Loe raamatut: «Крыло бабочки»

Глава 1

14 августа 2007

Ветром принесло откуда-то несколько зеленых листочков, они покружились в своем загадочном недолгом хороводе и приземлились неторопливо у моих ног. Я сижу в саду на даче, уже середина августа, жара стоит невыносимая, как в Африке, но здесь, среди деревьев, в их щедрой мощной тени мне хорошо и прохладно, и мысли в голову приходят ясные и четкие.

В этом году как-то не сложилось поехать отдохнуть к морю, и подруга предложила пожить у нее на даче. Дача большая, места хватает всем. Вот, даже кот Барсик имеет собственное спальное место в виде огромного раскладного дивана в гостиной, который, конечно, не раскладывают, но и так он себя вполне комфортно на нем чувствует. И я чувствую себя очень спокойно здесь, хотя раньше не понимала, что вообще можно делать целыми днями на даче. Ну хорошо, отоспишься один, два, три дня, погуляешь в лесу часок-другой, а потом – что? Только если есть, с кем провести приятно время, веселая компания, например, или романтический герой-любовник, который действительно по-геройски сможет развлекать тебя несколько дней или даже недель подряд (не уверена, что такие еще остались в природе), тогда, конечно, не поскучаешь. Но вот так, практически в гордом одиночестве, не считая кота Барсика и мою периодически наезжающую подругу Лену, хозяйку дачи, я не могла и подумать, что такое может произойти и что мне это даже и понравится в чем-то. Хотя я здесь еще только второй день и, скорее всего, нахожусь пока в стадии «отсыпания» и «отдыхания». Пока все хорошо. Надолго ли?

15 августа 2007

Сегодня приехала Ленка. Я еще спала, когда она ворвалась в комнату, вся какая-то взъерошенная, возбужденная, ее рыжие пушистые волосы были вспушены еще больше, чем обычно, желтые глаза горели, как у дикой кошки, она тараторила без остановки:

– Нет, ну ты подумай, ну ты только представь себе, какой хам, нахал! Неуч невоспитанный! И откуда он такой взялся, недоросль в панталонах! Болван!

И все в таком духе. Я, как могла, пыталась ее успокоить и выяснить, что случилось. Но это было невозможно. Ее рот совершенно не желал переходить в какое-либо другое состояние, кроме полной и безусловной открытости.

Тогда мне пришла в голову, как оказалось впоследствии, очень удачная мысль. Я встала и отправилась на кухню, решив приготовить кофе и отвлечь таким образом Ленкино внимание на что-то более приземленное и менее драматичное, чем ее переживания по поводу некоего негодяя и болвана, так поразившего ее воображение своим хамством и невоспитанностью.

Я разлила кофе по чашкам, достала сухарики и джем и, не говоря ни слова, молча села за стол, намереваясь приступить к завтраку. Лена пришла на кухню вслед за мной, речь ее при этом не прерывалась ни на единую долю секунды. Когда я накрыла на стол, аппетитный кофейный аромат, похоже, привлек ее внимание, и она на секунду остановилась, видимо, пытаясь осознать, каким образом вдруг появился свежесваренный кофе и накрытый стол с завтраком. Потом она посмотрела на меня, и в ее взгляде появилось понимание того, как же все-таки это все произошло. Но одновременно она поняла, что ее слушатель, то есть я, продолжает быть таким же благодарным, как и был, и она приоткрыла рот, видимо, собираясь снова заговорить. Но я быстро сориентировалась и пододвинула поближе к ней чашечку с благоухающим ароматами всей Бразилии, Арабских Эмиратов, Турции и моими светлыми надеждами кофе, на счастье, это оказалось сильнее ее эмоций по поводу нахального идиота и болвана, и Лена отхлебнула глоточек чудодейственного бальзама. И чудо свершилось! Ее желтые горящие глаза стали опять янтарными, волосы пригладились, а ноздри перестали раздуваться, как у скакуна, готовящегося взять барьер.

– Привет, – сказала я, как ни в чем не бывало, когда она отхлебнула еще несколько глоточков кофе, – я и не ждала тебя сегодня, думала, ты на выходные приедешь.

– Да я и сама так думала, – отозвалась она, с аппетитом запихивая в рот сухарик со сливочным маслом и густым слоем абрикосового джема. Но обстоятельства изменились. Шеф дал отгул. И – вот, решила приехать, проведать, как вы тут. Барсик хорошо себя ведет?

– Он вообще очень вежливый и воспитанный господин. Мы с ним отсыпаемся пока, до выяснения отношений дело не доходило.

– Да уж, не все могут этим похвастаться, я имею в виду воспитанность. Ленка насупилась, видимо, вспоминая «невоспитанного нахала», но она уже была сыта, напоена волшебным кофейным отваром, поэтому на сильные эмоции у нее сил не осталось, организм был занят перевариванием поглощенных сухариков, сливочного масла и джема вперемешку с ароматным напитком. Поэтому она только раздраженно махнула рукой, как бы отмахиваясь от набежавших мыслей, и неожиданно предложила:

– Слушай, а ты не хочешь пойти прогуляться? Пойдем, побродим по лесу, может, грибы пособираем, приготовим настоящий дачный обед. Пойдем?

– Пойдем, – сразу согласилась я. Мне уже хотелось отойти от моих «отсыпаний» и «отдыханий» и немного взбодриться. Приглашение Ленки было как нельзя более кстати.

Мы вооружились корзинками, на случай, если вдруг обнаружится одинокий грибок, уцелевший после ежедневных набегов наших дачных соседей, надели панамки, погода все эти дни стояла очень и очень даже жаркая, почти тропическая, и отправились на прогулку.

Барсик, развалившийся на диване в прохладной гостиной, даже не удосужился вильнуть хвостом в знак прощания или, не знаю, хотя бы пошевелил одним из своих многочисленных усов. Ноль внимания, фунт презрения, одним словом.

Перед лесом была небольшая березовая рощица, которую обязательно надо пройти. Березки в ней росли на довольно большом расстоянии одна от другой, поэтому не создавалось впечатления, что ты находишься в лесу. Скорее, в городском парке, только под ногами была трава, а не выложенные плитками дорожки. Мы быстро прошли эту рощицу и уже готовились углубиться в лес, как вдруг Ленка ойкнула и пребольно вцепилась мне в руку. Она смотрела куда-то вперед и немного влево. Я пригляделась в направлении ее взгляда и увидела что-то, похожее на матерчатую кепку синего цвета. Ничего странного, на мой взгляд, в этой кепке не было, кепка как кепка, кто-то обронил, наверное, нечаянно. Хотя я-то свою панамку нечаянно не роняю, да она и не упадет так легко с моей головы, для этого ее, голову то есть, надо хорошенько потрясти. Значит, голову владельца кепки тоже хорошенько потрясли, она же упала, если только он сам ее, конечно, не выбросил. Вот так, шел себе, гулял, и вдруг решил – не нужна мне эта кепка, выброшу-ка я ее лучше, вот прямо здесь, в березовой роще, чтобы в лес ее с собой не тащить, тяжелая больно.

Тут Ленка еще больнее ущипнула меня за руку, я бросила на нее возмущенный взгляд и… увидела в ее глазах ужас. Она смотрела в том же направлении, что и я, но не на кепку, а чуть-чуть правее. А правее лежал тот, кому, по-видимому, и принадлежала синяя кепка. Он лежал на животе, руки и ноги у него были неестественно вывернуты, он не двигался.

«Синяя рубашка, в тон кепке», – машинально отметила я про себя хороший вкус незнакомца. И в следующую секунду мы с Ленкой понеслись назад, поочередно издавая леденящие кровь вопли ужаса. У нас не было никаких сомнений в том, что лежащий в лесу мужчина в голубой рубашке с раскинутыми в разные стороны руками и ногами был мертв. И умер он, скорее всего, не своей смертью, а насильственной. Иначе, почему кепка была отброшена так далеко, не могла же она сама туда добежать!

Мы вбежали как угорелые в дом, и Ленка почему-то тщательно заперла дверь на замок. Заперев дверь, она прислонилась к ней спиной и тыльной стороной ладони стала вытирать пот с лица, стекавший двумя тоненькими струйками со лба и текущего дальше невинными ручейками по щекам и шее.

Я тоже была как взмыленный мустанг, которого впервые пытался оседлать наездник. Еще бы, бежали мы не медленно, а на улице за тридцать градусов зашкаливает, это вам не шуточки.

– Татьяна, – сказала вдруг Ленка решительным голосом. Так она меня обычно называла в очень серьезных и торжественных случаях, – надо сообщить в милицию.

Я охнула. Милиция, о ней – то мы вообще не думали. А ведь действительно, надо, дело-то серьезное, по всей видимости. Но, с другой стороны, нас же потом в покое не оставят, начнутся все их бесконечные протоколы, допросы, в общем, прощай, лето.

– Лен, а может, мы анонимно им об этом сообщим? А то ведь потом замучают нас, еще и в свидетели могут записать, а там вообще неизвестно, что за история приключилась, представляешь, если нас во все это впутают?

– Да вообще-то мы уже сами с тобой во все это впутались, но, все-таки, ты права. У меня, если честно, просто времени не будет этим заниматься…

– Ну вот, и я о том же. А так – позвонили, сообщили, а там уж пусть они сами разбираются.

– Хорошо, давай, неси телефон, сейчас я им позвоню.

Я сбегала за своим мобильником, Лена набрала 02, и после различных автоматических включений добралась наконец до какого-то инспектора, которому изложила всю историю, как на духу, и быстро положила трубку.

– Ну вот, стал спрашивать мое имя, адрес и все такое, а я дала отбой, – растерянно сказала она и в изнеможении сползла по двери на пол. Я сидела на табуретке за кухонным столом. Мы молчали, мы были потрясены, измождены, сил не было совсем ни на что. И даже не заметили, как за окном стемнело и дома стало совсем темно. Тогда Ленка поднялась с пола, включила свет, поставила чайник.

– Давай, попьем чаю – и спать, – предложила она. – А то уже совсем поздно. Завтра опять день будет.

Да уж, точно, опять день и опять солнышко, и лето, и все будет, как обычно. Хотя нет, как обычно уже не будет, по крайней мере, это лето обычным уже не будет, я это чувствую, оно будет совсем необычным, и неожиданности еще только начинаются…

Глава 2

16 августа 2007

Сегодня я проснулась от света. Солнце было особенно щедрым и поливало золотыми лучами все вокруг. Я открыла глаза и снова зажмурилась от щедрости солнечного света. Солнечные потоки стекали по стенам, обливали стулья и мебель, солнечные блики скапливались в складках покрывал на креслах и оконных занавесках. Солнце было везде, оно решительно хотело дать всем нам понять, кто же на самом деле в доме хозяин. Да и не только в доме…

Послышались привычные скребки в дверь. Это Барсик пришел пожелать мне доброго утра. Ему иногда приходят в голову такие благие мысли.

Я встала, открыла дверь. Барсик вошел, лоснясь от благодушия. Он мурлыкал так громко, что, казалось, эти хриплые звуки издает таинственный невидимый компрессор, который притаился где-то в уголке за дверью.

Барсик потерся об меня, оставив на моей пижаме огромный кусок длинной черной шерсти, величественно проследовал на середину комнаты, уселся и приступил к своему ежедневному обряду умывания. День начинался как нельзя более благоприятно. Я умылась и отправилась на кухню готовить завтрак. Когда по округе стало разноситься ароматное благоухание сваренного мною кофе, в двери показалась Лена с лохматыми волосами и заспанными глазами.

– Привет, – сказала она. – Голос был сиплый со сна, поэтому казалось, что за нее говорит кто-то другой, как в дублированных кинофильмах.

– Привет, – ответила я радушно, – вот, садись, давай, завтрак уже готов, я тут кофейку нам сварила.

– Здорово, – ответила Ленка чужим сиплым голосом, – кофе – это именно то, что мне сейчас и нужно. Очень кстати. Она отхлебнула кофе из чашки и замолчала, сосредоточившись на поглощении яичницы с бутербродами. Да и я тоже после вчерашней прогулки ужасно хотела есть, и яичница идеально подходила для наших голодных измотанных желудков.

– Слушай, – сказала вдруг Ленка, тщательно пережевывая бутерброд, – давай пойдем сегодня в гости к нашему соседу справа.

– Давай, – соглашаюсь я, жуя яичницу, – а зачем?

– Ну как, зачем, узнаем, что и как, он вообще всегда в курсе всего, расскажет, что за тусовка здесь в этом году собралась. А заодно, – Ленка многозначительно замолчала и приподняла в вопросе рыжие брови, – узнаем, чем вчера все закончилось. Мы же с тобой милицию вызвали, если ты не забыла…

Конечно, не забыла, хотя очень бы хотелось, но никак не получалось, синяя кепка и неестественная поза лежащего человека не выходили у меня из головы, как я ни старалась их оттуда выбросить.

– Хорошо, давай, доедай и пойдем, – сказала я и стала потихоньку убирать со стола и мыть посуду. Вообще я люблю мыть посуду, под шум журчащей воды мысли сами собой выстраиваются в стройные ровные ряды и начинают двигаться в особенном, плавном и гармоничном ритме.

Я, конечно, была очень напугана всем, что произошло с нами вчера. Но, с другой стороны, меня одолевало нестерпимое любопытство. Кто этот человек в голубой рубашке, что с ним произошло, почему он лежал в лесу, что он там делал в одиночестве? Неужели собирал грибы?

Вопросов было много, они теснились в голове, мешая мыслям войти в их обычное во время мытья посуды гармоничное и безмятежное состояние. Пожалуй, теперь мне даже очень хотелось бы узнать побольше о вчерашнем происшествии.

Я побежала в свою комнату собираться. Когда я вышла, Лена уже ждала меня, одетая, накрашенная, в туфлях на каблуках и с маленькой модельной сумочкой им в тон.

– Лен, – выдохнула я после небольшой паузы, во время которой созерцала ее одеяние, – мы же на даче… Может, лучше выбрать прикид попроще?

– Вот еще! – мне показалось, что в тоне ее голоса послышались нотки вызова. – Как считаю нужным, так и буду одеваться. И вообще, кто сказал, как следует одеваться на даче? Может, уже создали специальную дачную моду, а я еще ничего и не знаю об этом?

С этими словами она гордо встряхнула кучерявой гривой своих рыжих волос и, открыв дверь, стала спускаться по ступенькам крыльца. Мне ничего не оставалось делать, как только последовать за ней. Что-что, а эпатировать она умела мастерски.

Мы вышли за калитку забора и, пройдя несколько метров, вошли в калитку, которая принадлежала забору соседа. Нашим глазам открылся уютный ухоженный садик с цветочными клумбами. Посреди садовой лужайки стояли огромные качели с матрасом вместо сидения, и мы поняли, что именно здесь Ленкин сосед спасается от жары в душные летние ночи. «Интересно только, а как он спасается от комаров в эти душные летние ночи, когда он спасается от жары?», – подумала я. Но додумать не успела, потому что на веранде показался сам хозяин уютного садика, довольно молодой мужчина, на вид очень даже симпатичный, лет тридцати пяти – сорока, загорелый, спортивного телосложения, которое подчеркивалось футболкой поло и спортивными шортами до колен, из-под которых виднелись загорелые мускулистые икры. Он приветливо помахал нам рукой и стал спускаться со ступенек крыльца в сад.

– Лен, – тихо позвала я, – а как его зовут, ты с ним на «ты» или на «вы»?

– Конечно, на «ты», – прошипела она. – Маловат будет, чтобы с ним еще всякие церемонии разводить. Я сейчас вас познакомлю, не переживай.

– Привет, соседушка, – голос у соседа был не низкий и не высокий, средний. Такой приятный, мило-певучий тенорок.

– Привет, Леш, – сказала Лена. – Вот, познакомься, моя подруга Татьяна. Таня, это Алексей.

Мы приветливо поулыбались друг другу, и Алексей пригласил нас к себе в беседку, она стояла чуть подальше в саду, поэтому я сразу ее и не приметила, ее совсем не было видно из-за листвы деревьев, в которой она утопала в буквальном смысле слова.

Я зашла в беседку и… обомлела от блаженного чувства прохлады, завладевшего всем моим существом, от ногтей до кончиков волос. Мне стало так хорошо, так спокойно и комфортно здесь, что я на какое-то время даже забыла, зачем мы сюда пришли, что нам, собственно, еще нужно, кроме волшебного, невесомого состояния блаженства, в которое я вдруг погрузилась. Вывел меня из этого состояния голос моей подруги. Она-то, видимо, уже не первый раз навещала своих соседей, и на нее сказочная беседка не произвела такого сильного впечатления, как на меня. Она деловито расспрашивала Алексея о его делах, надолго ли он в этом году приехал сюда, как его работа, как родители. У нее было достаточно информации, чтобы поддерживать светскую беседу еще очень и очень долго. Но я-то знала, что ее, как и меня, волновало вчерашнее происшествие, поэтому беседу надо было непременно подвести к этому событию, но очень осторожно, чтобы не возникло никаких подозрений. Я решила прийти ей на помощь.

– А что, – невинным голоском, но очень решительным тоном вмешалась я в их разговор, – говорят, у вас здесь леса необыкновенные, грибных мест много. Вот, я все прошу Лену, – я бросила слегка обиженный многозначительный взгляд в сторону Ленки, – чтобы она взяла меня с собой по грибы, а она никак не соберется. То она устала, то жарко, то еще что-то. А вы, Алексей, ходите в лес по грибы?

– Таня, пожалуйста, говори мне «ты», у нас с тобой не такая уж и большая разница в возрасте, – отозвался он слегка обиженно. – А по грибы я хожу, конечно, и люблю ходить, у нас их действительно здесь много. Но вот вам одним, девочки, – тут Алексей сделал паузу и приподнял левую бровь, – я бы ходить в лес не советовал. Особенно после недавних событий…

Мы с Ленкой открыли рот и, не мигая, смотрели на него. Какие такие недавние события? Если он имеет в виду то, что было вчера, так это одно-единственное событие, значит, случилось еще что-то, что мы не знаем? Вот это уже очень и очень интересно. Что случилось? Когда? Но, опять же, надо быть очень осторожными. Ни в коем случае не показывать свою горячую заинтересованность, чтобы его не напугать и не спугнуть.

– Леша, – почти пропела Ленка так ангельски и нежно, что я даже посмотрела на нее, чтобы убедиться, что эти звуки действительно исходят от нее, – а ты не угостишь нас чем-нибудь прохладительным, а то в наших горлышках от жары совсем пересохло. Все-таки тридцать пять градусов – не шутка, правда?

– Да-да, конечно, сейчас принесу, – Леша засуетился, вскочил и пошел к дому.

– Лена, – сказала я прерывающимся голосом, – ты понимаешь, что здесь что-то нечисто? Происходит что-то совсем непонятное, я уже запуталась…

– Не паникуй, – ответила Ленка серьезно и строго, – сейчас мы у него узнаем все, что ему известно, а уж потом будем делать выводы. Проблемы, Таня, надо решать по мере их поступления. Тебе известно это правило?

– Известно, известно. Только вот чует мое сердце, что, как только мы узнаем, что здесь происходит, вот так сразу эти проблемы и начнутся.

– Ну вот, тогда и будешь переживать. А сейчас успокойся и сосредоточься. Мы зачем с тобой сюда пришли? За информацией. Вот ее – то мы и будем собирать. А все остальное оставь на потом.

Она обернулась к дому: – А, вот и он, идет, несет нам водичку, чтобы освежить наши поплывшие мозги. Ты все поняла? Возьми себя в руки!

Я кивнула головой в знак согласия и постаралась отогнать как можно дальше все посторонние мысли, мешающие нашему разговору с Алексеем.

– Девочки, принес, что нашел, – он поставил на столик круглый поднос с высокими фужерами, в которых шаловливо искрилась какая-то жидкость золотисто – кремового цвета. Жидкость эта, судя по всему, была прехолодная, потому что стенки фужеров запотели. Все это выглядело очень и очень аппетитно.

– Леш, – Ленка облизнулась от вожделения, – скажи, пожалуйста, а по какому такому случаю… ты нас шампанским потчуешь? Может, случилось что, чего я не знаю? – С этими словами она взялась двумя пальцами за тоненькую ножку фужера и чинно отпила глоточек игривого прохладительного напитка.

– Ох, девчонки, случиться – то случилось, только совсем не то, что вы думаете, все как-то совсем невесело… и непонятно, – он понуро опустил голову, как будто от большой печали. Посидев так некоторое время, Леша продолжил. – Помнишь, Лена, у нас здесь был такой староста важный, председатель дачного кооператива, Кирилл Кириллыч, солидный такой, серьезный дядя?

– Помню, конечно, – Ленка растерянно посмотрела на меня, – а что, он разве уже не председатель? Мне казалось, им все были довольны.

– Ну вот, как оказалось, не все. Кирилла Кириллыча не выбрали на последнем заседании комитета. А через два дня после этого он умер, – Леша посмотрел торжественно на наши вытянутые лица и объяснил. – Застрелился.

Мы с Ленкой ахнули и прихлебнули еще немного шампанского из фигуристых фужеров.

– Леш, – жалобно протянула Ленка, – неужели Кирилл Кириллыч был таким слабым человеком? Кто-кто, но он… никогда бы не подумала, он очень любил жизнь!

– То-то и оно, – сказал Леша, – на самоубийство это все мало похоже. Просто такая версия устроила всех, и милицию в первую очередь.

Тут мы обе опять ахнули и переглянулись, упоминание о милиции вернуло нас к воспоминаниям о вчерашнем происшествии. Как там вчера все закончилось?

– Но дело все в том, – продолжил Леша еще более загадочно, – что есть и продолжение истории.

– Да ну? – изумилась Ленка, хотя я знала, что она была уверена, что Леша имеет в виду вчерашнее событие.

– И еще какое продолжение, – напустил туману наш собеседник. – Через несколько дней после случая с Кириллом Кириллычем здесь объявилась некая молодая женщина по имени Алла, она приехала сюда с маленькой девочкой лет восьми, которая была прямо вылитая Кирилл Кириллыч, только лет так на пятьдесят – шестьдесят моложе.

Вот это да! Такого поворота мы с Ленкой никак не ожидали. Вот тебе и тихая дачная жизнь, ягоды, грибочки и всякие там цветочки…

– Леш, но у него же жена есть… дети взрослые, внуки… – растерянно протянула Ленка.

– Ну и что – внуки, подумаешь, невидаль какая, одно другому не помеха. Старикам тоже жить хочется, я его очень даже хорошо понимаю, – сказал он. – Я другого не могу понять. Как он мог решиться и признать этого ребенка своей дочерью? У девочки его фамилия и его отчество, то есть она – Кирилловна. Алла долго ни с кем не церемонилась, показала сразу его жене метрики девочки, по которым он был ее законным отцом. Наверное, у него свои соображения на этот счет, да и потом, он же не собирался умирать. Поэтому версия о самоубийстве кажется такой странной. Мне кажется, что человек, живущий в любящей семье, имеющий молодую красивую любовницу, от которой у него горячо любимый ребенок, настолько любимый, что он даже законно оформил свое отцовство, не пойдет никогда на такой шаг. Слишком многое удерживает его в этой жизни.

Мы с ним согласились и молча покивали головами.

– Скажи, Леш, – я решила придать нашей беседе более конкретный характер, – а что, у Кирилла Кириллыча богатое наследство? Просто, как-то странно все получается, если это не самоубийство, то кому и зачем понадобилось его убивать?

– Вот это мне тоже хотелось бы узнать. Хотя, конечно, он был небедным человеком. Бывший военный, генерал даже, по-моему. Один только дачный участок его чего стоит. У него же чистого леса несколько десятков гектаров огорожено. А дом какой он себе там отстроил, дворец целый. Более подробно я не знаю, конечно, что у него там за имущество, но то, что оно есть, это точно, у таких людей, как он, всегда есть имущество. Но мы отвлеклись от сути моего рассказа, имущество Кирилла Кириллыча – не самое главное во всей этой истории.

Мы насторожились и навострили уши.

– А что, Леш, там самое главное? – робко пролепетала Ленка.

– Самое главное – это то, что после самоубийства или убийства Кирилла Кириллыча очень странным образом умерла его сестра, Мария Кирилловна, пожилая женщина, незамужняя, бездетная, она жила в доме Кирилла Кириллыча… Ее смерть была странной, потому что она никогда ничем не болела, это была очень здоровая женщина. И вдруг, каким-то совершенно непонятным образом, она заснула вечером, а утром не проснулась. Это произошло вскоре после кончины Кирилла Кириллыча. Но самое главное – это то, что вскрытие показало, что она умерла из-за остановки сердца. Почему – то все потом решили, что она съела что-то не то и отравилась. Мария Кирилловна в тот день купила себе лапшу быстрого приготовления, так вот, все почему-то решили, что именно этой лапшой она и отравилась. Мне лично такая версия кажется, по меньшей мере, сомнительной.

– Да уж, – выдохнули мы с Ленкой. Выдох был сильный, потому что все это время мы слушали, затаив дыхание, и даже не замечали этого, настолько невероятным казался рассказ Алексея. И самое невероятное – то, что все происходит здесь, в тихой дачной гавани, утопающей в золотой пыли скуки, щедро разбрызгиваемой жарким летним солнцем.

– Но и это еще не все, – продолжал Алексей, явно воодушевленный впечатлением, которое произвел на нас его рассказ. Мы ничего не отвечали, завороженные цепочкой зловещих событий, совершенно необъяснимой и непонятной и потому еще более пугающей.

Неожиданно послышались голоса, они доносились из сада, видимо, к Алексею кто-то пришел. Наверное, никогда в жизни у меня не возникало такого сильного чувства досады из-за того, что прервали мой разговор. Я посмотрела на Лену и поняла, что она испытывает точно такие же чувства. Но ничего не поделаешь, придется смириться, обстоятельства сложились именно так и в данный момент бытия они сильнее нас.

Леша встал и пошел посмотреть, кто к нему пожаловал. Я подумала, что, возможно, нам лучше удалиться и прийти навестить Алексея в другой раз. Но Лена, уловив мое намерение, крепко сжала мое запястье и не дала подняться. – Сиди, – повелительно прошептала она и выразительно посмотрела на меня, как будто давая понять, что самое интересное еще впереди.

Я послушно осталась сидеть. В любом случае, интересно посмотреть, кто там пожаловал, дома все равно делать сейчас нечего.

Алексей вернулся вместе с высоким худощавым мужчиной в джинсовых шортах и белой футболке лет сорока и высокой женщиной с короткой стрижкой примерно такого же возраста. Скорее всего, муж с женой, между ними было какое – то неуловимое сходство, которое присуще всем семейным парам, прожившим много лет вместе. Невозможно определить, в чем именно оно заключается, во взгляде или в общем выражении лица, в стиле поведения или манере одеваться, но совершенно очевидно, что супруги, прожившие вместе долгое время, становятся как будто чем – то единым, и это единство проявляется внешне, конечно, при условии, что у них гармоничные и мирные отношения.

– Познакомьтесь, девочки, это Сергей Кириллович Звонков, а это его жена Марина.

– Звонков? – переспросила Ленка удивленно.

– Да, Звонков, – ответил за Сергея Леша, – он сын покойного Кирилла Кириллыча.

Я тихонько охнула и от неожиданности немного сползла под стол.

– Извините, – смущенно сказала моя подруга, – я так, от неожиданности спросила. Примите мои соболезнования…

– Спасибо, – ответил приятным баритоном Сергей, – ничего страшного, мы же с вами не были знакомы…

– Нет, – ответила Лена еще немного смущенно, – но вот отца вашего я очень хорошо знала.

– Да, конечно, папу здесь все знали, он же столько лет у вас председательствовал. Это я редко показывался, то работа, то дела всякие, трудно было вырваться.

– А сейчас… полегче стало? – с невинным видом подковырнула его моя подруга и прихлебнула шампанского из стройного фужера.

– В общем, да, – не заметил или сделал вид, что не заметил ее укола Сергей. – А потом, обстоятельства так сложились, что мое присутствие здесь совершенно необходимо, особенно моей бедной маме, которая до сих пор никак не придет в себя от горя.

– Да, – вздохнул сочувственно Леша, – бедная Ольга Ивановна, ей сейчас, наверное, тяжелее всех. Шутка ли, столько лет вместе прожили.

– Прожить – то прожили, но, как оказалось, от сюрпризов никто не застрахован, – сказал вдруг Сергей совсем другим, жестким и даже немного скрежещущим голосом. От милого бархатного баритона не осталось и следа. – Папа – то наш, видите – ли, столько лет еще одну семью содержал, эта молодуха ему и дочку народила, времени даром не теряла, путана…

Неприличное слово звучало немного странно после бархатного баритонного вступления и в окружении представительного, импозантного даже, облика самого Сергея. Но я подумала, что, пожалуй, в сложившихся обстоятельствах его можно понять. Шутка ли, столько всего произошло в его семье и за столь короткое время.

Марина тихо и незаметно взяла его за руку, как будто успокаивая и одновременно призывая его держать себя в руках и не давать волю эмоциям. Он в ответ слегка сжал ее пальцы, и на какие-то доли секунды наступило молчание. Все о чем-то думали, каждый о своем, конечно, но мне почему-то показалось, что у этого «своего» была одна и та же тема.

Ленка сделала мне знак, что пора уходить. Мы и вправду что-то засиделись сегодня у Леши, пора и честь знать. Я и раньше бы ушла, если бы Ленка меня не остановила. Хотя, конечно, она оказалась права, вот, познакомились с сыном Кирилла Кириллыча, очень даже полезное знакомство. Но, прежде чем уйти, Ленка не удержалась и спросила:

– Сергей, скажите, а чем вы занимаетесь? Знаете, я обычно легко могу определить, кем человек работает. Но что касается вас… я в затруднении.

Сергей засмеялся и сказал снова бархатным и милым баритоном:

– Я делец.

Мы с Ленкой от неожиданности замерли, я в это время как раз собиралась допить свой прохладительный напиток, и так и застыла с изящным фужером в руке, как на картинах фламандских мастеров, дама с кубком, то есть с фужером.

– Как интересно… – попыталась я немного пошутить, – что вы делите, если не секрет?

– Да все, – лицо Сергея расплылось в самодовольной улыбке. – Могу поделить все, что ни пожелаете. Но при этом – всегда в свою пользу, как говорится, дивиденты – мои.

Мы засмеялись, хотя на шутку его слова мало были похожи. Но кто знает, может, у него такой юмор. Мы с Ленкой переглянулись и стали со всеми прощаться. Леша пошел нас провожать.

– Спасибо тебе, Леша, за прием и за угощение, – сказала ему Ленка, открывая калитку и пропуская меня вперед.

– Да не за что, девчонки, заходите, когда хотите. Вот, будет скучно – и заходите, я всегда рад вас видеть.

– Ну, я – то здесь ненадолго, – ответила Ленка, – завтра уезжаю, а потом уже только на выходные появлюсь. А вот Таня здесь до конца августа будет сидеть. Ты уж позаботься о ней, хорошо? А то она совсем одна остается, не считая кота, конечно.

– Хорошо – хорошо, – сказал Леша, – я обязательно о ней позабочусь, – и меня обдало синевой его ласкового и внимательного взгляда. Надо же, а я и не заметила, какие у него красивые глаза, немного вытянутые к вискам, такие удлиненно – овальные. И синие-синие, как небо в ясный летний день…