поинтересовалась оплатой за квартиру, хотя Вила всегда отдавала деньги вовремя. На крыльце непонятно откуда выскочил черный кот, грозно шипя и выгибаясь. В довершении всего на зеленый свет пролетела иномарка. Девушка только успела шагнуть обратно на пешеходную часть тротуара и попятится к светофору.
На здании казино ее ожидала табличка «Закрыто». Рядом сновали какие-то люди, дергающие плотно закрытые двери и шепотом обсуждающие происходящее. Вила отошла в сторону и набрала номер хозяина. В ответ раздалось «Абонент временно недоступен или отключен». Девушка в недоумении уставилась на экран и набрала цифры снова. Женский голос произнес ту же фразу, но на английском. Кто-то легко сжал ее локоть и потянул в противоположную от казино сторону. Вила боязливо оглянулась и узнала в подошедшем бармена.
− Ты что новости не смотришь? Прикрыли нас! Хозяин ушел в спячку… − многозначительно прошептал он и исчез.
Вила смотрела в сторону уменьшающейся спины и обдумывая дальнейшие действия. Она боялась остаться без денег из-за беременности и осталась, но только из-за криминальности бизнеса. Тяжело шагая, она повернула в сторону дома. Мысли кружились, отказываясь выстраиваться в последовательную цепочку. Что делать? Как жить дальше? Надо немедленно позвонить Александру!
Девушка набрала знакомый номер и вместо вызова нажала отбой. Она скажет об этом завтра. Сходит на УЗИ и сообщит все вместе. У него не останется больше никаких доводов против их совместной жизни. Вила облегченно вздохнула и поторопилась домой. Надо было выспаться перед важным моментом, чтобы выглядеть красивой и отдохнувшей. Александру хватает слез и истерик дома с женой и ребенком.
Утром ее разбудил резкий звонок в дверь. Вила медленно встала и пошлепала в коридор, пытаясь открыть слипшиеся от сна глаза. Александр влетел в квартиру:
– Почему ты еще не готова? УЗИ через два часа. А вдруг на дороге пробки?
– Вообще-то я хотела на метро. Там полчаса всего, – пробормотала она. Ее переполняла радость от его волнения и тревоги. «Он меня любит», – пело внутри нее.
Мужчина все никак не мог остановиться. Он готовил ей завтрак, советовал, как лучше одеться, ругал за запущенность квартиры. Виле тяжело было наклоняться, поэтому чаще всего она только подметала, наскоро вытирая пыль. Уборка отнимала у нее уйму сил и энергии, которые рациональнее было потратить на вечерние прогулки.
Девушка переоделась в легкие джинсовые бриджи с заниженной талией и свободную тунику. На улице было удивительно тепло для майских дней. Народ скинул с себя остатки теплой одежды и облачился в летний легкий гардероб. Кое-где еще проглядывались недоверчивые прохожие в закрытых на все пуговицы ветровках, но палящее солнце даже их заставляет раздеться.
Вила вышла из подъезда и улыбнулась слепящему свету. Как долго она ждала этого дня. Сегодня им покажут ее сыночка, и Александр уйдет от своей жены к ней. Они помогут ей воспитывать ребенка, возьмут на выходные, оплатят алименты, но жить любимый будет с ней, с Вилой. Александр крепко держал ее за руку, ругая за рассеянность и несобранность.
С приближением машины к зданию поликлиники тишина в салоне все больше накалялась. Испытываемое мужчиной волнение передалось и женщине, которой тяжело было усидеть на месте. В животе возникло напряжение, а спину свело судорогой. Она с трудом вышла на пешеходный тротуар, не переставая наглаживать затекшую поясницу. Ее удивляла открытость поведения Александра, который раньше никуда и никогда с ней вместе не ходил. Он бережно вел ее по коридору, нежно поддерживая. В кабинет они попали спустя 15 минут. Вила чувствовала нарастающее напряжение, исходящее от него, поэтому тихо сидела, боясь пошевелиться.
Врач была в приподнятом настроении, предложила лечь и начала процедуру. Вила вдруг подумала, что будет, если сейчас скажут о девочке, а не о мальчике. Она постоянно отталкивала крамольную мысль, настолько сильна была уверенность в том, что все случится так, как задумано. Живот стал похожим на камень. Врач с беспокойством поглядела на нее, затем полистала медицинскую карту.
– Расслабьтесь, пожалуйста. Я вас просто поглажу и все, – ласково проговорила она.
Вила постаралась глубоко выдохнуть и снизить напряжение, однако удавалось плохо. Врач начала рассказывать о ребенке, показывать его на экране. Девушка лежала, не слыша ничего и ожидая только одного – пол ребенка.
– … Девочка, – наконец произнесла доктор.
Вила почувствовала головокружение и слабость. Все! Как жить дальше? Что теперь скажет Александр?
Беременная вытерла полотенцем гель, оделась, не глядя на любимого мужчину. Вышли они из кабинета друг за другом. Мужчина шел впереди, а Вила семенила, едва поспевая за ним. Живот сводило судорогой, но она, превозмогая боль, двигалась вперед.
На улице все затянуло. Темные тучи сгущались над головой. Вила вдруг почувствовала, что это когда-то уже было.
Александр резко развернулась, смахивая мелкие капли начинающегося дождя.
– Мне не нужна дочь! И ты! Мне! Не нужна! Если не можешь родить СЫНА!
Он открыл дверцу машины, сел в нее и уехал. Только когда машина скрылась за поворотом, Вила осознала, что она вновь одна. Ливень хлестала ее по лицу, скрывая слезы. Одежда окончательно промокла. Жизнь как спираль сделала свой виток и вновь вернула ее в ту же ситуацию, что и тогда. Только теперь она не студентка, а безработная беременная женщина. Живот вновь свело судорогой. Девушка попыталась сделать шаг, однако боль только усилилась. Она опустилась на колени не в силах двинуться. Тяжелые капли прижимали ее все ниже к асфальту. Громкие рыдания заглушались непрерывным движением машин и шумом дождя. Нарастающее с утра напряжение покидало ее тело вместе с ребенком. Она почувствовала, как по ногам струится что-то липкое. На светлых бриджах проявлялись красные пятна. Вила испугалась их настолько, что начала истошно кричать:
– Нет! Нет! Нееееееттт!
Люди оборачивались на сидящую на асфальте девушку и торопливо шли дальше, принимая ее за сумасшедшую или пьяную. Ливень хлыстал всех, гоня в укрытие. Раздались раскаты грома, предупреждая о начале грозы. На улицах практически никого не осталось, кроме несчастной девушки и пролетающих мимо машин. Брызги окатывали Вилу вновь и вновь. Зубы сводило от холода. Мокрая одежда тяжелым грузом сидела на ней. Тело разрывалось от боли.
