Loe raamatut: «Красивая работа»

Тимоти Зану

с великой благодарностью за его книги, радовавшие и спасавшие меня в самое тяжелое время.

А также переводчику

Т. Каррде, чье неизменное чувство юмора украсило мою жизнь.

Рейс был тяжелым. Хуже того – изматывающим и нудным. А главное, совершенно безрезультатным. Ни дерзких налетчиков, ни даже обломков кораблей обнаружить не удалось. «Грозовой небосклон» месяц прочесывал Гиблый сектор – и ничего, ничего!

На Семивратье брезгливо поджимали губы: «Караванщики просто отдали корабли и груз? Без боя? Капитан, вы издеваетесь?»

Губернаторский дворец сочился презрением. Городские советники озлобленно тявкали. Капитан знал – стоит возвратиться на базу, и глава совета спустит на него всю свору.

С главным советником они ладили скверно – как по обыкновению ладят военные командиры с гражданскими чиновниками. Пожалуй, даже чуточку хуже. В прошлом году капитан разгромил в пух и прах идею советника о поддержке войсками колонии на Яффире. (Колонисты сумели довести до восстания обычно тихих и безответных местных жителей. Глава совета вбил себе в голову, что подавить восстание труда не составит: кроткие аборигены сражаться не умеют. Этот умник не учел, что на помощь яффирцам устремятся воинственные соседи. Капитан не собирался ни втягивать колонистов в серьезную бойню, ни превращать собственных солдат в пушечное мясо. Городские советники в кои-то веки вняли разумным доводам (не иначе потому, что у десятка влиятельных чинуш дети щеголяли нашивками юных выпускников Военной Академии, а еще у десятка – сидели за штурвалами истребителей). Словом, военная экспедиция не состоялась, конфликт на Яффире уладили дипломаты (колонисты еще пару месяцев продолжали бомбардировать совет гневными петициями, пока унялись), не пришлось даже докладывать в столицу, но… С тех пор главный советник смотрел голодным когтехвостом.)

Капитан с силой потер лицо. Да, он устал, но возвращение на базу отдыха не сулило. Вообще, не сулило ничего доброго – ни ему, ни экипажу. Поэтому когда взвыла сирена, команда дружно возликовала. Неужто – после стольких мучений – они напали на след?!

Они вышли из подпространства и сразу увидели… нет, не вооруженных до зубов пиратов и не следы побоища. Просто неуклюжую черно-бурую посудину, поменьше лайнера, побольше яхты. Судя по иллюминаторам и единственной кормовой батарее, это был пассажирский корабль. Правда, оставалось загадкой, как он оказался вдали от всех трасс.

– Сканирование? – спросил капитан, не отрывая взгляда от экрана.

– Минутку, – откликнулся помощник, стоявший у пульта, и тотчас доложил: – Завершено. Скрытого оружия не найдено. Двигатели в порядке.

– Тогда, спрашивается, что они тут делают? – подал голос второй пилот.

– Свяжитесь с ними, – приказал капитан, – послушаем их версию.

Помощник склонился над передатчиком, определяя частоту. Минута – и он произнес тихим голосом, исполненным мрачного предупреждения:

– «Грозовой небосклон» неопознанному кораблю. Назовите себя и разъясните свои намерения.

В динамиках послышался необъяснимый гвалт. Можно подумать, члены команды препирались, кому именно отвечать. Потом отдаленный – словно говорили, отвернувшись от микрофона – женский голос задумчиво спросил:

– Кто-нибудь знает, на что нажать, чтобы ответить?

Снова последовал невнятный гомон, и выделился мальчишеский голос:

– Нажимай на все кнопки подряд.

– Ага, и наткнусь на кнопку запуска ракет? Думаешь, им это понравится? А то, чем они ответят – понравится нам?

Помощник застыл, недоверчиво разглядывая динамик, затем покосился на капитана. Тот поднялся, отстранил помощника и вступил в разговор.

– Мы вас отлично слышим. Говорит… – он назвал свое имя и звание.

– Кто-нибудь понимает эту тарабарщину? – спросила женщина, явно обращаясь не к нему.

Судя по глубокомысленному молчанию, догадливых не нашлось.

– Хорошо, а кто-нибудь знает какие-нибудь языки, кроме всеобщего? – настаивала женщина.

– Я знаю альфа- и бета-лингва, – доложил подросток.

– Ну, так попробуй…

– Это машинные языки.

– Здорово! Еще варианты?

– Ты же сама учила в школе кордейский.

– Учила – не значит выучила. Впрочем, если хотите, могу порадовать их считалочкой про зимний дождь.

– По-моему, он говорил на всеобщем, – вплелся в разговор еще один тоненький дребезжащий голосок.

– Такой дремучий акцент? – усомнилась женщина. – Куда же это нас занесло? Ладно, попробуем еще раз. Вы нас слышите? Отвечайте, пожалуйста, медленно.

Капитан и прежде знал, что способностями к языкам не блещет, но в освоении всеобщего, казалось, немало преуспел. Похоже, только казалось.

Он повторил уже сказанное, четко выговаривая каждый слог.

Чужаки примолкли. Потом женщина неуверенно обратилась к группе поддержки:

– Как думаете, это он представился или выругался?

Послышалось сдавленное бульканье – второй пилот слишком уважал капитана, чтобы расхохотаться в голос.

Чужаки немного поспорили, и женщина заявила:

– Пожалуй, рискну, – она снова подалась к микрофону: – Командир, даже если я потренируюсь недельку, вряд ли сумею произнести такое имя, не обидев вас.

Капитан и не усомнился: она даже звание умудрилась переврать.

– Поэтому либо придумайте что-нибудь попроще…

– Не зли его, – встрял кто-то.

– Либо я стану обращаться к вам просто «командир», – торопливо прибавила она.

Он почел за благо согласиться на «командира».

– Что вы здесь…

– Меня зовут Акация, – перебила женщина.

Тут же кто-то, стоявший рядом с ней, ужаснулся:

– Это прозвище!

– А ему не все равно?

– Мы вступили в официальные переговоры…

– И что?

– Акация – это же дерево! Разве можно вести переговоры с деревом?

– Судя по его акценту, он и про баобабы не слышал, не то, что про акацию.

– А вдруг слыхивал?

– Правильно говорить «слышал». Не позорь нас перед чужеземцами.

– Хорошо, СЛЫШАЛ. Теперь решит, что нас тут целая оранжерея.

Капитан мельком огляделся. На пол от смеха не сползал только второй пилот, и только потому, что был пристегнут к креслу.

Женщина снова заговорила чуть громче:

– Вообще-то, меня зовут Аннаткиренаиремси, если это важно, но друзья обычно называют Акацией… Это такое растение, – прибавила она после паузы.

Капитану срочно пришлось записаться в друзья: у него не было ни единого шанса правильно выговорить ее имя.

– Прекрасно, Акация. Кто вы такие и откуда?

– Нас двенадцать человек, – сообщила она. – В смысле, человек десять, еще дверг и метуса.

– Объясни про мою воду, – встрял новый голос, тихий и свистящий, и тут же со всех сторон зашикали.

– Да подожди ты со своей водой!

– У нас, того и гляди, кислород закончится, а она про воду!

– Мы туристы…

– Кто? – прервал капитан.

– Туристы… путешественники…

– Да скажи ты просто: пассажиры, – подсказал дребезжащий голосок.

– Пассажиры, – послушно повторила женщина. – Нам обещали роскошное путешествие… На деле оказалось не так роскошно… Завтраки были отвратительные.

– Что завтраки, я вчера ошпарилась в бассейне!

– А эта грязь на нижней палубе…

– Пф-ф, вспомните только сырое постельное белье!

– А дырявые шторы?

– Вы лучше вспомните, как меня поселили в каюту с засорившимся унитазом…

Наступила тишина, туристы уважительно примолкли, впечатленные масштабом трагедии.

В тишине капитан слушал, как его бессердечный экипаж стонет от смеха.

Женщина с чего-то вспомнила о переговорах и продолжала:

– В довершении всего, нас бросили.

– Прошу прощения? – переспросил капитан.

– Да, мы тоже сначала не поверили. Утром, однако, мы остались без завтрака, а когда отправились на поиски съестного… чего угодно, хоть мерзких пончиков…

– Или бурды, именуемой кофе, – вступил хор.

– Мы были согласны даже на гнусное подтаявшее мороженое…

Второй пилот, казалось, отличался завидным спокойствием, но тут не выдержал.

– Я сплю. Мне снится кошмарный сон, – и он отчаянно взмолился: – пожалуйста, разбудите меня.

Никто не откликнулся – команда упоенно внимала переговорам.

– Короче, мы не нашли ни еды, ни экипажа. Все исчезли – от капитана до последней горничной.

– До их исчезновения вы не заметили ничего подозрительного?

Туристы некоторое время совещались, наконец, женщина сообщила:

– Вчера вечером взвыла сирена. Мы как раз сидели в баре…

– Где, простите?

– В баре… Ну, в кают-компании… Место такое, где можно выпить… алкоголь.

– Понятно. Продолжайте.

– Когда сирена завыла, мы выскочили на верхнюю палубу, но помощник капитана заявил, что экипаж проводит учения, и нас это не касается. Мы спокойно вернулись в бар, поболтали еще часок и разошлись.

– Корабль двигался в подпространстве?

– Не знаю. В баре нет иллюминаторов.

– А в каютах?

– Есть, конечно… Эй, кто-нибудь в окошко выглядывал?

Судя по тишине, излишней любознательностью не страдал никто.

– Мы, между прочим, немалые денежки отвалили за этот тур, – пожаловалась Акация. – Хотели мир посмотреть.

– Это раньше, – вмешалась дребезжалка. – А теперь нас как-то сразу потянуло домой.

– Не могли бы вы нам помочь? – заискивающе промолвила женщина, и остальные туристы затаили дыхание.

– Попытаюсь, – ответил капитан.

Последовал облегченный вздох.

– Сейчас заберем вас на свой корабль.

– Он это серьезно? – женщина опять отклонилась от микрофона, не догадываясь, что ее прекрасно слышно. – Он что думает, мы напялим скафандры, откроем люк и полетим в их сторону, толкая перед собой чемоданы?

– Какие чемоданы? – вскипел парнишка. – Ты о чем думаешь?!

– В первую очередь, о вечерних платьях. Потом – о нижнем белье и…

– Зачем я напросился в этот рейс? – откровенно затосковал старший помощник. – Мог же в отпуск уйти. Нет, понесло!

Капитан только бровью шевельнул, и жалобы смолкли. Вздохи – продолжались.

– Мы пришвартуемся к борту и прорежем дыру в корпусе.

– Они что, собираются кромсать наш корабль?! – прошелестел свистящий голос (тот, что спрашивал про воду).

– А у нас есть выбор? – огрызнулась Акация.

– Соберитесь в каютах по правую сторону, – велел капитан, – мы пришвартуемся слева.

– По правую? – уточнила женщина. – По правую, если стоять лицом к рубке? Или спиной?

– Да как он вообще определит, где у нас рубка?

– По правую, относительно носа корабля, – подсказал мальчишка. – Где нос – он точно определит.

– Ну, он-то определит, а еще кто-нибудь знает, где у нас нос, где – корма?

– Бар, вроде как, на корме.

– Уверены?

– Нет…

– Это ловушка, – негромко заметил помощник. – Невозможно собрать вместе такое количество идиотов. По крайней мере, случайно они собраться не могли.

– Вспомни городских советников, – буркнул капитан и обратился к страдальцам. – Ступайте в каюты по одну сторону корабля. Мы пристыкуемся – с другой.

– Хорошо. А как вы поймете, с какой мы стороны?

Теперь вздохнул и капитан.

– Увидим свет в иллюминаторах.

…Спустя полчаса абордажная команда вступила на борт. Туристы, естественно, в каютах не сидели. Толпились в коридоре… с чемоданами!!!

После отзывов туристов о корабле, капитан ожидал увидеть дырявое корыто. Однако все вокруг сверкало – зеркала, декоративные панели, гроздья светильников. Невероятнее всего оказались пол и потолок. Капитан сделал лишь несколько шагов, а иллюзия успела поменяться трижды – сперва он брел по цветочному ковру, затем по мелкой воде – и вдруг под ногами разверзлась бездна. На долю секунды капитан ошарашенно замер. Создатели иллюзий, похоже, любили пошутить. Над головой его тем временем снежные вихри сменялись звездным небом, песчаными бурями и багровыми тучами.

Жаль, что предстояло ограничиться беглым осмотром – после исчезновения экипажа, корабль принадлежал туристам. «Нельзя разобрать эту посудину по винтику – у них на глазах. Городские советники (или губернатор) решат – что делать с чужаками. Может, конфискуют корабль?… Скажем, в уплату за «обратный билет» для них всех. Тогда удастся изучить корабельные системы без помех. А пока…»

Он сосредоточил внимание на пассажирах.

Черногривый дверг, потом нечто прозрачное желеобразное, плавающее в керолитовой ванне – очевидно, метуса. (Ага, вот кому надо срочно сменить воду).

Десять человек…

Трое молчаливых лбов, подчеркнуто отгородившиеся от остальных. (Что они, интересно, такое, если доверили вести переговоры Акации?)

Сухонькая старушка с белесыми кудряшками. (Хоть бы ради приличия взволновалась – но нет. Судя по сияющей улыбке, она все свои сто восемьдесят лет мечтала о подобном приключении.)

Трое лохматых подростков, несомненно, родных братьев. (Ликуют в открытую, оно и понятно.) В их возрасте капитан тоже ошалел бы от счастья – с годами чуточку поостыл.

Две юные красотки, разодетые так, будто собрались взять на абордаж сердца всей команды разом.

И в довершении – Акация. Высокая, с апельсинового цвета кожей и волосами цвета красного золота. Капитан склонил голову, признавая очевидное: ум совершенно излишен – при такой-то фигуре. С некоторым усилием он заставил себя посмотреть ей в лицо. Акация щурилась, оценивая его самого.

Капитан одернул китель, догадываясь, что выглядит так, будто месяцами спал в мундире. Да еще три дня не брился, да отросшие вихры торчат во все стороны. Ну и для полноты картины на растрепанные патлы нахлобучена фуражка. Не офицер – пугало огородное.

Акация пленительно улыбнулась (капитан тут же почувствовал себя неуклюжим подростком) и поплыла навстречу. Двигалась совершенно беззвучно, босые ноги утопали в мягком покрытии пола. Приблизившись, Акация обволокла его ароматом каких-то изысканных духов и проворковала:

– Мы так признательны, командир.

Одета она была подобно низкорожденной – в брюки и куртку, а вот причесалась на манер знатной дамы: тугие темно-золотые спирали, перехваченные алыми лентами, доставали почти до лодыжек.

Капитан почувствовал, как оба лейтенанта за его спиной перестали дышать. Для бедных воинов, что месяцами с корабля не вылезают, испытание выдалось непосильное.

– Мои люди проводят вас на борт «Грозового небосклона».

– Какое поэтичное название, – ввернула Акация, похоже, «дремучий акцент» уже не мешал пониманию.

– Вещи оставьте здесь. Для тщательного досмотра.

Акация, против ожидания, смолчала, а вот старушка съехидничала:

– Ах, боюсь, вы разочаруетесь. Мои панталоны давно вышли из моды.

Капитан в свою очередь смолчал, только приглашающе помахал рукой.

…Оказавшись на борту «Грозового небосклона», гости особого восторга не выказали. Еще бы – ни сверкающих полировкой стен, ни ковров, ни оранжерей, ни волшебных иллюзий… Правда, на военные пайки накинулись с жадностью – похоже, бедолаг и впрямь кормили скверно.

Судя по тому, что никаких фатальных повреждений на корабле не обнаружилось, бедные пассажиры… как их… туристы… стали жертвами очередного мошенничества. А что, недурной способ прикарманить деньги путешественников да еще страховку за корабль получить. Лекарства от алчности еще не изобрели.

Капитану редко доводилось задыхаться от гнева – сейчас был именно тот случай. Несчастных бросили на верную гибель – «Грозовой небосклон» обнаружил их случайно. Бедолаги и на помощь-то позвать не умели…

Заставив себя успокоиться (все равно, до аферистов не добраться) и поручив самым юным воинам развлекать гостей, капитан возвратился в рубку. Следовало доложить о случившемся губернатору и совету. Конечно, с этим отлично справился бы старший помощник, но… Не торчать же в салоне, поедая глазами Акацию и чувствуя себя полным идиотом. Впрочем, за весь проклятущий рейс он никем иным себя и не чувствовал.

Вечером они приземлились в Южном порту. Капитан стоически выдержал шквал благодарностей и проводил взглядом уплывавшую по галерее Акацию.

Да, происшествие случилось забавное.

Жаль, впереди ничего подобного не ожидало.

* * *

Командир частенько общался с высокорожденными, но не встречал ни одного, чтобы не был гадом (а если дама – гадюкой).

А этот, у колонны, жалил особенно ядовито. Весь он был какой-то узкий – такой в любую дыру пролезет. Узкие плечи, узкое лицо, тонкие губы. (Только раздвоенного языка и не хватало.) Да еще бесцветный – светлокожий, белобрысый, с белесыми бровями и ресницами. И на этой бледной физиономии светились разноцветные глаза высокорожденного – желтый и фиолетовый.

Главный советник Рэст.

Годами и ростом они с капитаном были равны, но советник всегда умудрялся взирать свысока.

– Капитан, – он слегка тряхнул головой: то ли поклонился, то ли мошку отогнал.

– Советник Рэст, – капитан ответил коротким уставным кивком.

– Пройдемся? – советник отлепился от колонны, и они двинулись вниз по спиральному пандусу.

На Семивратье гостеприимство почиталось доблестью, а потому в губернаторском дворце вечно было не протолкнуться. Здесь находили приют и местные таланты, и заезжие знаменитости, прихлебатели всех мастей, столичные щеголи, дипломаты (Семивратье хоть и считалось глубокой провинцией, но занимало столь стратегически выгодную позицию, что соперничало со столицей). Гостей кормили, ублажали, развлекали… Они же в ответ развлекали и ублажали хозяев, приносили новости – порой важнейшие, ссорились, соперничали, выслуживались…

Гвалт, пестрота одежд, мельтешение лиц – день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Губернаторы сменялись и покидали дворец, а гости усаживались за стол преемника, а потом – следующего и следующего…

Капитан, отвечая на приветствия, чувствовал, как любезная улыбка сползает с лица. После благословенной тишины Внеземелья, суета раздражала несказанно. По счастью, даже губернатору порой требовалось спокойно поразмыслить, поэтому во дворце, а еще более – в садах – укромных уголков хватало.

Капитан с советником постепенно отдалялись от толпы гостей. Когда расстояние превысило возможности самого тонкого слуха, советник заговорил:

– Вам, конечно, удалось настичь пиратов?

«Вот гад! Ведь уже все знает!» Монолит промолчал.

– Нет? Досадно, очень досадно. Само собой разумеется, пропавшие корабли вы отыскали?

Монолит не собирался радовать советника объяснениями и оправданиями.

– Как, тоже нет? Капитан, я просто не в силах поверить. С вашими-то выдающимися способностями…

Капитан молча смотрел прямо перед собой. Насчет «выдающихся способностей» советник, конечно, всласть приврал. Однако сути это не меняло. «Полный провал».

Они спускались к знаменитым на всю планету губернаторским садам, с каждым мгновением погружаясь в волны тягучих и пряных ароматов. Сады цвели непрерывно, однако сейчас, на пороге осени, распускались самые редкие цветы – густо-красные альмелы, напоенные золотым светом фриопы, ослепительно-белые хлиамы… и сотни других. Цветы сплетались в причудливые узоры, ароматы, смешиваясь, являли удивительную гармонию, целили и вдохновляли. А над садами, над дальними городскими башнями разгорался дивный пурпурный закат. Словом, все в этот вечер утешало и радовало – кроме собеседника.

В аллеях, под цветочными навесами, уже сгустились сумерки. Рэст внимательно огляделся – нет, никто за деревьями не прятался и не подкрадывался по цветочному ковру. Тогда, прислонившись спиной к лиловому стволу и для верности еще понизив голос, советник заявил:

– Полагаю, вы уже размышляли о собственном будущем.

Капитан размышлял – долго и безрадостно.

– Вы же понимаете, – мурлыкал советник, – стоит мне доложить о вашей неудаче в столицу…

«Отставка». Капитан постарался не слишком радовать советника, но дыхание перехватило. В двадцать семь лет угодить в отставку! Что он будет делать? Наймется в частный военный картель? Он слишком хорошо знает, где и как используют наемников. О справедливости и милосердии можно забыть навсегда. Купить домик с садиком и остаток жизни разводить цветочки? Да какой домик? У него и сбережений-то нет. Все деньги отсылал родным – самому никогда много не требовалось. Впрочем, пускай бы он даже сидел на мешках с кредитами… На веки вечные застрять на планете?! Нет, ни за что!

– Значит, отставка?

– Зачем же так трагично, капитан. С вами мы уже сработались…

– Неужели?

– При всех недостатках, вы обладаете редкой доблестью – не гонитесь за чинами. Поверьте, я совершенно не желаю, чтобы сюда прислали какого-нибудь честолюбивого идиота.

«Опасаетесь соперников?» Нет, вслух он этого не произнес.

– Я бы предпочел разрешить все полюбовно, – в полумраке сверкнула белозубая улыбка.

Капитану от напряжения скулы свело. «Да что ж ему надо-то?»

– Выбор у вас небольшой, – Рэст снова мимолетно улыбнулся. – Либо я докладываю о вашем провале в столицу, либо…

Он выдержал эффектную паузу, но капитан не торопился с вопросами. Рэст легонько вздохнул, покачал головой, будто сожалея об упрямстве собеседника, и заключил:

– Либо вы отправитесь на Яффир.

Капитан ожидал многого, но тут просто осатанел.

– Не уйметесь, пока бойню не устроите?

– Помилуйте! – советник предупреждающе вскинул ладони. – Разве я сказал, что поведете отряд?

– Разве нет?

Рэст покачал головой.

– Нет. Вы полетите туда один и кое-что уладите.

– Улаживать я не мастак, – буркнул капитан, чуточку остывая, но не расслабляясь.

– Простите, я неверно выразился. Вы кое-что разузнаете и кое-кого встретите.

– Если нужны разведчики, наймите профессионалов.

Рэст отмахнулся.

– Воровать данные и бегать от контрразведки вам не придется. Вообще ничего серьезного. И прекратите ухмыляться, я не вру.

– Прямо-таки никогда?

В полумраке вновь засияла улыбка.

– В данный момент. Послушайте, Монолит…

Капитана передернуло. Во-первых, откуда советник узнал его детское прозвище? Во-вторых, он панибратства не потерпит, будь Рэст хоть трижды высокорожденный.

Советник спокойно дождался, пока капитан проглотит рвущийся с языка ответ, и продолжал:

– Я веду кое-какие дела на Яффире, а высокорожденному это не пристало.

Ну да, конечно, им пристало только руководить. Вот чем он занят. Богатство приумножает.

– Чем именно торгуете?

– Пряностями, капитан. Мне принадлежит маленькая плантация…

– Во владениях аборигенов, верно?

– Послушайте, я честно оплатил эту землю…

– Вы не имели права ее покупать. Ни пяди свыше той, что уже принадлежит колонистам.

– Что за беда? Аборигены получили технику для обработки угодий, а я – несколько интаровых деревьев.

Капитан смолчал. Много толку – сотрясать воздух, твердя о законах? Пусть этим проповедники занимаются. Или судьи.

– Зачем вам понадобился именно я?

– У вас хватит ума справиться с поручением и не болтать. Два моих агента, обычно трудившиеся на Яффире, сейчас… э-э… словом, заняты. А никому другому я не доверяю. Достаточно малейшего шепотка и… Слишком многие зарятся на мое кресло в совете.