Loe raamatut: «SOS, медсестра для Киллера»

1

О чем может мечтать выпускница медицинского колледжа? Конечно же о практике в местной больнице! Еще совсем зеленую, не имеющую никаких навыков как таковых, меня отправляют в местную больницу на стажировку. Мама договорилась со своей подругой – главным врачом нашей небольшой районной больницы на мою практику с дальнейшим трудоустройством, если покажу отличные результаты. В себе я совершенно не сомневалась, держалась уверенно до последнего, а точнее ровно до того момента, пока меня не познакомили с моим куратором на время практики. Никогда бы не подумала, что среди врачей бывают такие сухари. Чем-то этот человек напоминал даже внешне нашего преподавателя по химии, который твердил нам из года в год: "Вы все не сдадите мой предмет!". Именно первое мнение, как правило, играет важную роль. Жаль я не прислушалась к нему из-за своего неописуемого восторга оказаться при деле и желании помогать всем и вся.

Итак, по порядку. Иду радостная, почти поющая под нос песенки по длинному коридору больницы. Ничто не предвещало беды, разве что пришлось ждать Веронику Андреевну с операции три часа. Но я упертая, в деда, тот пойдет на пролом, если ему приспичит. Появляется на пороге приемной Вероника Андреевна, я встаю со своего места, она мне машет рукой – мол подожди минут пять, я не в состоянии говорить с тобой. Плюхаюсь обратно. Мама специально для такого важного события подобрала мне легкое желтое платьице с пышной юбкой выше колен. Сказала, что не в профессию, так замуж точно выпорхну. Ну я-то уж точно знаю, что пока весь мир не спасу, никаких замуж не будет! Проходит три минуты, считаю на дедовом секундомере. Отец, когда бросил семью, вручил мне эту штуку и сказал, переполненный гордости: "Береги себя и маму, ты у нас сильная девочка!". Наверное, такие слова, как правило, говорят отцы сыновьям, отправляясь на войну.... В моем случае я оказалась действительно опорой для мамы, а папа отправился далеко не на войну, а на поиски своего драгоценного мужского счастья. Так вот, совсем сбилась с курса. Ровно через три минуты в приемную заходит мужчина в синем врачебном костюме, покрытом багровыми пятнами. Мясник что ли какой-то? Врачи выглядят куда культурнее этого чудака. Может, Вероника Андреевна заказывает фарш, рульку прямо в свой кабинет? Мало ли в жизни бывает, некогда человеку ходить по магазинам, а тут сервис на высшем классе! Тем более последнее время все больше набирает обороты бизнес онлайн, дистанционный. Надо будет попросить у нее номер этого мясника, буду тоже с дивана заказывать себе целых поросят.

После того, как мясник пропал за дверью главного врача, прошло еще две минуты, и меня пригласили, наконец, внутрь сокровищницы нашей больницы. Именно сокровищница, так как тут стояло оборудование гораздо дороже всей нашей больницы в целом. Это ж как любят нашу Веронику Андреевну, создавая такие чудесные условия на работе!

– Присаживайся, Женя, – говорит мне сухо Вероника Андреевна, не смею не слушаться, плюхаюсь в ближайшее кресло. Мясник с натянутой по самые брови испачканной маской, по-моему, спит за столом, делая вид, что весь во внимании нашего сейчас разговора. Что ему тут надо? Я же не ветеринаром училась быть, а медсестрой! Тем временем Вероника Андреевна продолжает:

– Я очень рада, что ты будешь проходить стажировку в нашей больнице, – ага, как же! У нее медсестры скоро будут штабелями валяться, девать некуда. Вот врачей беда – не хватка жесткая, но где же их взять, – Хочу тебя познакомить с твоим непосредственным начальником и куратором на время практики – Киллер Мстислав Юрьевич.

– Ну по нему и видно, что он Киллер, – оценивающим взглядом я присмотрелась снова к измазанному с ног до головы мяснику и продолжила развивать свою мысль, – Вероника Андреевна, а вы уверены, что это достойный и профессиональный куратор для меня? Я на ветеринарии не специализируюсь.

Мясник сразу же проснулся, стянул с глаз свою замызганную маску и хрюкнул со смеху. Вероника Андреевна проявила величайшее терпение, спокойно, как неразумному ребенку стала объяснять:

– Это лучший специалист у нас в больнице. Тебе очень повезло, Мстислав Юрьевич, как раз ищет себе медсестру для приема в поликлинике и в отделении. Работы много, дорогая моя, – вот тут я ощутила, что оскорбила женщину своей фразой, потому что поняла – влипла по полной, ни дня для продыху мне не будет!

Несмотря на то, что поступила не очень корректно по отношению к маминой подруге, за что получила уже минус месяц выходных в карму, мы с мясником сканировали друг друга внимательными взглядами. Я думала о том, что меня обманывают и он все же ветеринар, а он решил озвучить свои мысли:

– Тебе хоть восемнадцать есть, девочка?

– Мне девятнадцать будет через два месяца, – обиженно поджала губы я, ощущая на себе две пары пристальных глаз.

– Мстислав Юрьевич, я поручаю вам Женечку на личный контроль. Очень надеюсь, что вы не напугаете девочку, и скоро она будет официально у нас работать, – произнесла Вероника Андреевна, радуясь тому, что нашла на кого меня спихнуть и что дело быстро разрешилось. Но оказалось, что этот самый мясник тоже колок на язык и не рад моему появлению в его жизни:

– Вот еще. Вечно наберут по знакомствам невесть кого, а мне с этим работай!

После этой фразы у Вероники Андреевны почему-то поползли глаза на лоб в прямом смысле этого слова. Бинго, наказания с выходными сегодня обрела не только я, но и мой непосредственный начальник напросился:

– Мстислав Юрьевич, вы знаете, вы заведующий отделением хирургии, а вот с приемами туговато, нужно увеличить часы, людям мало времени, вот очередная жалоба пришла, – она показательно помахала перед лицом мясника пустой бумажкой.

Мужчина явно был не рад такому повороту событий, побелел, что теперь его грязно багровый халат казался солнцем ярким на фоне его мертвенно-бледной кожи. Мне даже показалось, что у него все признаки предынсультного состояния. Но, слава богу, мужчина встал, громко задвинув за собой стул и зло кинул в мою сторону, уже подходя к двери:

– Иди за мной, горе луковое!

И с чего бы мне быть луковым горем? Я хорошо отношусь к луковичным, а горе пока никто со мной не знал....

2

Мстислав Юрьевич, не заикаясь и не картавя, но лицо все-таки на одну сторону перекосилось, говорил инструкции:

– Ничего без спроса не трогай. Сейчас поработаем в отделении, завтра придешь в поликлинику – начнем с тобой прием.

Я молча кивала. На все согласна, главное научите меня спасать людей! На всякий случай поглядывала на лицо врача – вроде не перекашивает его больше. Вполне себе пышущий здоровьем человек, а минуту назад чуть инсульт не трепанул.

– Беречь себя надо, Мстислав Юрьевич, – вырвалось у меня.

– Вот я и берегу свою психику. Если тронете хоть какой-то инструмент – отправлю в санитарки! – повернулся ко мне резко наставник, что я невольно врезалась ему в грудь. В горле застрял металлический запах крови от его спец одежды. Резко мир зашатался вокруг, к горлу подступила тошнота, сразу же отзываясь о себе характерными каркающими звуками. Слышу где-то на заднем фоне голос своего куратора:

– Твою ж. Наберут по объявлению! Маша, неси скорее тазик для новой медсестры!

Не успела молоденькая медсестра меня спасти от позора, как спец одежда моего куратора дополнилась еще несколькими выразительными узорами и характерными запахами. На кончиках пальцев стряхнула невидимую пыльцу с плеч Мстислава Юрьевича и проговорила виновато:

– Меня еще ни от одного мужчины так не тошнило, как от вас, Мстислав Юрьевич!

Куратор недовольно сверкнул глазами, погрозил мне пальцем, пытаясь совладать со своим гневом, в итоге вылил его на бедную Машеньку, хихикающую в кулачок:

– Чего ты стоишь тут без дела? Иди заполняй свои бланки, Маша! Бегун из тебя так себе….

Господи, как же неудобно-то. Опустила глаза в пол, стараясь не смотреть на грязную одежду светила хирургии нашего маленького города. Маша проводила взглядом начальника, потом повернулась ко мне, говоря с улыбкой:

– Я Маша, сижу на посту. По всем вопросам можешь ко мне обращаться. Мстиславу Юрьевичу полезно иногда опуститься на грешную землю, а то ходит вечно, задрав нос, а все медсестры полы в отделении слюнями закапали – зовут его на свидание, а он у нас недоступный.

– Так, может, женатый, – предположила я, вытирая рот ладошкой, – Я Женя. Очень приятно познакомиться.

– Взаимно, – просияла Маша, – Он холостой. Трудоголик. И день и ночь в отделении.

Мысленно подумала о том, что я теперь тоже трудоголик. Интересно, как к этому отнесется Мишка – мой парень и по совместительству будущий медбрат. Я ему даже не потрудилась сообщить, что за неделю до экзаменов отправилась на стажировку. Вот шума-то будет. Маша показала мне отделение хирургии, в целом десять палат, забитых наглухо. В девятой не выдержала и спросила у переломанного мужичка, у него ноги еще так забавно болтались у потолка почти, как на карусели:

– Что ж за сезон у вас, все переломанные! Признавайтесь, специально ноги переломали, чтоб к нашему светилу попасть на прием?

– Бу-бу-бу, – проговорил недовольно мужчина, у него еще и голова оказалась перемотана со всех сторон, даже рот замотали зачем-то. Может, много говорил? Маша посмеялась над моим профессионализмом, а вот переодевшемуся в свежую одежду начальнику отчего-то было не до смеха, он стоял и смотрел на меня, как на ОГРОМНОЕ недоразумение в его отделении. Ну я хотя бы помогла ему переодеться, а то сам не мог.

– Евгения, может, вы пошли не в ту профессию? Попробуйте себя в роли следователя, – проговорил холодно Мстислав Юрьевич, мужик с перебинтованной головой характерно закрякал, подрыгивая своими подвешенными ногами, а мне стало обидно. Вот так хочешь спасти весь мир, а тебя выгоняют в полицию.

– Ну уж нет! Вы от меня не избавитесь! – сказала твердо уверенная в своих словах я.

– Это звучит, как угроза из ваших уст, – зло пробурчал Мстислав Юрьевич и ушел куда-то, может, спрятался от меня, чтоб зачет по практике не ставить, а может, работал в поте лица.

3

Первое дежурство в отделении хирургии пролетело почти незаметно, если бы не одно но. Вечером, когда медсестры сменялись, мой непосредственный начальник вдруг появился, при том что ровно в тот момент, когда я тоже собиралась отправляться домой, рассказывать маме свои пережитые эмоции. Про тошноту на своего куратора решила благополучно умолчать, чтоб маме не было стыдно за мой поступок.

– Евгения, вы куда это собрались? – спросил безобидно светило хирургии.

– Домой, Мстислав Юрьевич, – ответила я с добродушной улыбкой.

– Не получится, – сообщил сухо он.

– Почему? Я ноги пока не переломала, могу добраться до дома своим ходом, – ответила я спокойно, совершенно не думая о каких-то преградах.

– Я вас оставляю на ночную смену, – резко обломал меня куратор. Улыбка сползла с моего лица сама собой. Придется сидеть на кофе, иначе не выдержу еще и завтрашний день на приеме. Маша посмотрела на меня с сочувствием, потом на ухо прошептала:

– Ты можешь поспать в перевязочной, когда Киллер уйдет в свой кабинет.

Я кивнула, ощущая прилив сил. Так это же я смогу завтра не клевать носом весь день и продержаться до вечера. Не уверена, что с моими навыками куратор пожелает оставить меня на еще одну ночную смену. Когда мы остались на всё отделение вдвоем с Мстиславом Юрьевичем, я села на пост. Маша написала записку, по которой мне нужно было действовать. В пять вечера всем раздать по палатам таблетки, кому-то сделать уколы. Вот с таблетками не проблема, а с уколами возник конфуз, живому человеку я не делала их ни разу. Захожу в сестринскую, достаю пачки таблеток, по стаканчикам фасую, специально, чтоб не запутаться подписала палату и фамилию пациента. Правда, поместилось всего две буквы, получилось странное сочетание – 1 п. По. Благо в первой палате не было однофамильев или созвучных по первым двум буквам фамилий, поэтому проблем не возникло. А вот со второй начался хаос стоило мне спросить:

– Кому колеса по специальной цене?

И что не сиделось старушенции в своем углу спокойно, она решила со мной поругаться на пустом месте:

– Какие колеса? Ты что мне даешь в этом своем стаканчике 2 п.Ох? Что значит пох? Позовите мне сейчас же лечащего врача!

– Девушка, – очень сильно кривила я душой, до девушки там, как до Пекина туда и обратно, – Не нужно лечащего врача, 2 – это номер палаты, а п – палата сокращенно. Ох это сокращение вашей фамилии, вы же Охриева.

– Ну да, – кивнула согласно старушка, а я уже хотела выдохнуть, мол разобралась со старушенцией самостоятельно, но нет, – Позовите моего лечащего врача, вы не внушаете доверия.

– А он вам внушит доверие? – разозлилась я, – Что вы сопротивляетесь? Вам все равно придется выпить лекарства, иначе езжайте домой и лечитесь там!

– Вы почему мне хамите? – вдруг возмутилась старушенция. Больше шутить про колеса не буду, сделала себе мысленную пометку. Закатив глаза слушаю недовольство пациентки и пытаюсь ее успокоить:

– Если вы хотите я выпью эти таблетки вместе с вами, чтоб вы убедились, что они безвредные.

– Вот именно так вы свою дурь толкаете! Как же! Попробую я ваши шины! – взъерепенилась бабка окончательно, подняв крик на все отделение. Пойти сейчас к куратору означало признание моей ошибки и несостоятельности, поэтому я билась до последнего, пока старушенция не задала провокационный вопрос:

– Как ваша фамилия девушка? Я буду жаловаться на вас в Министерство здравоохранения!

– Не скажу, – резко ответила я, краснея, как рак. В дверях появился заспанный и недовольный светило хирургии и поинтересовался у противной бабки:

– Что вы так орете на все отделение? Что-то болит?

– Нет, доктор, у меня все хорошо. Только вот эта, – она красноречиво посмотрела в мою сторону, что разом захотелось провалиться сквозь землю, – Предлагала мне какие-то шины, а на таблетках на писано два раз пох. Что это значит? Почему у вас в отделении такое безобразие происходит? А когда я спросила у нее фамилию, чтоб написать жалобу, та сказала, что не сообщит мне.

– Наверное, надо было попозже проснуться, – улыбнулся довольно Киллер, – Может, тогда бы вас, Евгения, отсюда выперли побыстрее.

– Не дождетесь, – отрицательно помотала головой я, вцепившись в поднос с таблетками.

– Так что там за шины были, я не понял? – зачем-то уточнил Мирослав Юрьевич.

– Зимняя резина, – буркнула я, – Продаю с машины.

– Да, что вы хоть хай подняли, – приподнялся на локтях мужчина с перебинтованной ногой, – Колеса она предлагала.

– Ах, колеса, – даже причмокнул от удовольствия куратор, смотря на поднос с таблетками, в который я вцепилась уже двумя руками, словно боялась, что он улетит в космос, если держать его не буду.

– Как ваша фамилия, вы скажете мне для составления жалобы или нет? – все еще требовала расправы старушка.

– Нет, – испуганно пискнула я, красная, как рак.

– Отчего же? – приподнял бровь довольный, как кот на Масленицу Мирослав Юрьевич, – Давайте всей палатой хором попросим медсестру сознаться в своем непрофессионализме и сдаться честному блюстителю закона.

– Я первый день как бы тут, можно списать на неопытность и глупость, – в свою защиту произнесла испуганно я, происходящее все больше походило на охоту на ведьм. Сейчас притащат дрова и сожгут за все грехи перед хирургией, а главный палач и инквизитор вот этот ухмыляющийся светило.

– Евгения! В такой профессии непозволительно вести себя неподобающим образом! Сегодня спишем все на ваш первый рабочий день, а завтра на второй? И так всю жизнь вы будете работать, словно ничего и никому не обязаны? А это не лор отделение, где абы как, а хирургия! Тут между прочим людям операции серьезные проводят! – отчитывал меня, как маленькую девочку Мстислав Юрьевич.

– Вот именно, – поддакивала бабка, – Ваша фамилия, – хотелось добавить подсудимая, но прикусила язык и помотала отрицательно головой.

– Ей богу цирк какой-то! – недовольно проговорил светило хирургии и сказал строго, – Евгения, если вы сейчас же не закончите со всеми процедурами для пациентов, я точно сделаю все, чтоб завтра вы уже не работали в этой больнице!

Дважды повторять мне не требовалось, я все также прикусив язык, молча раздала оставшееся таблетки по палатам и отправилась в процедурную. Морально готовиться к уколам.

4

Мстислав Юрьевич

Неделя выдалась напряженной. Так мало мне того, что я разрываюсь между отделением хирургии и приемами во взрослой поликлинике за врача ортопеда и хирурга, так еще и главный врач подсунула мне подставу в лице миленькой медсестры Евгении. Сколько таких молоденьких, зелененьких выпускниц приходит после нашего колледжа и даже утку выносить правильно не умеют! Так всему надо их обучить, словно работы у врачей недостаточно без этого. В моем отделении вполне хватает обученных и профессиональных медсестер. А эта девушка сплошное НЕДОРАЗУМЕНИЕ в медицине! Это же надо догадаться давать таблетки пациентам со словами: "Закиньтесь колесами, дорогие!". Так еще в первые часы знакомства она ТАК разукрасила мою спец одежду, что стыдно вспоминать. Моя бы воля отказался бы к чертям от таких интузиастов!

После долгих объяснений с одной блюстительницей закона добродушной до сегодняшнего дня старушенцией из второй палаты, отправился подремать хоть полчаса в своем кабинете. В любой момент могут вызвать в приемный покой, тем более, что сезон гололеда значительно прибавил нам пациентов. Любое незначительное падение выливается в травмы и переломы. Так еще и в реанимации приходится проводить срочные операции. Работы хватало с головой, я забыл, когда появлялся последний раз дома и ночевал в своей кровати.

Стоило прикрыть глаза и увидеть первые яркие сны, в которых я проводил операции на ногах, вырезал аппендицит или вправлял вывихи, как снова услышал чьи-то крики. Вскочил резко на ноги, готовый оказывать первую помощь. Прислушался. Сначала визг новой медсестры, что ей неймется? Гробовая тишина. Дальше мужской визг, при том что такой истеричный, что я нервно хихикнул. Выхожу на цыпочках в коридор, словно в отделении орудует маньяк. Прислушиваюсь. Подозрительно тихо. Заглядываю осторожно в каждую палату, попадающуюся мне по дороге. Нигде нет этого НЕДОРАЗУМЕНИЯ. Во второй палате, чем-то ей определенно она понравилась, раз уж второй раз за вечер там происходит что-то неладное, на полу лежит медсестра без сознания. Над ней возвышается пациент со сломанной рукой, вертится из стороны в сторону, а из пятой точки у него виднеется ОГРОМНЫЙ шприц, держащийся только одной иглой в мышце пострадавшего. Хотя кто здесь пострадал больше остается вопросом. Медсестра взявшая шприц с самой большой иглой да еще и на 250 миллилитров или пациент отведавший убойную дозу обезболивающего. Подхожу к пациенту и незаметно вытаскиваю шприц. Тот даже за всем этим безобразием не заметил, что вечерний укол до конца не состоялся. Не придется откачивать. Радует, что Евгения правильно нашла точку во всем пространстве пациента для укола. Мало того, что придется приводить в чувства Евгению, так еще старушка снова стала возмущаться на происходящее:

– Что за ужас! Медсестра, которая боится крови! Вы кого держите в отделении?

– Уважаемая, пожалуйста, успокойтесь, сейчас во всем разберемся, – ответил спокойно я.

– Как успокоиться, когда тут такое творится? Я завтра же отправлюсь писать жалобу главному врачу! – кудахтала старушенция.

– Пишите, куда хотите, – процедил я, – Пациент, вы свою дозу обезболивающего получили? Тогда отправляйтесь на свою кровать, не мешайте, пожалуйста.

Пострадавший отошел от меня. Я поднял с пола медсестру, понес в процедурную. Достал с полки нашатырный спирт и стал приводить в чувства девушку. Евгения пришла в себя спустя некоторое время, ее глаза сразу же забегали в испуге.

– Вы только не нервничайте, – говорит мне недоразумение хирургии.

– А чего мне нервничать? Вы уже тут все отделение перевернули кверх ногами! – говорю зло я.

– Простите, – пищит Евгения и пытается встать. Я беру ее за плечи и сажаю на место:

– Вы торопитесь разнести к чертям вторую палату? Я между прочим, давно просил главного врача тут сделать зону отдыха для персонала и пациентов.

Зря я это сказал. Глаза медсестры загорелись. Мне бы ее убийственное желание помогать людям, тут бы половина отделения давно бы освободилась. Мысленно ругаюсь. Евгения краснеет от одного моего взгляда и говорит:

– Простите меня, Мстислав Юрьевич. Я сейчас же все исправлю и сделаю всем уколы.

– Не надо, – слишком резко останавливаю ее я, – Я сам. А вы сидите тут и никуда не выходите, а главное ничего не трогайте.

Уже даже страшно подумать, что будет дальше. Проспи я еще чуть-чуть, так тут бы на месте больницы был бы огромный ров. В этой маленькой головке может таиться нечто страшное. Оставляю девушку в процедурной, перед выходом грозя пальцем, чтоб послушно сидела на месте, та кивает, как болванчик. Вот влип же. Мысленно сделал себе пометку, чтоб больше никогда не оставлял Евгению на ночную смену, иначе моя итак насыщенная работой жизнь превратится в совмещение еще и сестринской работы. Побольше набрал воздуха в грудь, вернулся в злополучную палату. Старушенция отвернулась к стенке и делает вид, что спит, хотя подсматривает за мной одним своим глазом, который, кажется, может перемещаться даже на затылок. Беру поднос с уколами, смотрю, что орсинал девушки состоит только из огромных шприцов. Придется возвращаться в процедурную. Осторожно приоткрываю дверь. Евгения сидит на том же месте, даже подозрительно. Оглядываюсь. Минное поле какое-то, а не отделение хирургии. Присматриваюсь к полкам с медикаментами. Оттуда торчит полотно бинта. Подхожу осторожно и открываю дверцу. В следующее мгновение на меня падает куча склянок с медикаментами. Стараюсь все поймать и падаю навзничь на полу. Ощущаю себя индусской богиней Шивой с шестью руками, хотя все поймать не успел.

– Евгения, – рычу я.

– Мстислав Юрьевич, ну что у вас тут за беспорядок, – невинным тоном говорит недоразумение, потом все-таки встает и помогает мне с медикаментами. Поднимаюсь на ноги, зло говорю:

– У вас пять минут, чтоб убрать здесь все!

Беру нужные шприцы и медикаменты, оставшиеся в живых. Вот Машенька завтра удивится, что половина лекарств испарилось удивительным образом из процедурной. А мне то как по шее надает люлей глав врач. За что мне это наказание в виде этого недоразумения? Может, уволиться, пока она не подожгла к чертям всю больницу? Сделал всем пациентам уколы, выполнил чужую работу. Узнает кто, что заведующий отделением лично делает уколы своим пациентам, так смех поднимут. Возвращаюсь в процедурную, а самому поплохело, что ж дальше выкинет эта первокурсница колледжа. Ну неужели их там ничему совсем не учат? Слава Гиппократу, процедурная убрана, все склянки выброшены в урну, а Евгения сидит спокойно на кушетке. Чувствую ждет меня сегодня бессонная ночь, с такими медсестрами глаз смыкать нельзя ни в коем случае.